остели, шепотом любви к женщине, которая где-то все-таки существовала; ведь существовала же?
     И сейчас Роберт отчаянно хотел пробиться к этой милой, любимой женщине.
     - Алекса...
     "Ах, Роберт..." - ответило ее любящее сердце, безмолвно разрываясь от невыносимой боли.
     Как же она любила человека, так нежно говорившего с ней! Его отчаяние могло бы сравниться только с отчаянием самой Алексы. Как же ей хотелось верить всю оставшуюся жизнь, что любовь, их любовь существует где-то в глубине души сенатора Роберта Макаллистера, чудесная часть его личности, любившая Алексу так же сильно, как она любила его. Почему этот человек не мог сказать честно грустное "прощай" своей любви? Ведь Алекса никогда его не предаст. Неужели он этого не понимает?
     - Мне очень жаль, Роберт. Прощай.

***

     - Все кончено, Кэт, - сказала она младшей сестре, позвонив десять дней спустя на Риверсайд-драйв.
     - Кончено?
     - Связь с женатым мужчиной всегда обречена на поражение. Я знала, что так получится.
     - Алекса, как ты себя чувствуешь?
     - Все в порядке, - бодро ответила Алекса, хотя с каждым днем ей становилось все труднее изображать беззаботное веселье.
     Подобное представление требовало от нее неимоверных усилий и до такой степени высасывало энергию, что теперь Алекса ощущала себя по-настоящему больной. Она чувствовала себя все хуже и хуже. Шок угас, оцепенение исчезло, оставив Алексе острую, невыносимую боль. Минуту спустя со слезами в голосе она призналась:
     - Нет, Кэт, я вовсе не в порядке. Мне очень одиноко.
     - Ах, Алекса, чем я могу тебе помочь?
     - Просто напоминай мне всякий раз, когда я почувствую к себе хоть капельку жалости, что получила совершенно по заслугам.
     - Но я в это не верю!
     - Знаю, - сказала Алекса с благодарностью. С самого начала ее отношений с Робертом младшая сестра, так же как и Джеймс, заботилась единственно о счастье Алексы.
     - Ты любила его, Алекса, а любовь всегда права. И... ты никогда не заслуживала печали.
     - Спасибо тебе. Все это так еще свежо. Мне кажется, что сейчас нужно совсем немного... нет, много времени, чтобы все это забыть. - Алекса вздохнула. - И мне нужно вырваться из этого города. Я с таким нетерпением жду Рождества в Топике.
     - Я тоже.
     - А в конце следующего месяца, после окончания съемок "Пенсильвания-авеню", быть может, предприму нечто вроде кругосветного путешествия. Я и раньше об этом подумывала, но всякий раз в перерывах между съемками появлялись другие проекты. Сейчас у меня нет никаких планов, и потому будет еще один свободный месяц, ведь съемки очередной серии начнутся не раньше августа. Так что меня ждут целых шесть месяцев ничегонеделания.
     "Ничегонеделания. За исключением того, что ты сама обещала себе вот уже много лет потратить время на выяснение того, кто же такая Алекса". Она подавила в себе вспышку паники, почувствовав ленивый смешок дремлющего монстра, и продолжала:
     - Наконец-то у меня неожиданна появилась уйма свободного времени и пространства - как раз то, что мне нужно Но именно сейчас больше всего мне нужен Джеймс.
     - Джеймс? - тихо переспросила Кэтрин. "Но..." - запротестовало ее сердце, и тут же вмешался рассудок: "Но что? Думаешь, Джеймс твой? Вряд ли! Вспомни: ведь он же даже ни разу не поцеловал тебя. Просто заставил тебя испытать нечто прекрасное, особенное, - почувствовать себя совершенно счастливой. Но это лишь потому, что сам Джеймс замечательный и особенный - мужчина, который позаботился о наивной младшей сестре прекрасной, искушенной женщины, которую всегда любил. А теперь Алекса свободна и хочет снова вернуться к Джеймсу, и как только уверенная в себе блестящая актриса кивнет..." - Тебе нужен Джеймс?
     - Да. Я хочу, чтобы он был моим кавалером на гала-представлении "Хочу стать звездой", - небрежно ответила Алекса, хотя в желании ее не было ни капли легкомыслия.
     Алекса ни минуты не сомневалась в том, что на представлении непременно будет присутствовать сенатор Роберт Макаллистер с супругой. Хилари, вне всякого сомнения, захочет позлорадствовать и продемонстрировать свой триумф, а Роберт не сможет отказаться от участия в очень престижном шоу четвертый год подряд. - Оно состоится в эту субботу вечером. Никак не могу вспомнить, когда Джеймс собирался лететь в Париж?
     Кэтрин знала о его планах. Сегодня вечером Джеймс летит в Новый Орлеан, вернется в субботу, на ужин с Кэт, а в воскресенье он вылетит в Париж, чтобы провести рождественские каникулы со своими родителями на Иле. Так что после субботнего вечера она, возможно, совсем не скоро увидит его, так как Рождество проведет со своей семьей в Топике, а затем отправится в Сан-Франциско, где в новогоднюю ночь у Кэт состоится профессиональный дебют в оперном театре.
     Джеймс просил Кэтрин, и не раз, дать ему копию маршрута одиннадцатимесячного концертного турне по Северной Америке и Европе. И он не раз говорил, что будет ужинать с Кэт, где бы она ни находилась. Однако Кэтрин даже не смела поверить в такое счастье. Она лишь отважно готовила свое сердце к прощанию с Джеймсом за этим ужином в субботу. И вот теперь оказывалось, что даже их прощанию не суждено состояться, поскольку именно в эту субботу Джеймс понадобился Алексе.
     - Ты уже говорила с ним?
     - Еще нет. С утра мы никак не могли поймать друг друга по телефону, а после обеда я была занята. Думаю, что Джеймс позвонит мне сегодня вечером.
     - Да, я в этом не сомневаюсь, Алекса.

***

     Кэт хотела только попрощаться с ним. Попрощаться и поблагодарить. Торопливо продираясь сквозь толпу в час пик, Кэт вспомнила, что забыла шарф, связанный для Джеймса, так же как забыла копию расписания концертного турне, которую только сегодня наконец-то сделала. Но если она хотела застать Джеймса до его отъезда в аэропорт, то у нее не оставалось ни минуты, чтобы вернуться за всем этим. Плевать! Теперь Джеймсу даром не нужно ее расписание, так же как и шарф - сентиментальное напоминание об их полуночном плавании на яхте. Возможно, в каком-нибудь отдаленном будущем Кэт пошлет Джеймсу этот шарф с письмом, в котором поблагодарит его более красноречиво, чем сможет это сделать лично.
     - Я Кэтрин Тейлор, - представилась она секретарше, собиравшейся уже уходить. - Могу ли я видеть мистера Стерлинга? Он еще не уехал?
     - Минутку, пожалуйста. - Секретарша нажала кнопку телефона, соединявшего ее с кабинетом Джеймса. - Здесь мисс Тейлор. Да, хорошо. Я сейчас же провожу ее.
     Джеймс предполагал, что посетительницей будет Алекса. Возможно, она хотела еще утром сообщить, что выдался свободный вечерок и она летит в Нью-Йорк выпить с ним за начало праздника. Джеймс приготовился спокойно отреагировать на ее раздражение, когда Алекса узнает, что он торопится в аэропорт.
     Но прекрасная женщина, появившаяся в дверях кабинета, оказалась не той, что прошлой весной подарила Джеймсу незабываемое... Это была ее сестра, не столь самоуверенная, но в своей очаровательной робости еще более соблазнительная.
     - Кэтрин?.. - удивился Джеймс.
     - Привет. Спасибо, - Кэтрин ощутила тепло от улыбки Джеймса и, взяв себя в руки, как можно спокойнее спросила:
     - Ты говорил с Алексой?
     - Нет. Она звонила, но мы разминулись. А что?
     - Ее роман закончился.
     - О-о, - сочувственно протянул Джеймс; он знал, до чего горька будет для Алексы эта потеря. - Как она?
     - Очень переживает. Ты ей нужен, Джеймс.
     - Полагаю, мы оба ей нужны.
     - Алекса хочет, чтобы ты сопровождал ее в субботу вечером на гала-представлении в Вашингтоне.
     Джеймс знал, что Кэтрин никогда не рассказывала сестре ни об одном из их свиданий. Алекса не преминула бы как-нибудь упомянуть об этом, если бы знала. И это очень нравилось Джеймсу, более того - это было просто великолепно. Ему очень нравилась некая таинственность их отношений, и он был счастлив делить ее только с Кэтрин. Но теперь...
     - Ты сказала Алексе, что я занят в субботу?
     - Нет. Джеймс, если ты захочешь отменить наш ужин, то я все пойму.
     - Что ты поймешь, Кэтрин?
     - Все. О тебе и Алексе. Теперь, когда она снова свободна...
     - Ты считаешь, что мы с Алексой можем начать с того, на чем остановились, словно с тех пор ничего не изменилось? - Сердце Джеймса екнуло, когда он увидел в прекрасных глазах вспыхнувшую после его вопроса трогательную надежду.
     "Я считаю, что здесь потребуется время", - сказала Кэт в тот ненастный полдень, и Джеймс с ней согласился. "Но сейчас, милая Кэтрин, это время настало, не так ли?"
     - Ты этого хочешь?
     - Нет, - смело выдала Кэтрин чистейшую правду человеку, который так бережно старался не обидеть ее, так деликатно предоставлял ее сердцу полное право выбора. - Нет, Джеймс, я этого не хочу.
     - Я тоже не хочу, Кэтрин. Понимаешь, я совершенно околдован младшей сестрой Алексы. - Взгляд Джеймса открыто говорил о его желании и о его любви.
     - Правда?
     - Ты знаешь, что правда.
     Полные мягкие губы Кэтрин, никогда прежде не знавшие поцелуя, раскрылись навстречу губам мужчины, которого она полюбила. Сначала приветствие это было робким, несмелым, но постепенно становилось все более горячим и уверенным. И бледные изящные пальцы Кэтрин, ласково прикоснувшись к лицу Джеймса, скользнули в его угольно-черные волосы. Руки Кэтрин открыли для себя радость, которая была еще волшебнее, чем ее музыка.
     Губы их сказали друг другу "здравствуй!". То же самое сделали их тела, начав с легкого прикосновения, становившегося все более жарким, пока сердце Кэт не почувствовало, что бьется о грудь Джеймса, пробуждая сладостное воспоминание о том единственном миге, когда Джеймс держал ее в объятиях.
     В ту августовскую ночь трепещущее сердце Кэт посылало неистовые сигналы бедствия, вызванные неразумным голоданием, и потому теперь, несмотря на то что сейчас это, несомненно, были сильные, уверенные удары сердца, переполненного радостью и желанием, Джеймс отпрянул, совсем чуть-чуть, дабы убедиться, что с Кэтрин все в порядке. И заметил в ее взгляде только удивление и досаду на то, что он прервал поцелуй, но через мгновение эти чувства снова сменились желанием и счастьем.
     Хотя на этот раз уже оба они испытывали голод, самый прекрасный голод - желание друг друга.
     - Кэтрин, я хотел бы целовать тебя бесконечно.
     - И я бы этого хотела.
     - Правда?
     - Да. Вечно. - Кэт взглянула на Джеймса и улыбнулась, не стесняясь более своего страстного желания. - Ты должен снова поцеловать меня, Джеймс. После твоего последнего поцелуя прошло так много времени, - прошептала она.
     - Слишком много, - засмеявшись, согласился Джеймс, прильнул к губам Кэтрин и снова утонул в разгорающемся огне ее страсти, но...
     - Ах, дорогая! - вздохнул Джеймс, крепче прижимая к себе Кэтрин и целуя ее шелковистые черные волосы. - Я опаздываю на самолет, меня ждут очень важные переговоры. Я позвоню тебе из Нового Орлеана, и буду звонить тысячу раз, и мы встретимся с тобой в субботу вечером. Договорились?
     - Договорились о том, что ты покидаешь меня сейчас ради Нового Орлеана и что ты позвонишь мне тысячу раз, - с тихой радостью ответила Кэтрин, и в глазах ее снова появилась грусть. - Но в субботу вечером ты нужен Алексе. Ты сможешь поужинать со мной наедине в воскресенье, перед вылетом в Париж?
     - Конечно, смогу, - нежно ответил Джеймс, не споря и понимая, что решение Кэт продиктовано огромной любовью к сестре, которая сейчас так несчастна.
     Джеймсу уже давно было пора ехать в аэропорт, но он должен снова поцеловать Кэтрин. Прощальный поцелуй-досада на разлуку, не желающий прекращаться, стал нежным и уверенным поцелуем-обещанием того, что скоро, очень скоро будет новая встреча.
     Джеймс действительно опаздывал, но оставалось последнее, что он непременно должен был сделать.
     - Кэтрин... Я люблю тебя.
     - Ах, Джеймс, я тоже тебя люблю.

Глава 18

     Алекса мысленно повторила приготовленную для Стерлинга гневную тираду о человеке, которого он так уважал. Но когда Джеймс примчался в Роуз-Клифф и Алекса увидела в его взгляде нежное участие, то со слезами благодарности просто упала в его объятия. Потому что больше всего сейчас она нуждалась в поддержке человека, любящего ее.
     - Алекса, мне так жаль!
     - Мне тоже. - Она взглянула на Джеймса и неуверенно улыбнулась. - Не могу сказать, что ты меня не предупреждал.
     - А я ведь надеялся, что у тебя это получится.
     - Знаю. - Алекса помедлила еще немного в замечательно надежных руках Джеймса и вздохнула, вспомнив о предстоящем гала-представлении. - Спасибо за то, что ты делаешь для меня, Джеймс. У меня просто сил не хватит пойти туда одной.
     То было покорное признание, но очень важное. Джеймс знал, что на представлении она будет выглядеть беспечной и уверенной в себе, но сейчас Алекса говорила о том, какого неимоверного напряжения ей это будет стоить. Веселая, беззаботная актриса сегодня не оставит без внимания ни одного мужчину, пожелавшего с ней пофлиртовать. А мужчины этим вечером, несомненно, как никогда, будут домогаться благосклонности Алексы, ведь шоу "Хочу стать звездой" предоставляло возможность пообщаться со звездами на короткой ноге.
     Алекса же была ослепительна в своем шелковом вечернем платье приглушенно-изумрудного цвета, с распущенными золотистыми волосами - романтическое видение, мечта, воплотившаяся в плоть.
     - Алекса, я постоянно буду рядом.
     - Я хотела...
     - Да, дорогая?
     - Не мог бы ты постоянно держать меня под руку и никуда не отпускать?
     - Конечно, могу, - твердо пообещал Джеймс, скрепив обещание сочувствующей улыбкой. - Ты не хочешь рассказать мне об этом ублюдке?
     - Нет. Спасибо тебе.

***

     Джеймс сдержал свое слово. Он взял Алексу под локоть и никуда от себя не отпускал. Крепкая, уверенная рука Джеймса придавала сил Алексе, когда они дрейфовали в сверкающей толпе знаменитых и влиятельных гостей. Дружеское участие Джеймса поддерживало Алексу и во время танца, в котором их тела двигались грациозно, с целомудренно-интимной фамильярностью.
     "Я выдержу, - думала Алекса. - Я выдержу весь этот вечер, если только Джеймс будет рядом. Я уверена".
     - Джеймс? Алекса? - Сладкий голос Хилари пронзил Алексу словно удар тока.
     Супруги Макаллистер, медленно танцевавшие всего в нескольких футах от них, мгновенно поколебали наивную самоуверенность Алексы. Но тем не менее, крепче сжав ладонь Джеймса, каким-то чудесным образом Алекса направилась, не прерывая танца, к знаменитой чете для приветствия. И опять же непонятно как ей удалось заговорить весело и беззаботно.
     - Как я рада тебя видеть, Хилари! - Она любезно улыбнулась сопернице и с той же улыбкой обратилась к Роберту:
     - Здравствуйте, сенатор.
     - Здравствуйте, Алекса, - спокойно ответил он, хотя сердце его разрывалось от боли, сердце, на котором сейчас не было защитной брони, только рана, нанесенная Алексой; и Роберт сомневался, что такая рана когда-нибудь затянется; он наконец оторвал взгляд от женщины, которую любил, и обратил его на своего друга. - Привет, Джеймс.
     - Здравствуй, Роберт. Хилари.
     - Вы наконец-то выбрались на гала-представление, - беспечно заметила Алекса и, как гостеприимная хозяйка (все-таки благотворительный вечер давался съемочной группой "Пенсильвания-авеню"), вежливо добавила:
     - Я очень рада.
     - Мы тоже, - не менее галантно ответила Хилари. - И так приятно видеть тебя, Джеймс. Ты все еще собираешься присоединиться к Марион и Артуру и провести с ними каникулы на острове?
     - Хотелось бы. Завтра я улетаю в Париж, а во вторник мы отплываем из Ниццы на яхте.
     - Замечательно, - пробормотала Хилари.
     Она была в восторге оттого, что ее муж видит, как Джеймс держит руку Алексы и их медленный танец. Это была потрясающая пара, притягивающая к себе многочисленные восхищенные взоры. Один лишь Роберт был мрачнее тучи. Мгновение спустя, искусно пряча тайную надежду продемонстрировать еще одно доказательство вероломства безнравственной актрисы, Хилари спросила:
     - Алекса, ты тоже поедешь на остров?
     - Нет. У меня всего пять свободных дней. Я проведу Рождество в Топике, с родителями.
     - Как мило! Джеймс, передай Марион и Артуру, что мы их любим. И пожалуйста, не забудь рассказать принцессе Натали, какой восторг у меня вызвало обручальное колечко в романтическом стиле фирмы "Кастиль".

***

     Хилари была уверена, что победила. Она ликовала и до гала-представления, а когда Роберт в конце концов вернулся в Арлингтон, совсем успокоилась. Ее план сработал идеально! Она победила... правда, Роберт выглядел так, будто потерял все. Но Хилари надеялась, что рано или поздно пройдет и это. Со временем глупый эпизод в их супружеской жизни совершенно забудется... если только боль в темных глазах Роберта не вызвана тем, что он считает дни до окончания разлуки с Алексой.
     - Роберт?
     А Макаллистер никак не мог избавиться от мучительных видений, вызванных поведением на вечере Джеймса и Алексы. Некоторые видения были порождены сценами, которым Роберт сам был свидетелем: Алекса дразнит Джеймса, флиртует с ним, танцует. Но были и другие, пострашнее: Алекса занимается с Джеймсом любовью прошлой ночью, этой ночью, все ночи, которые Роберт не был с Алексой. По твердому, спокойному взгляду друга Роберт понял, что Джеймс не знает о его связи с Алексой. Значит ли это, что все время Алекса играла с ними обоими?
     - Ты что-то сказала, Хилари?
     - Ты, очевидно, страдаешь, Роберт, и мне невыносимо это видеть. Если тебе так больно без этой женщины, кто бы она ни была, в разлуке будущие пять месяцев, что ж... мы с отцом переживем.
     - Никаких проблем.
     - Нет?
     - Нет. Мой роман окончен.

***

     - Женатый мужчина - это Роберт? - гневно потребовал ответа Джеймс, отвозивший Алексу в Роуз-Клифф.
     - С чего ты взял?
     - Не стоит играть со мной, Алекса.
     - Неужели это было так заметно?
     - Нет. - Джеймс смягчился, как только услышал в вопросе такую беспомощную безнадежность, словно Алекса не только совершенно утратила свои актерские навыки, но и потеряла главное в своей жизни. - Полагаю, это было очевидно только для того, кто держал твою руку, внезапно похолодевшую. К тому же, - ласково пошутил он, - получилось так, что чьи-то длинные ноготки весьма глубоко впились в мою ладонь.
     - Прости.
     - Я хотел, чтобы ты мне сказала.
     - Я боялась, ты этого не одобришь.
     - Очевидно, следовало бы спросить тебя о мотивах, учитывая твои чувства к Хилари.
     - Не было никаких мотивов, - тихо произнесла Алекса. - Просто я полюбила Роберта. Вот и все.
     - И все еще любишь?
     - Все еще люблю.

***

     Джеймс подогрел молоко, пока она принимала душ и переодевалась в новую ночную рубашку, мягкую, скромную, которую никогда не надевала для любовников. Джеймс проследил за тем, чтобы Алекса выпила молоко, и, укладывая в постель, мягко отклонил ее просьбу, скорее крик одинокой души, нежели страсти, лечь с ней рядом.
     После того как Алекса уснула, Джеймс поехал в Инвернесс.
     Она сказала, что не говорила ему о своих отношениях с Робертом, поскольку боялась, что Джеймс это не одобрит. А сама-то Алекса одобрит его любовь к Кэт? Может быть, и нет, по крайней мере в данный момент. Алексу беспокоит в нем неугомонность, желание бросать вызов и оберегать свою личную жизнь и, конечно, собственное признание Джеймса в том, что он вряд ли сможет полюбить по-настоящему. Короче - Алекса будет волноваться за Кэтрин.
     Он же, когда придет срок, убедит Алексу в том, что ей не о чем беспокоиться. Никто так не позаботится о счастье Кэтрин, как он. Джеймс задумался, когда именно расскажет все Алексе? Впрочем, это не имело значения. До тех пор пока Кэтрин желает, чтобы их любовь оставалась тайной, сокровищем, принадлежащим только им двоим.

***

     - Я не разбудил тебя, дорогая? - Джеймс звонил Кэтрин из Инвернесса, выполняя свое обещание, а Кэт дала слово ждать звонка Джеймса независимо от того, как поздно он раздастс