атом. Но в него пригласил меня Марн. А сам я по непонятной причине каждый раз оказывался не в состоянии посмотреть даже на собственные руки, не говоря уж о том, чтобы находить какие-то места, предметы и людей. Это само по себе было Знаком, но я его не понял. А должен был понять.
     Отправившись очищать закрома тотализатора, я вооружился пистолетом Ткачева, яварой и парой сякенов. И этим самым сунул голову в пасть конторы. Откуда мне было знать, что в стенах коридора, по которому вело меня знакомо пахнущее воздушное создание, окажется детектор металла? Они действительно могли обойтись без мордоворотов при входе. Потому что в знакомом кабинете их было аж семеро.
     Семеро мордоворотов и лоснящийся жирняк в дорогом костюме. Они тут же наставили на меня стволы и приказали выкладывать все железки из карманов. "Уважают", - подумал я. Раскладывая на столе свой арсенал, "позабыл", правда, про явару за ремнем брюк. Она ведь не железная, а про текстолит ничего не сказали.
     Жирняк хмыкнул, повертев в пальцах одну из звездочек, и со звоном бросил ее на стол.
     - Обыскать! - сказал он неожиданно сочным баритоном и откинулся на спинку кресла. Двое амбалов подступили ко мне с боков. Я спокойно заложил руки за голову и подумал: "Что, если найдут явару? Стану бить сразу". Не нашли. Видать, обыскивать их никто не учил. Шантрапа! Охлопали по бокам и все. Должны бы знать, что первым делом проверяется ремень и щиколотки. Но наклоняться им было, как видно, в лом.
     - Чисто, - буркнул тот, что слева, крепкошеий бугай с багровой рожей и соломенным ежиком коротко остриженных волос.
     Жирняк расцвел улыбкой и сказал:
     - Вот что, Трушин, я как понимаю, ты пришел за деньгами, да?
     Я кивнул, "затравленно" озираясь. Он понял меня правильно. Точнее, правильно понял то, что я хотел показать. На самом деле "озирание" было уточнением обстановки и просчетом вариантов. Обстановка и вправду была дерьмовая, а варианты... Рискованные были варианты. Все как один.
     - Значит, слушай сюда, - продолжил жирный, - положение твое очень шаткое. Ты сильно повредил конторе, убив Кувалду. Ну что стоило его просто вырубить, а?
     При его словах о "почившем в бозе" упыре мордовороты напряглись. Похоже, они были не в курсе. И стали теперь относиться ко мне серьезнее. Я пожал плечами. Мол, бой есть бой. Кто-то умер. Кто-то жив.
     Жирняк перестал улыбаться.
     - Ты наглый засранец, Трушин! Честно говоря, мне очень хочется приказать, чтобы тебя засунули в мешок, чтобы не пачкать здесь, переломали кости и вывезли в лесок, подыхать. Кувалда был мой человек!
     Я снова пожал плечами и сказал:
     - Он был вурдалак. А не человек.
     К моему удивлению, толстяк не взвился в припадке ярости, чем отвлек бы на миг своих костоломов. Наоборот, он расплылся в улыбке.
     - Конечно! Тем и ценен был. Такого не враз приручишь! Но бизнес есть бизнес. Хочется тебя наказать, но ты лучше Кувалды. А значит, можешь его заменить, хотя некоторые, - он похлопал по крышке стола, - и считают, что ты не согласишься. Однако, я думаю, надо просто хорошо попросить - и ты не откажешь. Как ты считаешь, а?
     Это "а" в его фразах было, как видно, коронной штучкой. Я промолчал. Жирняк усмехнулся.
     - Конечно, ты должен подумать! Это правильно. Но не долго - мое время очень дорого стоит. И каждую минуту из твоих денег будут уходить пять тысяч. Ты понял, а?
     - А что, я могу получить свои деньги, если соглашусь?
     - Конечно! И будешь получать гораздо больше и впредь! Ну как, а?
     "Достал ты меня своим "а"!" - подумал я и спросил, чтобы потянуть время:
     - А если я не соглашусь?
     - Совсем?
     Я кивнул.
     - Тогда ты труп, - спокойно сказал он. - И если, конечно, тебя волнуют такие мелочи, труп не только ты. Твоя девочка тоже умрет. Страшно. А перед смертью ей будет очень стыдно!
     "Зря ты это сказал! - я "испуганно" посмотрел на жирного. - Зря! Теперь ты - труп, независимо от конца нашего разговора!"
     - Не бойся! - хихикнул он. - Ведь стоит тебе согласиться - она даже ничего не узнает!
     Я понурил голову и сцепил руки перед животом. Не слишком картинно - здесь главное не переиграть. Кончик явары уперся в основание моей ладони. Так. Сейчас, пока они смотрят с презрением...

***

     Михалыч отправил сюда Петруху вместе с двумя молодыми бойцами. Сказал, другу надо помочь. Зачем-то попросил друг людей. Мол, не хочет, чтобы в конторе что-то узнали, а дельце провернуть надо. Убедить одного шустрого паренька, что работать надо сообща. А не хочет, чтобы узнали, потому как в конторе не все согласны. Некоторые просто хотят шустрика замочить. А друг хочет вернуть свои деньги. Так что - никакого риска. Так сказал друг. Но, услышав последние слова, Михалыч, тертый калач, поставил старшим Петруху. Чтоб он действовал по ситуации. Бригадир Петрухе доверяет. Это хорошо. Это здорово, потому как Михалыч - дядька серьезный и всеми уважаемый.
     Но теперь Петруха парился в маленьком кабинете, в который набилось девять человек, и ему было откровенно скучно. Он видел такое не раз. Правда, случай, конечно, необычный. "Убеждают" не просто какого-то лоха. Нет, этот парень завалил голыми руками Кувалду, который при жизни успел снискать жуткую славу. О его "подвигах" ходили разные слухи. И даже Петруха, битый жизнью тертый калач, не раз ловил себя на мысли, что не хотел бы встретиться с этим мокрушником и маньяком лицом к лицу на узкой дорожке.
     Да, случай необычный и парнишка непростой. Но сломается все равно. Уже сломался. Потому как выхода у него никакого нет.
     Петруха скучал, поэтому и не успел ничего сделать, когда один из братков толстого друга вдруг упал как подкошенный. Второй выронил пистолет и, схватившись за руку, завыл, а третий вдруг отлетел спиной прямо на Петруху и сбил его с ног.

***

     Эх, нет ножа! Но явара тоже вещь! Трое выбыли почти сразу. Комната тесная - им не развернуться. Глупый жирняк пригнал слишком много народу. Один получил тычок в "сонный бугорок" и отправился спать, второй поднял пистолет, и явара раздробила ему тыльную сторону кисти, а третьего я незамысловато ткнул прямо в глаз. Он упал и сбил четвертого. Пятый, справедливо опасаясь стрелять в узком пространстве, наполненном мешаниной тел, вознамерился угостить меня рукояткой пистолета. Явара ударила его прямо в кадык. Но шестой и седьмой были половчее. Они не бросились на меня, а отскочили назад и навели пушки.
     Я понял, что не успеваю. И грянул гром.

***

     Петруха выбрался из-под воющего бьющегося тела, когда Васек шмальнул по "шустрику" из волыны. Санька не стрелял, но тоже держал прицел. Петруха мог быть доволен. Его парни одни устояли на ногах. Но "шустрик" был жив. Зато был необратимо мертв один из братков друга. Пуля, нацеленная в "шустрика", продырявила ему левую лопатку. Васек попал в него, потому что "шустрик" успел заслониться безвольным телом. Так он и стоял в углу, спрятавшись за привалившимся к нему трупом.
     - Не стрелять, - сказал Петруха, - и не подходить. Устанет и бросит жмура.
     Он оглянулся на друга, чтобы получить одобрение команде, и раскрыл рот. Тот откинулся на кресле, а в глазу его торчало что-то напоминающее толстый коричневый карандаш. Толстый друг бригадира тоже был мертв.

***

     Обычно у явары тупые кончики. Но эту я заточил с одной стороны. Текстолит увесистый, и такую палочку вполне можно метать. Правда, в мягкое. Но ведь и глаз мягкий...
     Держа свой уже мертвый щит, я сжался в углу. Они отсекли меня от двери. Трое. Еще один выл в углу, баюкая сломанную руку. Ну да, больно. Затем и бил. Еще две туши - на полу. Одна шевелится - та, что получила в глаз. А вторая - нет. Спит. Впрочем, удар был сильный. Значит, может, это еще один труп. Но самый важный из них, трупов (за исключением того, что на мне висит), - развалился в кресле. Жирняк успокоился насовсем, и я снова не испытывал сожаления: похоже, это входит в привычку. Хотя, возможно, он был еще худший упырь, чем Кувалда... Как знать, может, я только ради этого больше десяти лет учусь метать всяческие острые штуки.
     Однако, судя по всему, отметался. Эти трое меня не выпустят. А труп до них не докинуть. Я стоял в углу, чувствуя, как кровь убитого (а может, моя?) стекает по груди. Мелькнула совершенно кретинская мысль: "Испортил одежду. Не отстирать!" Чтобы что-то стирать - надо выйти отсюда живым.

***

     - Эй, "шустрик"! Брось-ка жмура! - Петруха поморщился. - Я против тебя ничего не имею, но ты замочил друга моего бригадира. И за это надо ответить, сам понимаешь. И давай по-хорошему. Я щас Михалычу звякну, а ты не дергайся. Может, он захочет...
     Петруха не договорил. Сзади дохнуло холодом, будто из открывшейся в зиму двери. Но там не было двери. Просто стена... А у стены... Петрухины пальцы разжались, и ствол вместе с трубкой полетели на пол. Потому что у стены стоял невесть откуда взявшийся парень в странной одежде. Тот самый, что замочил бригаду залетных. И ладонь его лежала на рукояти меча. А Петруха узнал этот жест. И здесь не было двадцати метров расстояния. А если стоять так близко... Он помнил, как разлетались в стороны руки и ноги, разбрасывая веера красных брызг. Коленки Петрухи задрожали. Он хотел жить. У него жена и дети... Но молодые не были в парке, и они удивленно воззрились на Петруху, причем Санек сноровисто взял на прицел вновь прибывшего. Ему было плевать, что тот взялся из ниоткуда...

***

     Туша была тяжелая. И я решил уже было бросить ее, как просили, и будь что будет, даже если это подляна, когда их старший заговорил снова. Странным, мгновенно севшим голосом.
     - Санька, Васек! Опустите пушки! Бросьте, бросьте говорю!!! Вы не знаете, кто это такой. Это тот тип из Сосновки! Нет! - это уже кому-то еще. - Не убивай! Мы не хотели. Мы уйдем! Правда...
     Не веря своим ушам, я бросил тело на пол и улыбнулся. Марн спокойно повернул ко мне голову и подмигнул.

***

     Васек выстрелил. Петруха вскрикнул и попытался сбить прицел. Клинок прошел у него под мышкой. Санек взвыл, весь залитый кровью.

***

     - МатэИ - крикнул я изо всех сил. Не знаю, почему по-японски, но Марн, как ни странно, понял и опустил меч. Добавился только один труп. Труп того, кто стрелял. Двое других бандюков застыли в нелепых позах, как в детской игре "Море волнуется раз!". Оба забрызганные кровищей. Не по-детски. А Марн спокойно убрал меч в ножны, предварительно выполнив классическое тибури - стряхивание крови с клинка.
     - Я же сказал, что буду смотреть за тобой, Брат! Но я не могу здесь остаться надолго. У нас неспокойно на границах. Ты справишься теперь?
     - Да, - сказал я, поднимая с пола один из пистолетов.
     - Хорошо, - он улыбнулся, - я должен идти. А ты не выходи из дома без меча. Здесь у вас опасно.

Глава 14

Санкт-Петербург. Наше время. Июль

     Весь мой день прошел в скоростных перемещениях по городу. Отвез Кольке ключи и часть отвоеванных с помощью Марна денег. Оставил ему еще столько же с просьбой найти по указанным координатам моего первого противника и вручить. Потом заскочил к Танюшкиной маме - предупредил, вкратце обрисовав ситуацию. Сказал, конечно, что это продолжение той же истории с казино. Уедем, мол, надолго. К моей дальней родне. Заодно и свадебное путешествие получится. А там все забудется, и вернемся. Мама переволновалась, конечно. Любимая дочь будет прятаться где-то от бандитов. Однако я ее уговорил. Так безопаснее. И это правда. Про родню и про все остальное. Я мог бы сказать ей всю правду, но с психом она дочь точно не отпустила бы. Оставив и маме денег (я целый день раздавал их: там не понадобится, а здесь - пока хватит), я поехал к Сен-сэю и поставил его в известность. Так, мол, и так, уеду за город на перешеек, в Кузнечное. Буду ждать Знак, сидя в лесу с палаткой. Сенсэй одобрил, сказав с хитрой многозначительностью: "До свидания!" А я хитро усмехнулся про себя. Сенсэй бы денег не взял, но у Кольки для него, точнее - для Школы, лежит объемистый пакет.
     Танюшку я встретил вечером у метро.
     Я ждал свою любовь на выходе с эскалатора и слегка вибрировал. Времени осталось до обидного мало. И хотя, кажется, опасность миновала, это наверняка иллюзия, и сваливать из города надо все равно. Устроить такую бойню и не ждать ответа - сущая глупость. А потому - нет времени совсем. А мне еще объяснять Татьяне в последний момент необходимость срочно уехать. Причем - насовсем! Идиот! Чем я думал раньше?
     Известно - чем. Крестцовым отделом позвоночника. В просторечии - жопой. Вот через нее все и выходит.
     Как на грех, Танюшка сегодня проявляла норов. Она никогда не была кротким созданием. Я звоню - так, мол, и так: надо встретиться. Срочно! А она ни в какую. Нашла работу, иду на собеседование, освобожусь во столько-то. И точка!
     Что тут сделаешь? Договорились на семь вечера. А женщины всегда опаздывают. Если не приходят раньше.
     Она появилась на эскалаторе в девятнадцать двадцать семь. Я уже весь извелся. А Танюшка сияет. И тут же давай рассказывать, какая у нее будет замечательная работа. Послушал я, послушал и говорю:
     - Все это, конечно, замечательно, но, похоже, не работать тебе там.
     - Почему это?!
     - Уезжать нам надо, срочно! Сегодня! Вещи я собрал...
     - Подожди... Что случилось?
     Я нахмурился, чувствуя себя последним козлом.
     - Давно надо было рассказать. Но я все откладывал. Думал - не срочно.
     - Да погоди же! Куда ты так бежишь?! - мы быстро шли по Энгельса к моему дому. - Объясни толком, что происходит!
     - Помнишь наши разговоры? О проклятиях, о снах? Так вот, звучит как бред, но этот мир не родной мне. Я не отсюда. И я нужен там. Меня зовут. Я не могу отказаться. Иначе пострадают люди. Помнишь картину с Золотым городом? Это вход, ты это знаешь... Подробнее я расскажу вечером, когда приедем на место...
     - Какое место? - она внезапно остановилась. - Ты все уже за меня решил! Может, я не хочу никуда...
     - Танюш, - я мягко взял ее за руки, - знака еще не было. Может, мы никуда и не уйдем. Но нам надо уехать из города. Ситуация сложная. Мне сообщили, что за мою голову уже заплачено. И тебе здесь тоже оставаться небезопасно. Это связано с деньгами.
     - С теми, что ты вернул?! Ты не сказал, чем их заработал. Я тебе поверила, а выходит, ты подставил меня!
     - Погоди заводиться! Пойми, сейчас нет времени для сцен! Надо ехать! С твоей мамой я уже поговорил. Она согласна.
     - Что?! Значит, меня никто не спросил! Ну и отправляйся один! К черту! Сама как-нибудь справлюсь!
     Она резко повернулась и бросилась прочь.
     - Стой! - крикнул я. Но она только побежала быстрее. Догнать! Я кинулся следом... И остановился. Потому, что понял - сейчас она не вернется. А силой я увести ее не смогу. Только испорчу все окончательно.
     А так... Есть еще четыре часа до поезда. Жирного я замочил. Значит, прямо сейчас никто ее преследовать не станет. А если кто-то уже послан по мою душу, то идет он в первую очередь за мной. И пусть идет. Если у Танюшки будет время. Хоть немного времени, чтобы остыть, она поймет, что я поступил верно. Что уже не было возможности собрать семейный совет. А мужчина на то и мужчина, чтобы в таких случаях брать ответственность на себя. Я перезвоню ей через сорок минут. Она уже придет в себя. Я знаю, Танюшка быстро отходит. Придет в себя - и я за ней заеду. Да. Так и сделаю.
     Я посмотрел ей вслед еще немного и пошел домой забирать вещи.

***

     Видеокамера-глазок была установлена в дверь совсем недавно. Сутулый расслабленно курил, сидя в кресле, и поглядывал на монитор. Квартиру сняли удобную. Дверь ее располагалась прямо напротив двери "объекта". Наблюдение приказано было установить еще после второго боя. Вначале предполагалась вербовка. Там, наверху, хотели взять "объект" на работу. Но аналитики, перелопатив досье, сделали вывод, что работать по профилю конторы "объект" не станет. Вывод категоричный, хотя Сутулый был с ним не согласен. Можно создать ситуацию, когда выбора у этого "объекта" не останется. Но тут случился третий бой, и "объект" превратился в "цель". А поразить ее должен был Сутулый.
     Невзрачный, серенький человечек с плешью на всю голову.
     Сутулый усмехнулся. Он убирал людей и покруче, чем нынешняя "цель".
     Монитор моргнул. Движение. Сутулый всмотрелся. Есть! "Цель" только что вошла в свою квартиру. Раздавив в пепельнице сигарету, Сутулый аккуратно достал пистолет. Проверил обойму, загнал патрон в патронник и добавил в обойму еще один. Лишним не будет. Навернул глушитель и снова глянул на монитор. Показалось? Нет! Дверь чуть приоткрыта!
     Это шанс! Иначе придется возиться с ключами...

Хребет Заманг. Южные Отроги. Год Барса. Месяц Жатвы

     Кариквэди напали внезапно. Их никто не ждал в таком числе. Ждали Ховрар, а беда пришла с другой стороны. Две тысячи стрелков! Пятьсот тяжеловооруженных! Стража Отрогов, охранявшая Полуденные Врата, состояла всего из сотни щитоносцев и трехсот стрелков. Но и этого хватило бы, сиди они в самой крепости. Однако нападавшие застали большую часть сил в пути. Марн во главе полусотни тяжелой пехоты и двухсот стрелков шел на перехват шайки грабителей из Эста. Поражение было сокрушительным. Их просто расстреляли из засады...
     Двадцать три усталых израненных человека в горном лесу. Они шли, петляя среди поросших лесом предгорий. Щитоносцев спасли доспехи, а стрелков осталось лишь трое, и все ранены. Марн тоже. В самом начале боя длинная стрела кариквэди ударила под щит, прошив пластинчатый набедренник. Марн вырвал ее, радуясь, что горцы Полудня не смазывают наконечники ядом. Потом была бешеная рубка, в которой маленький отряд, ударив в стык вражеских порядков, сумел прорваться и уйти в лес. Их преследовали. Но эти леса принадлежат гилгереям. Они у себя дома и смогли уйти от погони.
     Марн шел в середине колонны, тяжело опираясь на копье. Рана не слишком болела, но нога плохо слушалась. Он знал, что в его отряде воины четырех Кланов: Барса, Рыси, Вепря и Волка. Он был уверен в них всех. Только бы пробиться в крепость...
     Привычно ставя себя на место врага, молодой вождь знал - их уже отсекли. Отсекли потому, что воинам Марна пришлось идти окольными путями. Теперь кариквэди наверняка разослали дозоры. И каждый из дозоров будет вдвое сильнее его отряда. Враги знают, сколько гилгереев прорвалось.
     Дозор, в который Марн отправил троих, вооруженных луками, так и не подал сигнала. Возможно, он погиб мгновенно. Враги вдруг высыпали из кустов, на ходу забрасывая гилгереев стрелами.
     - Ряды!!! - рявкнул Марн. Щитоносцы молниеносно развернулись вправо, по ходу дробясь на две шеренги. Первая - бой, вторая - прикрывает. Развернулись и, сбивая щиты, дружно ударили на врага. Стрелки кариквэди брызнули в стороны, спасаясь от копий. Спаслись не все, но из-за их спин уже выдвигался монолит вражеских щитов. Поляна слишком широка! Охватят с крыльев!
     - Отход! - скомандовал Марн. За его спиной - склон холма, узкое место, валуны. Там можно отбиться!
     Шел дождь из стрел. Длинных с синими перьями. Щиты пока держали. Потерь нет.
     Гилгереи, сжимаясь железным ежом, стали медленно отступать. Враги атаковали! Их строй изогнулся дугой, обтекая маленький отряд с боков.
     - Молот вправо! - Вторая шеренга, на бегу превратившись в маленький клин, прянула вправо, срубив один из рогов полумесяца, и быстро отступила. В ней осталось девять человек. Ряды врагов смешались лишь на миг, но гилгереи уже оторвались от них и отступили к теснине. - Стоять крепко!
     И они стояли. Град ударов обрушился на щит Марна. Левая нога, коленом которой он подпирал нижний край щита, предательски подгибалась - сказывалась утренняя рана.
     Враг надавил сильнее, но был отброшен. Надавил еще и еще. Опять! Тогда тяжелая пехота отступила, и за дело снова взялись стрелки. Копья гилгереев изрядно проредили их число. Но все равно стрелков слишком много. Марна сменили в первой шеренге. Здесь, между скалами, можно было сражаться по пятеро в ряд. Но молодой вождь знал - там, на