бя, скажи!
     - Она очень милая. Твоя дочь очень похожа на тебя. С ней все в порядке, Изабелла, - спокойно ответил Элиот.
     Но была ли Кэтрин в безопасности? Теперь Элиот этого не знал, но он сделает все, что в его силах, чтобы убедиться в этом.
     - Элиот, я должна ее увидеть.
     - Увидишь. Я перезвоню тебе через час.
     Повесив трубку, Элиот с тихим и изумленным вздохом произнес:
     - Хорошенькое дело! Кэтрин - принцесса острова Радуги. Даже не знаю, что теперь следует предпринять.
     - Черт возьми, убрать ее подальше от Алена!
     - Насколько нам известно, Ален не сделал ничего плохого. Кража ожерелья в ночь, когда и у других постояльцев отеля были похищены драгоценности, не дает повода подозревать именно его. И, Джеймс, в женитьбе на двоюродной сестре тоже нет никакого преступления, даже если предположить, будто у принца что-то еще на уме.
     - Он знает.
     - У нас нет свидетельств причастности Алена к каким бы то ни было преступлениям, поэтому и нет причины полагать, что Кэтрин грозит опасность. - Договаривая эту фразу, Арчер вспомнил еще об одном призраке из прошлого Иля.
     - Элиот, тебя что-то тревожит?
     - Я подумал о том, как чуть не погибла сестра Кэтрин.
     - Почему?
     - Из допросов, которые я просмотрел, у меня сложилось впечатление, что лейтенант Бейкер подозревал здесь нечто более серьезное, чем случайная авария.
     - Он рассматривал подобную возможность, так как ничто не указывало на то, что Алекса пыталась затормозить. Расследование зашло в тупик, поскольку автомобиль сгорел полностью, а Алекса не могла вспомнить минуты, непосредственно предшествовавшие катастрофе. А что, Элиот?
     - Я подумал об агенте французской спецслужбы по имени Моника.
     - О женщине, посланной проверить Алена и влюбившейся в него?
     - Да. Но я не помню, чтобы говорил тебе о ней.
     - Мне рассказала Натали.
     - И о том, как погибла Моника?
     - Автомобильная катастрофа, - прошептал Джеймс, чувствуя, как его охватывает липкий, животный страх.
     - Моника была великолепным водителем, отлично знавшим крутые виражи на Ривьере. Так и осталось загадкой, как она могла в тот день не справиться с управлением. Ален ехал вслед за Моникой на своей машине, и все произошло у него на глазах. Принц Кастиль сказал, что Моника даже не пыталась тормозить или свернуть в сторону, когда ее машина сорвалась в пропасть. Казалось, девушка заснула за рулем. Машина разбилась вдребезги, и полиции ничего не осталось, как констатировать несчастный случай.
     - На звонок в Роуз-Клифф ответила не Алекса, а Кэтрин, - охрипшим голосом произнес Джеймс. - Сообщение о прекрасной маленькой девочке, от которой отказалась мать, могло предназначаться и старшей сестре и младшей, к тому же в тот день на машине Алексы ездила Кэтрин. Ален Кастиль - убийца. Элиот, это он убил Монику и пытался убить Кэтрин.
     "А теперь моя любимая рядом с ним на другом краю света, - с безнадежным ужасом подсказал Джеймсу рассудок. - Ты ни за что не должен был ее отпускать. Ты должен был сказать Кэтрин, что любишь ее. Ты должен был спросить ее, не сможете ли вы попытаться снова..."
     - Хорошо, - сказал Элиот спокойно, хотя сердце его от гнева готово было вырваться из груди. - Закажи нам билеты на ближайший "конкорд". Потом позвони Изабелле и договорись с ней о встрече в Ницце, но не говори, что целью нашего неожиданного вояжа является Иль. Я не хочу, чтобы несчастная мать примчалась туда раньше нас. В данный момент Ален подозревается в покушении на убийство. Это значит, что я могу - и немедленно это сделаю - выслать на место группу агентов, которые присмотрят за ним и Кэтрин. Ален - всего лишь подозреваемый, Джеймс, у нас нет никаких доказательств, что преступления были подготовлены им, и мы не можем действовать открыто, пока не раздобудем улики. Ален Кастиль, как и любой свободный человек, обладает презумпцией невиновности, и так будет до тех пор, пока мы не докажем его вину.
     - Понимаю. Ты хочешь добыть доказательства и собираешься выяснить, находился ли принц в Вашингтоне в день аварии Алексы.
     - Я собираюсь прямо сейчас задействовать людей для работы над этим. Но если в тот день Ален был в Европе, нам останется лишь деликатное "дело" невиновного человека, считающего себя законным монархом Иля, уже потерявшего одну любовь и по немыслимому стечению обстоятельств полюбившего свою двоюродную сестру.
     - Не думаю, что мы должны миндальничать с этим Кастилем. Я совершенно уверен, что он знает все. Элиот, ты обещаешь мне, что Кэтрин будет в полной безопасности?
     - На острове у нас есть свои люди, и я попытаюсь связаться с кем-нибудь во дворце.
     Это не было обещанием. Просто эта все, что он мог сделать. Арчер надеялся, что за то время, которое потребуется на выяснение местонахождения Алена в день роковой аварии, с Кэтрин ничего страшного не произойдет.

***

     По ласковому, но твердому настоянию Изабеллы Луи-Филипп остался в замке с детьми и внуками.
     - Я верну свою дочь, - сказала она мужу, хотя на самом деле ее желания не заходили так далеко.
     Если только ей удастся увидеть свою девочку, пусть даже издалека, - уже одно это будет замечательно. А если она сможет подойти ближе и, заглянув в глаза дочери, увидеть в них радость - доказательство того, что у ее ребенка сложилась счастливая жизнь, - значит, мечта всей ее жизни сбылась.
     Здравый рассудок Изабеллы не позволял ей даже думать о большем, но любящее сердце отважно надеялось. Что, если они смогут встретиться, поговорить и обнять друг друга? Что, если в один прекрасный момент Изабелла увидит любовь в глазах, в которых боялась увидеть только ненависть к себе, родившуюся в тот самый день, когда Кэтрин открыли правду?
     В полночь Изабелла встретилась в Ницце с Элиотом и познакомилась с Джеймсом Стерлингом, и вера в осуществление заветной мечты крепла в ней с каждой минутой. Этот красивый молодой человек, несомненно, любивший ее дочь, собирался помочь Изабелле.
     Только после того как они разместились в комфортабельных номерах отеля "Ле Бижу", Элиот н Джеймс рассказали ей о возможной опасности. Изабелла, разумеется, сразу поняла всю серьезность положения. В конце концов, она знала Жан-Люка и, несмотря на надежду Элиота, что Ален избежал дурной наследственности, считала такое несчастье вполне возможным. Конечно, она не забыла маленького мальчика во дворце, спасшего ей жизнь. Но... Изабелла все понимала и с королевским достоинством скрывала леденящий душу страх.
     Звонок, которого они так отчаянно ждали, наконец раздался. И поверг их в изумление.
     - Ален провел тот день в Версале, а вечером никуда не отлучался из своего номера в отеле "Ритц". Он не старался попадаться на глаза, но принца достаточно хорошо знают в Европе, особенно во Франции, так что его видели многие независимые свидетели. В этом не остается никаких сомнений, - сказал Элиот, кладя трубку и отвечая на скептический взгляд Джеймса. - Ален не был в Вашингтоне, когда произошла авария с Алексой.
     Стерлинг и Арчер понимали, что Ален мог нанять убийцу, как часто делал Жан-Люк. Но теперь это могло навсегда остаться нераскрытой тайной.
     Джеймс хотел немедленно отправиться к Кэтрин.
     - Итак, теперь это - лишь деликатное "дело", да? Уверен, что знаю, как с ним разобраться.
     - Ты идешь во дворец прямо сейчас?
     - Сам знаешь, что иду. - Джеймс холодно посмотрел на Элиота, потом, обернувшись, ласково улыбнулся Изабелле:
     - Я собираюсь сказать Кэтрин, что вы здесь, Изабелла. Я хочу привести ее сюда.
     - Ах, Джеймс. Спасибо вам.
     - Джеймс, почему бы тебе не подождать еще немного? - предложил Элиот.
     - Мне показалось, ты говорил, что Ален чист.
     - Да, но есть еще кое-что, что я должен проверить. Мне потребуется на это час.
     - С нетерпением буду ждать возможности обо всем услышать, когда приведу сюда живую и невредимую Кэтрин.
     Элиот даже не улыбнулся. Последние подозрительные детали были самыми неестественными.
     - Только будь осторожен, Джеймс.
     - Ты же сказал, что нет никакой опасности...

***

     Кэтрин закончила играть "Большую фантазию" Шопена и нежно улыбнулась Алену.
     - Magnifique <Прекрасно (фр.).>, Кэтрин.
     - Merci <Благодарю (фр.).>. - Она опустила крышку рояля и подошла к Алену, стоявшему у окна. Кэтрин почувствовала его нервное напряжение и тихо позвала:
     - Ален?
     - Кэтрин, есть нечто, что ты должна обо мне знать.
     - Хорошо, - ответила Кэтрин, слегка удивившись тому, что, несмотря на все их искренние признания, существовала еще какая-то тайна, и, вероятно, очень важная, если Ален до сих пор не открыл ее, что это, разумеется, не имеет никакого значения, но все же... - Расскажи мне.
     - Мы можем прогуляться к пещере, - "в которой столетия назад преступники из династии Кастиль прятали свои награбленные сокровища и где ты узнаешь о величайшем в мире воре", - если хочешь, пойдем прямо сейчас.
     - Прекрасно. Я только поменяю туфли и надену свитер, - улыбнулась Кэтрин и, прежде чем покинуть взволнованного Алена, нежно поцеловала его в губы. - Подожди меня здесь. Я скоро вернусь.

Глава 31

     Войдя в свои апартаменты, располагавшиеся в левом крыле дворца, Кэтрин нахмурилась. Кто-то задвинул на окнах портьеры, и сейчас в светлой нарядной комнате царил полумрак. Кэтрин мгновенно почувствовала страх, и в сознании неожиданно всплыл темный гостиничный номер в Вене.
     Кэтрин прогнала неприятное воспоминание и прошла в розовую спальню. Портрет мгновенно бросился ей в глаза: его изящная резная золотая рама была прислонена к кровати, но магическое обаяние портрета, как и его многозначительность, дошло до Кэтрин не сразу. Сначала Кэтрин увидела лишь очень красивую женщину, не сообразив даже, что это - зеркальное отражение ее, Кэтрин, лица, только обрамленного не черными, а золотистыми локонами. Понимание этого лишь забрезжило, когда она вдруг увидела ужас.
     Красота и ужас так далеки друг от друга... как резня в раю... как насилие на свадьбе... как мина на катере под Рождество... как летящая со скалы машина...
     Горло прекрасной женщины на портрете было распорото. Свежие сверкающие ярко-красные капли - краска? или кровь? - минуя нарисованные сапфиры, скатывались по холсту на настоящее ожерелье - ее ожерелье, лежавшее вместе с сапфировыми серьгами на мягком розовом ковре под портретом.
     - Нет! - слетел с губ Кэтрин протест, и приглушенный мучительный стон вырвался еще до того, как она успела постичь смысл увиденного.
     Кэтрин не постигла его, пока нет, но интуиция подсказывала, что именно в этом кошмаре кроется правда, которую она так хотела знать. Но здесь таилась и другая правда, та, которая оторвет Кэтрин от любимого.
     - Мне показалось, ты кричала! - В комнату ворвалась Натали; проследив за полным ужаса взглядом Кэтрин, она увидела портрет и тихо взмолилась:
     - О-о нет...
     - Натали? Что все это значит? Ты знаешь?
     - О да, Кэтрин. Я знаю. Это значит, что наш любимый Ален сошел с ума, - грустно прошептала Натали.
     Она ласково обняла Кэтрин за плечи, отвела от искалеченного портрета и заставила сесть в обитое бархатом кресло.
     - Присядь на минутку, у нас, кажется, есть немного времени, чтобы я тебе рассказала. Ты ведь ничего не знаешь о своей настоящей матери и о том, как ты связана с островом?
     - Нет, - ответила потрясенная Кэтрин.
     - Женщина на портрете - твоя мать.
     - Моя мать? - тихо повторила Кэтрин и попыталась встать, чтобы броситься к портрету, но Натали осторожно, хотя и твердо удержала ее.
     - Нет, Кэтрин, пожалуйста, не смотри больше на этот портрет. Обещаю тебе: когда все кончится, я найду тебе более удачные портреты твоей матери.
     - Натали, кто она? Кто она? И кто я?
     - Ее зовут Изабелла. Она была замужем за моим дядей Александром. Ты - их дочь Кэтрин, то есть наша двоюродная сестра. - Натали немного помолчала, прежде чем сказать самое важное:
     - Что делает тебя, а не Алена, законной правительницей Иля.
     "Нет!" - вскричало в ответ ее сердце, прежде чем Кэтрин поняла угрожающий смысл услышанного. Если Натали знает об этом, значит, и Ален... Нет, этого не может быть! Он бы сказал. Наконец, терзаясь страхом, она спросила:
     - Ален знает?
     - Да, разумеется, - с легким вздохом сочувствия ответила Натали. - Я понимаю, как тебе трудно, как ты потрясена, и мне очень жаль, Кэтрин, что я вынуждена тебе рассказать все сразу и в такой спешке. Но я должна. У нас так мало времени. Хорошо?
     - Да, - заставила себя согласиться Кэтрин, хотя с каждой секундой она все больше и больше убеждалась в том, что не хочет знать этой правды. Но она должна. Кэтрин глубоко вздохнула и решительно добавила:
     - Хорошо. Расскажи.
     - Иль - это навязчивая идея Алена. Он любит свой остров больше всего на свете. Принц сделал так много, чтобы защитить этот рай. Наш отец изуродовал остров, превратив его в убежище для преступников и террористов, а не в дивный уголок для поэтов и влюбленных, каковым он должен быть. Сын возненавидел за это отца. Вот почему, когда у Алена не стало сил терпеть такое осквернение, он убил Жан-Люка.
     - Нет! - воскликнула Кэтрин, пытаясь защитить любимого человека.
     Но кого она любила? Где он? Существует ли вообще этот нежный, любящий мужчина? Минуту назад Кэтрин стало известно, что Ален предал их любовь, в которой так много значило взаимное доверие. Предал тем, что утаил от нее самую важную тайну из всех. А теперь Натали, серьезный взгляд которой был полон скорби, сообщает, что Ален - убийца. Ее Ален, человек, которому она поверила, не мог быть убийцей. Но теперь Кэтрин поняла, что существует другой Ален, которого она не знала.
     - Убил отца?
     - Да, - печально подтвердила Натали. - Ален убил отца... и хотя я уверена, что это было неумышленно, поскольку вторая жена редко сопровождала Жан-Люка в его поездках, Ален убил и мою мать. В отличие от нашего отца Ален не получает удовольствия от преступления. Все убийства он совершал по необходимости: только чтобы никто не мешал процветать Илю под его добрым правлением.
     - Все убийства? - в ужасе спросила Кэтрин, начиная верить чудовищным фактам.
     - Ален вынужден был убить и Монику. Он очень ее любил, так же как, я знаю, он искренне любит тебя. - Натали вздохнула. - Но я подозреваю, Ален испугался того, что Моника узнает, кто заказал убийство Жан-Люка. Брат очень боится потерять остров, и этот страх гораздо сильнее страха лишиться собственной жизни. Он боится потерять Иль, и потому, моя дражайшая кузина, Ален пытался убить тебя в Роуз-Клиффе. Ах, Кэтрин, мне так жаль! Мне следовало бы догадаться, когда Ален так упорно настаивал на моей поездке в Женеву, а сам оставался еще на день в Париже. - Натали слегка покачала головой и заставила себя сделать признание:
     - Я немного ослеплена своей любовью к брату. Ты сама знаешь, сколько в Алене нежности и доброты. Но поверь, не его вина в том, что он проклят страдать за безумие нашего отца! Я знала о помешательстве Алена и покрывала его, молясь, что когда-нибудь это пройдет. Но теперь все совершенно ясно, и доказательство тому - портрет и сапфиры. Ален собирается убить тебя, и боюсь, что он уже мог убить и Изабеллу.
     - О-о, нет! - прошелестел слабый шепот отчаяния.
     - Я не знаю, убил ли он ее, Кэтрин, - продолжала Натали. - Просто изрезанный холст наталкивает меня на эту мысль. Но я обещаю, как только все будет позади, если Изабелла жива, мы с тобой отыщем ее. А теперь, кузина, ты должна покинуть Иль, и как можно скорее.
     - Мы обе должны его покинуть, Натали, - сказала Кэтрин неожиданно для себя решительно и спокойно.
     Теперь она приняла жестокую правду. Вынуждена была принять. Доказательства были здесь, в этой нарядной спальне. И еще одно доказательство эхом звучало в ее голове: шепот в телефонной трубке о прекрасной девочке, от которой отказалась мать, предназначался не Алексе, а Кэтрин, потому что Ален узнал ее голос.
     - Нет, дорогая, я должна остаться с Аленом. Несмотря на то что его безумие сейчас усилилось, я совершенно убеждена, что мой брат не причинит мне вреда. Уверена, что смогу с ним справиться. Возможно, открытое проявление сумасшествия - отчаянная попытка самого Алена наконец справиться со своим недугом. Если бы он мог оказаться в психиатрической клинике, где бы видел цветы, море, слушал музыку!.. Ладно, не знаю, насколько это возможно, но, Кэтрин, прошу тебя, постарайся простить Алена. Мой брат не виноват в своем безумстве.
     - В таком случае я тоже останусь. Мы справимся с Аленом вместе.
     - Нет, тебе здесь опасно. Ты должна немедленно уехать. Позже, когда станет спокойнее, ты можешь вернуться и заявить свои права на принадлежащий тебе Иль. И если ты только позволишь, я тоже останусь во дворце, и мы будем кузинами и, надеюсь, станем подругами. - Чуть заметная улыбка коснулась губ Натали, но тут же лицо ее приняло сосредоточенное и решительное выражение. - Ты должна немедленно уехать, Кэтрин! Возьми катер. Управлять им очень просто. Держи курс на север - там есть компас, рядом со штурвалом, - и ты попадешь в Ниццу. Подожди здесь, пока я принесу ключи. Запри за мной дверь и открой только тогда, когда убедишься, что это я. Bien?
     - Oui, Natalie, bien. Merci.
     Ей следовало ждать Натали в гостиной, но, как только щелкнул замок, Кэтрин вернулась в спальню и встала перед портретом своей матери.
     - Прошу тебя, останься жива, - прошептала Кэтрин. - Пожалуйста, останься жива, чтобы я могла сказать тебе: "Я понимаю твой поступок, и я люблю тебя".
     Кэтрин смотрела в синие глаза на портрете - улыбающиеся, радостные, полные надежды глаза. И когда лицо матери на портрете расплылось в неясное пятно из-за собственных слез, застилавших взор Кэтрин, она опустилась на колени и бережно подняла забрызганные красными чернилами (а не кровью!) драгоценности. Кэтрин завернула ожерелье и серьги в носовой платок и положила в карман.
     Пока Кэтрин ждала в затемненной гостиной, ей снова вспомнился темный номер венской гостиницы и ножевые порезы - неглубокие, неопасные. Почему Ален не убил ее? Какое зловещее безумие заставило его играть с Кэтрин? Заманивать в свое королевство, с тем чтобы завлечь в паутину вероломства и обмана? Кэтрин выжила в тот вечер только потому, что Ален позволил ей выжить. Но что, если на этот раз ей не повезет? Что, если в следующее мгновение тень безумца выскочит из темноты и нож полоснет глубже, нанося теперь уже смертельную рану?
     Если она умрет сегодня, здесь, остались ли слова любви, которые Кэтрин должна была сказать любимым людям и не сказала? "Мамочка и папочка, я люблю вас" - эти слова Кэтрин бесконечно повторяла весь этот год, и она снова позвонит родителям, как только доберется до Ниццы, и снова скажет им о своей любви. А если не доберется до Ниццы? Кэтрин знала: если она умрет, все слова любви к Джейн и Александру ею сказаны. И Алекса тоже знает о ее бесконечной любви. И все-таки как бы хотелось еще раз поговорить со старшей сестрой...
     Кэтрин улыбнулась, представив себе их будущий разговор. Сначала Кэтрин скажет, что это она, а не Алекса должна была отправиться в ту смертельную поездку на пристань. "Вздор!" - воскликнет сестра, отмахиваясь от надоедливости Кэтрин милой улыбкой и изящным жестом руки. Потом Кэтрин ей все расскажет и терпеливо дождется, когда вспыхнут изумрудные глаза Алексы и она заявит: "Я всегда знала, что ты принцесса, Кэт!" На что Кэтрин ответит очень ласково:
     "Да, Алекса, но разве я уже не говорила тебе, что всегда хотела только одного - быть твоей сестрой?"
     У них обязательно состоится этот разговор, но даже если Кэтрин и не удастся бежать с острова, она знает, что Алексе уже известна вся правда о ее любви.
     Если Кэтрин умрет сейчас, сегодня, останется только один любимый ею человек, которому искренние слова любви не были высказаны.
     "Я должна жить. Я должна жить для того, чтобы посмотреть в его голубые глаза, полные такой радостной надежды в тот день, в аэропорту, и сказать о своей любви, котора