бщего, за исключением лишь того, чем они делятся в пылу страсти. Джей Ди не может этого допустить. Вся его энергия, все его внимание должны быть сейчас заняты ранчо. Он должен защищать свою землю. Должен спасти ?Старз-энд-Барз?, равно как и образ жизни, унаследованный вместе с ранчо.
     Джей Ди почувствовал в голове тупую боль. Он поднес к глазам руку, которой обнимал плечи Мэри Ли, и в свете стоявшей на прикроватном столике ночной лампы, которую так и не удосужились выключить, посмотрел на часы. Время уходить. Время прошло. С Люси Джей Ди никогда не проводил целую ночь - и никогда не хотел. Но ведь Мэри Ли - это не Люси. Мэри - милая, серьезная, честная, надежная и преданная. В ушах Рафферти все еще звучал ее голос - хрипловатый и низкий, - поющий об этой земле песню, затронувшую в душе Джея Ди самые сокровенные чувства, лежавшие где-то очень глубоко и не имевшие названия.
     Рафферти посмотрел на макушку Мэри, на покоившуюся на его груди маленькую руку, и по всему его телу пробежала сладкая дрожь, очень похожая на первый, предупредительный толчок перед землетрясением.
     Ресницы Мэри задрожали, взметнулись, и она посмотрела на Джей Ди большими, бездонными глазищами.
     - Что-нибудь случилось? - сонно протянула она.
     - Я должен идти.
     - На дворе полночь.
     - Уже пятый час. - Джей Ди отстранился от Мэри, сел, свесив ноги с края кровати, и потянулся за трусами. - Если я сейчас же не отправлюсь в путь, у меня весь день вылетит в трубу. А работы на сегодня полно.
     Мэри села и потянулась, потом закуталась в покрывало. Голова у нее болела. Больно стало и оттого, что Рафферти уходил.
     Она заправила волосы за уши и нахмурилась:
     - Хочешь выпить кофе перед отъездом?
     Джей Ди натянул джинсы, застегнул пуговицу и ?молнию?:
     - Спи дальше. Вчера вечером ты была не очень-то разговорчива.
     - Так же, как и ты.
     Мэри выбралась из постели и принялась искать одежду. Как только она наклонилась, чтобы поднять халат, что носила накануне, в голове у нее раздались те же ритмичные удары, которые издавало сердце, и Мэри моментально пересмотрела свое решение оставаться в распростертой позиции следующие восемь-девять часов. Упрямство пересилило. Если Рафферти встает, значит, и она, черт побери, тоже встанет!
     Мэри пронзила взглядом надевавшего рубашку Рафферти:
     - За кого ты меня принимаешь? За какую-то городскую девчонку?
     - Ага.
     - Ах ?а-ага-а?? - передразнила Мэри и, уперев кулачки в бедра, нахально подошла вплотную к Рафферти. - Я могу ездить на муле, я побывала в кабаке, за неделю я не пропустила ни одного восхода солнца! Так кто же я после этого?
     - Городская девчонка на каникулах в Монтане.
     - О Господи! - проворчала Мэри и принялась застегивать кнопки на джинсовой рубашке Джея Ди.
     Рафферти нисколько не удивился ее реакции:
     - Ты такая, какая есть, Мэри Ли.
     Руки Мэри застыли на груди Джея Ди, и она уставилась в бело-жемчужную кнопку. Ты такая, какая есть. Мэри была неприкаянной. Она была неприкаянная всю свою, странница в обществе, ищущая места, где бы она могла прижиться, не идя при этом на компромисс с собственной душой. Мэри показалось, что, возможно, она обрела такое место здесь, но вот Джей Ди говорит ей, что в Монтане она всегда будет чужачкой. Или же он говорил о собственном сердце? В любом случае, Мэрили, ты в проигрыше.
     - Ты меня не знаешь, Рафферти, - пробормотала Мэри. - Ты слишком занят навешиванием на меня ярлыков, чтобы увидеть, какова я есть на самом деле.
     Джей Ди стиснул зубы и ничего не ответил.
     - Пойду приготовлю кофе, - тихо, скороговоркой сказала Мэри и поспешила отвернуться, чтобы Джей Ди не смог увидеть ее глаз. - Это быстро. Надеюсь, ты не слишком привередлив?
     - В зависимости от того, насколько он будет крепок и горяч. - Джей Ди последовал вниз по лестнице за Мэри, с каждой новой ступенькой чувствуя себя все более виноватым. Он попытался избавиться от этого чувства, раздражаясь его навязчивостью и значением, с которым ему никак не хотелось соглашаться.
     ?Вот тебе и еще одна причина, по которой ты должен смыться?, - подумал Рафферти, но вместо того, чтобы выскочить за дверь, притащился вслед за Мэри на кухню.
     - Мой конек: горячий, крепкий, густой. Мои коллеги, судебные секретари, постоянно мне звонили и заказывали кофейник, если им предстояло стенографировать всю ночь.
     - Это, наверное, хорошая работа... судебный секретарь?
     - Конечно, если ты - независим, богат и законченный мазохист.
     Мэри поставила кофейник на плиту и достала из буфета две чашки. На одной из них, белой с голубой каемкой, была изображена картинка, на. которой спаривались два мультипликационных кролика, на другой, коричневой, тем же самым занимались мультипликационные собачки. Люси в своем репертуаре.
     - Впрочем, я не совсем справедлива, - почувствовав в душе укор совести, вздохнула Мэри. - Это замечательная работа для людей на своем месте. Я была не на своем месте. Сюрприз! - Она изобразила на лице широкую фальшивую улыбку.
     Джей Ди прислонился к стойке и пристально разглядывал Мэри:
     - Что ты будешь делать теперь, бросив эту работу?
     - Ну-у, моя мамаша предполагает, что я найду себе работенку в каком-нибудь затрапезном баре, пристращусь к наркотикам и закончу панелью, торгуя телом, чтобы заработать на карманные расходы. Я, правда, настроена более оптимистично.
     Рафферти даже не усмехнулся. Он лишь кашлянул. И ждал прямого ответа. Мэри сделала круглые глаза, наполнила чашки и положила в каждую по кусочку фруктового сахара.
     - Так... Мне кажется, ты отсутствовал в тот день, когда раздавали чувство юмора.
     - Работал! - ухмыльнулся Джей Ди.
     - Мне следовало бы догадаться. - Мэри вручила Рафферти чашку и подула в свою, прежде чем отхлебнуть. Вкус напитка походил на остатки машинного масла, слитого из картера автомобиля и прокипяченного вместе с грязными, вонючими носками. Божественно. Если добавить к этому сигарету, ощущение тупика и сопение дышащего ей в затылок отвратительного адвоката, которому очень не мешало бы почистить зубы, то Мэри почувствует себя совсем как дома. От этой мысли ее передернуло. - Я не знаю, что буду делать дальше, - тоже прислонившись к стойке, призналась она. - Над этим я как раз и собиралась поразмыслить во время своего летнего отпуска в ?эдемском саду?.
     Она отпила кофе и уставилась на пряжку ремня Рафферти - потускневший серебряный овал в медной оправе в виде лассо и с фигуркой связанного теленка в центре. Над теленком была выгравирована надпись: ?Чемпион Дня пограничника, 1978?. В то время Рафферти, должно быть, было лет шестнадцать или семнадцать. Интересно, каким был Джей Ди в подростковом возрасте, каким в детском. Мэри представила мрачный взгляд этих серых глаз, неулыбчивый рот на мальчишеском лице и почувствовала, как у нее защемило сердце. Ей захотелось обнять Рафферти и постоять с ним просто так, прижавшись друг к другу. Она обозвала себя дурой.
     - Нет необходимости принимать решение прямо завтра, - сказала она, чтобы хоть как-то продолжить разговор. - У меня осталось достаточно денег от продажи оргтехники, чтобы спокойно пожить какое-то время. Господи, да если я приведу в порядок хозяйство Люси, то смогу прожить здесь до тех пор, пока у меня не выпадут последние зубы. - Мэри сама удивилась этой неожиданной идее. - Кажется, большинство людей будут не в восторге от такой перспективы. Я не знаю... Я чувствую... какую-то неуверенность, что ли.
     - Ты чувствуешь неуверенность оттого, что она оставила тебе деньги и недвижимость? - удивленно приподнял бровь Рафферти. - Люси не стала бы испытывать чувство вины, а заграбастала бы обеими руками то, что свалилось ей на голову, вцепилась бы в это зубами и продолжала бы жить, веселясь и радуясь.
     - Мы были приятельницами, а не родственницами. Чем я все это заслужила? - Мэри махнула рукой, обозначив этим жестом дом и все ранчо. Ее густые темные брови сошлись над переносицей. Мэри прикусила губу и озабоченно взглянула на Джея Ди. - Кажется, больше всего меня беспокоит вопрос: чем это заслужила Люси?
     Рафферти пожал плечами и отхлебнул очередную порцию горячей кислятины:
     - Ты должна знать больше меня. Ведь она была твоей подругой.
     - У тебя нет никаких соображений по поводу того, во что Люси вляпалась?
     - Полагаю, что в беду. Она была из породы людей, которым нравится дразнить палкой ядовитых змей - просто так, ради забавы.
     - Да, и боюсь, что одна из этих змей ее и убила, - помрачнела Мэри.
     Джей Ди с громким стуком поставил чашку на стойку.
     - Господи, Мэри Ли, ты когда-нибудь угомонишься? Это был несчастный случай. Такое бывает.
     - Да, и совершенно случайно разгромили этот дом, потом контору Миллера Даггерпонта и мой номер в гостинице? - Мэри покачала головой и нетерпеливо откинула назад прядь непокорных волос. - Меня на этом не купишь. Мне кажется, здесь что-то происходит, продолжается какая-то темная история, если бы мне найти еще хотя бы парочку фрагментов, я бы составила полную мозаику и узнала, бы чем тут дело.
     - Сейчас-то какая в этом разница? - грубо перебил ее Рафферти. - Смерть есть смерть.
     - Не верю собственным ушам! - набросилась на него Мэри. - Мистер Кодекс Чести. Мистер Порядочность. Какая разница? - Мэри фыркнула и резко взмахнула руками, от чего слишком длинные рукава халата затрепыхались из стороны в сторону. - Есть чертовски большая разница между промахнувшимся козлом - дилетантом от охоты - и хладнокровным убийцей. И ты так спокойно можешь позволить кому-то продолжить жизнь в довольстве и развлечениях, когда по его умыслу оборвалась жизнь молодой женщины?
     Стиснув челюсти, Рафферти смотрел куда-то мимо Мэри: в животе его бурлил кофе, в груди - стыд. Джей Ди не прощал убийцу. Он просто хотел забыть о том, что Люси Макадам когда-то существовала, и о том, что кто-то это существование прервал. Он хотел, чтобы Люси никогда сюда не приезжала, никогда не покупала эту землю на границе с его миром, чтобы сюда никогда не приезжали друзья Люси, включая и Мэри Ли. Господи, особенно Мэри Ли! Она сбивала его с толку, заставляла терять чувство здравого смысла и связывала по рукам и ногам. На кой черт ему все это нужно?
     - У меня есть работа, - буркнул Джей Ди и направился к двери.
     Мэри вытянула руки, отрезая ему путь к бегству. Она пристально смотрела на Рафферти и испытывала душевную боль: злость и страх за свое сердце и стыд за себя, испытывающую этот страх.
     - Неужели она действительно значила для тебя так мало, что тебе плевать на то, что убийца Люси не наказан? - тихо, но едко спросила Мэри.
     Джей Ди подумал о том, что сказал ему Дел о Шеффилде. Взгляд Рафферти застыл на урне с прахом, поставленной Мэри на каминную полку в большой комнате.
     - Он наказан, Мэри Ли. Оставь ты все это и займись собственной жизнью.
     - Да... Да, все верно, - с горечью прошептала Мэри. - Что за дело до погибшей партнерши по сексу, если ее место тут же заняла другая?
     Рафферти перевел взгляд на Мэри, и в душе его что-то перевернулось: он почувствовал приступ яростного гнева и задетой чести.
     - Ты это сказала, - буркнул Рафферти, - не я.
     Мэри осталась неподвижно стоять на кухне, словно сквозь туман слыша, как хлопнула входная дверь, как завелся и выехал со двора пикап, как он, надрывно рыча, стал взбираться в гору. Она рассеянно вспомнила, что вчера почему-то не услышала его приезда. Наверное, потому, что была полностью погружена в свою музыку. Скверно! Услышь она подъезжавшего Рафферти, возможно, ей удалось бы быть с ним более твердой. А может быть, и нет.
     Мэри мучительно копалась в себе, пытаясь распутать тугой клубок теснящих грудь эмоций. Ей не хотелось думать ни о насильственной смерти Люси, ни о земле, послужившей причиной этой смерти. Мэри не хотела волнений, не хотела боли. Больше же всего она не хотела влюбляться в такого тяжелого и бескомпромиссного человека, как Джей Ди Рафферти.
     Влюбиться. Это казалось невозможным, плохой шуткой, причудливым сном. Джей Ди самонадеян, вспыльчив, груб. до жестокости. Во что тут влюбляться?
     В беззащитность взгляда этих умных серых глаз, когда он смотрел на землю, сотню лет бывшую домом для его рода, - землю, которую теперь растаскивали по кускам. В нежность больших, грубых рук, когда он гладил ими животных... когда он гладил ими ее тело. В его страстную нежность во время любовных утех. В преданность дяде, которого большинство людей вычеркнули из своей жизни и своей памяти. В его решимость взвалить на свои широкие плечи всю тяжесть нынешней жизни и при этом не проронить ни слова жалобы.
     Джей Ди был цельной натурой, а не киношным ковбоем. Он весь состоял из острых углов и шершавых краев, защищавших богатый внутренний мир, о котором большинство людей и понятия не имели. Рафферти был не просто гордым и мужественным человеком - он был человеком, чей образ жизни оказался под угрозой уничтожения. Он привык сам распоряжаться собственной судьбой, а теперь эту возможность у него могли отнять пришлые люди. Рафферти стоял во весь рост, но Мэри понимала, что он все же боится потерять дом, привычный уклад жизни.
     И свое сердце?
     Было опасно надеяться на это. Опасно и глупо. Мэри приехала сюда в поисках простого понимания. Она не намерена любить человека с крутым нравом, поглощенного только работой. Каждый шаг в такой любви нужно будет преодолевать в борьбе, а Мэри устала от борьбы. Она стремилась к жизни простой и светлой.
     Но жизнь, как назло, никак не желала ограничиваться этими составляющими. Она была так же сложна, как и Рафферти, - полной острых углов и теней, а Мэри не могла сидеть сложа руки и пассивно наблюдать, как она проходит. Ее подругу убили, и если Мэри не выяснит, за что, никто этого не узнает. Никто и не подумает докапываться до истины.
     При воспоминании об отношении Рафферти к истории с Люси злость снова закипела в сердце Мэри. Он не скрывал своих чувств, но Мэри никак не ожидала, что Джей Ди окажется таким бессердечным.
     Неужели он был так холодно-бесчувствен? Или же не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, что произошло на самом деле?
     Дел. Может быть, Джей Ди защищает своего дядю? Мир Дела полон призраков. Жизнь его была сплошным кошмаром, и пальцы могли нажать курок, когда Дел оказался на грани полного безумия.
     С разболевшейся головой Мэри подошла к дверям веранды, распахнула их и, прислонившись к дверному косяку, посмотрела на долину как раз в тот момент, когда небо окрасил первый розовый луч рассвета. Низко над землей густыми клубами стелился туман, обволакивавший своими молочными лентами темные стволы деревьев. Прохлада легла на лицо Мэри, принеся с собой запах сосны, кедра и сырой травы.
     Слезы потекли у нее по щекам. Она так полюбила это место! Почему оно не может быть просто раем, как ей того бы хотелось?
     Никто не ответил на эти исполненные боли и смятения слова: ни Бог, ни внутренний голос. Долина тоже молчала. Мэри была одна.
     Рядом с дверью, в уютном уголке между комнатой и кухней, стояла гитара. Мэри, крепко прижав инструмент к груди, вышла на террасу.
     - Только я да ты, старая подруга, - нежно трогая струны, прошептала она.
     Мэри уселась на край стола, скрестив ноги и совершенно не обращая внимания на утреннюю росу, обильно покрывшую стеклянную крышку; большой халат точно одеяло укутывал тело. Закрыв глаза, она склонила голову на плавный изгиб гитарной деки и заиграла. Мелодия получалась пронзительно-сладкой, до боли нежной, полной тоски и желания. В ней не было ни вопросов, ни ответов на них. Музыка выражала чувство чистое и простое, грубоватое и ласковое. То, что чувствовало сердце Мэри, каждая частичка ее души. Когда же струны умолкли, Мэри просто сидела в тишине и печали.
     - Получилось чертовски приятно, Мэри Ли. Вырванная из своей медитации, Мэри дернулась на месте и широко открыла глаза. У угла дома, прислонившись к бревну, стоял Уилл. Точнее было бы сказать, поддерживаемый бревном. Разодранная рубашка, лицо в крови правый глаз заплыл куском нависшей с брови красной плоти, на лбу глубокий порез. Уилл попытался изобразить свою кривую усмешку, но на полпути отказался от своей попытки.
     - О Боже мой! - спрыгивая со стола, воскликнула Мэри. - Что случилось?
     - Небольшая авария, - отвалившись от стены, поморщился Уилл.
     Он не стал добавлять, что ему вообще повезло остаться в живых. В настоящий момент он вовсе не чувствовал себя счастливчиком. Голова болела, ребра болели, колено вывернуто, к тому же вывихнуто плечо. Сильный удар о дерево еще напомнит о себе, но и сейчас было чертовски больно.
     - Небольшая авария? - закричала Мэри, в ужасе разглядывая Уилла с ног до головы. - Да ты выглядишь так, будто столкнулся с огромным трейлером!
     - Это был лишь небольшой грузовичок. - Уилл прошелся кончиком языка по трем сломанным зубам. - Кажется, дела обстоят несколько хуже, чем я предполагал.
     Мое счастье, что у меня девять жизней.
     - Я бы сказала, что одну из них ты уже использовал, парень. Что ты здесь делаешь? Тебе же надо немедленно в больницу!
     - Ну-у... - Уилл попытался вздохнуть, но легкие пронзила острая боль. - Ты не против, если я присяду? Я прополз добрую милю, чтобы добраться сюда.
     - Господи! Ты сможешь посидеть в моей машине, пока я буду везти тебя в больницу.
     - Нет. Никакой больницы! Я достаточно натерпелся. Поверь мне, Мэри Ли, если я не помер этой ночью, то и не собираюсь вообще. Все, что я хочу, - это добраться до дома, если ты будешь так добра.
     С круглыми глазами, бормоча что-то невразумительное относительно сумасшедших ковбоев, Мэри провела Уилла в дом и усадила за полированный сосновый стол в большой комнате. Борясь с приступами боли, Уилл наблюдал, как Мэри заметалась по дому в поисках предметов первой медицинской помощи. Она вернулась с полотенцем, чистой одеждой, кувшином теплой мыльной воды, бутылкой спирта и аптечкой, потом подсела к Уиллу и, нахмурившись, принялась смывать с его лица запекшуюся кровь.
     - Хлебни, Рафферти. - Мэри придвинула Уиллу бутылку виски и повела маленьким носом. - Ах Боже, да ты, кажется, уже успел нализаться! От тебя несет, как от пивной бочки.
     - Пиво обладает способностью проливаться, когда пикап начинает кувыркаться.
     - Если поднести к тебе спичку, ты вспыхнешь, как факел. Что же с тобой стряслось, алкаш-водила? Захотелось смерти или просто решил покалечить пару-другую невинных пешеходов?
     - Мэри Ли, не надо читать мне нотаций, - проворчал Уилл. - О-о! Черт, как больно!
     - Сиди смирно и прекрати скулить. Если бы ты уже не был побит, я бы сама тебя избила.
     - Не стоит беспокоиться - Джей Ди вполне прилично надерет мне задницу. - Уилл распростер руки и, обнажив зубы, изобразил пародию на свою знаменитую улыбочку. - Прошу любить и жаловать: Уилл Рафферти Удивительный, снова в своем амплуа! Ослепительно! Загадочно! Получает тумаки и держит удары!
     Мэри строго посмотрела на Уилла:
     - Не вижу ничего смешного в том, что ты чуть было себя не угробил.
     - Как сказать. Скорее всего тут и в самом деле ирония судьбы. Только запахни свой халат, Мэри Ли. А то выходит, что я получаю здесь бесплатное представление. Нельзя сказать, чтобы я возражал, но в данный момент я не совсем в форме.
     Покраснев, Мэри отступила и затянула поясок на тонкой талии.
     - Раз уж ты не собираешься дать дуба сию же минуту, думаю, я могу пойти и одеться. Налей себе кофе, если сможешь встать. Я сейчас вернусь.
     - У тебя есть аспирин? - спросил Уилл.
     - В моей сумочке.
     Уилл перетащил лежавшую на противоположном стуле сумку Мэри через стол и принялся шарить в творившемся в ней беспорядке. В конце концов он извлек жестяную дорожную коробочку аспирина и коричневый пузырек тайленола с кодеином. Сунув аспирин обратно в сумку, Уилл набрал пригоршню таблеток тайленола и проглотил их, запив извлеченной из холодильника банкой пепси-колы. Возвращаясь к столу, Уилл взглянул на себя в осколок разбитого зеркала, чуд