очкой:
     - Или уже звонил и ты до сих пор не можешь понять, в чем дело? Именно по этой причине я здесь, Алекса. Роберт мог не сказать тебе, а мне хотелось убедиться в том, что ты знаешь правду.
     - Правду? - ошеломленно повторила Алекса.
     - Да, - снова улыбнулась Хилари; теперь она чувствовала себя великолепно и уверенно, в то время как Алекса была явно ошеломлена и растерянна.
     "Поосторожнее, - предупредила себя Хилари. - Не переиграй. Будь высокомерна и презрительна".
     - Роберт когда-нибудь говорил, почему он выбрал в любовницы именно тебя?
     - Нет.
     "Выбрал? - мелькнуло в голове Алексы. - Никто из нас не выбирал! Наша любовь возникла, потому что так было велено судьбой".
     - Это не было случайностью. Роберт хотел наказать меня, ведь я достаточно много рассказывала ему о наших временах в Баллинджере. И он понял, что, кроме тебя, на всей земле не сыщется другой женщины, связь с которой ранила бы меня больнее всего.
     - А зачем Роберту понадобилось ранить тебя?
     - Потому что я ранила его. Он и вправду ничего тебе не рассказывал? Ну конечно же, нет! Роберт вступил с тобой в связь, чтобы наказать меня за мой любовный роман. Я нисколько не горжусь тем, что сделала. Кажется, меня немного занесло, я излишне раздражалась тем, как много он работает и как мало уделяет внимания мне. И помнишь, Алекса, в отличие от тебя я не спала всю свою жизнь с каждой встреченной мной особью в штанах. Потому я и позволила себе эту дурацкую любовную интрижку. До вчерашнего вечера я и не подозревала, что Роберт знает о неб.
     Хилари печально вздохнула, взгляд ее карих глаз выражал искреннее сожаление о совершенной ею глупости. Заметив напряжение побледневшей Алексы, она уже более уверенно продолжила:
     - Круги у меня под глазами могут рассказать тебе о бессонной ночи, которую мы провели с Робертом, проговорив о том, что оба совершили и как нам жить дальше. Мы пришли к выводу, что, после того как позволили себе немного отдохнуть друг от друга, нам следует завести ребенка. Мы откладывали это из-за Бринн, поскольку ей так отчаянно хотелось детей, но она лишена такой возможности. Ах, ладно, это семейное дело. Тебе надо знать только одно, Алекса, - все кончено: не у меня с Робертом, а у тебя с Робертом.
     - А тебе не кажется странным, что по каким-то причинам он сам не сказал мне об этом?
     - Он обязательно скажет, что положит конец вашим отношениям, но, вполне возможно, это не будет правдой. Роберт - тонкий политик, к тому же застенчивый мужчина и найдет какой-нибудь изящный ход. Я просто уверена, что он не признается ни в том, как использовал тебя, ни в том, что наш брак сейчас крепок как никогда.
     - Но ты же говоришь мне об этом.
     - Да. Потому что мы с тобой очень долго воевали, Алекса, и я хочу, чтобы ты знала: свое последнее и, быть может, самое главное сражение ты проиграла. Мне доставляет огромное наслаждение сообщить тебе об этом. Считай, я потакаю собственной слабости, но в этом нет большого риска.
     - А ты не думаешь, что я могу предать все это огласке?
     - Нет, не думаю. Сомневаюсь, что ты могла бы помешать карьере Роберта, даже если бы того захотела. "Другая женщина" - безнравственная сладострастная любовница - никогда не вызывает сочувствия. Ты, безусловно, звезда, но и Роберт является великой политической надеждой многих людей. Только попытавшись сокрушить его, ты тем самым разрушишь и свою карьеру. Возможно, тебе и плевать на это. Но неужели у тебя так мало собственного достоинства, что ты признаешься в своей грязной связи и в том, что оказалась проигравшей? Не забывай, тебе следует подумать хотя бы о своей младшей сестренке.
     - О Кэт?
     - Уверена, она вступится за тебя, как и много лет назад, тогда, на стадионе. Но хотела бы я знать, захочешь ли ты протащить ее через такой стыд? Твоя сестра - леди, а ты, Алекса, - шлюха. И никогда не станешь чем-либо еще.
     - Убирайся!
     - Что ж, - вкрадчиво протянула Хилари, игнорируя гневный приказ Алексы и глядя на свои золотые часики, словно именно сейчас и пришло время удалиться. - Пожалуй, мне пора. Роберт сегодня заканчивает работу в два, так что мы сможем быть в Далласе пораньше, чтобы выпить в честь примирения шампанского и поужинать при свечах. Ты удивлена, Алекса? Ах, верно, этот уик-энд Роберт хотел провести с тобой, пока я буду на курорте. Но планы изменились. Мы будем на уик-энд в номере для новобрачных в "Мэншне", том самом отеле, в котором провели свою брачную ночь. Идея принадлежит Роберту. Очень романтично, ты не находишь?
     - Убирайся!

***

     - Да, номер действительно забронирован, - подтвердил администратор знаменитой далласской гостиницы "Мэншн", когда Алекса позвонила, представившись секретаршей сенатора Макаллистера, - Номер для новобрачных, согласно заявке сенатора.
     - Благодарю вас.
     Дрожащими руками Алекса положила телефонную трубку. Она поверила глазам, тону и уверенности Хилари, но до этой самой минуты она не верила ее жестоким опустошающим словам.
     "И я до сих пор им не верю! И не поверю, пока не услышу их от Роберта. Он скажет мне правду, какой бы она ни была. Я знаю, он не солжет!"
     За все месяцы их любви Роберт ни разу не упоминал о Хилари или об их браке. Плененная страстной любовью, Алекса беспечно полагала, что в супружестве Роберта не было никаких теплых чувств, что оно вынужденно продолжалось только из-за политической карьеры Роберта. И Алекса от всей души желала оставаться (пусть и тайной) любовью Роберта вечно, потому что безгранично верила в их любовь.
     Но что, если он действительно любит Хилари? Что, если он пришел к Алексе, только чтобы отомстить своей жене, так жестоко его обидевшей? Что, если отчаянная страсть к Алексе была на самом деле скрываемой страстью к Хилари?
     - Нет! Я не верю! - громко крикнула Алекса серому небу, уже темнеющему, хотя еще совсем недавно перевалило за полдень, - зловещее предвестие надвигающейся долгой, холодной зимы. "Прошу тебя, Роберт, позвони мне. И пожалуйста, какой бы ни была правда, пусть даже та, что сказала Хилари, пожалуйста, скажи мне сам!"

***

     Роберт позвонил без десяти два. В суматохе дел и обязанностей этого дня, когда в два часа ему предстояло отправиться в Кэмп-Дэвид, Роберт не смог вырвать ни одной свободной минутки, чтобы позвонить Алексе раньше. Телефон в его офисе беспрерывно разрывался звонками, включая и несколько раздражающих анонимных звонков, когда абонент на том конце провода не произносил ни слова; и кроме того, был просто нескончаемый поток посетителей, непременно и срочно желавших поговорить с сенатором Макаллистером.
     Это был какой-то безумный день, но всякий раз, чувствуя, что дают о себе знать последствия бессонной ночи, измотанный сенатор вспоминал об обещании, данном ему Хилари. Это придавало новые силы. Роберт хотел немедленно рассказать обо всем Алексе, но считал, что должен сделать это спокойным, ласковым шепотом, держа любимую в своих объятиях. В последний раз перед шестимесячной разлукой.
     Набирая номер Роуз-Клиффа, Роберт почувствовал, как лучше всякого противоядия любым горестям разливается в душе теплое, радостное предчувствие их встречи.
     Лицо его засветилось нежностью, когда он услышал в трубке голос Алексы.
     - Здравствуй, дорогая!
     Алекса почувствовала, как его нежная сила благотворно умиротворяет исстрадавшуюся душу и стирает из памяти визит Хилари: ее не было, все это только мираж, гнусная ложь.
     - Роберт, как проходит твой день? Ты не передумал приехать на ужин?
     - Ах, Алекса, этот уик-энд у нас не получится.
     - Почему? - "Нет! Прошу тебя, нет!"
     - Президент хочет, чтобы я приехал в Кэмп-Дэвид.
     - Что-нибудь сверхсекретное? То, что не появится в прессе? - "То есть никакой возможности подтвердить или опровергнуть слова Хилари?"
     - Что? Ах да, кажется, так. Алекса? Мне очень жаль, - нежно произнес Роберт, удивившись неожиданной напряженности в ее голосе: он ожидал услышать разочарование, но не внезапное исчезновение нежности.
     - Мне тоже.
     - Дорогая, я должен сейчас ехать. Машина ждет. Я вернусь в воскресенье поздно ночью. Я позвоню тебе, если будет не слишком поздно, хорошо?
     - Хорошо.
     - Я люблю тебя, Алекса. "Я тоже тебя люблю".

Глава 17

     Анонимные звонки без ответа в офис Роберта делала Хилари. Она записала голос мужа, его вежливое "алло?", перешедшее после нескольких раздражающих звонков в нетерпеливо-требовательное: "Алло? Алло? Кто это?" Хилари записала все это на высокочувствительный мини-диктофон, один из многих, что Роберт хранил по всему дому для подготовки к речам, и, используя второй диктофон, свела ответы Роберта в одну запись: два приятных "алло", один за другим, далее - пауза, и потом раздраженный голос, после которого записала собственные слова, произнесенные тягуче-страстным тоном: "Роберт, кто это? Скажи им, чтобы прислали еще шампанского".
     Покончив с записью, Хилари упаковала большой чемодан, вызвала такси до аэропорта и вечером уже сидела в салоне первого класса самолета, взявшего курс на Даллас. Потягивая шампанское, она молча салютовала дорогому, оплаченному ею пустому соседнему креслу и международному конфликту, вынудившему Роберта неожиданно отправиться в Кэмп-Дэвид. Несколько часов спустя Хилари уже была в огромном вестибюле шикарного "Мэншна", готовая небрежно пробормотать администратору, что ее муж прибудет поздним рейсом. Но объяснения не потребовались. Очевидно, всякому было ясно, что обстоятельства могли в любой момент заставить важного и занятого сенатора отложить поездку.
     Выполнившая свою миссию Хилари наконец оказалась в романтическом номере для новобрачных и теперь вспомнила о прошедшем захватывающем и триумфальном дне. Молниеносно, уверенно она продвигалась сегодня от задачи к задаче, заряжаясь все большей энергией, по мере того как каждый, этап ее отчаянного плана заканчивался успехом.
     "Я, а не Алекса должна быть актрисой, - решила Хилари после своего представления в Роуз-Клиффе. - Или секретным агентом, - мечтала она, слушая записи с голосом Роберта. - Или преступницей, редкой и необыкновенной преступницей, достаточно яркой и достаточно умной, чтобы совершить идеальное преступление и не быть уличенной".
     Великолепное возбуждение владело Хилари: активность, бурная и деятельная, стремительно возрастала от возникавших на пути препятствий. Но стоило ей оказаться в безопасной тишине номера для новобрачных, как ощущение эйфории улетучилось.
     Реальность вернулась стремительно и безжалостно. Хилари одиноко сидела в своем роскошном номере, потому что муж не хотел ее, потягивала "Дом Периньон" и глупо мечтала о том, как же это она не реализовала свое призвание великой актрисы, секретного агента или преступницы.
     "Твое призвание, - напомнила Хилари жестокая реальность, - было дано тебе с момента твоего рождения и заключалось оно в том, чтобы быть женой такого сильного человека, как Роберт Макаллистер. Но ты его не реализовала. Твой отчаянный план не сработает. Возможно, ты и посеяла семена сомнения в душе Алексы, но, кроме этого, все, что ты сделала, говорит только о том, что ты способна лишь слепить несколько простеньких записей на магнитофоне (работа для идиота!), рассчитывая на более чем сомнительный шанс, что Алекса позвонит. После того как выполнила эту простейшую и, вероятно, бесполезную работу, ты купила два дорогих авиабилета, после чего (бис!) прилетела в Даллас и поселилась со спутником-фантомом в номере для новобрачных.
     Ну, вот ты и добилась своего! Одна, в шикарном номере, окруженная цветами, с шампанским и икрой, с глупой магнитофонной записью, подключенной к телефону. Ты даже надела соблазнительное шелковое неглиже! Для кого? Для своего воображаемого спутника, разумеется...
     Потому что Роберту ты не нужна.
     Потому что Роберту нужна Алекса".
     Хилари пила шампанское, пытаясь возродить чудесную энергию, которая владела ею во время исполнения коварной миссии, но напиток любви возымел на Хилари обратное действие.

***

     Проснувшись на следующее утро, Хилари поняла, что все иллюзии улетучились. Она не была более талантливой актрисой. Хилари превратилась в простую статистку, которой никогда не суждено сыграть главную роль. Она заказала завтрак на двоих - яйца по-бенедиктински и еще "Дом Периньон". Встав из-за стола, Хилари бросила взгляд на постель под розовым шелковым покрывалом...
     "Алекса Тейлор, до чего же я тебя ненавижу!"
     Зазвонивший в четыре часа телефон заставил Хилари застыть на месте. Консьерж? Звонит справиться, все ли в порядке? Или отдел обслуживания желает вежливо осведомиться, не нужно ли любовной паре сменить простыни, принести новые махровые полотенца и свежие халаты? Хилари почувствовала, как забилось ее сердце. Нет, никто в гостинице не осмелится нарушить их покой.
     И только один человек мог звонить сюда.
     Пальцы Хилари с безупречным маникюром одеревенели, когда она нажимала кнопку воспроизведения магнитофонной записи, одновременно снимая трубку телефона. Она приглушила громкость, так, будто телефонный звонок вмешался в самый интимный момент, и держала диктофончик на некотором отдалении от микрофона. Слушая поразительно убедительную запись ответа Роберта на звонок и свой собственный голос, сладострастным шепотом требующий шампанского, и слыша только загадочное молчание на другом конце провода, Хилари почувствовала, как сердце ее учащенно забилось. Несколько мгновений спустя ее ликовавшее сердце уже было готово вырваться из груди и радостно улететь далеко-далеко, потому что в трубке раздался еще более сладкий звук, свидетельствовавший о том, что безмолвный звонивший повесил трубку задолго до того, как кончилась запись.
     "Алекса. О-о, Алекса, неужели моя идеальная, отчаянная ложь действительно сработала?"
     Хилари возбужденно шагала взад-вперед по толстому мягкому ковру. Она впала в состояние абсолютной эйфории при мысли о том, что еще предстоит разговор, который Хилари уже никак не сможет контролировать, - объяснение между ней и Робертом. Как бы ей хотелось записать и эту сцену! Ну это уже слишком.
     Хилари сделала все, что было в ее силах. Теперь оставалось только ждать и... надеяться.

***

     - Привет, - сказал Роберт, когда Алекса наконец подняла трубку в полночь, в воскресенье.
     Обычно она отвечала на первый же звонок, а сейчас в трубке продолжало пищать и пищать без ответа, и Роберта охватил липкий страх, сердце сжалось от ужаса, когда он представил себе, что в уединенный и такой, казалось, безопасный домик на скале мог проникнуть какой-нибудь одержимый поклонник Алексы.
     - Ты спала?
     - Нет. - Алекса едва заснула в пятницу, а прошлой ночью, после звонка в номер для новобрачных, она до утра бранила себя и была не в силах остановить потоки слез из-за своей глупости; теперь же какой-то новый приступ мазохизма заставил ее спросить:
     - Как твое путешествие?
     - Мне нажегся, успешно. Дорогая, у меня есть для тебя замечательная новость. - Роберт помолчал, ожидая, что Алекса, несмотря на поздний час, пригласит его немедленно приехать, но она хранила молчание. - Алекса? Мне приехать?
     - Нет. Мне завтра очень рано вставать. Ты не мог бы сказать мне по телефону?
     - Алекса?
     - Прошу тебя.
     ("Прошу тебя, покончим с этим поскорее! Я видеть тебя не могу. Я не выношу нежного прощания с любовью".)
     - Ну, хорошо. Моя милая Алекса. Ты выйдешь за меня замуж?
     "Да", - мгновенно ответило ее сердце, но изнемогший рассудок лишь устало переспросил:
     - Замуж?
     - Да. Конечно! - ответил Роберт, обрадовавшись удивлению Алексы и тут же обеспокоившись тем, что в ее голосе снова прозвучала настороженность.
     - Ты ведь женат, Роберт.
     - Хилари согласилась дать развод.
     - Когда это она согласилась?
     - Во вторник вечером.
     - Ты рассказал ей обо мне?
     - Я сказал просто, что люблю другую женщину.
     - Сказал ей, что это - я?
     - Нет.
     "Ложь!" - зазвенело у Алексы в висках.
     - И Хилари так легко согласилась на развод?
     - Нет. Попросила сохранять видимость того, что мы с ней вместе, до Дня поминовения. Ей необходимо время спланировать, как она будет жить дальше, и в тот уик-энд в Далласе у ее отца состоится торжество. Как только все это кончится, она пообещала дать мне спокойный развод.
     - Понятно. И все это время мы не должны будем видеться?
     - Хилари поставила такое условие.
     Так вот каким образом Роберт собирался выйти из игры! Неужели он действительно считал, что любовь Алексы так хрупка, что менее чем за полгода она забудет его и найдет себе кого-то другого? Или Роберт рассчитывал, что такое требование заставит Алексу с досады оттолкнуть его от себя? По всей видимости, именно таким образом он хотел переложить ответственность за гибель их прекрасного чувства на Алексу, а это значило, что Роберт не знает и, видимо, никогда не знал, как сильно она его любит. Она будет ждать и шесть лет, если потребуется, но Роберт почему-то решил, будто шести месяцев вполне достаточно, чтобы Алекса забыла его.
     А если сказать: "Да, конечно же, я подожду". Позвонит ли Роберт в мае и продолжится ли их дивный роман? Или это последний звонок, а потом Роберт признается, что Хилари беременна, мол, переспал с ней (идиотская ошибка!) всего лишь раз и, конечно, только из-за того, что невыносимо тосковал по Алексе?
     Алекса была уверена, что боль, которую она испытывала эти два дня, никак не может усилиться, но ошиблась, поскольку сейчас уже потеря оказалась гораздо страшнее, чем простой конец чувству: теперь их любовь была подло предана. Как это бессердечно, низко и жестоко со стороны Роберта просить Алексу выйти за него замуж!
     Из ее боли, обиды, неимоверного страдания родилась замечательная сила - гордое чувство собственного достоинства. Алекса не доставит удовольствия сенатору Роберту Макаллистеру узнать о том, какой же она была глупой и наивной. В конце концов, она актриса, и спрятать свою жгучую боль под ослепительной маской самоуверенности - дело ее профессиональной чести.
     - Ах, Роберт, - промурлыкала она очаровательным, но все же грозным урчанием тигрицы, играющей со своей добычей, - мне так лестно твое предложение выйти за тебя замуж.
     - Лестно?
     - И я в замешательстве. Это была игра, Роберт, игра между мной и Хилари. Мы с ней давние враги. Разве она не рассказала тебе об этом перед нашим ужином, прошлой весной? Мы вместе учились в школе "Баллинджер" в Далласе. Хилари весьма неприветливо встретила меня там, и я отплатила той же монетой, уведя у Баллинджер друзей, включая ее парня. Наверное, это покажется глупой детской игрой, но, уверяю тебя, породившие ее чувства были вовсе не безобидны.
     - О чем ты говоришь, Алекса? Ты начала встречаться со мной только из-за вражды с Хилари? А я был лишь пешкой в какой-то мелочной разборке?
     - Я совсем не горжусь этим, Роберт, но, если честно, я не знала, что все зайдет так далеко. Если бы я знала, что ты можешь всерьез подумать о женитьбе...
     "Да как же ты могла не знать? - думал потерявший дар речи Роберт. - Разве каждое мгновение, проведенное нами вместе, такое страстное, такое сладостное, не шептало, не кричало тебе, что я хотел бы прожить с тобой всю оставшуюся жизнь?"
     Но эти чудесные мгновения любви Роберт провел со своей Алексой, а не с той незнакомкой, что говорила с ним сейчас противным мурлыкающим голосом, которого он никогда прежде не слышал.
     - Прошу тебя, Роберт, пойми меня правильно, - продолжал все тот же чужой голос. - Наша связь вовсе не была для меня испытанием. Я наслаждалась каждой минутой, проведенной с тобой. Ты - великолепный мужчина, но ты - во вкусе Хилари, а не в моем. Пожалуйста, не сомневайся в том, что я очень забочусь о твоей карьере и никогда не сделаю того, что могло бы причинить тебе зло.
     "Но ты уже принесла мне страшное зло! Я люблю тебя, Алекса. О-о, как же я тебя люблю! Но для тебя моя любовь была лишь игрой?"
     - Алекса... - прошептал Роберт шепотом любви, которым говорил с Алексой в п