холодный, гипнотизирующий, немигающий, как у змеи, застыл на теле Саманты. - Я еще не позабавилась, - прошептала Шерон, обнажая груди девушки. Они были небольшими и красивыми. Шерон подумала, не срезать ли эту грудь. - Я хотела разделить тебя с Брайсом, но он не пожелал. Считает, что ты слишком для этого чиста. ?Нетронутая?! - Шерон презрительно фыркнула, и рот ее злобно перекосился. - Его маленькая девственница. Ты уже не будешь, ?нетронутой?, когда я кончу с тобой. Ты не умрешь ?нетронутой?.
     Отложив нож в сторону, Шерон встала и разделась. Слезы текли по щекам Саманты, пока ею наслаждалась кузина Брайса. Саманта старалась не рыдать, потому что кляп душил ее и потому что голова от рыданий еще больше гудела, но она не могла удержаться от слез. В этот кошмар Саманта угодила по собственной вине. Если бы только она не связывалась с компанией Брайса... если бы знала свое место...
     ...Саманта, подумай, что ты делаешь! Ты - не из их числа...
     Ей казалось, что она может на время приобщиться к шикарной жизни, пожить так, будто представляет собой нечто особенное. Но Саманта не была Золушкой, а жизнь - не волшебная сказка. Да ей никогда и не нужна была сказка. При этой мысли у Саманты защемило сердце. Все, что ей было нужно, - это Уилл, семья и дом. Саманта плакала над своей маленькой, разбившейся мечтой и над падением, которое заставляла ее совершать своими действиями Шерон Рассел.
     - Теперь ты испорчена, маленькая девственница, - сказала Шерон, поглаживая бедра Саманты. Плечи у Шерон были широкими и угловатыми, как у мужчины. Под кожей не было ни грамма лишнего жира - только мускулы и сухожилия. Шерон взяла нож с прикроватного столика. - Испорчена, а еще станешь уродиной.
     Шерон приставила острие ножа к щеке под правым глазом Саманты и принялась медленно давить. Впившись зубами в кляп, Саманта изо всех сил старалась унять сотрясавшую тело дрожь. Она видела лишь игравшее перед глазами лезвие. Острие слегка вошло в нежную плоть, и Саманта всем телом вжалась в матрац. Ее обуял животный страх. Пот градом катился по лицу. Она ощущала этот запах собственного страха гораздо сильнее, чем резкий запах мочи и исходивший от Шерон приторно-сладкий аромат духов.
     Истязательница громко расхохоталась:
     - Ты ведь станешь уродиной, если я выколю тебе глаз? Тогда Брайс тебя не захочет. Он любит только красивые вещи. Прекрасные, как ты со своими длинными черными шелковистыми волосами.
     Лицо Шерон исказила жуткая гримаса бешенства. Она резко ухватила прядь волос Саманты и, дернув на себя, намотала ее на запястье. Саманта зажмурила глаза, в которых свет потемнел от боли. Казалось, Шерон выдернет волосы из головы вместе со скальпом, но мучительница лишь срезала их у основания резким взмахом острого как бритва ножа.
     Саманта испытала облегчение, когда была срезана последняя прядь волос и Шерон прекратила дергать ее голову. Она старалась не думать о том, что волосы были для нее одним из немногочисленных предметов гордости, не вспоминать о том, как любил Уилл играть ими в постели. Она старалась вообще не думать об Уилле. Ни о чем не думать. Может быть, если она перестанет думать, то перестанет существовать? Станет невидимой, и кузина Брайса с сумасшедшим, кровожадным блеском в глазах потеряет к Саманте интерес и уйдет?
     Саманта отчаянно молилась, чтобы это произошло. Она молилась о том, чтобы вырваться из этого кошмара. Молила о чуде.
     Ответа не было.
     Склонившись над Самантой, Шерон прошептала ей в ухо:
     - Нет больше прекрасных волос, маленькая принцесса. Нет больше красивого лица... - С этими словами она полоснула ножом по правой щеке Саманты.

***

     Сидя в кабине своего джипа выпуска 1979 года, Орвис Слокам мучился тем, что было для него редкостью, - угрызениями совести.
     Почти во всем, что случалось в его жизни неприятного, Орвис обвинял кого угодно, но только не себя. И в том, что Орвис угодил за решетку, он тоже не был виноват. В этом были виновны: напарник, полицейский, истец, общественный обвинитель, судья - все, кто не уважал Орвиса только за то, что он - Слокам, в чем Орвис также не был повинен.
     Он сожалел о многих вещах (не в последнюю очередь об участи быть рожденным Слокамом), но если говорить о сожалении по поводу потерянных работ, то тут Орвис более всего печалился о потере места на ранчо ?Старз-энд-Барз?. Рафферти были хорошими людьми. Уилл знал толк в том, как можно весело провести время, и всегда был дружелюбен: он никогда не присматривал за Орвисом только потому, что тот - Слокам. Джей Ди был грубой скотиной, но всегда справедлив и относился к тому типу мужиков, которыми другие мужики могут только восхищаться. В школе Джей Ди учился тремя классами старше Орвиса, и Слокам смотрел на Рафферти чуть ли не с благоговением. Вокруг Джея Ди постоянно существовала аура, он всегда был сильнее и умнее всех своих сверстников. Рафферти, казалось, никогда не сомневался в собственной правоте, что для Орвиса, постоянно поступавшего не так, как надо, являлось настоящей мистической загадкой. Да, Орвис искренне сожалел о том, что Джей Ди, на которого он работал не покладая рук, выставил его за то, что он вовремя не перекрыл ирригационную систему (в чем, естественно, опять же его вины не было). Однако сожаления Слокама несколько поутихли после того, как его сразу же после выхода из тюрьмы принял на работу мистер Брайс. Он действительно хорошо платил, и на его ранчо не было тяжелой, изнурительной работы. В то время Орвис считал себя очень сообразительным. Еще бы: только вырваться из тюряги и тут же отхватить работенку у самого большого богача в округе и при этом получать как минимум вдвое больше, чем на любом другом ранчо. Ну, разве он не смышленый молодец?
     Однако очень скоро все обернулось для Орвиса самым печальным образом. Люди Брайса относились к нему как к последнему паршивому псу. Все фермеры и рабочие с ранчо в окрестностях Нового Эдема ненавидели мистера Брайса, и ненависть их распространялась на работников приезжего толстосума. Кроме того, Орвису приходилось исполнять обязанности, которые были ему очень не по душе.
     В круг обязанностей Слокама входил уход за охотничьими собаками: кормежка, поддержание хорошей формы, присмотр за псами во время охоты. Казалось бы, достаточно просто, но очень скоро Орвис выяснил, что Брайс и его приятели-снобы не были спортсменами, а животные, на которых они охотились, никогда не водились в Монтане. Львы, леопарды и весь набор экзотической живности, которую Орвис видел лишь на страницах журнала ?Дикая природа?.
     Брайс покупал животных у какого-то темного типа, как ?излишки животных для зоопарков?. Зверей привозили в имение глубокой ночью, в закрытых фургонах по объездным дорогам и временами держали по нескольку дней в клетках, немногим превышавших своими габаритами размеры животного. Во время охоты у зверей никогда не оставалось шансов выжить. Чаще всего на едва успевшего выскочить из клетки зверя тут же набрасывалась свора собак или кто-нибудь из гостей Брайса сразу пристреливал животное, чтобы иметь возможность тут же содрать с него шкуру и повесить в своем кабинете, а потом хвастаться в компании собственными охотничьими трофеями и рассказами о полном опасностей сафари, о смертельной схватке с тигром или пантерой.
     Орвис пытался убедить себя, что эти животные ничем не отличаются от простого скота, и люди имеют право поступать с ними соответственно. Но все чаще и чаще самому Орвису эти доводы казались малоубедительными, когда он видел, как люди, только что убившие несчастное, беззащитное животное, смеются и шутят или заставляют его тут же освежевать тушу.
     Все чаще Орвис ловил себя на том, что задумывается над словами, сказанными ему Джеем Ди в тот день на ранчо ?Старз-энд-Барз?:
     В жизни, Орвис, есть вещи поважнее денег. Печально смотреть, до чего ты докатился, Орвис, Это воспоминание навевало на Слокама грусть. Ему не нравилась компания Брайса. Особенно Орвис не любил кузину мистера Брайса, этого мужика в женском обличье. Потому что как-то раз Орвис подсмотрел в окно, чем она занимается в своей спальне, и его чуть не стошнило. Секс с другими женщинами. Секс с двумя или тремя мужчинами одновременно. Неестественные вещи. Орвису было просто стыдно на них смотреть.
     К тому же у мисс Рассел были какие-то делишки с Кендалом Мортоном. Орвис знал об этом из рассказов самого Мортона, сопровождавшего свои откровения гнусным похихикиванием. Орвис не мог себе представить ни одной женщины рядом с Мортоном. Одна исходящая от него вонь могла свалить человека с ног. Но Орвис не сомневался, что рассказы Мортона были сущей правдой. Мисс Рассел собиралась попросить выполнить эту работу Мортона, но тот еще вчера вечером уехал в город, поразвлечься в ?Проклятых и забытых?, и до сих пор не вернулся. Тогда мисс Рассел попросила Орвиса привести собак в лесную сторожку к северо-западу от ручья Пять Миль и оставить их там и выдала Орвису сто долларов наличными, чтобы он держал рот на замке. Ему было приказано обернуться с этим заданием за утро и никому о нем не рассказывать. Особенно мистеру Брайсу. Мисс Рассел объяснила, что решила устроить себе приватную охоту и не хотела бы, чтобы кто-то ей мешал.
     Орвис исполнил приказание. Какое ему дело до того, что Шерон Рассел решила поохотиться в одиночестве? Если всем им повезет, то ее сожрет какой-нибудь залетный гризли. Но Орвис чувствовал, что мисс Рассел была не одна. Только для того чтобы напомнить себе, за что он не любит кузину мистера Брайса, Орвис оставил машину в неприметном месте на глухой лесной дороге и, прячась за деревьями, вернулся к сторожке и заглянул в окошко.
     Обе собаки, увидев Слокама, радостно залаяли, но были привязаны к дереву, а потому не могли выдать Орвиса, бросившись к нему. Заглянув в окно, Орвис понял, что не ошибся в своих предположениях.
     Естественно, мисс Рассел была в сторожке с женщиной. Из-за острого угла Орвису плохо была видна кровать, к тому же стекло было настолько грязным, что смотреть сквозь него - все равно, что смотреть сквозь стакан молока, но о некоторых деталях Спокам мог сказать совершенно уверенно: обе женщины были абсолютно голыми, и партнерша Шерон была привязана к кровати. Проклятые извращении! Орвис посчитал увиденное совершенной гадостью, хотя сам при этом почувствовал возбуждение. Он видел лишь черные волосы и темную кожу женщины, с которой мисс Рассел выделывала свои фортели. Орвис не видел лица второй женщины, но в компании Брайса только одна особа могла соответствовать увиденным им приметам - Саманта Рафферти. Жена Уилла.
     Теперь Орвис сидел в своем пикапе и не знал, что делать. Он был уверен, что Уилл и не подозревает о том, что его жена склонна к лесбийской любви. Но и у самого Орвиса подобное обстоятельство никак не укладывалось в голове. Саманта была прекрасной девушкой. Орвис никак не мог взять в толк, зачем она связалась с компанией Брайса. И уж конечно, не мог представить себе ее в близких отношениях с ?леди-драконом?.
     Его смущали веревки, которыми была привязана Саманта, но Орвису приходилось слышать, что люди занимаются подобными вещами. Орвис задумчиво потер подбородок и прищелкнул языком; лицо его выражало полную сосредоточенность. Ему очень не хотелось ехать к Уиллу Рафферти, сообщать о том, что его жена в голом виде занимается непотребными делами с другой женщиной, и схлопотать ни за что ни про что по морде. С другой стороны, если тут замешаны какие-то темные дела... Печально смотреть, до чего ты докатился, Орвис...
     Два стремления боролись друг с другом, как два диких кота, посаженных в один мешок. Орвис завел мотор, включил передачу и медленно поехал вниз по дороге.
     Неожиданно он понял, что поступает правильно и что Джей Ди одобрил бы его действия.
     Как жаль, что обычно Орвис все делал неправильно... не по своей, разумеется, вине.

Глава 29

     -...Итак, я сказал Гарри Рексу, на кой ляд она мне сдалась? У нее такая куча морщин, что ей надо надвигать шляпу на самый нос всякий раз, когда она собирается в церковь. Ну а Гарри только рассмеялся, будто огромный старый шакал.
     Рафферти ехал рядом с Такером и поражался, что старик может просто болтать ни о чем, словно не видя, что мир вокруг него безнадежно рушится. И Рафферти удивляло отсутствие каких-либо видимых признаков этого крушения: небо оставалось открытым, бездонным и голубым, земля была все так же разнообразна - с ее горами и долинами, зеленой травой. Все выглядело совершенно обычно.
     Джей Ди вспомнил, что ему сказал Часки о владении землей, и теперь он понимал, что если завтра исчезнут пусть даже все Рафферти, земля останется на месте. Владение - не самая важная вещь на свете. Важно, как им распорядиться. Традиция. Джей Ди свел всю свою жизнь к соблюдению традиции, не думая о том, что эта его опора может рухнуть от одного росчерка банкирского пера.
     На сердце Рафферти лежал тяжелый камень прозрения.
     -...Джей Ди? - Разминая затекшую спину, Такер потянулся в седле и хмуро посмотрел на него. - Ты пользуешься головой для чего-либо еще, кроме ношения очков от солнца?
     Джей Ди отогнал невеселые мысли и попытался скрыть свое смущение:
     - А что?
     - Я спросил, решил ли ты, что делать с водой? Если на следующей неделе мы погоним скот, кто сменит воду?
     Фермерское хозяйство. Весной и летом все надо делать одновременно. В течение долгой, холодной зимы порой вообще ничего делать не надо. Теперь же настала пора орошения пастбищ. Из-за отсутствия Уилла им пришлось отсрочить перегон скота на горные пастбища, и теперь перед Джеем Ди встал вопрос об орошении. Если браться за обе работы одновременно, им катастрофически не хватало двух рабочих, которых можно было бы оставить на ранчо.
     - Я узнаю, можно ли будет попросить ребят Лайла помочь нам перегнать скот. В этом случае ты мог бы присмотреть за водой.
     Такер кивком головы согласился с Рафферти. Сплюнув, он стал всматриваться вперед, слишком уж стараясь выглядеть безразличным.
     - Конечно, если бы вернулся Уилл...
     - Не думаю, что это случится, Так.
     - Ну-у, не знаю. Если только во дворе стоит не мой старый пикап, я выскажу бедному придурку, им владеющему, свои соболезнования.
     Джей Ди пристальнее вгляделся в происходящее на дворе ранчо. Грузовик - эта груда проржавевшего металлолома - несомненно, принадлежал Такеру. Кто-то, сидя на заднем бампере, бросал Зипу палку. Пес прижимался к земле, совершал грациозный прыжок и приземлялся уже с палкой в пасти.
     Привычная картина. Словно все было нормально. Словно его брат не был алкашом, учинившим драку с земельным бароном-миллиардером. Словно пропасть, разделявшая их, не была шириной с Большой Каньон.
     - Ты там полегче, сынок... - начал Такер.
     Джей Ди пришпорил коня и оставил старика далеко позади.
     Зип резвился с палкой, то подбегая к Уиллу, то кидаясь от него прочь. В глазах собаки явно поблескивал садистский огонек, что заставляло Уилла предполагать, что пес отлично знает, какие страдания доставляет ему каждый наклон.
     Каждый приступ боли был предельно отчетлив и отличался от предыдущего, поскольку не был приглушен алкоголем или обезболивающим. Грандиозность глупости, совершенной им на ранчо Брайса, в полной мере дошла до Уилла вскоре после того, как Мэри Ли оставила его в больнице, а доктор Лэример выправил ему нос и обмотал ребра двадцатью ярдами бинта, достаточно плотно, чтобы не дать легким вывалиться. Из пункта неотложной помощи Уилл отправился на поиски такеровского пикапа, ожидавшего его на парковочной площадке. Пикап, несомненно, прислал Брайс. Он не хотел, чтобы старая рухлядь загромождала его дорогу и портила впечатление от ?мерседесов? и ?ягуаров?. Интересно, почему Брайс просто не сбросил машину в пропасть?
     Все еще несколько возбужденный, Уилл хотел было отправиться прямиком в ?Проклятые и забытые?, чтобы подлить немного ?топлива? в костер. Но, проезжая по городу, неожиданно свернул на Джексон-стрит и припарковался перед жалким, пустым домиком, кров которого делил когда-то со своей женой.
     Бывшей женой. Бывшей женой. Бывшей женой. Двор выглядел покинутым и заброшенным. На крыльцо соседнего дома вышла миссис Аткинсон и, уперев руки в костлявые бедра, наблюдала за идущим по дорожке Уиллом. Он приветственно махнул соседке рукой. Окинув его хмурым взглядом, дама вернулась в дом.
     Низковато же ты скатился, Вилли-парнишка, если даже соседи воротят от тебя нос!
     Зайдя в дом, Уилл бесцельно побродил по гостиной и кухне, потом заглянул в спальню, в которой не был вот уже несколько недель. Постель была убрана и застелена дешевым голубеньким покрывалом. Саманта была хорошей хозяйкой, несмотря на то, что в доме было почти не за чем присматривать. Уилл знал, что Саманта мечтает о доме с садиком, в котором росли бы кусты и цветы, а кухня была бы достаточно большой. Но она никогда об этом не просила.
     Она никогда ни о чем не просила, только о том, чтобы Уилл любил ее.
     От тебя требовалось так мало, но ты и это умудрился испоганить, Вилли-парнишка.
     Уилл посмотрел на свое отражение в старом, потрескавшемся зеркале и увидел в нем человека, мало заслуживающего извинения. Разорвавшего с семьей. Растерявшего друзей. Побитого и посрамленного ковбоя, отказавшегося от единственной ценной вещи в своей жизни.
     Ты хотел свободы. Теперь ты ее получил, Вилли-парнишка. Но на свободу это было совсем не похоже. Это было похоже на изгнание. И Уилл почувствовал душевную боль от утраты вещей, которые ему никогда не были нужны. Ранчо. Жена.
     Уилл выпрямился и позабыл о принесшем палочку Зипе. С холма галопом мчался большой мерин брата. Лица Джея Ди под широкими полями шляпы не было видно, но он остановился и спешился у пикапа, в чем Уилл усмотрел добрый знак. Жест вежливости. Это гораздо лучше, чем тычок в зубы.
     Взглянув на осунувшееся лицо Уилла, Джей Ди почувствовал, как защемило у него сердце, и тут же позабыл все приготовленные гневные речи. И без того слишком много горьких слов было сказано братьями друг другу. Не время для обвинений. Джей Ди был виноват не меньше Уилла, только грехи у них были разные.
     - Выглядишь не очень, - сказал Джей Ди, снимая шляпу и вытирая рукавом пот со лба.
     Уилл поднял голову и попытался улыбнуться, но испытал при этом становившуюся уже привычной боль.
     - Городской парень снял с меня часы. Зрелище было довольно жалкое.
     - Могу себе представить. - Джей Ди, не выпуская из рук поводьев, сел на бампер рядом с Уиллом. Сержант потянулся вперед и ткнулся мордой в колено хозяина. - Похоже, очередная битва состоится не скоро.
     - Не скоро, - понурившись, подтвердил Уилл. Подошедший Зип демонстративно положил палку у ног Уилла и замер, в ожидании новой партии в игре. - Похоже, я вообще не буду больше драться. Получил достаточно.
     - А что Саманта?
     - Если она и вернется ко мне, то лишь за тем, чтобы получить нужные бумаги или всадить нож в сердце. Не могу сказать, чтобы осуждал ее за это.
     Джей Ди промолчал. Он посмотрел на дом, в котором они с Уиллом выросли, и попытался представить, как в нем будут жить чужие люди. Идея резанула сердце, как осколок стекла.
     - А как насчет тебя и Мэри Ли? - спросил Уилл.
     Джей Ди пожал широкими плечами, пытаясь избавиться от вопроса и испытующего взгляда брата.
     - Не сработает.
     - Потому что ты - упрямый сукин сын?
     - Отчасти.
     Уилл вздохнул и отколупнул от кузова кусочек ржавчины.
     - Слабое объяснение для потери чего-то хорошего. Уж я-то знаю.
     Джей Ди не ответил. Он считал, что Уилл вряд ли вправе давать советы по данному предмету, но говорить об этом не стал. Лежачих не бьют. Кроме того, если присмотреться внимательнее, в словах брата, возможно, была немалая доля истины, но пусть уж их отношения с Мэри Ли останутся только между ними и умрут естественным образом. Через неделю или две она вернется в Калифорнию. А жизнь будет продолжаться.
     - Я решил отписать свою долю ранчо тебе, - сказал Уилл. - Чтобы избежать бракоразводного суда. Я продам тебе свою д