юшкиных гримасок. Вот так она морщит носик. Вот сногсшибательная улыбка, а вот серьезный взгляд... Ладно, потом сравним с оригиналом. Хотел еще нарисовать кисть руки. У нее очень своеобразная форма кисти, с узкой ладошкой, чуть расширяющаяся к пальчикам. Тыльная сторона гладкая, кости не торчат, как у некоторых иссушенных диетами девиц. Пальчики длинные, сужающиеся к ногтям. Я подступался к рисунку и так и этак, но ничего не получалось. Видимо, придется с натуры. Не зря же Великие считали, что рисовать руки ничуть не легче, чем лица. И брали за парадный портрет с руками втрое против оного же без рук. Отхлебывая из кружки обжигающий чай, вернулся в комнату и убрал листки с эскизами в папку. Присел было за мольберт, чтобы закончить очередной заказ. Но здоровенный мускулистый детина с воздетым победно мечом меня что-то не вдохновил. Пень с ним, доделаю завтра. Заняться было принципиально нечем. В том смысле, что ничего делать не хотелось. Ну, тогда без вариантов. Пора спать. Выключив свет, я улегся на диван и изъявил намерение увидеть в сновидении Татьяну. Как ни странно, это мне удалось.
     Все было странно в этом сне. Начать с того, что я прекрасно осознавал, что сплю. Посмотрел на себя, поднял руки к глазам. Да, я в сновидении. Контроль хороший, предметы не расплываются. Кастанедовские технологии действуют безотказно. Ладненько, но вот что вокруг? Окружающее понятию "сновидение" не соответствовало вовсе. Потому как находился я в старой квартире, где жил еще с отцом и мамой. Квартира давно обменяна с доплатой на мою однокомнатную. В ней живут другие люди, но здесь все как раньше. Вот мой турник со шведской стенкой. Батя изваял его в коридоре. Вот вешалка с одеждой, и на ней висит мамино синее пальто с песцовым воротником. Теперь такие не носят. Что все это значит? Я в прошлом? Как такое может быть? Прошлое прошло, будущее не наступило, есть здесь и сейчас. Так гласит дзенская мудрость. Сновидение - реальность, в чем я за последние годы не раз убеждался. Как же в нем можно попасть в такое место, которое уже не существует?
     Я замер посреди прихожей, разглядывая окружающее и время от времени возвращая взгляд к рукам. Ладони слегка светились, а вот предметы - нет. Значит, реален здесь только я. Все остальное - проекции. Хорошо, но зачем меня сюда занесло?
     Подумав немного, я решил проверить другие комнаты, хотя мне почему-то очень не хотелось встретить себя самого в юном возрасте или родителей. Ладно. Зайду к себе.
     Моя комната была за дверью слева, и я вошел, с трудом подавив желание постучать. Ага, - никого. Здесь все как тогда. Кровать, письменный стол, кресло, книжный шкаф и полки, которые, помнится, сам вешал. На шкафу - модели самолетов, стол уставлен стаканчиками с карандашами и кисточками. На краю стоит транзисторный приемник "WEF", предмет моей гордости...
     Взгляд на руки - контроль в норме. Слабое свечение. Взгляд вокруг - нет, все мертво. Может... А это что? Там на стене".
     В свое время я собирал репродукции гравюр художника Карелова. Даже упросил отца выписывать мне журнал "Морской Сборник". В нем, на третьей странице обложки, всегда печатали работы этого художника на морскую тему. Фрегаты, линкоры, крейсера, миноносцы и эсминцы, шлюпы и пакетботы - все это было там. Я аккуратно вырезал рисунки и развешивал на стене, прикрепляя их кнопками. Со временем едва ли не полстены занимала эта галерея. Здесь она тоже была. А посередине.... Посередине светилось небольшое пятно. А значит, по определению это реальный предмет.
     Я придвинулся ближе и вгляделся. Нет, это не гравюра. Небольшой рисунок, цветной. Рука явно моя. Меня нынешнего, а не того, который обитал в этой комнате. Вот и подпись... Но я не помню, чтобы когда-нибудь рисовал такое. Хотя место это узнал сразу.
     Изумрудно-зеленое небо окунается краем в золотой закат. На фоне заката кровавым сталагмитом высится замок-башня, тот самый, составленный из множества башенок, мостиков и переходов. Его я рисовал, да, но вот передний план... Правую часть рисунка занимали огромные вьющиеся растения с серебристыми цветами. Откуда и куда тянутся их переплетения - видно не было. А посередине на каменной плите стояла... Танюшка! Я даже не сразу узнал ее в короне из тонких серебряных нитей, ажурном ожерелье и браслетах, увивающих руки от запястья к плечу. Грудь ее была обнажена, и я затаил дыхание. "Неужели мне досталось такое чудо?! Впрочем, все еще только начинается, не будем спешить". Длинная юбка из полупрозрачной ткани, скрепленная поясом из металлических листьев, довершала одеяние, а в руках Татьяна держала свиток. Я смотрел на нее во все глаза и вдруг почувствовал, как меня медленно, а потом все быстрее начинает втягивать в изображение. Мелькнули какие-то багровые полосы. Миг - и я оказался на камне рядом с Татьяной, не придумав ничего лучше, чем сказать: "Привет!"
     Она улыбнулась в ответ какой-то мягкой, сонной улыбкой, протянула мне свиток и тихо произнесла:
     - Я должна передать тебе это. Разверни.
     Приняв свиток, я заметил, что он чуть светится, как и наши с Танюшкой руки. Все реально! Развернул... Это еще одна картина. То же изумрудное небо. Ослепительной синевы морской залив. За ним - поросший лесом скалистый мыс, а у воды... Храм? Город? Он, кажется, сделан целиком из золота. Сверкающая живая драгоценность. Мне кажется, или вот на той башенке кто-то стоит?
     - Что это? - вопрос вырвался сам, я не успел его обдумать.
     - Это дверь. Врата, - прошелестело в ответ. - Ты видишь окна. Они показывают. А это путь для того, кто хочет пройти. Запомни и нарисуй его...
     - Понял, - сказал я... и проснулся.

Глава 4

Где-то. Когда-то

     - Знаешь ли ты историю Бессмертного, Марн?
     Они сидели на звериных шкурах посреди небольшого грота. Марн, Жрец и девчонка, что перевозила юношу через озеро. "Она-то что здесь делает?" - подумал он, увидев ее. Девчонка, как и в первый раз, ответила на его взгляд насмешливым прищуром. В руках ее была свирель, и время от времени девчонка извлекала из нее мелодичные трели. Жрец не обращал на это внимания. Но и девчонку не гнал. К чему бы это?
     - Знаю, - ответил Марн на вопрос жреца. Тот кивнул. Пламя бездымного светильника отразилось в его небесно-изумрудных глазах.
     - И все-таки я расскажу ее. Тысячу лет назад весь Восход был охвачен войной. Кланы Заманга бились друг против друга. Брат шел на брата. Отец убивал сына. Гилгереи сражались с кариквэди, которые были им как родные братья. Так продолжалось долго. Страна обезлюдела. Хищные твари, чье имя ты носишь, безнаказанно пожирали женщин и детей. Море Гнева покраснело от крови. И тогда лучшие вожди собрались на переговоры. Но не могли договориться. Каждый хотел власть для себя. Однако нашелся мудрый, предложивший послать гонцов сюда, в Бен Гален, чтобы испросить совет. И совет был им дарован. Это было пророчество. Вот оно:
     "Придет сильный. Придет мудрый. Придет Бессмертный, что умирает. ОН придет не один. С НИМ придет Любовь. На вороных конях прибудут ОНИ к пику Уртмад, в год Барса, в месяц Красных Листьев. ОН и ОНА. ЕГО люди узнают по седой пряди на лбу, ЕЕ - по золотым волосам. ОН станет править всеми людьми от хребта Заманг до Моря Гнева. И наступит Мир, ибо люди станут любить Бессмертного больше жизни. Ибо ОН - это и есть Жизнь. И не хочет излишней Смерти. Век его долог. ОН почти не стареет. Два человеческих срока дарованы Бессмертному. Но и ОН умрет. Ибо ОН - Бессмертный, который Умирает. И Любовь умрет в один день с НИМ. Это будет страданием для людей, но Бессмертный возвратится. Потому что возрождается снова и снова, как Солнце поутру. ОН возродится ребенком с седой прядью. ЕГО будут находить, показывая избранным детям ЕГО меч, среди десяти таких же, ЕГО седло, среди десяти подобных, и ЕГО стило, которым ОН пишет прекрасное. Стило из десяти подобных. И если ребенок выберет правильно все три - это и есть ОН. И ОН все вспомнит. И снова будет вести людей к Славе. Если же придет Враг, ОН сокрушит его, ибо пока Бессмертный на троне, никто не покорит Восход".
     - Все это ты знаешь, - Жрец цепко взглянул на Марна. - Но есть и продолжение:
     "Но настанет день, и ОН не возродится в земле Восхода. Лучшие сыны этой земли отправятся искать его по всему миру. И не будет следов. Ибо впервые Бессмертный погибнет в битве. Тогда снова придет смерть на благословенную землю. И не будет выживших..."
     - Но... - Марн запнулся, - да, я знаю, что Бессмертный еще не найден. Почему такое случилось именно с ним? Ведь все люди перерождаются... Но даже если невозможно найти его, почему...
     - Будет война? - закончил за него Жрец. - Да потому, что люди от природы не способны жить в мире и каждый хочет все для себя. Но это полбеды. Человек создан, чтобы действовать. Это - не зло и не добро. Такова суть. Зачем созидать, если можно разрушить? Это быстрее, а действие столь же велико. Если некому направить людей на созидание, они станут разрушать. Когда все будет разрушено, они создадут, чтобы разрушить снова. Нет чужого - разрушат свое. Так уже было. И было не раз. И так будет... Если ты, Марн Кровь Хорахша, не найдешь ЕГО. Потому что это как раз возможно - найти его. Возможно для тебя. А что до остальных людей... Да, они перерождаются. И часто совсем в других Мирах. Но они Не Помнят. А ОН - Помнил!
     Жрец произнес последние несколько фраз так, как будто он сам не относился к человеческому роду. И Марну стало не по себе. Чтобы прогнать это ощущение, юноша спросил:
     - Но как я могу искать ЕГО, если ОН не возродился?
     - ОН возродился! - произнес чистый, звонкий голос. Марн даже не сразу сообразил, что заговорила девчонка. - ОН возродился, но не здесь. И не может вернуться, пока ЕМУ не откроют Путь. Ты сделаешь это!
     Пока она говорила, глаза ее были прикрыты, а пальцы нежно касались свирели, будто выводя беззвучную мелодию. Марн перевел взгляд на Жреца. Тот кивнул головой.
     - Она - Проводник. Ее зовут Найи. Она поможет тебе достичь места, где находится Бессмертный. Она будет с тобой везде и научит входить в сны. Тебя ждет много неожиданных открытий... Но не вздумай полюбить ее. Это погубит тебя. Поэтому оставь ее, как только почувствуешь опасность...
     Марн удивленно приподнял брови. Девчонка ему вовсе не нравилась. И поймал ее взгляд, встревоженный и... полный надежды?

Санкт-Петербург. Лето 2000 г.

     Прошло почти полгода с того невероятного вечера, как мы с Татьяной гуляли в парке. Многое случилось. В основном хорошее. Наша первая ночь была похожа на пожар. У меня нет слов для того, чтобы описать свои чувства. Угомонились мы только в одиннадцать утра, измученные и счастливые до предела. Это случилось на ее День Рождения. А потом пошло-поехало. Чем лучше я узнавал ее, тем острее становилось понимание, что мне удивительно, можно сказать, незаслуженно повезло. Через пару месяцев отношений до меня, как до жирафа по длинной шее, дошло осознание, что я люблю Татьяну. Люблю с самого первого мига, как только увидел. Вот такая история. Впервые в жизни я мог сказать себе: "Да ты же счастлив, Игореха!" И это, черт возьми, была правда.
     Но было и то, что не давало мне покоя. То сновидение, в котором Танюшка показала мне картину с золотым городом-храмом. Я честно принялся выполнять обещание. Рисунок маслом - довольно длительная вещь. Я часто сверялся с оригиналом, специально ложась спать, чтобы увидеть это место во сне. Как ни странно, это удавалось легко, будто город притягивал меня к себе. Дело спорилось. Но меня мучил вопрос: "А зачем?" Зачем я это рисую? Нет, я понял - это дверь. Через нее, похоже, можно пройти туда, где есть этот город. Но как? И что это вообще такое - тот мир под зеленым небом?
     В сновидении там все светилось, то есть место совершенно реальное. Может, один из миров Второго Внимания? Так называемый "параллельный"? Если допустить, что это так, тогда все равно остается еще вопрос - зачем? Что я там забыл? Нет, мне очень нравится там, но я не сторонник побегов в воображаемый рай. Воображаемый в том смысле, что "хорошо там, где нас нет". Я видел в снах, что в этом мире точно так же, как и у нас, есть война, есть смерть и несправедливость. Стоит ли менять шило на мыло? Тем более что Земля тоже прекрасна. И главное - здесь у меня Татьяна, друзья, Школа. Зачем мне эта дверь?
     Такие вот мысли частенько одолевали мой бедный разум, однако рисунок все продвигался. Я предполагал, что он должен действовать наподобие карт ; в "Девяти принцах Эмбера" Желязны. Рисовать было трудно. Важным оказалось все: тени, полутона, перспектива. Нужен был объем, правильные формы. Необходимо было отыскать реперные точки, узловые моменты, по которым картина должна обязательно совпадать с оригиналом, чтобы сработать. Хуже всего было то, что я не знал принципов подобной работы. Пришлось искать эти точки интуитивно... Временами, пристально рассматривая получившийся фрагмент, я смутно чувствовал знакомое по сну ощущение втягивания. Мое творение начинало работать...
     Иногда мне казалось, что этот рисунок сведет меня в могилу. Спасала Танюшка, вытаскивавшая меня из дому. Мы шли в кафе, чтобы попить хорошего кофе, в клуб, чтобы натанцеваться до упаду. Ходили в кино, ездили верхом. Свежие впечатления вентилировали мои усталые мозги, и я с новым жаром принимался за дело. Поначалу еще, я приставал к Татьяне с вопросами, но она помнила тот сон очень смутно. (Но ведь помнила же!!!) Знала, что должна была что-то мне показать. Но и только. Ни откуда это взялось, ни для чего нужно - она не знала. У меня родилось смутное подозрение, что она все-таки знает, но не может вспомнить. Возможно, эта информация всплывет в нужный момент...
     Так наступило лето. И Коляныч, который в этом году сдал-таки на Первый Дан, вдруг подкатил ко мне с предложением. А не хочет ли творческий человек набраться новых впечатлений? Ежели да, то есть идея ткнуть пальцем в карту области, нагрузить рюкзаки и - айда.
     Я подумал-подумал и согласился. Ехать решили на одну ночь. Мальчишником. Колька, я и один из инструкторов "Дарума-Рю", Сашка Бурковский. Ткнули пальцем в карту - и попали прямиком в станцию Ладожское озеро. Оттуда в войну начиналась та самая Дорога жизни. Колька сказал, что это хорошо. Сядем у воды, палаточку поставим, костерок запалим... И тут оказалось, что все не просто так. Эти двое решили попрактиковаться в фиксации Точки Сборки <Кто не знает, что это, - смотри сочинения Кастанеды, или Алексея Ксендзюка. Для тех, кто не желает смотреть, отделаюсь смутной фразой: Точка Сборки - суть центр нашего восприятия.>. Тоже мне сталкеры! Но мало того, они решили это провернуть с помощью грибов. Понятно каких, уж не сыроежек точно. То есть грибами они Точку растормозят, а потом станут Волей ее фиксировать. Опасное дело, но мне стало интересно. И тут Колька меня огорошил:
     - Тебе нельзя! - сказал он с постной миной на лице. Мы сидели у него на кухне и пили чай. Рюкзаки, набитые походными причиндалами, стояли в прихожей. Наташка была на работе, и нашим сборам никто не мешал. Впрочем, и не помогал тоже.
     - Как?! - опешил я. - Вы, значит, будете эксперимент ставить, а я? "Огне жигай, кушай вари?" Возьмите кухарку!
     - Ладно тебе! - Колька примирительно выставил ладони. - Ты же сам знаешь, что нельзя.
     - Да почему?!
     Он вздохнул.
     - А ты вспомни, что учудил здесь, когда попробовал сам, а? Кто мне люстру расфигачил стулом? Бушевал, по физиономии мне треснул. Нес околесицу... Если ты там так отъедешь, как мы тебя по камышам ловить будем?
     Кровь ударила мне в голову. Как же так! Мне не доверяют! Ведь я же тогда просто забыл поставить себе четкую задачу, вот и разнесло меня! Но теперь-то другое дело <Дорогие ребята, кто жрет грибы ради того, чтобы увидеть глюки! Вы даже не представляете, какой опасности подвергаете себя и окружающих. Конечно, для пробитых наркоманов это пустые слова. Но если встряхнуть черепушкой и расправить остатки мозгов, а также свериться с текстом Кастанеды, станет ясно, что применять галлюциногены в одиночку может только Безупречный Воин, четко поставивший себе цель добиться того или иного состояния сознания. Иначе - только под присмотром Наставника. Но, к сожалению, Донов Хуанов на всех не хватило. Не хотите в дурку - не жрите всякую гадость.>!
     Я вскочил с табуретки, чтобы высказать Кольке все, что о нем думаю. Но он печально посмотрел на меня и сказал:
     - Вот видишь? Какой тут контроль. Еще немного - и ты наденешь мне на голову чайник.
     Да, имел место быть такой эпизод. Два года назад. Эпизод постыдный, который не хочется вспоминать. А был я ужасен и мерзок до непотребства. Вспомнив об этом, я плюхнулся обратно на табурет и стал яростно бороться с чувством собственной важности.
     Оно было сильно, это чувство. Сильно и подло. Сделав вид, что отступает, оно с маху заехало мне под дых, добавило по печени и принялось топтать ногами. Я отбивался, как мог, чувствуя, что шансов почти нет. Сейчас я вскочу снова, обматерю Кольку последними словами и - прощай дружба. Это самое чувство собственной важности уже схватило меня за глотку и стало душить, когда я увидел свой шанс. Оно слишком нависло надо мной. Aгa! Удар в сгиб колена, травмирующий - в промежность, и локтем в голову! А теперь - на болевой, и за дверь!
     Ф-фу... Я чувствовал, что взмок, как после настоящей драки. Не думал, что у меня до сих пор так нехорошо с контролем эмоций. Колька внимательно смотрел на меня со своей табуретки. Надо думать, он все понял.
     - Ладно, - голос у меня почему-то сел, - нельзя так нельзя...
     Коляныч расцвел.
     - Я знал, что ты справишься. Это ж такая гадость! Они же манят, эти грибы! Но у тебя воля что надо!
     - Харэ хвалить! Я сейчас лопну от гордости.
     - Да есть за что. Впрочем, я тебя проверял. Вдруг ты не до конца справился... Ладно, замнем. Но я хочу тебе пояснить, почему именно тебе нельзя.
     - Окажи любезность, - голос мой был ядовит, как тысяча кобр.
     - Нет, правда! Слушай. Есть люди типа Карлоса, у которых очень сильная фиксация Точки. Дон Хуан не зря его одного из всех своих учеников пичкал грибами и кактусами. Надо было разрушить эту фиксацию.
     - Ну, это и ежу ясно, я читал...
     - Погоди... Мы с Сашкой вроде Карлоса - тупицы, а ты - нет!
     - Ну, спасибо! Сейчас ты скажешь, что я талантлив, как Элихио.
     - Вот блин! Да дай же сказать! Да, ты талантлив! Но толку от этого немного! Нам надо учиться расфиксировать свою Точку, а тебе наоборот! Кто видит всякие картины? Кто может быть пьяным в компании, если не пил ни капли? Кто, в конце концов, разбил люстру? А?
     - Кто старое помянет, тому глаз вон, - пробурчал я.
     - А кто забудет - тому оба, - ответствовал Колька. - И вообще, чего ты куксишься? От подобного никто не застрахован. Вот ты с нами возьмешь и не поедешь. А нам с Сашкой шифер посносит на Ладоге! И кто милосердно тюкнет нас по голове и отнесет в холодную водичку? Некому... А в итоге отправимся мы прямиком в Скворцова-Степанова.
     - Ага! Значит, это и есть моя задача. Стеречь вас.
     - Да.
     Я помолчал.
     - А ведь ты чуть не купил меня, Колька! Хочешь, чтобы я почувствовал ответственность?
     Коляныч усмехнулся.
     - Какова проницательность... Ну, да. Я хочу, чтобы ты эту самую ответственность почувствовал. Прочувствовал даже. Можно сказать, проникся. Потому как это все действительно не шутки.
     И я в самом деле проникся. Чувство собственной важности перестало шебуршиться за дверью и, плаксиво стеная, убралось прочь. До времени, конечно...

***

     К месту назначения мы прибыли часов в восемь вечера. Станция как станция, только вокзал сделан необычно. Эдакий железобетонный вигвам или шалаш. Что-то подобное. Мы вышли на перрон и двинулись к Ладожскому озеру, минуя бревенчатый киоск и разную другую экзотику. Хорошее асфальтовое шоссе привело нас почти к самому пляжу, дальше оно сворачивало направо, а налево выбрасывало щупальце потоньше, которое через сто метров упиралось в ворота с ржавыми пятиконечными звездами. К воротам приткнулась будка КПП, но там, судя по