а поддалась обаянию Чарльза...
   Муж  повернулся  к  ней,  перестав  наконец  разглядывать  медсестру.
Холодный, далекий.
   - Ведь ты женился на мне из-за денег, правда? - спросила Джесс.
   Он поправил на смокинге черную бабочку.
   - Я знал, что когда-нибудь ты обязательно уличишь меня в этом, только
не представлял, когда именно. Оказывается, тебе понадобилось  для  этого
двадцать лет.
   - Значит, это правда?
   - Глупый вопрос. Не знаю, женился бы я на тебе,  будь  ты  бедна  как
церковная крыса... В то время я был нищим, а не ты; у тебя и тогда  была
куча денег. Так что вопрос этот никогда не вставал.
   Джесс почувствовала  слабость.  Она  взглянула  на  мужа  и  внезапно
поняла, что абсолютно его не знает. Все эти годы она прожила  неизвестно
с кем.
   В вестибюль вошел врач.
   - Миссис Ренделл, - обратился он к ней.
   Джесс на мгновение закрыла глаза. "Маура... - подумала она. -  Сейчас
нужно думать только о ней". Она быстро встала и покрутила  свое  любимое
кольцо.
   - Да?
   - С вашей дочерью все будет в порядке, - участливым голосом  произнес
он. - Но вам нужно с ней поговорить, ободрить ее, успокоить.
   Джесс кивнула. Ну конечно! Обязательно. Именно этого была  лишена  ее
мать - живого участия, возможности поделиться с кем-то своей болью. Да и
она сама... Как тяжело ей было после убийства отчима  Джинни:  абсолютно
не  с  кем  было  поговорить.  Джесс  подумала  о  своем  младшем  сыне,
тринадцатилетнем рыжеволосом Тревисе. Ему  тоже  необходимы  ее  забота,
нежность и участие. Теперь-то она  постарается,  чтобы  он  их  получил.
Никаких тайн в их семье больше не будет.
   - И еще одно, - произнес доктор уже более мрачно. - Ребенка у нее  не
будет.
   - Как не будет? - дрогнувшим голосом спросила Джесс.
   - Мне очень жаль. Ей дали снотворное, и сейчас  она  спит.  Ночью  мы
переведем ее в другую палату. Если хотите, можете остаться с ней.
   - У нее был выкидыш?
   - Да, в результате травмы. Но с ней все будет в порядке.
   И, повернувшись, доктор исчез в глубине коридора.
   Джесс взглянула на мужа,  ища  сочувствия,  поддержки,  но  лицо  его
выражало лишь самодовольное удовлетворение.
 
Глава двенадцатая 
 
Суббота, 18 сентября 
 
СЬЮЗЕН 
 
   - Марк, сядь. Мне нужно с тобой поговорить, - сказала Сьюзен.
   - Я не хочу есть. Если захочу, перехвачу что-нибудь по дороге.
   - Не хочешь, как хочешь. Впрочем, разговор не об этом.
   - А о чем? Снова будешь доставать меня насчет папы?
   - Насчет папы?
   - Ну да, ведь он мне нравится, а тебя это раздражает.
   Просто кипятком писаешь от злости!
   - Марк, прошу тебя, следи за своей речью. Нет,  к  твоему  отцу  этот
разговор отношения не имеет.
   Ухватившись за спинку стула, Марк  отставил  его  от  стола  и  одним
прыжком взгромоздился на стол.
   - Ну если это не про папу, то сейчас заведешь свое:
   "Ты, Марк, неглупый мальчик, и я надеюсь, в этом году в школе у  тебя
дела пойдут хорошо". Фу,  надоело!  Не  беспокойся,  все  у  меня  будет
тип-топ. - И чуть слышно добавил:
   - Только вот за физику не ручаюсь. Доктор Джонсон - такая зануда!
   - Это не о школе, - покачала головой Сьюзен.
   Она знала,  что  сын  и  без  ее  понуканий  отлично  справляется  со
школьными заданиями. Унаследовав отцовский аналитический склад  ума,  он
при желании мог бы учиться только  на  хорошо  и  отлично.  Хоть  что-то
положительное унаследовал от Лоренса.
   - Я хочу поговорить с тобой о себе.
   - О себе? - расхохотался Марк. - И о чем  же?  У  тебя  что,  климакс
наступил?
   Сьюзен удивилась, какие развитые сейчас дети.
   - Пока еще нет, - улыбнулась она и села рядом с ним на стол.
   С тех пор как Джесс уехала из ее дома  -  а  это  случилось  двадцать
четыре  часа  назад,  -  Сьюзен  выпила  бесчисленное  количество   чая,
размышляя об одном - о встрече.  Но  прежде  чем  принять  решение,  она
обязана была поговорить с Марком.  Всю  пятницу  она  репетировала,  как
следует рассказать ему о ребенке, от которого отказалась.  Ей  казалось,
что она подготовилась хорошо.
   Однако сейчас, когда от страха у нее засосало под  ложечкой,  она  не
была в  этом  уверена.  Поскольку  Марк  куда-то  спешил,  следовало  бы
отложить этот важный разговор, но откладывать уже было некуда: он должен
был состояться давным-давно.
   - Только не говори, что ты собралась замуж за этого Берта Хайдена.
   - Вовсе нет. То, что я собираюсь тебе рассказать, довольно серьезно.
   Лицо Марка приняло угрюмое выражение.
   - Ты что, заболела?
   Сьюзен коснулась его руки:
   - Нет. О Господи, все не то!
   - Так в чем дело?
   Марк выдернул руку.
   - Я хочу рассказать тебе о том,  что  случилось  со  мной  много  лет
назад, задолго до твоего рождения и до того, как я встретилась  с  твоим
отцом.
   Последнее слово далось ей с трудом.
   - Ну наконец-то понял! Объявился какой-то твой старый приятель?
   - Нет.
   - А что тогда? Давай побыстрее. У меня встреча с ребятами.
   Сьюзен  заметила,  что  Марк  проводит  больше  времени  в  магазине,
торгующем видеокассетами, чем дома. Она хотела было отпустить шпильку по
этому поводу, но сдержалась. Не время ополчаться против сына. Сейчас ей,
как никогда, необходимы были его понимание и поддержка.
   - Вообще-то ты прав, у меня до твоего папы  был  приятель,  -  начала
Сьюзен. - Я тогда училась в колледже.
   Звали его Дэвид.
   - Он что, тоже был хиппи?
   - Да, - ответила Сьюзен, поджав губы. - Твой отец  наверняка  обозвал
бы его именно так.
   - Значит, он был хиппи. Он что, как и все они,  сжег  свою  призывную
повестку или еще что-то натворил?
   - Марк, - не отвечая, продолжала Сьюзен. - Я очень любила Дэвида.
   Марк молчал.
   - Мне был двадцать один год. И я... - Сьюзен вдохнула в себя побольше
воздуха и наконец решилась:
   - И я забеременела.
   Марк неторопливо заерзал на стуле.
   - А какое мне до этого дело?
   - У меня родился ребенок, Марк. И я от него отказалась.
   Марк уставился в пол и, сунув руку  в  рот,  принялся  грызть  ногти.
Сьюзен ненавидела эту привычку, но сейчас промолчала.
   - А почему ты не оставила его?
   - Я была не замужем.
   - А что, хиппи не выходят замуж?
   Сьюзен покачала головой.
   - Сейчас это не важно. Вчера ко  мне  приезжала  женщина,  которую  я
знала тогда. Она хочет, чтобы я встретилась со своим ребенком.
   Марк, оторвав глаза от пола, снова посмотрел на мать.
   - Я никак не могу решить, ехать мне или нет.  Хотела  бы  знать  твое
мнение по этому поводу.
   - Мое мнение? С каких это пор оно стало тебя интересовать?
   Голос у него дрогнул, и Сьюзен поняла - изо  всех  сил  старается  не
расплакаться. Последний раз она  видела  его  плачущим  в  день,  когда,
упаковав чемоданы,  они  сели  с  ним  в  машину,  оставив  позади  себя
Манхэттен, а в нем отца и мужа. Марку было тогда четыре года,  и  он  не
мог  понять,  почему  папа  не  спустится  с   пентхауза   <Пентхауз   -
фешенебельная квартира на плоской крыше многоэтажного дома.> попрощаться
с ними. Сейчас, двенадцать лет спустя, он казался все тем же  испуганным
маленьким мальчиком, не понимающим,  какую  игру  затеяли  эти  странные
взрослые.
   - Марк...
   - Извини, мама, но давай называть вещи своими именами. Ты  ненавидишь
папу, ненавидишь моих друзей. А теперь ты  еще  пытаешься  навязать  мне
свое дурацкое прошлое!
   - Я вовсе не собираюсь ничего тебе навязывать. Просто я считала,  что
ты поможешь мне принять какое-то решение.
   Марк продолжал грызть ногти.
   Господи, ну как же приблизиться к нему?
   - Я люблю тебя, Марк, ты это знаешь. Что  же  касается  твоего  отца,
наши с ним отношения никоим образом на; мою любовь к тебе не  влияют.  Я
вышла за него замуж только потому, что  в  то  время  мне  казалось  это
правильным. У меня тогда был жуткий период  в  жизни.  Родился  ребенок,
потом пришлось от него отказаться... Просто голова шла кругом! Мне  было
очень страшно.
   - Тебе? Страшно? Не смеши меня, мам.
   - Это действительно было так! А твой папа казался мне таким уверенным
в себе, таким...  -  Сьюзен  замолчала,  подбирая  подходящее  слово,  -
..таким надежным.
   - Надежным... Какая чушь!
   - Марк...
   - Извини, мам, но ты несешь  несусветную  чушь.  Слава  Богу,  сейчас
девяностые, а не шестидесятые годы! Значит, ты  когда-то  втрескалась  в
какого-то хиппи и от него забеременела. Может, в этом все дело?  Ты  всю
жизнь сравнивала папу с  ним,  а  меня,  наверное,  со  своим  ребенком,
который сейчас не  иначе  как  какой-нибудь  малолетний  преступник  или
наркоман.
   - Я никогда не сравнивала...
   - Да ну? - завопил сын.  -  Может,  потому-то  папа  и  позволил  нам
уехать. Ну что ж, давай, беги на свою дурацкую встречу! Веселись! Я  все
равно собирался переехать жить к отцу. Вермонт мне осточертел! Хочу жить
в Нью-Йорке.
   И, соскочив с кухонного стола, он умчался в свою комнату.
   Сьюзен не отрывала взгляда  от  крышки  старого  дубового  стола.  Ей
припомнился день, когда она  случайно  наткнулась  на  него  на  местном
рынке. Они с Марком только переехали в Вермонт и сняли коттедж, который,
по счастливой случайности, располагался напротив  студенческого  городка
того самого колледжа, куда  ее  взяли  адъютант-профессором  на  кафедру
английской   литературы.   Отделавшись   наконец-то   от   опостылевшего
замужества, Сьюзен все свои надежды устремила  в  розовое  будущее.  Она
была уверена, что любимая работа принесет ей удачу...
   Шли годы, и жизнь ее свелась к самому что ни  на  есть  обыкновенному
прозябанию.  Время  стало  измеряться  семестрами,  а  мечты  о  счастье
улетучились как призрачный сон. Их поглотила  суровая  действительность.
Она пыталась создать Марку хорошую  жизнь,  но  в  глубине  души  всегда
понимала, что не в состоянии этого сделать, поскольку потерпела  фиаско.
И не в тот день, когда ушла от  мужа,  а  много  раньше,  когда  бросила
Дэвида.
   Марк вернулся в кухню и швырнул куртку на стул. Как же  ей  заставить
его понять?
   - Марк... - начала она, но закончить он ей не дал.
   - Мне осточертел этот городишко и твои дружки-приятели из колледжа! -
выпалил он. - Век бы мне вас не видеть! Думаешь, я,  как  ты,  буду  всю
жизнь читать эти мерзкие газетенки да  размусоливать  по  поводу  плохой
экологии?! Нет уж! Дудки!
   Схватив кроссовки, Марк сунул в них ноги и, сопя, принялся завязывать
шнурки, избегая  встречаться  глазами  с  матерью.  Сьюзен  только  диву
давалась, насколько он похож на своего  отца!  Такой  же  невыдержанный,
вспыльчивый. С Лоренсом они разошлись, но не могла же  она  разойтись  с
собственным сыном. Остается только надеяться, что когда-нибудь из  Марка
получится взрослый человек, умеющий держать себя в руках.
   - Марк, сядь!
   - Я ухожу, - бросил он, схватив со стула куртку.
   Но на пороге задержался и, обернувшись, мрачно глянул на Сьюзен.
   - Да, ты мне так и не сказала, кто у тебя родился.
   Мальчик или девочка?
   - Мальчик, - опустив глаза, едва выдавила из себя Сьюзен.
   - Так я и думал, - усмехнулся Марк и вышел, хлопнув дверью.
 
*** 
 
   После неудавшегося разговора  с  Марком  Сьюзен  позвонила  Берту.  И
старый надежный друг тотчас готов был  примчаться  к  ней.  Договорились
встретиться в институтском дворе в  полдень  у  фонтана,  однако  Сьюзен
пришла  на  десять  минут  раньше:   хотелось   посидеть,   подумать   в
одиночестве. Она' присела на скамейку, потеплее закутавшись в старенькую
вельветовую спортивную курточку. Была середина сентября,  но  в  воздухе
уже чувствовалось приближение холодов. Сьюзен вздрогнула. В глубине души
она надеялась, что зима в этом году не наступит слишком рано. В Вермонте
она обычно  тянулась  невыносимо  долго,  и  Сьюзен  в  это  время  года
чувствовала себя особенно одиноко.
   Она глянула на дно фонтана, покрытое мхом. Когда Сьюзен  пришла  сюда
впервые, ребятишки бросали в него монетки, загадывая желания. Это было в
1981 году. Марку в ту пору было четыре годика,  а  ее  старшему  сыну  -
тринадцать лет. Когда же мир успел перемениться? Годы правления  Рейгана
можно было с  успехом  назвать  эпохой  материализма.  Казалось,  кругом
бродят одни сплошные эгоцентристы. Люди были погружены в самих себя.  Им
даже в голову  не  приходило  бросать  в  фонтан  монетки  и  загадывать
желание. Какое там! Нужно было  действовать,  а  не  предаваться  пустым
мечтам. И дети в то время были маленькими прагматиками. Их  интересовало
лишь  образование,  результатом  которого  являлась   высокооплачиваемая
работа. Мечтать им было некогда.
   Сунув руку в карман джинсов, Сьюзен достала две монетки -  в  пять  и
десять центов.
   - Хочу принять правильное решение, - прошептала она и бросила в  воду
монетку в пять центов. - Хочу, чтобы  мой  сын  приехал  на  встречу.  -
Вторая монетка полетела следом.
   Сьюзен смотрела, как на воде расходятся круги  -  сначала  маленькие,
потом все больше и больше, пока монетки не исчезли в  зеленоватой  воде.
"Неужели я и вправду этого хочу, - подумала Сьюзен, - увидеться со своим
сыном?"
   - О чем задумалась? - раздался за спиной голос Берта.
   - Догадайся, - ответила Сьюзен.
   Появившись перед ней, он бросил ей на колени букет астр.
   - Цветы для дамы.
   - Где стащил?
   - Нарвал на клумбе перед деканатом.
   Сьюзен, смеясь, взяла в руки хилый букетик.
   - Хоть не у Гардинера в саду, и то хорошо.
   Берт почесал бородку.
   - Черт, об этом я как-то не подумал, - проговорил он и  сел  рядом  с
ней на скамью. - Ну, как дела?
   Сьюзен по телефону уже рассказала ему о  визите  Джесс  и  о  реакции
Марка на ее откровения.
   - Настолько плохи,  что  и  в  страшном  сне  не  приснится,  Похоже,
придется отказаться.
   - От встречи? Ты хочешь сказать, что не поедешь?
   - Вот именно.
   - Из-за Марка?
   - Из-за Марка.
   Берт кивнул, устремив взгляд в фонтан.
   - Этот парнишка, похоже, из тебя веревки вьет, верно?
   Сьюзен почувствовала, как ее охватывает ярость:
   - О чем ты говоришь?
   Берт пожал плечами:
   - По-моему, если тебе хочется встретиться со своим старшим сыном,  ты
должна это сделать. Ты попросила Марка поддержать тебя. Как  я  понимаю,
он не собирается оказывать тебе никакой поддержки. И все-таки  принимать
решение тебе,  а  не  ему.  Через  несколько  лет  у  Марка  будет  своя
собственная  жизнь,  а  ты  останешься  одна  со  своими  сомнениями   и
переживаниями. Кроме того, ты должна помнить, что в эту историю,  помимо
тебя, втянут еще один человек.
   - Ты хочешь сказать, может случиться так,  что  мой  сын  приедет  на
встречу, а я останусь дома?
   - Именно так.
   Сьюзен оторвала от головки цветка несколько лепестков и бросила их на
землю.
   - Ненавижу, когда меня заставляют силой  что-то  делать,  особенно  в
таком важном деле.
   -  Было  бы  лучше,  если  бы  твой  сын  в  один   прекрасный   день
нежданно-негаданно появился у твоих дверей?
   Не отвечая, Сьюзен оторвала еще несколько лепестков.
   - А ведь такое может случиться, Сьюзен. И ты всегда это предполагала.
Для вас обоих было бы  лучше,  если  бы  ты  поехала.  Если  у  него  не
возникнет желания познакомиться с тобой, будет лучше, если он  останется
дома, а не ты.
   - А что мне делать, если он все-таки приедет? Что ему сказать?
   - Понятия не имею.
   - Когда дело касается семейных проблем, у тебя тьма  советов.  Просто
уму непостижимо! И это у тебя-то, который до сорока восьми лет так и  не
обзавелся собственной семьей!
   Сьюзен тут же пожалела о невольно  вырвавшихся  словах:  кто  ей  дал
право разговаривать с ним в таком тоне, ведь  он  искренне  пытается  ей
помочь.
   - Извини, - поспешно добавила она. - Я не должна была  так  говорить,
это нечестно.
   - Да.
   - Ты принес "травку"?
   - Нет. Сходить?
   - Ладно, не надо.
   Она повертела в руках растерзанный цветок. Пальцы были липкие и пахли
зеленью.
   -  Мне  хочется  поступить  правильно.  Поэтому  я   сначала   решила
поговорить с Марком, но это ни к чему не привело.
   - Ты поступила правильно.
   - Как я могу ехать, зная его отношение к  этой  поездке?  Он  тут  же
умчится в Нью-Йорк. Он уже грозился это сделать.
   - Он не сделает этого, Сьюзен. Он любит тебя.
   - Сомневаюсь, - усмехнулась она.
   - Кроме того, - продолжал Берт, - он терпеть не может Дебору.
   - Жену Лоренса?
   Берт кивнул.
   - А ты откуда знаешь?
   - Он мне сам сказал. Назвал ее сукой и заметил, что она  его  терпеть
не может.
   - Мне он этого никогда не говорил.
   - Естественно. Зачем ему давать тебе лишний козырь против отца?
   Сьюзен улыбнулась: надо же, Марк сообразил назвать так жену  Лоренса.
Ей это и в голову не пришло. Но улыбка тут же исчезла с ее лица: ей было
неприятно слышать, что эта женщина не выносит Марка.
   Берт вернулся к теме разговора:
   - Я думаю, что ты должна принять решение, не считаясь с мнением Марка
на этот счет. Поступай так, как подсказывает тебе сердце.
   Сьюзен швырнула остатки цветов в фонтан.
   - Оно мне пока ничего не подсказывает.
   Они помолчали.
   - Может, расскажешь мне все остальное? - наконец спросил Берт.
   - Что остальное?
   - Почему ты так боишься встретиться со своим старшим сыном?
   - С чего ты взял? Я ничего не боюсь.
   Берт не ответил.
   - Чего мне бояться?
   Сьюзен и сама почувствовала, что голос ее дрогнул.
   - Ты никогда не рассказывала мне о его отце.
   Боль  вернулась.  Было  такое  ощущение,  словно  в   животе   сидел,
свернувшись клубочком, огромный спрут, а теперь он распрямился, и  стало
трудно дышать. Сьюзен пожалела, что выбросила цветы, - было  чем  занять
руки.
   Она встала, подошла к фонтану.
   - Ты любила его?
   Сьюзен кивнула. Следовало бы,  конечно,  ответить,  но  она  не  была
уверена, что если откроет рот, из него вылетит хоть один звук.
   -  Он  бросил  тебя?  Поэтому   ты   очутилась   в   пансионате   для
матерей-одиночек?
   Сьюзен покачала головой.
   - Он ничего не знал, - удалось выдавить ей из себя. - Я  не  говорила
ему, что у меня будет ребенок. - Она обошла вокруг фонтана и вернулась к
Берту. - Когда была война в Персидском заливе, не проходило дня, чтобы я
не переживала за судьбу моего сына... Нашего с Дэвидом сына.
   Боялась, что его пошлют туда. Хотя, как  бы  я  об  этом  узнала,  не
представляю.
   - Поэтому тебя было  невозможно  оторвать  от  телевизора?  Только  и
делала, помнится, что смотрела новости Си-эн-эн.
   Берт был прав. Телевизор тогда как магнитом притягивал ее к  себе.  В
колледже, когда у нее случалось окно,  она  садилась  в  учительской  на
оранжевый пластиковый стул, впившись  взглядом  в  экран.  Дома  ужинала
только перед телевизором, а по утрам,  не  успев  принять  душ,  мчалась
включать его.
   - Господи, с тех пор прошло всего  три  года,  а  кажется,  пролетела
целая жизнь!
   - Я и тогда любил тебя, ты же знаешь.
   Сьюзен села рядом с ним на скамейку.
   - Я тогда страшно хотела, чтобы Израиль победил, -  заметила  она.  -
Это моя историческая родина, если помнишь.
   - Ну как же, как же...
   Сьюзен, улыбнувшись, отвернулась от Берта.
   - Странно все-таки. Мне казалось, что стоит мне увидеть сына,  я  тут
же узнаю его. - Она перевела взгляд на землю. - Наверное, думала, что он
похож на Дэвида.
   - В военной форме?
   Сьюзен снова улыбнулась.
   - Мы с Дэвидом в свое время выступали против войны во Вьетнаме.
   - А вы  принимали  участие  в  большом  марше  мира  в  Вашингтоне  в
шестьдесят седьмом году?
   - Да.
   Берт расхохотался.
   - Что-то я тебя там не видел.
   Сьюзен на шутку не ответила - ей  не  хотелось  переводить  серьезный
разговор в разряд легкомысленных.
   - Когда я поняла, что беременна, я бросила Дэвида.
   Замуж  я  тогда  не  собиралась.  Хотя  теперь-то  понимаю,  что   от
воспитания, которое вбивалось годами, никуда не денешься.
   - И ты никогда больше не видела Дэвида?
   - Никогда.
   Она не стала рассказыв