как и в снежной белизне ее кожи, дух захватывающая чистота.
     Джеймс вспомнил свои опасения насчет того, что сестра Алексы окажется эгоцентричной, холодной, замкнутой особой. Но в Кэт ничего этого не прочитывалось. Она была именно той Кэтрин, о которой Алекса пыталась ему рассказать, - довольно робкая и все же, как и в тот день, достаточно смелая. Теперь Джеймс наблюдал в Кэт оба эти качества, поскольку, несмотря на отвагу во взгляде ярко-синих глаз, выдерживающих напряженный, испытующий взгляд Джеймса, ее белоснежные щеки стали пунцовыми.
     - Здравствуйте. Вы, должно быть, Кэтрин, - произнес он наконец, решив, что ей следует быть Кэтрин, а не Кэт, но все-таки поинтересовался:
     - Или вы предпочитаете Кэт?
     - Лучше - Кэтрин, - ответила Кэт, впервые предпочтя полное имя домашнему, детскому, данному ей Алексой.
     - Прекрасно! А я - Джеймс.
     - Привет! - Отважно улыбнулась Кэтрин, все еще чувствуя робость перед этим красивым мужчиной, столь пристально ее разглядывающим.
     Кэт еще ни разу не видела мужчин Алексы. Всякий раз в Топику старшая сестра приезжала одна, весело объясняя любопытным соседям, что тот или иной красавец, в любовной связи с которым ее подозревала дотошная пресса, всего лишь "близкий друг". "Ничего серьезного, - отшучивалась Алекса смеясь. - Я все еще невеста собственной карьеры".
     Алекса никогда не привозила своих любовников в Топику, но сейчас Кэтрин была в Нью-Йорке, в квартире старшей сестры, и здесь же находился самый красивый мужчина в мире, и он смотрел на Кэтрин, и...
     Но как же она выглядит в его глазах? Кэтрин с ужасом вспомнила и о своих мокрых волосах, и домашнем свитере, и джинсах, и лишних фунтах веса, которые набрала в последнее время... Может быть, читавшееся в темно-голубых глазах Джеймса любопытство просто отражало изумление контрастом между ней и Алексой, прекрасной соблазнительной женщиной, с которой он провел страстную ночь?
     "Я, видите ли, гадкий утенок, но это никоим образом не относится к Алексе, потому что на самом деле мы вовсе и не сестры".
     Кэтрин, вероятно, и выкрикнула бы это признание или просто бросилась бы в досаде вон из гостиной, если бы не странные чувства, заставившие ее остаться, утонув в бездне всепоглощающей робости. Кэт не убежала, не заговорила, но каким-то образом ее пальцы сами расстегнули заколку и освободили черные локоны, которые мгновенно рассыпались и почти прикрыли ее горящие глаза. Теперь Кэтрин сидела совершенно неподвижно, несмотря на то что сердце ее бешено колотилось.
     Сердце Джеймса тоже вдруг забилось учащенно. С того самого мгновения, как он встретился взглядом с удивленными синими глазами Кэт, и сердцебиение усиливалось по мере того, как Джеймс сознавал ее смущение. И свое...
     Прекрасное обнаженное тело спящей Алексы, разумеется, было прикрыто, но в комнате, где они с Джеймсом занимались любовью, повсюду в беспорядке была разбросана их одежда. Джеймс никак не мог отправить юную девушку в спальню Алексы; более того, он сам чувствовал неловкость из-за того, что ему надо вернуться туда и разбудить сестру Кэтрин. Хотя в глазах Кэт ясно читалось понимание, но все же...
     - Алекса спит, - выдавил наконец из себя Джеймс, мысленно дав обет никогда впредь не заниматься с Алексой любовью, если в соседней комнате будет спать Кэтрин. - Я собрался выйти за газетой, кофе и рогаликами. Пойдемте со мной, Кэтрин.
     Это был мягко выраженный приказ. Но даже если бы Джеймс произнес его с вопросительной интонацией, Кэт тоже пошла бы с ним, поскольку все ее сомнения, кричащие о неприбранном виде и собственной неуклюжести, вдруг стихли и подчинились непонятному желанию просто ответить:
     - Да


Глава 10


     Не было еще и семи часов утра, но июньское солнце уже пригревало. Временами неприятный и зловещий, город сейчас казался дружелюбным и безопасным. Летний воздух был наполнен ароматом свежеиспеченного хлеба и криками чаек.
     В киоске на углу Джеймс и Кэтрин купили воскресный номер "Таймс", в ближайшей булочной - кофе и рогаликов. Джеймс, желая дать время Алексе окончательно проснуться и узнать о приезде Кэтрин до их возвращения, предложил посидеть немного у реки.
     - Алекса просто с ума сойдет от счастья, узнав о том, что ты приехала, - сообщил Джеймс, усаживаясь на деревянную скамью.
     - Ты так думаешь? - выпалила Кэтрин, в глазах которой вспыхнула искра надежды, тут же, впрочем, погасшая при воспоминании о том, что она вторглась в интимную жизнь Алексы и Джеймса: бесспорно, уже одно это бесцеремонное вмешательство очень рассердит сестру.
     - Не думаю, а знаю точно. Теперь вы некоторое время проведете вместе - до отъезда Алексы в Вашингтон и начала твоих занятий в Джуллиарде.
     - Она сказала тебе о Джуллиарде?
     - О Джуллиарде и об альбоме, который ты записываешь, и о предстоящем концертном турне. Ты будешь очень занята.
     Кэтрин пожала плечами и смущенно улыбнулась. Ее взгляд был прикован к пробуждающейся жизни на реке, по которой в лучах раннего солнца уже сновал целый флот небольших, ярко раскрашенных катеров и яхт.
     - Ты морячка? - спросил Джеймс.
     - Нет. Я никогда ни на чем не плавала.
     - Значит, ты должна ею стать.
     - Кажется, да. Это выглядит так умиротворенно.
     - Совершенно верно.
     - А ты моряк? - смело спросила Кэт, снова повернувшись к Джеймсу.
     - Страстный. И когда ты будешь готова попробовать, я тебе помогу.
     - О нет...
     - Нет?
     - А Алекса любит плавать?
     - Да, хотя для подобного занятия она несколько беспокойна. Но если ты будешь рядом, проблем не возникнет. - Джеймс замолчал, увидев в глазах Кэтрин удивление, вызванное его уверенностью в том, что присутствие Кэт успокоит старшую сестру. - Кэтрин, так ты хочешь попробовать?
     - Да, очень...
     - Отлично! Довольно трудно будет разобраться в наших рабочих графиках, но если нам и не удастся найти время до августа, то подождем до приема, который устраивают мои родители в Мэриленде и на который ты приглашена. Запомни, уик-энд на третьей неделе, то есть девятнадцатого числа, и...
     - Кэт!
     - Алекса?.. - прошептала Кэтрин; затем медленно обернулась на любимый голос и поднялась навстречу бегущей сестре. - Привет!
     - Привет! - Алекса обняла Кэтрин, стараясь скрыть волнение, нерешительность и беспокойство.
     Что-то было не так! Темные круги под глазами Кэтрин свидетельствовали о бессонной ночи, и то, что прежде было мягкой, чувственной, очаровательной полнотой, теперь тревожило какой-то тяжестью и болезненностью. Что же могло так разрушить тихую безмятежность Кэт? Расскажет ли она об этом сестре? Алекса надеялась.
     - Как же я рада, что ты здесь, Кэт!
     - Я тоже. Квартира просто чудесная, и моя спальня, и рояль... Спасибо тебе.
     - Не за что. - Алекса повернулась к Джеймсу и, поблагодарив его ласковой улыбкой, слегка съязвила:
     - Как только я проснулась и сделала счастливое открытие, что Кэт приехала, я тут же поняла, что вы отправились смотреть на яхты. Джеймс от них без ума, - пояснила Алекса сестре.
     - Она уже в курсе дела, - улыбнулся Джеймс и, обратившись к Кэтрин, добавил:
     - И я надеюсь, приняла приглашение отправиться в плавание - во время приема в Инвернессе, если не получится раньше августа.
     - Да. - Кэтрин невольно покраснела.

***

     Джеймс вернулся с сестрами в дом, не спеша выпил с ними кофе и деликатно удалился. Он ведь знал, насколько важным это время было для Алексы, да и для Кэтрин, наверное, тоже. Джеймс не сводил глаз с Кэт, когда Алекса окликнула ее по имени, и видел ее мгновенное напряжение: руки сжались в кулачки - и облегчение, когда стало ясно, что старшая сестра, несомненно, рада встрече с ней.
     Джеймс хорошо знал одну сестру и почти не знал другую, но ему очень хотелось заверить обеих: "Все будет прекрасно, вы сами увидите, потому что вам обеим искренне хочется стать ближе друг другу". Но он также понимал, что одного желания мало. И еще он почувствовал, что у Кэтрин, как и у Алексы, есть немало собственных секретов и сомнений. Им предстояло пройти по коварному минному полю своего прошлого. Можно ли совершить подобное путешествие без потерь? Джеймс не знал. Не был уверен. Все, что он мог, - это оставить сестер наедине, один на один друг с другом...
     - Так мило с твоей стороны, - вновь и вновь бормотала Кэтрин, склонившись вместе со старшей сестрой над картами, которые приготовила Алекса, разметив их для своей младшей сестры, чтобы той было легче приспособиться к новой жизни в Манхэттене. Безопасные, самые безопасные пути в Джуллиард и студию звукозаписи были отмечены разноцветными фломастерами, такие же яркие линии указывали на безопасные маршруты в места, наилучшие для покупок, прогулок и осмотра достопримечательностей.
     Кэтрин шептала слова благодарности женщине, которую любила и обожала и которая, казалось, абсолютно счастлива видеть ее, Кэт. Но не превратится ли тепло Алексы в холодную глыбу льда, как только она узнает, что все ее щедрое гостеприимство предназначается подкидышу, а не родной сестре? Этот вопрос сводил Кэтрин с ума, терзал ее, убивал. Кэтрин совершенно не умела притворяться, и меньше всего ей хотелось обманывать Алексу!
     И все-таки Кэт не решалась сказать правду. "Не сейчас... в следующий раз..." - дрожа от страха молило все ее существо. Противоречие разрывало душу, забирало все силы, и Кэт становилась все молчаливее и мрачнее.

***

     - Что ты думаешь о Джеймсе? - спросила Алекса, хотя больше всего ее интересовало, отчего в прекрасных глазах Кэт застыла такая ужасная тревога.
     Наверное, когда-нибудь она и задаст этот вопрос, и, наверное, когда-нибудь ее младшая сестра поверит в то, что может полностью довериться Алексе и рассказать о своих переживаниях. Но Алекса с грустью напомнила себе, что Кэт не готова поверить в это прямо сейчас. Поэтому и нашла безопасную тему, лишь бы нарушить неловкое молчание: Джеймс был самым свежим, приятным, ничем не замутненным впечатлением, которым могли поделиться сестры.
     - Мне кажется, он замечательный, - мгновенно отозвалась Кэтрин, с облегчением почувствовав, что может говорить правду, не боясь никаких подтекстов.
     - Мне он тоже очень нравится.
     - Ты его любишь, - тихо заметила Кэт.
     Это было утверждение, а не вопрос, поскольку отношения между Алексой и Джеймсом были совершенно очевидны. Они никоим образом не афишировали свои интимные отношения, но взгляды, улыбки и нежные интонации в голосе говорили сами за себя. Алекса любила Джеймса, а Джеймс любил Алексу. Более того, любовь Джеймса к Алексе так широко раскинула свою волшебную сеть, что краями своими касалась и тех, кто дорог любимой, о чем свидетельствовала доброта в его синих глазах, предназначавшаяся ей, Кэт.
     - А Джеймс любит тебя, - осмелела Кэт.
     На мгновение Алекса оторопела, пораженная откровенностью сестры. Но, встретившись с ясным, искренним взглядом Кэтрин, Алекса неожиданно увидела перед собой двенадцатилетнюю сестренку, с которой у нее началась хрупкая дружба той далекой весной. Кэт тогда была такой непосредственной. "Маленькая девочка, не научившаяся еще играм в застенчивость", которые уже знали все девочки и в которых замечательно преуспевали женщины. Кэтрин все еще сохранила очаровательное неумение притворяться. Алекса знала, что причиной тому была музыка, которой Кэт с любовью занималась всю свою жизнь и которая не позволяла ей учиться искусству лицемерия.
     - Я совсем забыла, какая же ты у меня непосредственная, Кэт! - любя поддразнила Алекса, но даже нескрываемая симпатия, явно сквозившая в ее словах, не предотвратила волнение Кэтрин.
     - Ой, прости. Я, кажется, не должна была...
     - Нет, ты должна была, - с горячностью перебила сестра. - Кэт, я очень хочу, чтобы мы открыто говорили с тобой о самом важном в наших судьбах. Поверь мне...
     - Мне тоже этого хочется.
     - Правда? Я так рада. - Алекса улыбнулась, несмотря на смущение, овладевшее ею при мысли о том, что она могла бы рассказать сестренке о Джеймсе.
     Безусловно, Джеймс составлял очень важную часть ее жизни, но младшая сестра заявила с неожиданной уверенностью, что Алекса и Джеймс "любят друг друга". А Алекса знала, что это вовсе не так. Оба они в конечном счете были скептики и циники. И совсем не верили в любовь. Конечно, Алекса допускала, что когда-нибудь ее нежный, прекрасный, скептический друг влюбится, и ей даже было весьма любопытно, какой окажется женщина, которая пленит железное сердце Джеймса. Алекса была уверена, что однажды Джеймс непременно угодит в костер всепоглощающей любви.
     А что же сама Алекса? Нет. Возможность полюбить самой? Нет, пока нет. И все же благодаря Джеймсу она начинала верить в себя и в свой талант.
     В один прекрасный день скептик и даже циник может полюбить. Несмотря на то что Алекса и Джеймс были замечательными друзьями и прекрасными любовниками, их отношения нельзя было назвать любовью. Но как же объяснить эту житейскую истину, глядя в невинные глаза доверчивой младшей сестры? Алекса ни минуты не сомневалась, что Кэтрин верит в любовь и в то, что встретит в своей жизни замечательного мужчину.
     "Но я не такая хорошая, как ты, Кэт, - думала старшая сестра. - И никогда такой не была. Я дала твердый обет быть с тобой честной, хотя и знаю, что правдивое признание в моих пороках может тебя разочаровать".
     - Джеймс очень много для меня значит, - сказала Алекса наконец, отвечая на невысказанный вопрос сестры. - Он - важная часть моей жизни. Не думаю, что мы с Джеймсом будем вместе всегда, но я твердо знаю, Кэт: что бы между нами ни произошло, я не перестану заботиться о нем и его счастье. Как и о твоем.
     - Но ведь это же и есть любовь, разве не так?
     - Ты считаешь?
     - Мне так кажется. Я полагаю, что если кого-нибудь любишь, то заботишься о счастье этого человека, даже если вам не суждено быть вместе.
     - А ты когда-нибудь любила, Кэт? - спросила Алекса, неожиданно подумав о какой-нибудь несчастной и вовсе не возвышенной любовной истории, столь драматически разрушившей безмятежную жизнь сестры.
     - Я? - Глаза Кэтрин расширились от удивления. - О нет...
     - И у тебя все в порядке?
     - Все будет в порядке, - тихо отозвалась Кэтрин. "Пожалуйста, прошу тебя..." - Я очень рада тому, что приехала к тебе.
     - Я тоже очень тебе рада. Так же как и Джеймс. Теперь, когда вы познакомились, я дам тебе его неофициальные телефоны - рабочий и домашний, ты можешь спокойно звонить ему в любое время. Уверена, и он тоже будет непременно звонить и справляться, как у тебя дела.
     - Нет! Пожалуйста, не проси Джеймса звонить мне. Я знаю, что он очень занят, а у меня все будет прекрасно. Не стоит так беспокоиться обо мне.
     - Я и не собиралась просить звонить тебе. Просто уверена, что Джеймс захочет этого и без моей просьбы.
     - Тогда, может быть, ты попросишь его не звонить?
     - Хорошо, если ты считаешь, что так лучше...
     - Наверное, да.
     - Договорились, - заверила Алекса и, немного помолчав, спросила:
     - А как насчет приема в доме его родителей в Мэриленде?
     - Я хотела бы пойти, если... ты пойдешь.
     - Конечно, пойду. У меня железная договоренность с продюсером, что я буду свободна весь уик-энд. Кэт, тебе следует знать, что там будет и Хилари Баллинджер. Она теперь замужем за сенатором Робертом Макаллистером, а Джеймс и Роберт - старые друзья.
     - Алекса, ты ее видела?
     - О да! Мы обе были не в восторге, но встреча прошла гладко.
     - Тогда и у меня все пройдет гладко.
     - Конечно, моя малышка!

***

     - Ну как? - спросил Джеймс, позвонив в среду вечером из Сан-Франциско.
     - А так, что мы замечательно проводим время.
     - Прекрасно. Я не помешал?
     - Нет. Я у себя в спальне - читаю сценарий, а Кэт занимается музыкой.
     - Она уже познакомилась с Манхэттеном?
     - Познакомится. Мы собираемся провести субботнюю ночь в Роуз-Клиффе, после чего Кэт сама вернется в Манхэттен и каждая из нас займется своими делами.
     - Знаешь, я всегда готов помочь, если Кэтрин что-нибудь понадобится. Ты говорила ей об этом?
     - Говорила. И она, между прочим, считает тебя замечательным...
     - Но?
     - Но просила меня передать, чтобы ты не звонил ей.
     - И сказала почему?
     - Нет, но я подозреваю, что ты немножко, нет, скорее "множко" поразил ее, и теперь Кэт стесняется своей внешности.
     - Внешности?
     - Полноты. Кэт намерена этим летом сесть на диету.
     - Я не заметил, что она полновата, - несколько удивился Джеймс.
     Он, мужчина, чьими любовницами были самые стройные и красивые женщины в мире, не заметил полноты Кэт. Что видел Джеймс и что он помнил с поразительной ясностью, так это ярко-синие глаза, белоснежную кожу, горящие нежным румянцем щеки, черные бархатные волосы, изящные подвижные руки. Такой запечатлелась в его памяти Кэтрин - милой и нежной, отважной и робкой. Но Джеймс почему-то решил, что воспоминания Кэт о нем были, очевидно, неприятными и смущающими.
     - Она собирается приехать в Инвернесс?
     - Да. К уик-энду Кэт закончит все свои основные летние дела. В эту пятницу ее курсовая по французскому придет по почте в Оберлин, Кэт доведет до совершенства исполнение трех новых произведений, которые ей нужно приготовить к турне, занятия в Джуллиарде будут взяты под контроль, и разумное количество лишних фунтов веса будет сброшено.
     - Похоже, этим летом вы не так уж много времени проведете вместе, - осторожно заметил Джеймс, хотя и не услышал в голосе Алексы особого разочарования.
     - Так оно и есть. Мы фактически не увидимся до самого приема в Инвернессе, но собираемся слегка потратиться на оплату телефонных счетов.
     - Но уже без ответа оператора на французском языке?
     - Без него. И, мне кажется, с новой близостью к абоненту на другом конце провода, - добавила Алекса.

***

     Несмотря на то что Кэтрин никогда прежде не приходилось соблюдать диету, она знала, как это делать разумно. Одержимость нации идеей похудения и крайности, к которым прибегали ради этого девочки-подростки, повлекли за собой появление новых видов продуктов питания и введение точных методик диеты в программы курсов здоровья для большинства высших школ.
     Кэтрин знала, как правильно сидеть на диете: прием небольшого количества низкокалорийных продуктов, физические упражнения и изменение образа жизни - таким образом пролетела первая неделя. Но потом, несмотря на очевидную опасность, она перестала есть вообще. Идея похудеть как можно скорее вышла на первый план. Кэтрин всегда была упитанной, и сама по себе полнота эта предупреждала какие-либо сравнения ее со стройной Алексой. Не станут ли присматриваться к сходству сестер более пристально, когда Кэт сбросит вес? А вдруг похудевшее лицо окажется настолько непохожим на лицо Алексы, что старшая сестра обратит на это внимание и заподозрит?..
     Мысль эта очень тревожила Кэтрин, но беспокойство замечательным образом подавлялось еще более сильным желанием выглядеть как можно привлекательнее. Для себя самой, кем бы она ни была, для Алексы, которая скорее всего станет еще больше гордиться ею, и для... Джеймса.
     После двух дней, проведенных абсолютно без еды, чувство мучительного голода отступило, и Кэтрин почувствовала потрясающую ясность. Все ее ощущения обострились. Мир стал казаться ярче, более живым, и в музыке ее появилась необыкновенная чистота, а теплый летний ветерок ласкал кожу Кэт еще нежнее, сон стал более свежим, а вода - вкуснее, и...
     Временами ясность сознания затягивалась легким туманом - неожиданно не хватало дыхания, колени дрожали, мысли путались и случались короткие приступы забытья. Кэтрин понимала, что ее плоть требовала пищи, и неохотно подчинялась этим приказам, предлагая немного "горючего" телу, нуждавшемуся в дополнительной энергии.
     Она решила, что если бы ее потребность в энергии не была столь велика, то, быть может, смогла бы перейти на постоянную полуголодную диету. Но Кэт нуждалась в энергии: для занятий и репетиций трех новых пьес, которые