ушке лист бумаги и потянул к себе. Это  оказалась  записка
от Фиделис. Она уходила в кладовую на остаток дня и мешать им не будет.
   - Очень предупредительно с ее стороны, - сказал Белор.
   - Очень. Она  планирует  убить  меня  завтра  вечером,  так  чего  ей
беспокоиться. Келейос вытянула руки над головой и добавила: - Мне  нужно
сегодня побывать в зале богов. - Это  долго.  Сколько  богов  ты  обычно
почитаешь, четверых?
   - Трех, но сегодня мне придется потратиться на Зардока и Лота.  Белор
приподнял светлую бровь: - Ты хочешь совершить приношение  богу  черного
принца?
   - Он ему не хозяин, он всего лишь  его  жрец.  А  Лот  -  бог  войны,
кровопролития  и  битвы.  Не  стоит  выходить  на  арену,  не   совершив
приношения богу, который имеет над ней власть.
   Белор пожал плечами - он бы ни при каких  обстоятельствах  не  принес
жертву Лоту. Будто прочитав его мысли, Келейос сказала: - И пока  ты  не
преисполнился сознания собственной праведности,  иллюзионист,  припомни,
что ты почитаешь Госпожу Теней. А она - не воплощенное добро. Он неловко
поежился:
   - Нет, но она - единственный мастер иллюзий среди богов. -  Неправда.
Есть Шалинель - эльфийская  богиня  красоты,  музыки  и  истины.  Она  -
мастерица иллюзий. Он улыбнулся:
   - Чтобы поклоняться ей, нужна хотя бы доля  эльфийской  крови.  -  Не
обязательно.
   На этом Келейос решила переменить тему. Если бы  Шалинели  нужен  был
Белор, она бы получила его.  Если  нет,  все  святилища  на  острове  не
сделают его ее почитателем.
   Обедали  наскоро,  в  обстановке  скрытого  напряжения.  По  столовой
ветерками летали слухи. С приближением Келейос речи замолкали, но  вслед
ей слышалось гудение голосов. Зал  богов  тянулся  в  длину,  мрачный  и
прохладный.  От  тяжелого  запаха  ладана  она  чуть   не   закашлялась.
Просторный зал с высокими колоннами  был  уставлен  алтарями  и  резными
статуями богов. Это была идея Зельна: люди захотят посылать детей  в  ту
школу, где можно почитать богов по  выбору  родителей.  Что  правда,  то
правда.
   В зале богов было  что-то  необычное.  Может  быть,  собрание  такого
большого количества святынь, или магии, или просто  эмоции  богомольцев,
идущие невидимой чередой. Или одинокие школьники, впервые оторванные  от
дома, плачущие около своих богов.  входящего  охватывала  клаустрофобия,
камни давили, колонны казались слишком хрупкими для такой  тяжести.  Как
ни пытались скрыть это песнопения и  ладан,  на  поверхность  пробивался
запах  крови,  от  которого  шли  по  коже  мурашки.  Это   было   место
жертвоприношений. Каждый проходил через двойные двери, каждый. Там,  где
боги могут протянуть руку и покарать, нет места безверию.
   Здесь были эльфийские боги, сгрудившиеся в углу почти впритык друг  к
другу. Первую жертву Келейос принесла Элвентиру,  богу  земледелия.  Это
был первый бог, которого она выбрала для себя.
   Когда Келейос было семь, выращенный ею собственноручно росточек  мяты
пустил у него на алтаре побеги и у нее на глазах вырос в огромный  куст.
Люди приходили за много миль взять отросток от этого куста.  С  тех  пор
Келейос почитала Элвентира, хотя и не занималась магией земли  и  вообще
мало имела времени для садоводства.
   Ему на алтарь она положила полураскрывшийся бутон белой  розы,  побег
тимьяна и зрелый красный помидор.
   Он был единственным из эльфийских богов,  которого  Келейос  почитала
регулярно. Для ее двойной природы больше подходил людской пантеон.  Была
одна  богиня,   принадлежавшая   обоим   пантеонам   -   богиня   охоты,
покровительница   лучников   и   диких   зверей,   и   она    отличалась
мстительностью. Полуэльфийка - дочь  Урла,  людского  бога  кузнецов,  и
Шалинели - эльфийской богини красоты, в  зале  богов  она  стояла  среди
богов людских.
   На ее алтарь Келейос положила сделанный собственными руками кинжал  и
шкуру убитого ею  кролика,  которую  она  сама  выделывала.  Урель,  или
Волель, требовала жертв, созданных руками ее почитателей.
   Следующий был Урл, бог  кузницы,  бог  Келейос,  поскольку  она  была
младшей жрицей в его храме - как  и  большинство  заклинателей.  На  его
алтарь она положила гладкое золотое кольцо, кольцо-оберег, сделанное  ее
собственными руками. В обычных условиях она не  положила  бы  на  алтарь
столь редкий талисман. Урл  понимал,  сколько  уходит  работы  на  такое
простое колечко. Он всегда был согласен на меньшее, кроме одного  дня  в
году. И если  бы  оказалось,  что  сегодня  Келейос  поклоняется  ему  в
последний раз, ей хотелось  бы,  чтобы  этот  день  был  особым.  Кольцо
лучилось магией, и Келейос, отдавая его богу, почувствовала, что  делает
правильно.
   Следующий был Зардок, консорт Всеобщей Матери, чародей  среди  богов.
Келейос сегодня понадобится вся ее магическая сила. На  его  алтарь  она
положила чистейшей воды опал размером с ноготь. Зардок - бог богатства и
принимает  он  только  самоцветы  и  драгоценные  металлы.  Это  не  бог
бедняков. Еще он - бог безумия, и уже по этой причине  Келейос  почитала
его как только могла реже. Он был очень силен и непредсказуем.
   Она опустилась на колени возле  алтаря  Лота  -  бога  кровопролития,
войны и насилия. Сюда она пришла  с  пустыми  руками  и  вынула  кинжал.
Надрезав себе руку от кисти до локтя, она дала крови  стечь  на  алтарь.
Положив кровоточащую руку прямо на холодный камень, она произнесла:
   - Не часто я прихожу к тебе, столь великому богу. Но сегодня я пришла
и принесла в жертву себя, покрывая твой  алтарь  своей  кровью.  Направь
меня, да будет быстр и верен мой удар, да спрячутся в ужасе  мои  враги.
Дай мне победу ночью, как я даю кровь тебе дНем. Заслышав  позади  тихий
звук, она резко повернулась  -  нож  в  правой  руке  наготове.  Там  со
странной полуулыбкой стоял Лотор, держа под мышкой связанного, но живого
ястреба.  Келейос  видела,  как   лихорадочно   билось   сердце   птицы,
поднималась и опускалась грудная клетка.
   Поверх одежды Лотор надел облачение жреца - полная чернота с  вышитым
на груди кровавым мечом Лота.
   - Келейос, любимые две жертвы Лота - хищная птица и кровь богомольца.
Интересно, что он предпочтет?
   Она ничего не сказала, но вытерла кинжал и убрала его  в  ножны.  Она
прошла мимо него без слов, и он позвал: - Келейос.
   Она остановилась, полуобернувшись. Лотор шагнул вперед и  схватил  ее
за правое запястье. Она хотела отдернуть руку, но он  был  быстр,  почти
как эльф. На бледном лице вспыхнула краска, и он сказал: - Руку,  покажи
мне руку. Что-то было в его голосе, что-то, что заставило  ее  выполнить
просьбу. Она протянула левую руку. - Рану.
   Он был почти испуган, и она без единого слова  повернула  руку  раной
вверх. Он стер кровь пальцами, но раны не было. Сквозь стиснутые зубы он
прошипел:
   - Ты - женщина. Это слишком высокая честь для тебя.
   Келейос потрясение глядела на невредимую кожу - знак  благосклонности
бога зла не всегда хороший признак. Но смело и спокойно она ответила:
   - Ты говоришь, это честь. Что ты имеешь в виду? -  Лотор  смотрел  на
нее со злостью. - Ты ведь жрец Лота, вот и поступай, как  жрец.  Исполни
долг жреца и растолкуй мне этот знак. Он кивнул:
   - Любой знак, что бог Лот удостоил кого-то явлением своей силы,  есть
честь. Это может значить, что  он  доволен  твоей  жертвой  -  и  больше
ничего. Это может быть обещанием дать тебе то, что ты просила  -  победу
сегодня надо мной, как я думаю. Это может значить, что он  наложит  свою
тяжкую руку на твою жизнь в ближайшие дни. Вот что это может значить.
   - Благодарю тебя, жрец. Да будет так же благословенна твоя жертва.
   Она повернулась и пошла, и он  ее  не  окликнул.  У  себя  в  комнате
Келейос застала множество народа. На кровати сидела Меландра, поглаживая
Поти. Ее платье цвета лесной зелени оттеняло  густоту  каштаново-золотых
волос. Эту материю  Келейос  помогала  ей  выбрать.  Пора  было  девушке
перестать одеваться, как крестьянке.
   Тобин и Белор стояли, занятые тихим разговором. Ярко-оранжевая одежда
младшего резко контрастировала с  повседневной  серо-коричневой  одеждой
Белора. Доспехи, оружие и магические предметы они  сложили  на  кровать.
Келейос прошла к рукомойнику и налила из кувшина воды  в  таз.  Поспешно
замыла окровавленную руку. Тобин подошел к ней вплотную и  спросил  так,
чтобы другие не слышали: - Что случилось? - Я принесла жертву  Лоту.  Он
пристально смотрел на нетронутую кожу ее рук.  -  Животное?  -  Нет.  Он
улыбнулся:
   - Тогда это означает победу. Ты победишь сегодня Лотора.
   - Высшего жреца Лота? Наследного принца любимой страны  Лота?  Что-то
тут не так.
   - Слишком много волнуешься, Келейос. Восприми это как хороший знак  и
больше не думай. - Когда боги  рядом,  беда  недалеко.  -  Если  ты  так
решительно настроена на плохие мысли, то я тебе ничем помочь не могу. Но
ради  красной  руки  Магнуса,  не  дай   всему   этому   помешать   тебе
сосредоточиться.
   Белор что-то услышал, и ей пришлось повторить свою историю  для  всей
комнаты. Карие глаза Меландры сверкали искрами  из-под  вуали  волос.  И
она, и Тобин должны были бы быть в другом месте, и Келейос  знала,  чего
им стоило это переменить. - Я рада, что вы все здесь. Тобин  усмехнулся,
а Меландра еще ниже опустила голову. Келейос уйму времени  потратила  на
то, чтобы выработать у девушки чувство собственного достоинства.  Теперь
она подняла голову, и из-за пересекавшего губы шрама на ее  улыбку  было
неприятно смотреть.
   Такой поступок в присутствии ее любимого Белора требовал смелости.
   Друзья одели Келейос в  кожаные  доспехи  с  золотыми  латами,  и  те
привычно-тесно охватили ее. Магические кинжалы ушли  в  рукава  кожаного
доспеха. Длинный  нож  для  ближнего  боя  закрепили  на  правом  бедре.
Счастливца нацепили на левое. Золотой шлем, дар эльфийской бабушки,  она
положила обратно на кровать. Эта вещь была произведением искусства.  Она
представляла  собой  скульптурное  изображение  птицы,  в  котором  было
протравлено каждое перо, и в  середине  -  смотровые  отверстия  в  виде
совиных глаз. Нос был  прикрыт  крючковатым  клювом.  Рот  и  подбородок
закрывались нижней частью того же клюва, а перья закрывали гортань,  шею
и плечи, будто на них спускались настоящие перья. Вещь великой  красоты,
но без магии. Принадлежности для заклинаний лежали в парусиновых  сумках
и  глиняном  сосуде,  заговоренных  от  повреждения.  Они  повиснут   на
перевязи, поддерживающей  пояс  с  мечом.  Последнее,  что  осталось  на
кровати, - золотой щит, дар учителя подмастерьев-кузнецов -  Эдана.  Щит
был защищен магией. Заколдовать щит стоило ему очень дорого.
   Келейос распустила волосы, и Меландра  тщательно  расчесала  их.  Они
упали густыми волнами. Келейос заплела косы  по  бокам  головы,  оставив
большую часть волос свободной, лишь бы  не  падали  на  глаза.  Это  был
эльфийский обычай, который в Лолте не признали бы для полуэльфийки. Судя
по тому, что она знала об эльфах, она с тем же  успехом  могла  бы  быть
обыкновенной женщиной.
   Потом Келейос попросила оставить ее одну. Все ушли, кроме Поти. Кошка
перекатилась на бок и посмотрела на Келейос ленивыми  золотыми  глазами.
Как она приладила остальное оружие, видела только Поти. У нагосидов было
правило: смотреть на тебя в этот момент может лишь  товарищ  по  оружию.
Нагосиды - крохотная секта в ритианской  армии.  Их  называли  убийцами,
ликвидаторами -  их  подсылали  для  убийства  самых  высокопоставленных
врагов. Хотя Келейос лишь  поверхностно  знала  темные  и  злобные  пути
нагосидов, правил она не нарушала. Ее эльфийский дядя Балазарос говорил,
что у нее  неподходящий  темперамент  для  истинного  нагосида.  Келейос
никогда не понимала, комплимент это или оскорбление.
   Наручный кинжал был бесполезен при надетых браслетах, и  она  сменила
метательный нож на кинжал в ножнах, повешенных на спину. Рукоять была на
уровне шеи. Второй остался в  ножнах  в  сапоге.  В  кармашек  у  шеи  с
внутренней стороны доспехов она вложила  гарроту.  Тонкая  двойная  нить
проволоки с рукоятками на концах вошла плотно и незаметно.
   Она сидела, держа на коленях Поти, когда  в  дверь  постучали:  Тобин
пришел позвать ее на ужин. - Входи.
   Большинство мальчишек не получали лат до присвоения звания  или  пока
не вырастут, но для  Тобина  как  принца  было  сделано  исключение.  На
последний свой день  рождения  он  получил  в  подарок  сияющие  золотом
доспехи мелтаанской работы с гравировкой из цветов и зверей.  По  шлему,
который  он  держал  под  мышкой,  вился  узор  лиан,  а  наверху   были
изображения двух дерущихся львов. Тобин очень гордился своими  доспехами
- как большинство мелтаанийцев, он любил сверкающие и  сияющие  вещи.  К
ним было придано магическое навершие, поскольку ни один колдун не мог бы
носить столько обычного  металла  и  сохранить  способность  произносить
заклинания.
   Келейос натянула шлем, прохладный, прилегающий, защитительный. Надела
на левую руку щит и проверила балансировку. Надо  было  потуже  затянуть
ремень на кисти.
   У Тобина щит был большой, почти с него ростом, привязанный к спине. С
пояса свисали короткий меч и кинжал.
   Келейос окончательно приладила сумки вокруг  пояса.  Когда  они  были
устроены удобно, она сказала: "Пошли", - и  они  вышли  за  дверь.  Поти
увязалась за ними.
   По дороге они молчали. Повернули к лестнице.  Кто-то  пробежал  через
библиотеку, задыхаясь и громко бормоча:
   - Матерь, помилуй нас. Матерь, помилуй нас.  Тобин  натянул  шлем,  а
Келейос бросилась вперед, велев ему жестом оставаться на месте.
   Она кралась среди полок, следуя за тяжело  дышащим  незнакомцем.  Это
оказалась Селена, припавшая к полкам и заливающаяся слезами.
   - Селена?
   Та подпрыгнула, как ужаленная, и попыталась вжаться в книжные  полки,
отодвигаясь от Келейос. Она приговаривала: - Я не знала, я не  знала.  -
Селена, что стряслось? - Я  не  понимаю,  я  не...  -  Подмастерье!  Что
случилось? -Я... я дала мастеру Драсену чай,  мастеру  воображения,  чай
отравленный, чай заговоренный. - Селена, какое заклятие было в чае? -  Я
не знала. - Ты не знала, что чай отравлен? Она помотала головой.  -  Кто
дал тебе чай? - Мастер Фиделис. - Где теперь Драсен? - Она его забрала.
   - Фиделис? Как,  Селена?  Каким  образом?  -  У  нее  была  волшебная
палочка,  и  она  его  превратила  в  большую  черную  змею.  Он   после
превращения даже не проснулся.
   Селена повернула к Келейос огромные  карие  глаза  и  добавила:  -  И
Паула... - Что Паула?
   Девушка отвернулась и пошла по пролету между полок.  Келейос  поймала
ее и повернула к себе лицом: - Что Паула?
   За ними стоял Тобин, весь золотой и невидимый. - Она мертвая, мертвая
она. Произнеся это, Селена  не  могла  остановиться,  повторяя  вновь  и
вновь. Смех и слезы  трясли  ее  одновременно.  Келейос  толкнула  ее  к
Тобину.
   - Доставь ее к целителю и пошли еще целителя в комнату мастера Паулы.
Распорядись остановить и задержать Фиделис.
   Он не успел ответить, а она уже бежала в комнату Паулы.
   Счастливец выскользнул из ножен, как только она открыла дверь. У края
стола лицом вниз лежала Паула. По полу растеклась широкая  темная  лужа.
Стебли были сметены, и кровь текла по голому каменному полу.
   Первым побуждением Келейос было подбежать, как-то  защитить,  но  что
толку, если она тоже станет жертвой. Келейос  заставила  себя  осмотреть
комнату и увидела, что в ней ничего не затаилось. Она послала  отчаянный
вызов к  Джодде,  чуть  не  вбив  ее  в  стенку  силой  призыва.  Теперь
оставалось только ждать.
   Келейос встала около Паулы и осторожно опустилась на колени,  положив
меч на устилающие пол камыши. Шлем-птицу она сняла и  положила  рядом  с
мечом. Отведя в сторону седые волосы, она коснулась маски, но пальцы  не
нащупывали пульс на горле. Грудь перехватило, в горле встали  непролитые
слезы. Нет, Келейос не будет плакать, еще  не  время.  Это  тоже  работа
Фиделис?
   Тело еще не успело остыть. Рана кровоточила, медленно,  но  кровь  не
сворачивалась. По размеру и наклону раны она могла  судить,  что  смерть
Пауле принес нож. Прямо в сердце. Не каждый может ударить ножом в  спину
и попасть в сердце - надо знать, как и куда бить.
   Она подавила побуждение поднять тело: все должно остаться  как  есть.
Целители идут, но уже слишком поздно.
   В свете свечей блеснули слезы. Кто бы здесь ни  был,  ему  был  нужен
свет. Значит, его пригласили войти, а он предал.
   Сверкнул отблеск чего-то - маленькое овальное зеркальце  валялось  на
столе Паулы. Зачем бы слепой зеркало? Келейос  вложила  меч  в  ножны  и
подошла к зеркальцу. Перед ним лежал конверт,  запечатанный  сургучом  и
адресованный Келейос.
   Она заколебалась. Где Джодда? Подняла конверт,  на  обратной  стороне
была надпись: "Ответы внутри". Она узнала удлиненный, витиеватый почерк:
Фиделис.
   Она сломала печать и вынула лист бумаги. "Полуэльфийка,  если  хочешь
знать, как  и  почему,  повтори  написанные  ниже  слова.  Зеркало  тебе
ответит. Колдунья".
   На нижней половине листа было  написано  заклинание.  Келейос  узнала
заклинание запуска: произнеси слова, добавь чуть-чуть  чародейства  и  -
быстро - магию. Келейос должна была это сделать, должна была узнать.
   Она положила руки по обе стороны зеркала и произнесла:
   - Услышь меня,  зеркало.  Поверхность  стекла,  овальный  наблюдатель
комнаты, услышь меня. Я заклинаю тебя, связываю тебя магией. Покажи мне,
что я ищу, покажи мне то, что мне должно знать.
   Сначала ничего не произошло. Потом гладкая поверхность  затуманилась,
как от дыхания.
   В комнату вошла Джодда с двумя подмастерьями. За  ними  -  Тобин.  Он
подошел к зеркалу и встал рядом с Келейос.
   Туман  исчез,  как  от  ветра,  и  открылось  зеркальное  изображение
комнаты. На полу лежали камыши, тела не было.
   Тобин позвал подмастерья  Фельдспара:  -  Нам  нужны  два  свидетеля.
Джодда кивком дала разрешение, и заирдиец подошел и стал смотреть.
   В поле зрения появилась Фиделис, неся поднос с чаем. Паула  встретила
ее словами:
   - Новая смесь сортов мяты. Попробую, хотя, по-моему, я  пробовала  их
все. Они скрылись за краем зеркала. Тихое бормотание. Чай был хорош,  но
у Паулы такой тоже был.
   Голос Фиделис, восхищающейся полнотой коллекций трав у Паулы:
   - Можно мне одолжить щепотку сушеных корней ревеня? - Конечно.
   У слепой Паулы была своя система размещения трав по кувшинам,  и  она
поднялась достать то, что попросили.
   Обе женщины появились в зеркале, Паула шла к полкам с травами, спиной
к  гостье.  Фиделис  вытащила  блеснувший  на  свету   кинжал.   Келейос
прошептала:
   - Смотри, Паула, ради Бога, смотри. Высокая стройная женщина  подошла
вплотную, наклонившись и заглядывая через плечо.
   - Как ты помнишь, что во всех этих кувшинах? - Фиделис почти касалась
собеседницы. Рука обхватила  Паулу  поперек  груди,  сверкнул,  взлетая,
кинжал. Спина Паулы напряглась, и  все  на  мгновение  застыло.  Мигнули
свечи. Паула выбросила руку в сторону, будто за чем-то, спина выгнулась.
Кожаная маска.  Серое  платье  Фиделис,  блестящее,  как  шелк,  лицо  в
распущенных волосах Паулы. Потом она отступила на шаг назад  и  вытащила
нож.
   Мгновение Паула стояла, кровь толчками  хлестала  из  спины,  отливая
черным бархатом, потом она упала вперед лицом. Она почти  не  дергалась.
Фиделис опустилась на  колени  и  разгребла  камыши,  будто  разметанные
предсмертной судорогой.
   Она ушла за край зеркала, вернулась с чайным подносом и вышла.
   Неслышно подошла Джодда, глядя в зеркало, и сказала:
   - Я ничего не могу для нее сделать. Келейос не сразу отреагировала, а
потом медленно повернулась: - Ты не можешь ее воскресить? - Нет, на этом
оружии проклятие. Кто от него умирает, умирает  навсегда.  -  Пожиратель
душ? - Не знаю. - Значит, она мертва? - Да.
   Келейос прошла мимо  нее  и  встала  на  колени  возл