ать Берту всего  остального,  просто  не  могла
говорить о том, что Дэвид завербовался в армию и без вести пропал где-то
на полях сражений.  Никому  не  нужный  ветеран  уже  полузабытой  всеми
войны... Она не стала рассказывать об этом Берту вовсе  не  потому,  что
боялась его реакции, нет, просто слова не шли с языка.
   - И ты никогда не переставала его любить, - заметил он.
   Это был не вопрос, а лишь констатация факта.
   - Думаю, да, - сказала Сьюзен, откидывая назад свою черную  гриву.  -
Правда, были в моей жизни периоды, когда я редко о нем  вспоминала.  Ну,
например, когда я вышла замуж за Лоренса и стремилась во что  бы  то  ни
стали быть добропорядочной еврейской женой.
   - Вот бы взглянуть на тебя в то время! - расхохотался Берт.
   - Или когда я впервые приехала в  Вермонт,  -  продолжала  Сьюзен,  -
полная решимости быть ни от кого не зависимой и всю свою жизнь посвятить
лишь работе.
   - Ну а в остальное время?
   - Остальное время, похоже, Дэвид занимал, да и всегда будет  занимать
в моем сердце особое место. Ну, сам понимаешь, первая любовь и прочее...
Я добивалась этого долгие годы.
   - Сьюзен, скажи,  неужели  все,  что  ты  делаешь,  всегда  подчинено
логике?
   - Что ты имеешь в виду? - нахмурилась Сьюзен.
   - Неужели ты никогда не делала что-то  по  велению  сердца,  по  зову
чувств?
   Сьюзен на секунду задумалась.
   - А как же! Делала. Когда ушла от Лоренса.
   - Это не то. Тогда у тебя не было выбора. Тебя приперли к  стенке.  Я
имею в виду другое. Неужели ты никогда не любила просто так?
   Сьюзен пнула ногой оторванные лепестки.
   - Любила, - сказала она. - Раз в жизни.
 
*** 
 
   На обед Сьюзен приготовила пиццу с двойной  порцией  сыра  -  любимое
блюдо Марка. Он ел молча. Об утренней  перебранке  не  было  сказано  ни
слова. Может быть, ему нужно время, чтобы  все  хорошенько  обдумать.  А
может, оно нужно им обоим.
   - Какие у тебя планы на сегодняшний день? - поинтересовалась  Сьюзен,
наблюдая, как сын извлек из пиццы кусочек перца и отправил его в рот.
   - Никаких.
   - Неужели ничего не задали на дом?
   - Нет.
   - Жалеешь, что пропустил первые дни занятий?
   - Не-а. Ничего интересного не произошло,  и  потом,  мне  понравилось
гостить у бабушки с дедушкой.
   - Они тоже были очень рады тебе. Ты для них очень много значишь.
   - Ага.
   - Еще положить пиццы?
   - Не-а. Скажи, моя школьная форма чистая?
   - Да, вчера постирала, она в твоей комнате.
   Какая она сегодня вежливая, усмехнулась Сьюзен про себя. В другой раз
она ответила бы так: "Если бы ты хоть немного разгреб  барахло  в  своей
берлоге, то наверняка увидел бы, что все чистое и выглаженное".
   - Спасибо.
   О Господи! Когда сын произносил это слово  в  последний  раз?  Сьюзен
внезапно охватило чувство вины.
   - Марк, сегодня утром...
   Он лишь отмахнулся.
   - Да ладно, мы все поступаем так, как считаем нужным.
   - Я еще ничего окончательно не решила.
   Не ответив, он поднялся из-за стола.
   - Где моя футбольная форма?
   - В ящике.
   Грязную тарелку Марк поставил в раковину.
   - Ты куда-то уходишь? - спросила Сьюзен.
   - Ага.
   Сьюзен встала из-за стола, решив не  спрашивать,  куда  он  собрался.
Нужно дать ему немного свободы.
   - Я могу  уйти  в  библиотеку.  Нужно  подготовиться  к  занятиям  по
литературе.
   - Ага, - ответил Марк и отправился в свою комнату.
   Сьюзен вымыла тарелки в мыльной воде, ополоснула  их  и  поставила  в
сушилку. "Что ж, хоть разговаривает со мной, и то  хорошо",  -  подумала
она.
   Час спустя Сьюзен сидела в читальном зале институтской библиотеки.  В
институте царила какая-то особая тишина,  которая  всегда  бывает  перед
началом занятий. Ничто не нарушало ее -  ни  галдящие  студенты  младших
курсов, заскочившие сюда за учебниками,  ни  старшекурсники,  проводящие
здесь многие часы в надежде откопать нужный им  материал,  краткую  суть
которого им предстоит изложить преподавателю всего за несколько минут. У
Сьюзен было такое чувство, что она одна в этом царстве покоя.
   Высокие  потолки  и  обитые  полированными  дубовыми  панелями  стены
создавали  уют.  Когда  Сьюзен  впервые  попала  в  Кларксбери,   именно
библиотека привлекла ее - место,  где  можно  найти  уединение,  обрести
душевный покой.
   Сегодня, однако, это ей не удавалось.
   Усевшись за стол, Сьюзен принялась  листать  огромные  зеленые  тома,
выискивая критические материалы на Джеймса Джойса, пытаясь  пробудить  в
себе интерес к этому занятию. Но, не отдавая  себе  отчета  в  том,  что
делает, она машинально переворачивала страницу  за  страницей,  пока  не
добралась до раздела, озаглавленного "Марши мира".
   Подумав, решила взять микрофильм на эту тему.
   Она  начала  с  апреля  1968  года,  с  демонстрации  в  Колумбийском
университете. Замелькали вырезки из газет.
   Зачем она читает их? Надеется увидеть фамилию Дэвида?
   Напомнить себе, что  он  и  в  самом  деле  существовал?  Дальше  шли
фотографии. Написанные от руки плакаты и дети, лица которых  разукрашены
цветами. Сьюзен быстро двигалась вперед -  от  прошлого  к  будущему.  В
подробности она не  вдавалась,  не  до  них  ей  было.  "Удивительно,  -
размышляла она, - одно легкое нажатие кнопки, и перед тобой  промелькнул
год, в течение которого сформировалось целое поколение".
   Статей о событиях во Вьетнаме оказалось более чем достаточно.  Пресса
называла все происходившее вьетнамским конфликтом.  Это  ж  надо!  Почти
шестьдесят тысяч американцев погибли на этой войне, а они - конфликт...
   Ох  уж  эти  газетчики  и  политиканы!  Дальше  пошла   целая   серия
фотографий, которые нельзя было смотреть  без  содрогания:  американские
солдаты из морской пехоты бредут по рисовым полям, неся на плечах убитых
и раненых; вьетнамские дети в одних набедренных повязках,  полные  ужаса
глаза. Сьюзен выключила аппарат. Читать заметки она уже не могла,  одних
фотографий оказалось более чем достаточно.
   Почему она никогда не пыталась отыскать Дэвида?
   Почему при всей той гласности, которая сейчас существует, никогда  не
старалась узнать, что с ним произошло?
   Берт сказал, что она боится встретиться со своим сыном. Может быть. А
может быть и другое: она боится, что Дэвид жив, что  он  узнает  про  их
сына, и это отразится на его любви к ней, проще говоря, он перестанет ее
любить.
   В том-то все и дело, думала Сьюзен, всматриваясь в отрешенный  взгляд
какого-то солдата прошедшей войны.
   Ей было необходимо чувствовать, что любовь Дэвида до сих пор живет  в
ее душе, ревностно оберегаемая от  посторонних.  Единственный  путь  для
достижения этой цели, который она  знала,  -  оградиться  от  окружающих
непроницаемым щитом, за которым можно спокойно  помечтать  о  Дэвиде,  о
том, что, мертвый ли, живой ли, он все еще любит ее.
   Она просидела долго, глядя в черный экран компьютера. Не лучше  ли  о
прошлом не  вспоминать?  Что  бы  она  ни  сделала  сейчас,  как  бы  ни
поступила, ничего не изменишь, ошибок не исправишь.
   А вдруг...
   Уже стемнело, когда Сьюзен медленно шла по институтскому двору домой.
Еще  издалека  она  увидела,  что  в  окнах  нет  света.  Остановившись,
посмотрела на свои часики. В тусклых сумерках удалось разглядеть  -  без
пяти восемь. Неужели Марк еще не пришел?
   Она подошла к крыльцу, открыла входную дверь. В доме была  тишина.  А
раз не гремит по всему дому музыка, значит, его нет дома. В  этом  можно
было не сомневаться.
   Бросив на  кушетку  тетради,  Сьюзен  включила  старенькую  напольную
лампу. Красная лампочка на автоответчике не мигала -  значит,  никто  не
звонил и не оставлял никаких сообщений.  Она  выключила  автоответчик  и
прилегла на кушетку. "Хоть бы записку догадался оставить, - подумала она
про Марка. - Шестнадцатилетний эгоист...
   Впрочем, что с него взять, сама была такая".
   Несколько секунд она  сидела  не  двигаясь,  чувствуя,  как  по  телу
разливается тяжелая усталость. "Нужно пойти наверх, - решила  Сьюзен.  -
Надеть ночную рубашку и халат. Тогда сразу станет лучше".
   Она пошла по узенькой лестнице  наверх.  Направо  была  ее  крошечная
спальня, налево - Марка.  Сьюзен  вошла  в  свою  комнату.  Внезапно  ее
охватило какое-то непонятное чувство - что-то не так. Она вышла из своей
спальни и бросила взгляд на дверь в комнату Марка - та была  нараспашку.
Интересно, почему? Нужно проверить. Переступив порог, она включила свет.
Предчувствия не обманули ее.
   Кое-что действительно было не так: в комнате непривычный порядок, нет
брошенных  где  попало  свитеров,  носков,  джинсов,  компакт-дисков   и
картриджей. В сердце Сьюзен вкралась слабая надежда. Она по опыту  знала
- пытается подлизаться к ней таким немудреным способом.
   Внезапно вспомнились слова Берта: "Этот  парнишка,  похоже,  из  тебя
веревки вьет". Что, если  Марк  убрал  свою  комнату  затем,  чтобы  она
отказалась от поездки на встречу? Может, хочет сыграть на ее материнских
чувствах: вот он, мол, такой расчудесный сын, а ей зачем-то  понадобился
другой.
   Ну уж нет! Этот номер у  него  не  пройдет.  Она  не  позволит  Марку
вертеть ею, как  ему  заблагорассудится.  Берт  прав,  она  сама  должна
решить, нужно ли ей ехать на встречу со своим старшим сыном.
   Сьюзен повернулась и направилась в  холл,  как  вдруг  заметила,  что
дверца стенного шкафа слегка приоткрыта.
   Наверное, засунул кое-как все вещи в шкаф, вот она и не  закрывается,
решила  Сьюзен.  Подойдя  к  шкафу,  взялась  за  ручку.  Дверца   легко
закрылась, даже слишком легко. Потянув за ручку, Сьюзен открыла  шкаф  и
похолодела - внутри ничего не было. Пусто...
   Но как это может быть? Куда делись все вещи? Сьюзен  вошла  вовнутрь.
На перекладине болтались  пустые  вешалки,  на  полу  валялся  свитер  с
надписью "Гринпис", который - она точно знала - Марк никогда не любил, и
стояла пара старых ботинок, которые были ему малы.
   Больше ничего не было. Комната поплыла у Сьюзен перед глазами, и  она
прислонилась к двери, чтобы не упасть.
   Марк сбежал из дома...
   Крепко сжав губы, она попыталась взять себя в руки.
   Лоренс. Это все он, этот  негодяй!  Наверняка  Марк  позвонил  ему  и
рассказал, что она собирается  на  встречу,  и  вот  результат.  Сьюзен,
оторвавшись наконец от дверцы, молниеносно вылетела из шкафа и понеслась
по холлу, а потом вниз по лестнице.
   В голове билась одна мысль: "Он не может  со  мной  так  поступить...
Этот подонок не может со мной так поступить..."
   Примчавшись в гостиную, она схватила телефонную трубку и  трясущимися
руками принялась нажимать кнопки.
   На  другом  конце  провода  послышались  длинные  гудки   и   наконец
долгожданное:
   - Алло?
   Приторно-сладкий до тошноты голосок. Дебора. Сьюзен мигом представила
ее себе: кругленькая, маленькая, точно такая же, как и Лоренс.
   - Дебора, это Сьюзен Левин. Мне нужно поговорить с Лоренсом.
   Та, не сказав  ни  слова,  бросила  трубку  на  стол.  "Вот  сука!  -
выругалась про себя Сьюзен. - Сука паршивая!"
   - Сьюзен?
   - Где он, Лоренс?
   - Кто - где? - после небольшой заминки переспросил ее бывший муж.
   - Не валяй дурака! Где Марк? Он у тебя?
   - О чем ты говоришь?
   - Не о чем, а о ком! О Марке, о твоем сыне.
   "Который считает тебя самим совершенством!" - хотелось ей крикнуть  в
трубку, но она сдержалась.
   - С чего ему здесь быть?
   - А куда еще ему, черт подери, податься?
   -  Сьюзен,  успокойся.  -  (О  Господи,  как  она   ненавидела   этот
вкрадчиво-успокаивающий голосок!) - Объясни спокойно, что произошло.
   Сьюзен почувствовала, что  вот-вот  расплачется,  но  сдержалась.  Не
хватало еще показать Лоренсу свои переживания.
   - Он забрал всю свою одежду, - с трудом выговорила она.
   - Ты хочешь сказать, что Марк сбежал из дома?
   - Да.
   Сьюзен обвела  взглядом  крошечную  гостиную.  "Какое  убожество",  -
подумала  она  и  мысленно  представила  себе  Лоренса,  который  стоит,
наверное,  посреди  фойе  своего  роскошного  дома,  расположенного   на
Восемьдесят  третьей  улице  престижного  Восточного  района.  Да  какой
мальчишка отказался бы жить в таком шикарном месте!
   - О Господи! Сьюзен! Что ты на сей  раз  натворила?  -  вернул  ее  к
действительности голос Лоренса.
   - А почему ты решил, что я что-то натворила?
   - Потому что я тебя знаю.
   От его слов ей стало  тошно.  "Ничего  я  не  натворила!  -  хотелось
крикнуть ей. - Жила на свете тихо-мирно, пока не заявилась эта особа  по
имени Джесс..." Но разве Лоренсу объяснишь?
   - Мы поругались,  -  сказала  Сьюзен,  призвав  на  помощь  все  свое
хладнокровие. - Ничего особенного, - поспешно добавила она. - У нас  это
и раньше случалось.
   А в голове неотвязно билась мысль: если Марк не у Лоренса, то где его
искать? Единственное, что ей сейчас хотелось, это повесить трубку.
   - Когда ты его видела в последний раз?
   - Около часа. В два я сама ушла в библиотеку.
   - Значит, ты не видела сына с самого обеда?
   Сомнений не было; по его тону  можно  было  понять,  что  он  считает
бывшую жену никудышной матерью.
   - Ему уже шестнадцать, Лоренс. Не могу же я привязать его  к  юбке  и
повсюду таскать за собой!
   - Ну ладно. Если бы он собирался приехать в Нью-Йорк, к этому времени
он был бы уже здесь. Если, конечно, по дороге с ним ничего не случилось.
   "Ну спасибо тебе, жирный, безмозглый болван!  -  чуть  не  взорвалась
Сьюзен. - Только этих слов мне от тебя недоставало!"
   - Послушай, Лоренс, - бросила она в трубку свистящим шепотом. - Марк,
наверное,  пошел  к  кому-нибудь  из  друзей  или   где-нибудь   гуляет.
Сомневаюсь, что ему вдруг "пришла в голову бредовая мысль уехать к тебе.
   Лоренс не ответил.
   - Извини, что побеспокоила, - закончила Сьюзен и бросила трубку.
   Она продолжала сидеть на кушетке не двигаясь:  не  было  ни  сил,  ни
чувств - как выжатый лимон. Лишь всепоглощающее одиночество, никогда  не
испытанное  раньше,  терзало  ей   душу.   Мелькнула   мысль   позвонить
кому-нибудь из друзей Марка, но она тут же отбросила ее,  вспомнив,  что
она не знает даже их фамилий. Марк оказался прав  наполовину  -  она  не
испытывала ненависти к его друзьям, они все были ей просто безразличны.
   Сгущались сумерки, и казалось, что свет от напольной лампы становится
все более тусклым. В какой-то момент Сьюзен подумала, а не позвонить  ли
ей Берту, но  решила,  что  не  стоит,  -  сейчас  ей  было  не  до  его
философствования.
   Сидя на кушетке, Сьюзен убеждала себя, что Марк вернется  домой.  Вот
откроется дверь, и он войдет. Время шло,  но  его  все  не  было.  Время
тянулось невыносимо медленно.
   Сьюзен наконец поняла, что ей следует  сказать  своему  сыну:  скажет
ему, что  любит  лишь  его  одного  и  ни  на  какую  встречу  ехать  не
собирается.
 
*** 
 
   Проснулась она от боли - страшно затекла спина. Сьюзен открыла глаза,
поморгала, не соображая, где находится.  Потом  поняла  -  посреди  ночи
заснула на кушетке в гостиной. За спиной все еще  горела  лампа,  однако
свет от нее  заглушало  утреннее  солнышко,  лучи  которого  пробивались
сквозь  тюлевую  занавеску.  Сьюзен  резко  выпрямилась   -   ей   сразу
припомнились вчерашние события. Марк...
   Поднявшись с кушетки, она,  пошатываясь  от  легкого  головокружения,
пошла наверх.
   - Марк! - позвала она. - Марк, ты дома?
   Заглянула в его комнату. Никого.
   Сьюзен взглянула на часы - половина восьмого. С  трудом  приняв  душ,
она надела расклешенную юбку и старенькую  хлопчатобумажную  кофточку  и
побрела вниз.
   Голова раскалывалась:  вчера  слишком  переволновалась  и  недоспала.
Приняв пару таблеток аспирина, Сьюзен заварила чашку  чая.  У  нее  было
единственное желание - сесть и поплакать. Лоренсу звонить второй раз она
не станет.
   Раздался телефонный звонок. Вскочив, Сьюзен бросилась  в  гостиную  и
схватила телефонную трубку:
   - Алло?
   - Ты запыхалась? Я разбудил тебя?
   Сердце у нее упало. Это был Берт, а не Марк.
   - Нет.
   -  Денек  сегодня  обещает  выдаться  на  славу.  Может,   прокатимся
куда-нибудь на природу?
   Сьюзен хотела было рассказать ему о случившемся, но передумала.
   - Нет, Берт, спасибо. Нужно подготовиться к завтрашнему дню, все-таки
первый день занятий.
   Берт секунду помолчал, словно заподозрив ее во лжи, потом сказал:
   - Ну конечно. Что ж, придется поехать одному.
   - Желаю приятно провести время.
   - И тебе того же.
   Сьюзен повесила трубку. Обиделся, конечно. Однако сейчас ей  было  не
до обид Берта Хайдена.
   Взглянув на черную телефонную трубку,  она  поняла,  что  ей  следует
делать. Но сначала придется позвонить Лоренсу. Может, он наконец  примет
хоть какое-то участие.
   Он сам подошел к телефону.
   - Его нет дома уже сутки, - даже не поздоровавшись, бросила Сьюзен. -
Ставлю тебя в известность, что собираюсь звонить в полицию.
   На другом конце провода возникла небольшая  пауза,  потом  Лоренс  не
спеша проговорил:
   - Можешь не трудиться, Марк здесь.
   Сьюзен потребовалось несколько секунд, чтобы  переварить  услышанное.
Наконец до нее дошло.
   - Что?! - закричала она.
   - Я сказал, что он здесь.
   - И ты даже не удосужился  мне  позвонить?  -  Молчание.  -  Дай  ему
трубку.
   - Он не хочет с тобой разговаривать.
   - С ним все в порядке?
   - Да. Могло быть и хуже при сложившихся обстоятельствах.
   У Сьюзен голова пошла кругом. В груди нарастал тяжелый ком.
   - Каких еще обстоятельствах?
   - Он рассказал мне, Сьюзен.
   Напряжение все нарастало. Казалось,  еще  секунда,  и  внутри  что-то
взорвется.
   - О чем?
   - Ты сама прекрасно знаешь, о чем, черт тебя подери!
   О том, что ты собираешься отчебучить.
   Сьюзен без сил рухнула на кушетку. Попытайся  она  сейчас  что-нибудь
сказать - не смогла бы.
   - Не могу поверить, что ты способна так с ним поступить.
   - Что я собираюсь сделать, к Марку не имеет ни малейшего отношения.
   - Неужели ты настолько глупа?
   Сьюзен посмотрела на  кофейный  столик.  Из-под  ее  тетрадей  торчал
журнал объявлений, который купил Марк.
   Место ее сына было здесь, с ней, а не там, с отцом.
   - Ты с одним-то сыном дров наломала достаточно.
   Зачем тебе понадобился другой, не понимаю.
   - Я хочу, чтобы ты  отправил  его  домой,  -  медленно  и  решительно
произнесла Сьюзен.
   Лоренс расхохотался.
   - Я позвоню в полицию. Они вернут Марка домой, если ты этого  сам  не
сделаешь. Мальчик находится на моем попечении, а не на твоем.
   - Ты и на это готова пойти? Мало тебе того, что ты уже натворила?
   - Твоя жена наверняка будет против его пребывания в вашем доме.
   - Со своей женой я разберусь без тебя, - отрезал Лоренс.
   - Равно как и я со своим сыном.
   - Это с каким же? - помолчав, спросил Лоренс. - С  тем,  которого  ты
якобы вырастила, или с тем, о котором грезила во сне и наяву?
   - Тебя это всегда выводило из себя, не так ли? - спросила Сьюзен, изо
всех сил сжав телефонную трубку.
   - Что именно?
   - То, что я любила Дэвида и никогда не любила тебя.
   - Не смеши меня, Сьюзен. День, когда ты ушла от меня, был лучшим днем
в моей жизни.
   - Врешь ты все! - сказала Сьюзен. - А теперь будь добр, отправь моего
сына домой.
   - Полагаю, это  означает,  что  ты  не  собираешься  претворять  свой
маленький план в жизнь?
   - А вот это не твое дело.
   - Ну что ж, твоя реакция лишний раз подтверждает то, в чем я убедился
уже давным-давно.
   - Что же?
   - Нужно было забрать у тебя мальчика, как только мы разошлись.
 
Глава тринадцатая 
 
Воскресенье, 19 сентября 
 
ПИ ДЖЕЙ 
 
   - Посмотри, тетя Пи Джей! Я умею плавать!
   Светловолосый трехлетний мальчуган с силой заколотил руками и  ногами
по воде - надувной круг отлично держал его на поверхности.
   - Молодец, Брент, - похвалила Пи Джей.
   Боб  и  Пи  Джей  сидели  за  столиком  во  внутреннем  дворике   его
загородного дома  и  смотрели,  как  малыш  с  наслажден