оли Джеймса Бонда. Теперь же его улыбка, его убийственная улыбка и разговоры о том, что она должна притворяться, будто ей наплевать, заставили Алексу подобрать Джеймсу другую не менее знаменитую роль - Ретта Батлера, покидающего Скарлетт. "По правде говоря, дорогая..."
     Действительно ли ей нужен этот человек, которому "наплевать" на переговоры о столь важном для Алексы контракте?
     - Ну, хорошо, никаких "пределов сделки". Вы провели достаточно времени в Вашингтоне, чтобы научиться выпутываться из любых положений, и если...
     - Я научилась?
     - Несомненно. Если вы не хотите, чтобы я представлял ваши интересы в этом деле, Алекса, только скажите "нет".
     За время надолго повисшего молчания Джеймс испытал два очень определенных и совершенно противоположных желания.
     "Только скажи "нет", Алекса, и я назову тебе другого прекрасного адвоката, и ты больше не будешь моим клиентом, и вместо кофе мы будем пить шампанское, и станем танцевать среди роз, и узнаем друг друга ближе. Это - одно желание, несомненно эгоистическое. Но вот другое желание - еще более эгоистическое. Только скажи "да", Алекса, поверь, что я смогу справиться с этим столь важным для тебя делом. И тогда после его окончания, когда ты уже не будешь моим клиентом, мы начнем..."
     - Джеймс, я хочу, чтобы меня представляли вы. Вы можете даже не советоваться со мной, когда соберете информацию. Просто установите сумму, которую сочтете приемлемой.
     - Вы уверены?
     - Да. Кажется, мы должны что-то подписать? Большинство агентов берут пятнадцать процентов.
     - Агенты берут проценты, потому что принимают активное участие в продвижении вашей карьеры. У нас же просто переговоры по контракту. Я пришлю вам счет за потраченное время.
     - Только полную сумму.
     - На всю катушку, - пообещал Джеймс и встал. - Мне, пожалуй, лучше откланяться. Я позвоню вам.

***

     Стерлинг ушел, а Алекса принялась бродить среди роз. И чего бы ей не забыть о проклятом контракте и не позволить Джеймсу соблазнить ее? Провести деловые переговоры в постели было бы истинным удовольствием, куда как более приятным и безопасным. В постели ей ничем бы не грозил человек, с одинаковым ледяным спокойствием заключающий миллиардные сделки и разбивающий несчастные женские сердца.
     Но и знаменитому и сексапильному Джеймсу Стерлингу было не под силу разбить сердце Алексы Тейлор, потому что невозможно разбить сердце, которое, по ее мнению, не хочет и не умеет любить...
     Алекса никогда не рисковала своими чувствами, но позволила Джеймсу унести с собой в полночную тьму нечто очень ценное, принадлежавшее только ей, - великое счастье играть обожаемую ею Стефани Винслоу. И как только Алекса могла доверить такую важную частичку самой себя человеку, чье поведение во время переговоров было просто наплевательским? Джеймсу Стерлингу доверяли многомиллионные компании, но не исключено, что для миллиардеров это было не более чем щекочущей нервы, увлекательной игрой.
     А в данном случае это вовсе не игра! По крайней мере для Алексы.
     И почему-то она страстно надеялась, что и для Джеймса ее контракт не станет очередной игрой.
     Для того чтобы успокоиться и удостовериться в правильности принятого решения, Алексе следовало просто взглянуть на заваленную розами гостиную или пойти в свою спальню и еще раз прикоснуться к сверкающей золотой статуэтке - блестящему подтверждению ее успеха и таланта. Но вместо этого, движимая каким-то невольным порывом, она пошла в спальню, приготовленную для Кэт. Нахмурившись при виде столь тщательно подобранных сиреневых обоев, Алекса поняла, что даже самые тяжкие сомнения, которые она испытывала, доверяя свое финансовое положение Джеймсу, становились просто банальными по сравнению с величайшими сомнениями, мучившими Алексу, когда она думала о младшей сестре.

***

     Та же апрельская луна, под которой встретились на укромной террасе Алекса и Джеймс, освещала тем же мягким светом дорожку на территории Оберлинского колледжа, по которой Кэтрин Тейлор направлялась из Бейли-хаус - общежития, в котором она жила, - в классы "Робертсон-холла". Даже если бы она никогда прежде не ходила этим путем, даже если бы темнота была еще более плотной, чем в самую безлунную ночь, какой-то врожденный инстинкт и безошибочная интуиция все равно вывели бы Кэт к месту, где находится рояль.
     Стояла полночь. Веселые звуки праздничной субботней вечеринки в колледже постепенно угасали, смех затихал, по мере того как компания распадалась на парочки. Кэтрин в глубоком раздумье даже не слышала звуков любви и радости, наполнявших мир вокруг нее, и вовсе не была обеспокоена тем, что этот уик-энд провела одна. В конце концов, она оказалась именно там, где хотела: у рояля, на котором с наслаждением будет играть до самой зари.
     Кэтрин не слышала шума вечеринок, так же как не чувствовала леденящего холода ночного ветра. Ей было тепло - от предвкушения игры и от радостного воспоминания о событиях прошедшего дня. Он выдался славным - солнечным и наполненным замечательными приметами скорой весны. Кэт все послеобеденное время просидела скрестив ноги на прогретой лужайке в Таппан-сквере, читая "Кузину Бетту" Бальзака. Она читала классический роман в оригинале, на французском языке, а позднее, когда солнце село, унеся с собой и нежное тепло, вернулась в свою комнату и, так же по-французски, записала свои впечатления о прочитанном на разноцветные карточки, которые собирала для курсовой работы.
     Весь Вечер Кэт читала Бальзака и лишь к полуночи отправилась знакомым путем в консерваторию. Она шла стремительно, нетерпеливо, но сейчас, подойдя к "Вилдер-холлу" - зданию Союза студентов, Кэт почему-то замедлила шаг, сошла с дорожки, ведущей в консерваторию, и направилась к почтовым ящикам студентов. Зачем? Кэт и сама не могла бы ответить на этот вопрос. Конечно же, ее почтовый ящик еще пуст. Ведь два дня назад Кэт получила письмо из Топики. И хотя длинные, веселые, полные любви письма родителей приходили довольно часто, так же как и ее нежные письма в Топику, все равно для очередной корреспонденции слишком рано.
     Но что-то подсказывало девушке непременно проверить свой почтовый ящик, и, убедившись, что там действительно есть корреспонденция, Кэт почувствовала, как затрепетало ее сердце от неожиданной радости и удивления: в очередной раз состоялась невероятная телепатическая связь между ней и обожаемыми родителями. Удивительное чувство взаимопонимания, не требующего слов, никогда не покидало Кэт. Набирая изящными пальчиками код замка, она увидела в отверстие, что конверт довольно тонкий. В нем скорее всего вкратце изложены новости, которые мама забыла упомянуть в последнем своем письме, - хорошие новости о соседях, или о продаже своей керамики, или о делах отца на музыкальном поприще. Кэтрин и сама не раз делала подобное: вспомнив что-нибудь, о чем забыла написать в большом послании, отправляла красочную открытку, изображавшую Таппан-сквер в великолепии осенних красок.
     Бледно-голубая открытка с тисненым лебедем пришла не из Топики, а из Лос-Анджелеса, из отеля "Бель-Эйр". Изящным почерком Алексы было выведено:
     "Кэт, из-за всего этого волнения я совершенно забыла сказать тебе, что ужасна рада твоему переезду в Нью-Йорк. Еще раз спасибо за чудесные розы. А.".
     "Все это волнение" выразилось в сбивчивом телефонном разговоре сестер. Утром, после присуждения "Оскара", Алекса позвонила поблагодарить Кэтрин за очаровательный букет роз "Леди Ди". Алекса пришла в восторг от замечательных бледно-персикового оттенка роз, их аромата и изящества, о чем и сообщила Кэт. Та, в свою очередь, как и старшая сестра, так же сбивчиво и задыхаясь, еще и еще раз повторяла, как она счастлива и рада ее "Оскару". Разговор был недолгим, потому что после излияния восторженных чувств наступило неловкое молчание, а потому сестры наскоро и смущенно распрощались.
     Но очевидно, после разговора Алекса вспомнила другие важные слова, которые и решила выразить на бумаге. У Кэтрин тоже было немало важного и невысказанного, но ей не хватало мужества ни на разговор, ни даже на письменное изложение. И все же надо будет поговорить!
     Кэт должна рассказать Алексе, что смотрела "Ее величество" бесчисленное множество раз, как страстно желала сестре выиграть "Оскара" и как гордится ею, всегда - с "Оскаром" или без него. И еще она должна сказать старшей сестре, что очень волнуется, собираясь ехать в Нью-Йорк. Кэт должна об этом рассказать или по крайней мере написать о своем состоянии, но она этого не сделала, поскольку ей всегда не хватало естественной смелости Алексы.
     Бережно положив открытку в карман пальто, Кэтрин вернулась в холодную лунную полночь. Но сейчас она ощущала не просто тепло, а настоящую радость. "Я забыла сказать тебе, что безумно рада твоему переезду в Нью-Йорк", - написала Алекса. О, как бы Кэт хотелось, чтобы так оно и было на самом деле! Она так сильно любит, просто обожает свою старшую сестру и так хочет быть рядом с ней в надежде на то, что хрупкая дружба, зародившаяся восемь лет назад, окрепнет и расцветет.
     Как же Кэт надеется, что Алекса полюбит ее!
     Удивительное тепло, согревавшее душу Кэт, внезапно исчезло, и причиной тому - Кэт знала - был вовсе не пронизывающий ветер. Это начался лихорадочный озноб, вызванный призраком прошлого, напомнившим, что, несмотря на теплые и обнадеживающие воспоминания о последних годах, был период - большая часть ее жизни, - когда между сестрами не существовало никакой дружбы. То было очень болезненное время, когда они жили вместе, под одной крышей, когда Алекса имела реальную возможность по-настоящему узнать младшую сестру.
     "Но Алекса тогда меня не любила, - вздрогнула Кэтрин. - И что, если, узнав меня ближе сейчас, она так и не полюбит меня?"
     Теперь Кэт трясло от жестокого, леденящего страха. Она чуть ли не бежала к роялю... к своей музыке... чтобы поскорее уйти в магический мир гармонии и счастья.

Глава 4

     - Телесеть заказала "Пенсильвания-авеню" на два сезона, - во вторник вечером сообщил Джеймс Стерлинг.
     - Два сезона? Это невероятно! - Алекса не верила своим ушам.
     Она достаточно долго проработала в мире шоу-бизнеса и привыкла к причудам его правил: контракты в нем всегда были краткосрочными - сезон, часть сезона, и расторжения могли совершаться без всякого предупреждения.
     - Да, иногда такое случается. Очевидно, телесеть понимает, что после трех сезонов, удерживаясь на вершине рейтинга, "Пенсильвания-авеню" не собирается терять аудиторию. В результате компания хочет подписать с тобой контракт на два года.
     - Звучит ободряюще, не так ли?
     - Тебе нужны доказательства серьезности их намерений? Мне, пожалуй, с этого и надо было начинать: ты им нужна, Алекса. В бешеном успехе сериала ключевой является именно твоя роль. Они готовы заплатить солидные премиальные, лишь бы ты подписала контракт на два года.
     - Так ты считаешь, нам следует на это пойти?
     - Не "нам", Алекса, а тебе. В любом случае продюсеры огребут кучу денег, так что вопрос заключается только в том, как ты намерена распорядиться своим временем и своей карьерой. Ты вроде бы говорила о том, что хотела взять передышку?
     - Да, но только не за счет "Пенсильвания-авеню". Джеймс, мне ужасно хочется заполучить двухгодичный контракт.
     - Хорошо. Я дам тебе знать, как только мы придем к соглашению о приемлемой сумме гонорара. Все зеркала сняли нормально?
     - Что? Ах да, все в порядке. Спасибо.
     - Контракт на столе, дожидается твоей подписи на шесть миллионов за два года, с увеличением положенных тебе процентов от реализации и продажи за рубеж...
     - Шесть миллионов? - прошептала, обретя наконец дар речи, Алекса.
     - Таков итог разумных доводов, Алекса.
     Джеймс назвал сумму таким будничным голосом: для него шесть миллионов, возможно, и были просто цифрой шесть, но не для Алексы...
     - Это же гораздо больше гонорара, о котором мы говорили! И они согласны выплатить мне такую сумму?
     - Без вопросов. Беседа прошла в очень приятной обстановке.
     Джеймс, разумеется, лукавил. Конечно же, пришлось применить все свое искусство и излюбленную тактику "наплевательства", но поскольку он всегда шел на переговоры вооруженный всеми необходимыми данными, то и задал тон обсуждению с позиции силы. Его стартовое предложение - десять миллионов - было намеренно завышенным, как и начальная сумма продюсера была намеренно заниженной. Джеймс намеревался в конце концов договориться на пяти миллионах и был приятно удивлен шестью, хотя никоим образом не показал, что остался доволен.
     - Я так понимаю, ты согласна принять предложение?
     - Да, - весело рассмеялась Алекса.
     - Вот и хорошо. Думаю, с бумажной волокитой по этому вопросу мы справимся очень быстро. Им не терпится получить твою подпись, заарканить тебя и занять работой, пока кто-нибудь снова не соблазнил тебя шикарным кинопроектом. Сначала я, разумеется, проверю контракт, а потом отошлю его тебе.
     - Как мне тебя отблагодарить?
     - Не надо благодарности, Алекса: то, что я сделал, я сделал в свое удовольствие. - Джеймс помолчал, и когда он снова заговорил, голос его зазвучал мягче:
     - Вот только, если...
     - Что "если"? - ободряюще переспросила Алекса.
     - Если... ты захочешь поужинать со мной?
     - Уже хочу. Но в данном случае на ужин должна приглашать я.
     - Если это означает, что мы как-нибудь отведаем домашней кухни в твоей уютной квартире, то я согласен. Ты умеешь готовить по-деревенски?
     - Конечно, нет! - поспешила отказаться Алекса и тут же подумала: "За этим следует обращаться к другой сестре Тейлор".
     А вместе с этой мыслью пришла и грусть, потому что она вспомнила радостный смех, доносившийся из маленькой кухоньки сельского дома, где мать учила ее младшую сестру готовить. Алекса, разумеется, могла бы присоединиться к ним, но все свое отрочество она старалась держаться от Кэтрин как можно дальше и игнорировала все, что могло нравиться младшей сестре. Поэтому несмотря на непреодолимое желание прийти к матери и Кэт, колдовавшим на кухне, старшая сестра решительно себе это запрещала.
     Алекса заставила себя вернуться в настоящее - к невероятному контракту на шесть миллионов долларов и невероятно привлекательному мужчине, желавшему с ней поужинать.
     - Я не умею готовить, но думаю, могла бы заказать что-нибудь в ресторане "Арена".
     - Ты предлагаешь гурманствовать на дому?
     - Почему бы и нет? Считаешь, я не смогу с ними договориться?
     - Более чем уверен, что сможешь. Но позволь мне на этот раз вывезти тебя куда-нибудь. Что у тебя в этот уик-энд? - Поскольку Алекса замешкалась с ответом, Джеймс предположил, что она просматривает расписание спектакля "Ромео и Джульетта" и свой, несомненно, напряженный график публичных выступлений. - Все забито? - в конце концов поинтересовался он.
     - Нет. У влюбленных подростков выход в пятницу вечером, после чего они свободны до понедельника. Компания "Шекспир на Бродвее" представляет этой весной четыре пьесы: в выходные пойдут "Ричард III", "Гамлет" и "Буря".
     - Но?..
     - Но я планировала провести уик-энд в Мэриленде.
     - Где в Мэриленде?
     - Около тридцати километров к востоку от Вашингтона. До прошлого ноября, пока снималась "Пенсильвания-авеню", я жила в городском доме в Джорджтауне, но теперь у меня есть крошечный уединенный коттедж, примостившийся на скале с видом на Чесапикский залив. Домик замечательный, но с ним придется немного повозиться.
     - В духе Лауры Эшли?
     - Там действительно нужно было сделать кое-что внутри, но я смогла справиться с этими работами за зиму. Теперь в доме все цветет, но он совершенно запущен. Бригада садовников из местного питомника уже выполнила самую трудоемкую работу - подготовила почву. Осталось только посадить розы, которые прибудут в пятницу.
     - И именно этим ты намерена заняться в уик-энд?
     - Да. Это мой первый сад. Мне нравится идея самой разводить цветы.
     - Если твой коттедж находится в тридцати милях к северу от столицы, - сказал он после минутного размышления, - и смотрит на залив, то он скорее всего находится недалеко от пристани Мальборо...
     - Действительно, и совсем близко. А ты откуда знаешь?
     - Мой дом, вернее, дом моих родителей в пяти милях севернее пристани.
     - Вот это да!
     - Дом моих родителей и моя яхта. Так что...
     - Что?
     - А то, что коли уж я не получаю приглашения на ужин с тобой в Нью-Йорке, я проведу уик-энд, плавая на яхте вдоль Мэриленда. Если хочешь, мы можем поехать туда вместе, а вечером, если тебя не слишком вымотают труды садовода, мы поужинаем в охотничьем клубе "Мальборо". Алекса, только скажи...
     - Да.

***

     - Доброе утро!
     - Привет.
     От желания поскорее увидеть Джеймса у Алексы учащенно забилось сердце. Правда, она боялась, что ее впечатлительность может сыграть с ней злую шутку. Стерлинг был в тот вечер в шелковом смокинге, и был лунный свет, и дивные розы, и...
     Но когда Джеймс в субботу заехал за ней, Алекса убедилась в том, что даже при ярком свете утреннего солнца его глаза остались темно-голубыми, почти синими, такими же, как и при лунном свете, улыбка такой же чувственной, волосы такими же черными и блестящими. В потертых синих джинсах он был не менее элегантен, чем в смокинге. Высокий, стройный - само изящество и сила. Да, в случае с адвокатом Стерлингом не одежда красила человека, а скорее наоборот.
     - Ты готова? - минуту спустя поинтересовался Джеймс.
     Ему тоже потребовалось некоторое время, чтобы освоиться с тем, что перед ним та самая Алекса. Он уже почти убедил себя, что очаровавшая его беззащитность ослепительно красивой актрисы всего лишь иллюзия. Но нет, прежнее впечатление не исчезло: за сияющим светом изумрудных глаз, зовущих и интригующих, скрывается страстная и глубокая натура.
     - Готова.
     - И это весь багаж? - удивился Джеймс, принимая из рук Алексы небольшую сумку.
     - Да, здесь только платье для сегодняшнего ужина да несколько книг о разведении роз. В коттедже у меня есть запасные джинсы.
     - А лопата?
     - Питомник "Мальборо" любезно поставил мне весь необходимый инвентарь, рассаду и даже краткие инструкции. Надеюсь, что советы "Мальборо" совпадут с содержанием хотя бы одной из прочитанных мной книг.
     - А между собой рекомендации в этих книгах согласуются?
     - Нет, - рассмеялась Алекса. - Масса незначительных расхождений, из чего я делаю вывод, что скорее всего выращивание роз и точные науки - занятия, далекие друг от друга.
     - Вероятно, так оно и есть. Мне кажется, разведение роз - дело достаточно сложное. Однако если тебе хочется выслушать мнение еще одного эксперта в этой области, по пути мы можем остановиться в Инвернессе и осмотреть тамошние розы.
     - В Инвернессе?
     - У моих родителей. У них там довольно много роз. Я предполагаю, что подобная экскурсия будет тебе полезна.
     - Хорошо. Давай остановимся в Инвернессе.

***

     - Выбери запись на свой вкус, - предложил Джеймс, когда они миновали Манхэттен и выехали на федеральную дорогу. - Кассеты лежат в бардачке.
     Алекса просмотрела записи: Вивальди, Моцарт, Бах, Бетховен, Шопен - самые прекрасные, самые значительные произведения великих композиторов. И так хорошо знакомы Алексе благодаря Кэт. И благодаря Кэт эта музыка будила воспоминания и чувства... гордость и вину, надежду и боль, ненависть и любовь.
     - Никаких Принцев, Мадонн? Нет даже "Битлз"? - Алекса прищурилась и театрально ужаснулась:
     - Ты безнадежный классик, да?
     - Не безнадежный. - Улыбнувшись, Джеймс включил радио: оно уже было настроено на популярную станцию "легкого рока". - Между прочим, после вечера в четверг я безнадежно влюбился в "Пенсильвания-авеню".
     - Эпизод, показанный вечером в четверг, был заключительным в этом сезоне, снятым специально, чтобы поддержать напряжение и интерес у зрителя, - смущенно пробормотала Алекса, потрясенная тем, что Стерлинг, у которого вся неделя расписана по минутам,