она разучивала, для курсовой по французскому и для частых встреч со своим агентом из "Фордайс", устраивающим ее концертное турне. Активность Кэт была очень высока, так что время от времени она вынуждена была питаться. В те дни, когда девушка ела очень мало или же совсем не ела, происходили неожиданные, мощные, почти фантастические взрывы новой энергии. То была всемогущая сила, побуждающая Кэтрин соглашаться на все новые и новые выступления, пока у нее в конце концов не оказались свободными всего три недели.
     Мешковато сидевшая одежда указывала на то, что Кэт стремительно теряет вес, и под душем ее руки намыливали уже новое, совсем другое тело с поразительно стройной талией. Еще за десять дней до приема в Инвернессе она понятия не имела о своем новом лице.
     Кэт наконец заставила себя сесть перед роскошным антикварным зеркалом в своей спальне и увидела лицо женщины - женщины и... незнакомки. Женщина эта, естественно, совсем не была похожа на Алексу, как и не имела ничего общего с маленькой пухлой девочкой, которая очень редко смотрела на свое отражение в зеркале. Новая женщина с пышными густыми волосами, высокими скулами, огромными синими глазами и чувственными губами была Кэт совершенно не известна: невообразимо прекрасная незнакомка, способная заставить оборачиваться ей вслед и вызывать улыбки, те изумленно-одобрительные улыбки, которые сопровождали ее в путешествиях по Манхэттену последние несколько недель.
     Сначала Кэтрин оценила странную красавицу в зеркале довольно отвлеченно. Потом неожиданно оценка стала личной и ошеломляющей. Так вот я какая! Со дня своего совершеннолетия Кэт постоянно думала о том, кем она не была - ни дочерью, ни сестрой, коими всегда себя считала. Теперь же, вглядываясь в это новое лицо, она впервые подумала о своей матери, отказавшейся от нее.
     "Ты выглядела так же?" - беззвучно обратилась она к зеркалу. Повинуясь внезапному порыву, Кэтрин достала сапфировое ожерелье из верхнего ящика секретера. Она не могла отвести взгляд от драгоценных камней - так точно соответствующих цвету ее глаз. Не было ли это ожерелье - подарок отца Кэтрин ее матери - специально подобрано под цвет глаз?
     Кэтрин смотрела в зеркало, отражение в котором туманилось, странным образом изменилось, делая ее старше, пока... Увидела ли Кэт свою мать? Были ли у нее вопросы к этой красивой женщине?
     - О да, у меня есть к тебе вопросы, мама, - прошептала Кэтрин. - Что же было со мной не так, отчего ты не могла хотя бы немного любить свою дочь и оставить у себя? А знаешь ли ты теперь, мамочка, - тихо спросила Кэт, - до чего я тебя ненавижу?

***

     - Поразительный экземпляр, - заключил ювелир в "Тиффани", внимательно изучив ожерелье через увеличительное стекло. - Все камни выглядят безупречно. Не так ли?
     - Я не знаю.
     - Об этом можно было узнать при покупке.
     Увидев на лице посетительницы смущение, ювелир вдруг усомнился, не взломщица, не воровка ли эта красивая девушка в мешковатых джинсах, пришедшая продать краденое произведение ювелирного искусства? Он допускал и другое: ожерелье принадлежало девушке, и она решила продать его, расставшись с богатым любовником, а может, хотела раздобыть денег на кокаин - не исключено, единственный продукт ее питания, если судить по необычайной худобе.
     - Я не покупала его, это подарок.
     - Да, разумеется. Вы хотите его продать?
     - Нет.
     - Значит, оценить?
     - Я только хотела узнать, не могли бы вы определить его происхождение. Я надеялась отыскать таким образом его первого владельца.
     - Ах вот как! Что ж, дизайн - простая и изящная форма сердечка в обрамлении прекрасно обработанных камней - вполне традиционен. Ниточкой может послужить только исключительное качество и редкий цвет сапфиров да еще надпись, которую сделал дизайнер.
     - Я понятия не имею, кто был дизайнером, - тихо призналась Кэтрин.
     Она точно так же не имела понятия и о том, зачем оказалась в этом магазине. Кэт лишь знала, что какая-то неведомая сила (конечно же, гнев, а никак не сентиментальность!) заставила ее отпрянуть от зеркала, как только она прошептала той женщине в зеркале свое признание, и броситься вон из спальни, и примчаться сюда, в надежде найти ответы на свои вопросы.
     - Имя дизайнера я назвать смогу. Все ювелиры, как правило, гравируют свои инициалы обычно на застежке. Позвольте взглянуть.
     Даже в начале ее голодания сердце Кэтрин не прыгало так резко и болезненно. У нее закружилась голова и перехватило дыхание. И Кэт пообещала себе, что обязательно съест немного сахара и протеинов, как только узнает имя.
     - Увы, это не оригинальная застежка, - заявил ювелир через несколько минут. - Она выглядит совершенно новой.
     - Ожерелье не носили двадцать один год.
     - Но застежку, очевидно, меняли: я не нашел на ней инициалов ювелира. А вы знаете о словах, выгравированных на застежке?
     - Каких словах? Нет. Что там написано?
     - Что-то по-французски.
     - Можно взглянуть?
     Дрожащими руками Кэтрин взяла ожерелье и лупу, заставила себя успокоиться хотя бы на минутку, чтобы прочитать расплывающиеся перед глазами крошечные буковки. Наконец ей это удалось: "Je t'aimerai toujours".
     "Я всегда буду тебя любить" - гравировка была выполнена на языке, который Кэтрин - маленькая девочка из Канзаса - любила столь самозабвенно и на котором говорила гораздо чище и с большим удовольствием, чем на родном английском.
     "Je t'aimerai toujours". Наверное, это клятва отца Кэтрин ее матери? Да, разумеется! И уж точно не обещание матери своей брошенной дочери. А даже если так оно и есть на самом деле, то обещание это было, конечно, фальшивым, ложью.
     В поисках чего-то, что могло бы успокоить ее измученное сердце, Кэтрин выскочила из "Тиффани", совершенно убежденная в том, чти сапфировое ожерелье никогда не поможет ей найти свою настоящую мать. Ну и прекрасно! Собственно, теперь было гораздо удобнее на все призывы сердца продолжить поиски отвечать: "Бесполезно!" Да и зачем искать женщину, которую Кэтрин на самом деле найти и не желала?..

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 11


Поместье Инвернесс, Мэриленд
Август 1989 года

     - У тебя замечательные родители. Так вот от кого ты унаследовал свою удивительную честность! - Алекса повернулась к сидевшему за рулем Джеймсу: воскресным вечером они возвращались в Роуз-Клифф после обеда в Инвернессе с Артуром и Марион Стерлингами. - Я уж не говорю об их потрясающей внешности.
     - Спасибо. Ты им наверняка тоже понравилась. Еще бы! Есть шанс повторить данное мероприятие до приема.
     - Согласна. Кстати, о приеме. Вчера вечером Кэт спросила меня, что ей надеть, и я... растерялась. - Услышав в голосе Алексы неуверенные нотки, Джеймс бросил на нее вопросительный взгляд. - Ладно, признаюсь, я - деревенская девчонка из Канзаса и знакома с подобными приемами исключительно по кинофильмам. Итак, будет ли все это похоже на пикник у "Двенадцати дубов" из "Унесенных ветром"? Знаешь: туго затянутые в корсеты дамы в платьях с бесчисленными нижними юбками, медлительные, как сонные мухи, возмутительно флиртуют, ничего не едят, а мужчины курят сигары, пьют виски и рассуждают о политике? Или же это будет нечто в стиле кровавой драмы Агаты Кристи, где компания людей, знающих взаимопереплетающиеся тайны друг друга, прибывает в далекий мрачный замок на вершине скалы, и там все потягивают шампанское и зловеще поглядывают друг на друга в ожидании, когда же разразится трагедия?
     - Ни то ни другое, хотя я еще и не получил от тебя твердого обещания не смотреть зловеще на Хилари.
     - Сладкий мой, ты прекрасно знаешь, что я никак не могу дать тебе такое обещание, - прогнусавила Алекса и часто заморгала длинными пушистыми ресницами, передразнивая мимику и южный акцент Хилари.
     - Подозреваю, что там ты блеснешь безупречным поведением из-за Бринн, которая наверняка тебе очень понравится, я уже не говорю о родителях и твоей младшей сестре, и...
     - Уверена - блесну! Но что же все-таки насчет безупречных нарядов?
     - Хорошо. На приеме в парке, в воскресенье, костюмы будут официальные, словно на свадебной церемонии, но вот в субботу все будет гораздо любопытнее: пляжные платья, шорты, купальники и все такое.
     - Купальники, - лукаво протянула Алекса. - Интересно, как теперь выглядит в купальнике Хилари?
     - Полагаю, что потрясающе. Естественно, не так умопомрачительно, как ты, но впечатляюще. И тем не менее в купальнике Хилари не появится.
     - Почему? Наряд, не подобающий первой леди? - Алекса оставила язвительный тон, как только увидела, что Джеймс помрачнел, и тихо предположила:
     - Это ведь связано с Робертом, да? Из-за шрамов, которые он получил во Вьетнаме?
     - Да.
     Алекса, ясное дело, тоже не собиралась надевать купальник. Из-за Кэт. Младшая сестра утверждала, что диета ее проходит прекрасно, но даже и с безупречной фигурой, Алекса это знала, застенчивая Кэт чувствовала бы себя среди незнакомых в купальнике очень неловко.
     - Итак, никаких ярких купальников в воскресенье, в субботу - по обстоятельствам. Запомнить несложно. Я скажу Кэт.
     - Как она там?
     - Голос звучит бодро и весело. С французской курсовой покончено, занятия и новые произведения под контролем, и говорит, что очень довольна результатами своей диеты.
     - Отлично. Да, не забудь напомнить ей (а заодно и себе), упаковать джинсы, свитера и кроссовки для прогулки на яхте.
     - Так точно, капитан!

***

     Кэтрин хотелось бы провести пятницу накануне приема с Алексой в Роуз-Клиффе. Она мечтала снова увидеть благоухающий розами сад и побыть целый вечер наедине со старшей сестрой.
     Но Кэтрин абсолютно точно знала, что ей ни за что не одолеть три пролета лестницы, ведущей к коттеджу на вершине скалы. Поэтому она прилетела в Вашингтон в субботу утром, чтобы сразу же из аэропорта отправиться в Инвернесс.
     Алекса была у выхода из терминала задолго до того, как самолет приземлился и из него потянулись пассажиры. Она восхищенно улыбнулась ошеломляющей красотке, направлявшейся прямо к ней... которая кого-то напоминала... и которая оказалась... ее младшей сестренкой!
     - Кэт! Ты потрясающа. Но...
     - Но что? - встревоженно спросила Кэтрин.
     - Но ты потеряла слишком много веса за такой короткий срок, что... Как ты себя чувствуешь?
     - Нормально. Я в полном порядке, Алекса.
     - Что ж, выглядишь ты и вправду что надо! - Она пристально всматривалась в лицо сестры, несмотря на беспокойство, загоревшееся в глазах Кэт. Наконец улыбнулась и сказала:
     - Я как-то раньше и не замечала, что у тебя скулы, совсем как у мамы - высокие, классической формы, абсолютно аристократические. Мне всегда втайне хотелось унаследовать именно такие.
     - Спасибо, - с облегчением вздохнув, пробормотала Кэтрин.
     Но радость она чувствовала совсем недолго: лицо Алексы вдруг стало серьезным, и улыбка сошла с губ, отчего Кэтрин почувствовала, как чудовищные челюсти страха снова щелкнули где-то в глубине ее вечно пустого желудка. Понимала ли Алекса, что восторженное принятие резких перемен в младшей сестре было сделано слишком поспешно? Не могла ли она заключить при более пристальном рассмотрении очаровательных аристократических скул, что они на самом деле не имеют ничего общего со скулами Джейн? Ведь Кэт совсем не была похожа на нее...
     Однако Алексой владело совсем иное беспокойство, вызванное нежными, трогательными сестринскими чувствами.
     - Ты ведь просто перестала есть, так? Не отвечай. Я знаю это по твоей невообразимой дисциплинированности. Но, Кэт, теперь ты потеряла уже достаточно фунтов, ведь так? Ведь хватит?
     - Кажется, да, - ответила Кэтрин, впрочем, не совсем уверенно.
     Терять вес оказалось так просто. Почему бы не избавиться еще от нескольких фунтов? У Кэт пропал всякий интерес к еде, и теперь девушка питалась, только когда об этой необходимости ее предупреждали головокружение и слабость. Тогда она неохотно съедала нужное количество питательных веществ; неприятное ощущение полноты в желудке создавало ощущение принятия лекарства, а не вкусной еды, доставляющей удовольствие.
     - Да, дальше вес терять уже некуда. Ты достигла совершенства, Кэт. Подожди, это еще Джеймс тебя не видел!

***

     - Здравствуй, Алекса, дорогая, - с чувством приветствовала Марион Стерлинг прибывших в Инвернесс гостей.
     Ее гостеприимная улыбка и сияющие глаза сначала приветствовали ту из сестер Тейлор, с которой Марион уже была знакома и которую успела полюбить, причем настолько, что симпатия ее тут же распространилась и на младшую сестру.
     - А вы, должно быть, Кэтрин? Добро пожаловать. Мы безмерно рады, что вы смогли присоединиться к нашей компании.
     - Благодарю вас, - прошептала Кэт. - Очень любезно с вашей стороны, что вы включили меня в список гостей.
     - Мы сделали это с удовольствием.
     Увидев мать Джеймса, Кэт сразу же почувствовала тепло и доброту, излучаемые этой женщиной, - волшебные сети, рассчитанные, вероятно, на Алексу, но и Кэтрин умудрилась в них угодить. Весьма приятная ловушка.
     - Мы приехали последними? - спросила Алекса. - Я рассчитывала, что ранним субботним утром движение на дорогах будет не столь интенсивным.
     - Да, но вы не опоздали ни на минуту. Завтрак подадут только через час. Предлагаю вам устроиться в своих комнатах и присоединиться ко всем на южной веранде.
     Кэтрин и Алексу в отведенные им комнаты проводил человек из многочисленной прислуги, нанятой для обслуживания этого приема. Алекса уже знала, что не будет жить в одной комнате с Джеймсом в восточном крыле здания. На домашних приемах в Мэриленде только супружеские пары спали в одной комнате. Алекса об этом знала и... не имела ни малейших возражений. Марион и Артур Стерлинги были почти на поколение старше ее собственных родителей, но в Топике работала такая же система. Кроме того, очень удачно, что комната Алексы была рядом с комнатой Кэтрин. Не исключено, что сестры проведут немало времени вместе, обмениваясь впечатлениями.
     Алекса быстро распаковала небольшой чемодан, расчесала пышные золотистые волосы, бросила придирчивый, но несомненно одобрительный взгляд в огромное зеркало и отправилась к Кэт. Младшая сестра все еще разбирала вещи и была так поглощена этим занятием, что не заметила появления в дверях Алексы, которая несколько минут наблюдала за ней, вновь пораженная переменами во внешности младшей сестры.
     Пышная, чувственная красота Кэт уступила место удивительной прелести - незабываемой, утонченной и загадочной. У Кэт изменилась даже манера двигаться. Движения ее теперь стали неторопливы и плавны, как у балерины. Алексе и невдомек было, что эта новая грация, столь элегантная и царственная, являлась лишь результатом того, что организм Кэт находился у критического порога истощения, и изможденная плоть инстинктивно пыталась сохранять как можно больше энергии.
     - Привет! - Алекса наконец поняла, что Кэт вряд ли сама заметит ее присутствие. - Ну разве эти комнаты не роскошны?
     - Привет, - откликнулась Кэтрин. - Они просто великолепны.
     - Ты готова присоединиться к остальным гостям?
     - Мне кажется, я должна переодеться.
     - Зачем? - удивилась Алекса. - То, что на тебе, - прекрасно... потрясающе.
     - Спасибо, но, я думаю, мне лучше надеть платье. Марион сказала, что завтрак только через час, так что время еще есть, ведь так?
     - Действительно, уйма времени.
     - Тогда я переоденусь, - решительно заявила Кэтрин и подошла к встроенному шкафу, в котором развесила свои вещи.
     Сколько же времени заняло у Кэт приобретение гардероба на этот уик-энд! Все вещи она выбирала сама, несмотря на то что в каждом магазине на Пятой авеню продавщицы просто сгорали от нетерпения ей помочь, восторженными улыбками давая знать, что догадываются: Кэтрин - новая супермодель. Всю свою жизнь она одевалась исключительно по необходимости, совершенно не задумываясь о моде или стиле, но теперь изменила свой взгляд на наряды. Кэт извлекла из шкафа восхитительно женственное платье в скромный мелкий цветочек и развернула его перед Алексой:
     - Вот это.
     - Прекрасное платье. - Алекса закусила нижнюю губу, обычно сестры или подруги переодевались друг перед другом безо всякого стеснения, но только не сестры Тейлор. - Может быть, я пойду?
     - О нет, - попросила Кэтрин. - Тебе не трудно подождать?
     - Нисколько.
     Алекса сидела на постели и никак не могла определиться, смотреть ли ей, как переодевается сестра, или же отвернуться. Но, словно притягиваемая магнитом, вдруг поняла, что никак не сможет не смотреть. Любопытство объяснялось тем, что фигура младшей сестры совсем не была похожа на фигуру старшей. Холеное, безупречное тело Алексы, ее смугловатая кожа словно были созданы для бикини и соблазнительных нарядов. Но белоснежная кожа и мягкие линии тела Кэт, несмотря на худощавость, обладали чарующей женственностью.
     - Ты очень ждала этого уик-энда? - спросила Алекса, нарушая затянувшееся молчание и пытаясь скрыть собственную неловкость.
     - Конечно. А ты уже со всеми знакома?
     - Со всеми, за исключением сестры Роберта - Бринн и ее мужа Стивена. Джеймс говорит, что они очень приятные люди, хотя не исключено, что Стивена мы сегодня не увидим: он архитектор и задерживается в Ричмонде на совещании по какому-то сверхважному проекту. Так что сегодня будут только Бринн, Стерлинги (Артур тебе понравится так же, как и Марион), Макаллистеры и Элиот Арчер.
     - Элиот Арчер?
     - Я не говорила о нем раньше потому, что Джеймс не был уверен, сможет ли Арчер приехать. Элиот - ведущий в Америке, значит, как мне кажется, и во всем мире специалист по борьбе с терроризмом. Ему немного за пятьдесят, хотя выглядит Элиот гораздо моложе, никогда не был женат, очень напористый. Кажется, он начинал свою карьеру секретным агентом, кем-то вроде Джеймса Бонда, и до сих пор сохранил этот романтически-интригующий ореол. Я познакомилась с Арчером на прошлой неделе. Очень приятный мужчина, уверена, тебе он понравится. - Алекса резко прервала свой рассказ об Элиоте Арчере и воскликнула:
     - Это платье на тебе просто умопомрачительно!
     - Спасибо. Я только хотела узнать...
     - Да?
     - Видишь ли... я никогда не делала макияж. Я заходила в несколько парфюмерных отделов в разных магазинах, но то, что там предлагалось, мне показалось слишком... Я подумала, ты можешь мне что-нибудь предложить...
     Голос Кэтрин замер, и какой-то момент Алекса хранила молчание, удивленная робкой просьбой сестры дать ей совет и жаждущая такой совет дать, но растерявшаяся перед прекрасной реальностью - чудными синими глазами в обрамлении длинных ресниц, чуть пухлыми алыми губами. Наконец Алекса призналась:
     - Кэт, но тебе не нужен никакой макияж.
     - Правда?
     - Да. У тебя высокие аристократические скулы мамы и, так же как и я, ты унаследовала от отца натуральный цвет лица.

***

     - А вот и вы! - тепло приветствовала Марион пришедших на веранду Алексу и Кэтрин.
     При появлении сестер Тейлор разговоры умолкли на полуслове, внимание всех было приковано к двум красавицам.
     - А теперь давайте выясним, кто с кем знаком.
     - Я знаю Алексу, - признался стоявший рядом с Марион импозантный мужчина с серебристой сединой и приветливо улыбнулся.
     - Здравствуйте, Артур, - ответила Алекса. - Хочу представить вам свою сестру Кэт.
     - Милости просим, Кэт.
     - Благодарю вас, Артур. - И она вопросительно посмотрела в глаза отцу Джеймса.
     - А это - Роберт. - Хозяин дома указал на подошедшего мужчину, продолжая знакомство, словно они стояли перед чередой гостей, представляемых на свадебной церемонии.
     - Здравствуйте, Роберт.
     - Здравствуйте, Кэт. - Тепло улыбнувшись поразительно красивой младшей из сестер Тейлор, Роберт уже не в первый раз за три месяца, прошедших со дня его знакомства с Алексой, задался вопросом, какую встречу ему устроит старшая сестра.
     После того вечера вчетвером Алекса неизменно приветствовала Роберта ледяным взглядом. Но после спектакля л