ще не годились в телохранители, а потому устали значительно быстрее. Устав, принялись трепаться, но запас анекдотов быстро иссяк. Тогда в дело пошли армейские и флотские байки, причем один рассказывал, а второй в это время должен был бдеть. Потому как лучше пере, чем недо.
     Так мы и нарезали круги, будто спятившие от отравы тараканы. Торговцы уже дружно косились в нашу сторону, да и менты наверняка взяли нас на заметку. Когда байки закончились, мы стали развлекаться наблюдением за пригожими девицами, попадающимися навстречу. Что ни говори, а красивые у нас в России женщины. И Питер в этом смысле не самый последний город.
     Мы уже совсем было смирились, что нам бродить здесь до темноты, а ночевать, скорее всего, в "обезьяннике". Колька взглянул на часы и севшим голосом произнес:
     - Восемнадцать сорок две... Гляди-ка!
     О да! Она была хороша. Небольшого роста, стройная, в черной мини-юбке, светлом свитерке... и с несообразно большой спортивной сумкой на плече. Каблучки ее черных туфелек задорно звенели по асфальту, когда она шла от метро к проспекту Непокоренных. Мы плелись следом (новый круг) и тщились обогнать девушку, чтобы посмотреть - как личико? Однако стройные ножки ее были мускулисты (в меру!), а походка спортивна, поэтому нам пришлось лицезреть ее светлый затылок, с модным мелированием "перышками". Мы отчаялись уже ее настигнуть, когда Судьба вдруг подарила нам шанс. Рукой Судьбы оказались два маленьких горбоносых сына гор, торговавших цветами на углу.
     - Вай! - воскликнул один из них, намеренно, по всей видимости, утрируя акцент. - Какой дэвушка! Красавица, да!
     Он толкнул локтем напарника, и тот нацелил свой клюв в том же направлении. А первый тем временем продолжал голосить:
     - Милая, хорощая, - цвэточек дару, только постой са мной! Ну пагляди, видищ какой! Э-э! Пага-ды! Ничего не жаль, телэфончик...
     Девушка делала вид, что горцев просто нет. Отсутствуют.
     Видя такой непорядок, подключился второй "Маклаут".
     - Эй! Подойди, не пожалэещь! Мащина катать буду, ресторан пойдем! - и, видя, что красавица уже поравнялась с ними и продолжает игнорировать, оба разразились кудахтающими фонемами на неведомом наречии, а второй присовокупил:
     - Сука драная! Я твоя мама... - договорить он не успел.
     Нет, это не мы подоспели, чтобы проверить бессмертие джигитов. Девушка резко остановилась, развернувшись на каблуке, как танк на одной гусенице. Пальцы разжались, сумка соскользнула с ее плеча и мягко шлепнулась на асфальт. Джигиты от неожиданности замолкли и... Мелькнули загорелые бедра. Тот горец, что выразился по-русски, вцепился руками в самое дорогое, раскрыл рот и начал падать. А девушка уже подняла сумку и шла себе дальше. Второй джигит стоял, тупо глядя перед собой. Глаза его были выпучены, а рука нашаривала ширинку.
     Опомнившись, мы кинулись следом за девушкой. Нам даже не нужно было обсуждать произошедшее. И так ясно - вот он, искомый Знак!
     Промчавшись мимо упавшего наконец горца (мне пришлось дернуть Коляныча за руку, иначе он пробежал бы не мимо, а "по"), мы развили приличную скорость. Поэтому, обогнав девушку, нам пришлось лихо притормозить. Она спокойно остановилась, глядя между нами, и отшагнула вбок, чтобы видеть, не бежит ли еще кто следом. Никто не бежал, но мы, переглянувшись, оценили грамотность ее действий. На мгновение повисла тишина, однако теперь можно было без помех рассмотреть лицо девушки. Правильный овал, тонкий прямой нос, большие серые глаза, красивые, четко очерченные губы... Песня!
     - К... гм, - содержательно произнес Коляныч. Даже не глядя на него, можно было понять, что он сражен. - Сударыня, простите за навязчивое преследование, но ведь это был классический Кинзуцу-мае-тоби-гери по уровню чудан <Прямой удар ногой в прыжке, способом "вперехлест" - то есть мах одной ногой - удар другой. Простое, но весьма эффективное действие, если вы, конечно, знаете, как и когда его применять. Чудан (тюдан) (яп.) - средний уровень. Гедан - нижний уровень.>!
     Колька как скажет! Но что с него взять - любит он японскую терминологию. Об этом ли надо... Я уже приготовился вмешаться, наивно полагая, что неотразим и уж со мной-то, красавцем, она поговорит... Но девушка вдруг улыбнулась.
     - Уровень был скорее гедан. Но в общем и целом вы правы. Кекусинкай?
     Колька просиял.
     - Так точно! Однако давно, сейчас Сетокан и У-шу "Шо Фут Фань". Вот с ним, - друг хлопнул меня по плечу, - это Игорь, а меня Николаем зовут.
     - Наташа, - девушка чуть наклонила голову и улыбнулась уже мне. Однако что-то в ее улыбке...
     Я понял: по-настоящему понравился ей как раз Колька.
     - А каким стилем вы занимаетесь? - спросил я, чтобы заглушить ревность. Впервые девушке понравился сначала мой друг. Обычно все бывает наоборот. Правда, вполне возможно, что Наташа просто хорошо разбирается в мужчинах...
     Кажется, девушка заметила мою борьбу с чувством собственной важности, потому как ответ она сопроводила ехидной улыбкой.
     - Если мы пройдемся немного, то вы меня очень обяжете. Я опаздываю на занятие той Школы, о которой вы спрашиваете.
     Мы одновременно кивнули и двинулись вдоль проспекта, следуя по бокам от Наташи, как гвардейцы при выносе знамени.

Глава 16

Санкт-Петербург. Конец сентября 1992 г.

     Как-то так получилось, что по дороге мы рассказали ей все. Правда, сначала перешли на "ты" и выяснили, что о творчестве Кастанеды Наташа понятия не имеет, зато знакома с основными постулатами Дзен (в чем Колька тоже не слабак), а Ричарда Баха прочитала все, что могла найти. Особенно ей нравились его "Иллюзии". Коляныч тут же взялся дополнить ее образование и обещал дать для прочтения первые два тома Карлоса. Наверняка с дальним прицелом!
     В общем, найдя в Наташе родственную душу, мы решили (не сговариваясь, как всегда) рассказать ей свою историю. Она выслушала молча, не перебивая. Не кричала: "Врете!" и даже, кажется, не удивилась. Когда мы закончили рассказывать в два голоса, она сказала только:
     - Да, ребята, угораздило вас... Не знаю, поможет ли вам Сенсэй, но выслушать - выслушает.
     Сенсэй... Как много в этом звуке... Выяснилось, что Школа, в которую мы вместе направлялись, называется "Дарума-Рю". Дарума - сиречь Бод-хидхарма (Он же Дамо) - основатель монастыря Шаолинь. Впрочем, несмотря на древность имени, Школа молодая. Это если считать по мировым стандартам. Двадцать два года. Но для нашей страны такой возраст - совсем не мал. Как объяснила Наташа, техника Школы - это "глубокая модификация силового контактного каратэ с интеграцией в него элементов техники дзю-дзюцу, кен-до и китайского кем-по". Школа продолжает развиваться, впитывая в себя соответствующие ее Духу элементы. Ну-ну...
     Честно говоря, поначалу я отнесся к рассказу новой знакомой скептически. Мне представилась стандартная солянка из взаимопротиворечащих деталей, большую часть которой самопальный Сенсэй высосал из пальца. О каком мало-мальски приличном эгрегоре может идти речь?
     За этими скорбными мыслями я почти не заметил, как мы углубились в район из старых зданий, свернули за ржавый гараж и оказались перед забором из металлических прутьев. Два прута отсутствовали - как говаривала мама, "пенсионеры упражнялись". Я вздохнул, представив себе зал, который может нас ждать за этой дырой. Темный подвал с низким потолком, сыро, душно. И посреди сего благолепия человек пять в засаленных каратэги. Покосившись на Наташу, я подумал: "Как же она, бедная, там переодевается? Среди мужиков-то?" Тем более что нормальной раздевалки там наверняка нет.
     По очереди протиснувшись через дыру, мы оказались в проходе между небольшой свалкой какой-то шихты и непонятным строением, в котором я с трудом узнал столярную мастерскую. Рядом с приоткрытой дверью громоздилась гора деревянной стружки. Из-за створок доносился визг циркулярной пилы. Почему-то весь этот разгром напомнил мне роман братьев Стругацких "Пикник на обочине". Мы, трое сталкеров, крадемся по неприметной тропке, а вокруг - ее величество Зона...
     Мои спутники ушли дальше вперед, и я побежал их догонять... Не знаю, сталкивались ли вы с понятием "Взрыв пространства". Такое происходит, когда человек бредет себе по лесу, протискивается сквозь кустарник, лезет через бурелом. Неба не видно, вокруг душный сырой полумрак - и вдруг... Вдруг лес расступается - и путник оказывается на краю стометрового обрыва, под бескрайним небом, а далеко внизу лижет каменистую осыпь море. Или поезд, проходя сквозь длинный туннель, вдруг оказывается на берегу Байкала. Я сам когда-то столкнулся именно с этим. Легкие судорожно наполняются воздухом, и ты стоишь молча, не в силах охватить взглядом открывшуюся Бесконечность.
     В этот раз не было такой резкой смены масштаба. Но зато была резкая смена обстановки. Дыра в заборе, склады, гаражи, шихта, свалка - и вдруг стены расступаются, и видишь грунтовую площадку с баскетбольными щитами, окруженную тополями. Безоблачное небо вверху и за площадкой светлое двухэтажное здание. Окна второго этажа большие. Их штук десять, и ясно, что там даже не один зал, а два. Стекла ртутно сверкают, отражая лучи клонящегося уже к горизонту солнца. А за стеклами я скорее угадал, чем увидел, стремительно двигающиеся фигуры в светлой одежде...
     Наташа уверенно направилась к зданию, миновала широкое парадное крыльцо, подошла к боковому. Покрытая серой краской металлическая дверь. Темный предбанник, четыре ступеньки, площадка, поворот. Над площадкой, под забранной плафоном лампой дневного света, черная с белой окантовкой надпись по-русски: "Дарума-Рю". А чуть ниже красным: "Добро пожаловать!" Еще ниже, снова черным и мельче: "Welcome!" Вот так, даже?!
     Еще один лестничный марш, длиннее первого. Над следующей площадкой на стене три иероглифа, из которых мне знаком только нижний: "рю". Еще марш, снова короткий, небольшой вестибюль и отходящий от него коридор. Лампы в деревянных, "мореных" плафонах и доносящиеся из-за двустворчатых дверей звуки команд.
     Наташа остановилась посреди вестибюля и посмотрела на нас.
     - Вот так мы и живем, - взгляд на часы. - Сейчас закончится занятие предыдущей группы. Идемте, я покажу вам Сенсэя.
     Мы двинулись за ней по коридору, понимая уже, что попали в настоящее Додзе. Двери в дальнем конце коридора были открыты, и возле них толпилось несколько человек в каратэги и обычных спортивных костюмах. Они с любопытством заглядывали в зал, и мы к ним с удовольствием присоединились.
     Зал Додзе поразил обилием света. Народ, числом около сорока душ, отрабатывал в парах мягкие, отводящие блоки и выходы на болевой. Ребята одеты кто во что горазд. В белых каратэги было едва ли человек пятнадцать. Пара-другая - с синими поясами, остальные - с белыми. Возраст тоже самый разнообразный. От двенадцати до сорока лет.
     - Это новичковая группа, - шепнула Наташа, - после нее - наша. Потом, в девять часов, старшая. Всего групп у Сенсэя около восемнадцати...
     М-да... А ведь наверняка есть еще и инструктора. Это ж сколько у них здесь народу? Китаец позавидует, пожалуй.
     - А который тут Сенсэй? - влез Коляныч.
     - Да вон же! - сказал кто-то, указывая на человека лет тридцати пяти - сорока, одетого в зеленый спортивный костюм. Небольшого роста, крепкий, волосы с сединой, такие же седоватые усы. Из-за костюма он казался немножко неуклюжим и пухлым, как медвежонок. В общем, на первый взгляд - ничего особенного.
     - Этот?! - в один голос спросили мы с Колькой.
     - Этот-этот, - ответили нам, а Наташа понимающе улыбнулась. - Поначалу все удивляются. Подождите, вот он что-нибудь покажет...
     Но Сенсэй, которого, как выяснилось, звали Валентином Юрьевичем, ничего показывать не стал. Просто завершил занятие, поблагодарил всех и направился к выходу. За ним потянулись остальные. Выходя из зала, Сенсэй повернулся лицом к залу и поклонился. Остальные проделали тот же ритуал. На некоторое время в коридоре стало очень тесно, запахло потом. Ребята выходили распаренные, уставшие, но удивительно бодрые. Большинство направилось в раздевалку, но некоторые окружили Сенсэя, закидав его вопросами.
     Мы тихонько стояли в стороне и ждали. Наташа куда-то исчезла. Наверное, пошла переодеваться. Вопросы не прекращались, и я начал бояться, что мы так и не сможем поговорить с Сенсэем. Однако он сам заметил нас. Жестом прервав поток вопросов, он внимательно оглядел сначала Кольку, потом меня и спросил:
     - Вы, ребята, заниматься пришли?
     Мы дружно кивнули. Несколько долгих мгновений он продолжал нас рассматривать, а потом сказал куда-то в сторону:
     - Позовите ко мне, пожалуйста, Андрея, - и, уже нам:
     - Пойдемте-ка в тренерскую, побеседуем.

***

     Тренерская оказалась махоньким закутком площадью около восьми квадратов. Не успели мы войти, как в дверь сунулся какой-то парень. Сенсэй сказал ему:
     - Андрей, начни, пожалуйста, занятие. Я скоро подойду.
     Потом он предложил нам присаживаться в стоящие возле обычного канцелярского стола кресла, а сам сел на стул, рядом с которым стояла большая пластиковая бочка. Из нее живописно торчали разнообразные шесты, палки, боккэны <Боккэн - деревянная копия самурайского меча катана.>, обычные черенки от лопат, пара трехзвенных цепов и даже два стальных меча без ножен. По углам тренерской лежали непонятные коробки, громоздились какие-то тюки и рулоны, отчего комнатка казалась еще меньше.
     - Итак, господа, - произнес Сенсэй, когда мы устроились поудобнее, - расскажите мне, что за хвост за вами тащится. И где вы эту чернуху подцепили.
     Делать было нечего, за этим, собственно, и пришли. Поэтому мы по очереди рассказали каждый свою часть истории. Где-то посередине повествования Валентин Юрьевич достал из ящика стола... пачку сигарет "Честерфильд" и закурил. Заметив наши удивленные взгляды, он улыбнулся и сказал:
     - Я не курю, ребята. Я окуриваю. А вы - продолжайте. Очень интересно.
     Мы продолжили и довольно быстро добрались до финала. Некоторое время Сенсэй помолчал, пуская дым в потолок. Не знаю, как Колькино, а мое сердце бешено колотилось. Я знал, сам не понимаю откуда, - если нас примут - преследование прекратится! Но примут ли?
     - Ну что ж, ребята, - Валентин Юрьевич потушил сигарету, - вы избрали верный способ. Если бы вы пришли сюда как все и скрыли свое прошлое, Школа отторгла бы вас, как вирус отторгается здоровым организмом. То, что вы смело раскрыли карты, говорит в вашу пользу. Способ, которым вышли на Школу, - тоже. Это действительно Знак, вы правы. Поэтому добро пожаловать в "Дарума-Рю"!
     Мы встали и поклонились. Он улыбнулся, под. нялся со стула и поклонился в ответ.
     - Не радуйтесь слишком сильно. Битва только начинается! А теперь идемте в зал...

Где-то. Когда-то

     Находясь в относительной безопасности, Тио немного расслабился. И успел заметить вылетевшие из дымки стрелы, только когда они уже вонзились в морду хорахша. Пара отскочила, попав в костяные бляшки на голове чудовища, несколько завязли в толстой коже вокруг глаз, но одна... угодила точно в огромную ноздрю. Хорахш коротко взвизгнул, рванулся и обрушился в болото, подняв волну вонючей жижи. Трясина всколыхнулась. Тио окатило грязью, но он успел увидеть, как хорахш наклонил туловище, вытянул палкой хвост и раскрыл пасть. Поняв, что сейчас произойдет, юноша зажал уши ладонями. Тварь взревела так, что, казалось, разорвался сам воздух... И в это же мгновение навстречу этому реву из дымки накатился ответный угрожающий вой. Низкое, на пределе слышимости "ОУ-А-А-ООООШ" Боевой клич клана Волка! Два крика столкнулись над гатью, словно сшиблись щитами невидимые воинства. Тио почувствовал, как у него останавливается сердце. Клич клана страшен, если стоишь на его пути.
     Хорахш отпрянул чуть назад и приподнял голову, стараясь разглядеть невидимого противника, обладающего столь мощной глоткой. И в этот миг туман пронзила черная молния. Она ударила чудовище в левый глаз, взорвавшийся кровавыми ошметками. Сила удара была такова, что хорахша едва не опрокинуло навзничь, но он удержался, осев на хвост. Однако его развернуло боком... И вторая молния пронзила крестец чудовища точно над задними лапами. Хорахш содрогнулся, жалобно взвизгнул и рухнул набок, нелепо запрокинув кошмарную голову...

***

     - Я не знал, что ты Мастер Лука, - сказал Вир, глядя, как затихает убитое чудовище. - Всего две стрелы! Две маленьких стрелы!!!
     Говорящий с Духами стоял рядом, поглаживая плечо лука, и молчал. Воины обшаривали трясину в поисках Наследника. Без видимых результатов.
     Наконец колдун прервал молчание.
     - Да, я неплохо стреляю. Нетрудно казаться Мастером, если знаешь, КАК наполнить стрелу. Моей Силы для этого хватило. Но НАСТОЯЩИЙ Мастер убил бы его ОДНОЙ стрелой.
     - Как? - Вир пораженно воззрился на Говорящего. - Как - одной?! У хорахша два ума! И я слышал, что нужно поразить оба...
     - Есть такое место, вот здесь, - колдун похлопал себя между лопаток, - там сходятся нервы от крестца и головы. Если попасть в него... Но тварь очень неудобно стояла. Я боялся промахнуться.
     Вир покачал головой. Он считал, что Говорящий все равно стрелял мастерски. В этот момент к ним подбежал один из воинов.
     - Вождь! Наследника нет! Мы нашли только это! - Он протянул Виру широкий копейный наконечник с обломком древка, весь перемазанный в крови хорахша. - Вырезали из пасти!
     Вир обернулся к Говорящему. Но вопроса задать не успел.
     Колдун, хитро улыбаясь, посмотрел в сторону острова, на котором недавно находилась засада, и спросил:
     - Так значит, ты никого там не оставил, о Младший Вождь Вир Сжигающий Камень?
     Вир поглядел в ту же сторону и сквозь густеющий туман увидел маленькую фигурку, во весь дух бегущую по гати. Ай да парень! Ранил хорахша, спрятался, выждал и, пока воины искали его, обошел их по трясине. Молодец! Имя он уже заслужил. Но выполняет свой долг! "Выполним же и мы свой", - подумал Вир.
     - За мной! - крикнул он и припустил по насыпи, не надеясь, правда, догнать Наследника. Слишком велик отрыв.

Часть вторая
ЗОВ

     Мы сегодня, летая, устали,
     И на сон, непонятный и дикий,
     Я навешу сияние стали
     И мертвенно горящие блики.
     Будут громы в нем, вспыхнут зарницы,
     Конский храп и звезды угасанье,
     И врагов наших бледные лица,
     И мечей грозовое сверканье...
     Я проснусь, рядом ты, как ребенок,
     Спишь, уткнувшись в цветастость подушки.
     Наклонюсь к тебе и поцелую - в уголок -
     Твои нежные губки...
     "Сон"

Глава 1

     С того дня, как мы с Колькой следом за Сенсэем вошли в зал, все переменилось. Будто кто-то невидимый перебросил тумблер на своем пульте из одного положения в другое. Темные личности налетали на нас в подворотнях... и, растерянно озираясь, уходили, бурча под нос непривычные слова извинений. Частенько рядом с нами возникали драки, но было видно, что нападавшие обознались, и драки гасли сами собой, так и не дойдя до привычной стадии кровавого мордобоя. Что-то было во всем этом от "Гомеостатического Мироздания" Стругацких, которое массированно и малоприцельно "сокрушает микрокрамолу"... Я навсегда запомнил случай, когда нас остановила милиция. Потрепанный сине-полосый "москвичонок" подлетел прямо к поребрику. Оттуда вывалился двухметровый детина с укороченным АКСом.
     - Стоять! Оружие, наркотики, документы!
     Нам, идущим на тренировку, почему-то стало очень весело. Мы бросили сумки на асфальт и предъявили паспорта. Детина тщательно изучил их, потом обыскал нас, залез в сумки, едва ли не обнюхав наши заношенные каратэги. Его первоначальная уверенность сменилась растерянностью и недоумением. Он еще раз вяло обыскал нас, вернул паспорта и, обернувшись к машине, с детской обидой в голосе произнес:
     - Ничего нет!
     "Москвич" умчался, надсадно тарахтя, а мы принялись смеяться, повторяя следом за детиной: "Ничего нет! Ничего нет!"
     Кто-то упорно ловил нас, но его пальцы все время соскальзывали. В снах тоже не раз возникало ощущени