постепенно  выбирается  из  болота  уныния.
Страхи, завладевшие ею при  виде  скал  Гибралтара,  понемногу  угасали.
Казалось, Андре может изгнать из души Ясмин любую  тревогу  с  легкостью
охотника, выпускающего пойманных им перепуганных птиц в  синее  небо.  И
все - одним движением губ. Стоило ему только  прикоснуться  к  ее  руке,
кисти, щеке, как Ясмин превращалась в одалиску,  существующую  лишь  для
его прихотей.
   Она подумала, как долго еще будет  длиться  это  сладостное  рабство,
когда колени слабеют, а тело превращается в расплавленный горячий  воск.
Ясмин была не в силах противиться напору губ  Андре.  Она  открыла  рот,
чтобы съесть малину, которую настойчиво предлагал Сен-Клер. Он с улыбкой
протягивал ей ягоды, любуясь четкой линией ее губ.
   - Даже приговоренный к смерти имеет право на последний ужин. -  Андре
чуть приподнял бровь. - Пойдем в "Эль месон". Я хочу, чтобы тебя  именно
такой видели все мужчины: и твои манящие глаза, и что ты - моя,  что  ты
принадлежишь только мне, и что я собираюсь вернуться с тобой в постель и
заниматься с тобой любовью всю ночь.
   Они направились в старую часть  Альхесираса.  Старый  город  видом  и
запахом напоминал грязное гнездо пиратов  и  контрабандистов,  обитавших
здесь когда-то. В ресторане,  не  обращая  внимания  на  темные  взгляды
бандитского вида уличных обитателей, Андре  заказал  лобстеры.  Раздирая
колючие панцири, он извлекал из них нежное белое мясо и, обмакнув его  в
чашку  со  сливочным  маслом,  кормил  Ясмин  с  руки,  словно  та  была
экзотической птицей.
   Проглотив очередной кусочек, Ясмин слизывала масло с кончиков пальцев
Андре, голубые его  глаза  свирепели,  дыхание  становилось  коротким  и
прерывистым.
   - Ах, что же ты со мной делаешь,  mon  amour  .  Теперь  я  не  смогу
встать, не выдав своего состояния и не  привлекая  чрезмерного  внимания
окружающих, - заявил Андре,  печально  глядя  под  стол,  на  вздувшуюся
ширинку брюк. - Лучше нам немного подождать.
   - Палач в  ожидании  собственной  казни,  -  констатировала  Ясмин  с
лукавой улыбкой. Она протянула руку через стол  и,  взяв  ладонь  Андре,
сунула в рот его большой палец. Глаза Ясмин, наблюдавшей игру чувств  на
лице Андре, вспыхивали злорадными огоньками. - Мне  плевать,  выдашь  ты
свое состояние или нет, - прошептала она. -  Сейчас  же  отведи  меня  в
гостиницу.
   Андре встал, прикрываясь салфеткой, и бросил на стол банкноту в  пять
тысяч песет. Находившийся поблизости официант  проводил  их  взглядом  и
понимающе улыбнулся.
   Ему всегда нравились влюбленные, охваченные такой горячкой, что не  в
состоянии были закончить ужин. Мужчины в этом случае  оставляли  гораздо
большие чаевые, поскольку голова их была занята совсем другими заботами.
   Счет составлял около трех с половиной тысяч песет. Но  когда  мужчина
думает не головой, а тем, что у  него  в  штанах,  он  всегда  округляет
сумму. Да, решил официант, любовь - прекрасная вещь.
   На обратном пути Ясмин остановилась прямо под самым фонарем.
   - Поцелуй меня, - нежно и томно попросила она, увлекая Андре  в  тень
какой-то ниши. - Не хочу дожидаться, пока мы вернемся в номер.
   Вздохнув, Андре взял в руки голову Ясмин.  Пробежав  пальцами  по  ее
волосам, он захватил две пряди и откинул голову Ясмин назад.  Языком  он
ласково прочертил линию от плеча до уха, после чего, его  губы  отыскали
губы Ясмин, и он прижал  ее  спиной  к  дубовой  двери.  Железная  ручка
буквально впилась в Ясмин, но она этого даже не заметила, поскольку язык
Андре уже проник в ее рот. Одним движением Андре раскрыл  губы  Ясмин  и
принялся посасывать их, сначала слегка,  потом  все  настойчивее.  Ясмин
млела от восторга. На минуту отклонившись, Андре заглянул в ее глаза. Он
тоже начинал теряться в  их  мягкой,  загадочной  глубине.  Андре  нежно
поцеловал веки Ясмин. Но она опять вернулась к его губам:  обняв  голову
Андре, чуть прикусила зубами его нижнюю губу и принялась ее  посасывать;
потом дразняще пробежала языком по его полуоткрытому рту.
   Андре еще крепче прижал к себе Ясмин. Опустив руки, он прошелся по ее
бедрам и, подхватив под ягодицы,  немного  приподнял  ее,  так  что  она
ощутила его восставшую плоть у себя между ног. Глубоко  вздохнув,  Ясмин
приподнялась на цыпочки. Она почувствовала, как повлажнели ее трусики.
   - Возьми меня сейчас, - простонала Ясмин. - Сейчас.
   Никто не увидит.
   - Mon Dieu, Ясмин! Я не могу этого сделать. На улице полно народу. Ты
только посмотри хорошенько.
   - Мне наплевать! - прерывисто  дыша  и  ритмично  потираясь  о  плоть
Андре, воскликнула Ясмин.
   Андре  запустил  руку  между  бедер  Ясмин  и   принялся   ласкающими
движениями гладить ее бархатистую кожу.
   - О-о-о.., прошу тебя, Андре.., ну пожалуйста.., умоляю тебя...
   Ноги Ясмин непроизвольно дернулись, когда  Андре  достиг  рукой  края
эластичных чулок и коснулся большим пальцем уже намокшей шелковой  ткани
трусиков. От легких движений Андре они сворачивались  в  мягкие  влажные
складки, создававшие впечатление соприкосновения плоти с  плотью.  Ясмин
приподняла ногу, чтобы предоставить руке Андре большую свободу действий.
Ритм движения его  губ  совпадал  с  ритмом  пальцев,  и  Ясмин  начала,
выгибаясь всем телом, раскачиваться взад-вперед, в такт движениям Андре.
   Заглушая поцелуем легкие вопли наслаждения, издаваемые  Ясмин,  Андре
отодвинул влажную ткань трусиков и запустил  под  нее  сначала  один,  а
потом второй палец. Погладив вьющиеся волоски, Андре  медленно  погрузил
пальцы  в  складки  горячей,  влажной  плоти.  Прервав  дыхание,   Ясмин
попыталась  приподняться,  чтобы  пальцы  Андре   попали   на   бугорок,
нестерпимо желавший, чтобы на  него  обратили  внимание.  Большой  палец
Андре наконец лег на пульсирующую плоть и принялся  гладить  ее  сначала
движением вверх-вниз, потом  медленными,  одуряющими  кругами.  Все  еще
держа в руке прядь ее волос, Андре заставил Ясмин откинуться еще немного
назад. Отвечая ему, Ясмин откинулась больше и вцепилась пальцами в плечи
Андре.
   Внезапно ее дрожь  перешла  в  резкие  подергивания,  и  Ясмин  одним
вздохом выдохнула свое наслаждение в губы Андре. Крепко сжав тело Ясмин,
он почувствовал, что она совсем открыта, и принялся  ритмично  погружать
два пальца в горячую плоть. Бедра Ясмин задвигались живее,  пытаясь  как
можно глубже принять пальцы Андре.
   - Войди в меня, - слабо простонала Ясмин. -  Только  не  пальцами.  Я
хочу.., я хочу-у-у...
   - Не здесь, любовь моя. Потерпи немного. Это  ненадолго  удовлетворит
тебя.  -  Почувствовав,  что  дрожь  несколько  угасла,   Андре   сделал
кругообразное движение пальцами в  лоне  Ясмин.  -  Сейчас  я  дам  тебе
минутку  отдыха,  а  потом  отведу  в  номер.  Я  ведь  тоже  хочу  быть
участником, подумай и обо  мне.  -  Поддерживая  Ясмин,  Андре  медленно
извлек пальцы, неторопливо облизал их и улыбнулся  порочной  улыбкой.  -
Ум-м-м, вкусно. А теперь пошли. Остальное - на десерт.
   Несмотря на то что ноги Ясмин  все  еще  подкашивались  от  слабости,
Андре поволок ее по бесконечному лабиринту улочек. Неожиданно яркий свет
в вестибюле гостиницы заставил Ясмин зажмурить глаза. Но кажется,  никто
не обратил внимания на растрепанные волосы Ясмин и  ее  отрешенный  вид,
даже лифтер, молча повернувшийся к ним спиной и доставивший их на нужный
этаж.
   В ту ночь  Ясмин  и  Андре  не  спали  вообще.  Понукаемый  страстным
желанием Ясмин, ее чрезмерным возбуждением, заставлявшим вновь  и  вновь
восставать его плоть, с тем  чтобы  снова  вернуться  в  сладостный  мир
самозабвения, Андре без устали трудился,  выполняя  все  прихоти  Ясмин.
Страх перед возвращением в Танжер превратил Ясмин в цепкую и  ненасытную
хищницу, которая сама готова была накинуться  на  жертву,  чтобы  только
погасить неутоляемый жар ее вожделения.
 
*** 
 
   После полудня следующего дня они загрузили машину и поехали к Тарифе,
где должны были успеть на вечерний  паром,  курсировавший  через  пролив
между Гибралтаром и Танжером.  Увидев  величественно  возвышавшийся  над
водами Средиземного моря замок Тарифы, построенный в мавританском стиле,
Ясмин снова испытала страх, впервые накатившийся на нее  в  Альхесирасе.
Но на этот раз она ничего  не  сказала  Андре,  скрыв  свои  чувства  за
притворной маской спокойствия.
   - Видишь вон тот замок? - спросил Андре, пока они дожидались  парома.
- С ним связана одна жуткая история.
   В  тринадцатом  веке  испанский  командор  Алонсо  Перес  де   Гусман
пожертвовал своим сыном, попавшим в  плен  во  время  длительной  осады,
сказав, что предпочитает "честь без сына сыну с бесчестьем". Он выдержал
осаду, и его потомки впоследствии стали графами Медина-Синдонийскими.
   - 1- Какая жестокость!
   - Большую часть всемирной  истории  составляет  история  человеческой
жестокости.
   Прежде чем Ясмин успела ответить на это циничное  замечание,  подошел
паром. Ясмин вглядывалась в сверкавшие белизной стены Танжера,  спокойно
стоящего на противоположном берегу подобно огромной тиаре из  жемчуга  и
бриллиантов. Развевавший волосы Ясмин ветер дул со стороны Марокко, и ей
показалось, что она уже различает знакомые запахи, летевшие через пролив
из Медины - города, где Ясмин родилась.
   Разумеется, нынешнее возвращение было гораздо лучше,  чем  ее  отъезд
три года назад, но сегодня Ясмин отчаянно трусила.
   "Лучше бы уж вообще не возвращаться, - подумала  она.  -  Как  хорошо
было бы остаться в Европе, жить где угодно,  но  только  не  в  Танжере.
Слишком много воспоминаний осталось здесь. Андре  легко  думать,  что  я
смогу прижиться в его мире. - Прежние  страхи  охватили  Ясмин  с  новой
силой. - Но как мне вести себя с этими людьми?
   Примут ли они меня? Может,  они  уже  знают,  кем  я  была  и  откуда
взялась? Не исключено. А если знают, как будут ко мне относиться?"
   Ясмин вся съежилась, ей ужасно захотелось назад в Лотремо. Там она по
крайней мере была в безопасности.
   Там все знали Ясмин как дочь Андре. В Танжере на  этот  счет  никаких
заблуждений не будет.
   Андре подошел к ней сзади и, обняв обеими  руками,  крепко  прижал  к
себе, согревая ее теплом своего тела, стараясь  хоть  немного  успокоить
девушку, Ясмин откинула голову на плечо Андре  и  попыталась  не  выдать
сковавшего ее напряжения.
   Неожиданно Андре отстранился от Ясмин и, заглянув в ее полные тревоги
глаза, улыбнулся.
   - Я хотел бы спросить тебя об одной незначительной вещичке,  -  мягко
сказал он.
   - О чем угодно.
   - Не выйдешь ли ты за меня замуж, Ясмин? Понимаю,  я  намного  старше
тебя, но буду невыразимо счастлив, если ты станешь  моей  женой.  Ты  не
возражаешь?
   - Возражаю? - Ясмин почувствовала, как внутри у нее все задрожало  от
радости. - Как я могу возражать? Я люблю тебя больше жизни.
   - Можешь не отвечать прямо  сейчас,  дорогая.  Подумай  как  следует.
Познакомься с моими друзьями, войди в мою жизнь, а уж тогда решай,  чего
тебе хочется.
   - Я и без того знаю. Именно этого мне сейчас и хочется.
   - Но это желание может у тебя пропасть  через  несколько  месяцев.  Я
только хотел; чтобы ты имела в виду мое предложение.
   - Через несколько месяцев я могу лишь больше хотеть тебя, но никак не
меньше.
   Андре обнял Ясмин, и она счастливо улыбнулась. Взревев мотором, паром
медленно вышел в пролив.  Сделав  полукруг,  он  взял  курс  на  Танжер,
отвешивая легкие поклоны небольшим волнам под розовеющим вечерним небом.
Глава 6
 
   Волны весело плясали перед острым носом парома, а  огни,  светившиеся
на том берегу, становились все ярче.
   Прислонившись к борту,  Ясмин  и  Андре  наблюдали,  как  алый  закат
принимает фиолетовый оттенок. Вскоре на морс по-южному быстро опустилась
ночь, окутав  все  вокруг  фиолетово-синей  тьмой.  На  небе  загорались
звезды. И, словно дополняя их свет, сливаясь с небом, засверкал  радугой
огней Танжер.
   Полная луна  повисла  над  чернотой  Атласских  гор,  небо  светилось
бриллиантами звезд. Высоко на  скале  Ясмин  увидела  мерцающие  огоньки
человеческого жилища. Паром покачивало на легких волнах.  В  этом  месте
теплые  течения  Средиземного  моря  встречались  с   холодными   водами
Атлантики и волны шлепались о борта парома с каким-то недобрым звуком.
   Вскоре  отчетливо  стал  виден  причал,  быстро  двигавшиеся  на  нем
маленькие фигурки  становились  все  крупнее.  Паром  сбавил  обороты  и
медленно пошел вдоль дока.
   Ясмин наблюдала за  тем,  как  люди  на  пирсе  ловят  концы  тяжелых
канатов, которые бросали им матросы с парома.
   И тут только до Ясмин дошло, что она три  года  не  слышала  арабской
речи. Она, конечно, время от времени думала  по-арабски,  но,  постоянно
общаясь с мадам Дюша и Хиллари,  Ясмин  начала  думать  по-французски  и
говорить по-английски. Какой же далекой и давней казалась теперь школа!
   За  какие-то  две  короткие  недели  Ясмин  стала  совершенно  другим
человеком - даже  невыносимая  в  большом  количестве  болтовня  Хиллари
вспоминалась ей с ностальгией.
   Следя за тем, как рабочие на пирсе наматывают  причальные  канаты  на
тумбы, и вслушиваясь в их гортанный говор, Ясмин почувствовала,  как  ее
захлестывает бесконечная тоска по Лотремо и Хиллари. Какая райская  была
жизнь!
   Там она наконец получила шанс побыть беззаботным ребенком -  то,  что
возможно только в богатых странах Запада. Здесь, в Танжере,  беззаботных
детей не было.
   Какое счастье было жить в сказочной башне из слоновой  кости,  в  том
мире, где  можно  было  учиться,  радоваться  и  дурачиться  в  компании
девочек-ровесниц. Теперь все это позади.
   Сидя  в  "мерседесе",  они  дожидались,  пока  стоявшие  перед   ними
автомобили  выедут  из  парома;  с  пассажирской  палубы  людской  поток
устремился к выстроившимся в линию у причала такси. Маленькие  мальчишки
сновали повсюду, предлагая себя  в  качестве  гидов  туристам;  таксисты
переругивались  высокими,  срывающимися  голосами,   стараясь   привлечь
внимание потенциальных клиентов. Несмотря  на  поздний  час,  город  был
суматошным и бойким, ожившим наконец после сонной дневной жары.
   Сквозь соленый рыбный запах залива Ясмин смогла различить запахи мяты
и ароматы цветов. Ноздри ее раздулись, и Ясмин осознала, как близко  она
от Медины. Она с трудом попыталась подавить в себе ассоциации, связанные
с этими запахами.
   Наконец настала их очередь покинуть паром,  и  Андре  медленно  вывел
"мерседес" по грузовому трапу на оживленный и шумный  причал.  Осторожно
двигаясь в обтекавшей их толпе, они выбрались, никого не задев, на улицы
Танжера. Андре быстро миновал здание вокзала, обогнул с западной стороны
Медину, проскочил Гранд-Соко и выехал  на  горную  дорогу.  Ясмин  молча
смотрела в окно.
   Изменившееся сознание Ясмин воспринимало забытые ею виды и звуки  как
нечто новое и диковинное. Она вспомнила любимое  выражение  мадам  Дюша:
"Plus ca change, plus са reste la meme" . Тогда Ясмин его не понимала. А
мадам Дюша тем самым хотела сказать им, что наше взросление  меняет  мир
вокруг, хотя мир сам по себе нисколько не меняется. Теперь Ясмин  поняла
истинный смысл выражения: она смотрела вокруг, и все было в одно время и
таким знакомым, и таким  чужим.  Город  не  изменился,  но  она,  Ясмин,
определенно изменилась.
   Проехав по  дороге,  окаймленной  с  одной  стороны  рядами  стройных
кипарисов, ас другой - отвесными скалами, они  въехали  во  двор  виллы,
миновав ворота, предусмотрительно открытые  Саидом.  Андре  выскочил  из
машины, бросил на ходу ключи Сайду и распахнул дверцу Ясмин.
   Сайд нисколько не постарел. Время совсем не задело его. Он носил  все
ту же серую джеллабу, все таким же был его крючковатый нос и низкий  лоб
с линией  густых  бровей  на  переносице.  Ни  одной  новой  морщины  не
появилось   на   его   лице.   Выражение    Сайда    было    такое    же
сдержанно-безразличное,  как  и  в  первый  день  их  знакомства.  Ясмин
предположила,  что  Сайд  знает  о  ней  все  и  нисколько  не  рад   ее
возвращению. Типичное поведение араба-мужчины, подумалось Ясмин,  и  она
решила не обращать на это внимания.
   Выйдя из машины, она  улыбнулась  Сайду,  но  не  увидела  даже  тени
радости. Сайд все же кивнул в  знак  приветствия,  и  тут  же  лицо  его
приняло  обычный  непроницаемый  вид.  Ясмин  подумала,  что,  возможно,
недовольная мина на лице Сайда была плодом ее фантазии, но потом решила,
что фантазия тут ни  при  чем.  Ей  часто  приходилось  видеть  подобное
выражение - обычно на лице дедушки.
   Хотя теперь могли быть и другие причины.  Ясмин  возвращалась  в  дом
женщиной, которой предстоит отдавать распоряжения,  а  не  выполнять  их
самой. Смириться с этим Сайду  будет  очень  нелегко.  Не  менее  трудно
свыкнуться с этой ролью и самой Ясмин, она даже подумала - под  силу  ли
ей это. Если и дальше у нее будет такое же состояние, то вряд ли.
   Пока Сайд открывал багажник и выгружал вещи,  Андре  провел  Ясмин  в
дом. Из холла наверх вела длинная полукруглая лестница.
   - Хочешь чего-нибудь выпить или  поесть,  прежде  чем  мы  отправимся
спать? - спросил Андре, остановившись перед дверью библиотеки.
   - Нет, спасибо, - ответила Ясмин подавленно. - Я настолько  вымотана,
что мне  нужно  прежде  всего  как  следует  выспаться.  Такие  странные
воспоминания... Если я еще хоть немного потрачу силы на размышления,  со
мной просто случится нервный припадок. - Ясмин попыталась изобразить  на
лице то, что, по  ее  мнению,  должно  было  выглядеть  как  беззаботная
улыбка: ей бы очень  не  хотелось,  чтобы  Андре  видел,  насколько  она
подавлена. Но тот, казалось, ничего и не заметил.
   - Что ж, думаю, я смогу выпить и наверху. Сайд сейчас принесет багаж,
но, пожалуй, мы займемся им завтра.
   - Ой, смотри! Мои школьные сундуки и коробки прибыли сюда раньше нас!
- Ясмин заметила свой скарб, аккуратно сложенный в углу у большой двери.
   - Ну так им же не пришлось  совершать  романтическое  путешествие,  -
хмыкнул Андре. - Ими ты тоже можешь заняться завтра. Ничего  с  ними  не
случится, если они еще одну ночь проведут в холле.
   - Держу пари. Сайда выводят из себя мои  сундуки,  особенно  лыжи,  -
устало улыбнулась Ясмин. Про себя же подумала, что Сайда гораздо  больше
выводит из себя само ее возвращение.
   - С чего ты это решила? - Андре бросил на Ясмин острый взгляд.
   - Просто так. Он ведь очень любит порядок.  Мне  кажется,  что  любая
вещь, лежащая не на своем месте или стоящая не там, где надо, жутко  его
раздражает.
   - Именно поэтому он такой хороший дворецкий. Иначе я просто выгнал бы
его.
   Ясмин поняла, что Андре не уловил в ее словах двойного смысла.
   Но тут в дверях кухни появилась Салима, постаревшая и похудевшая, что
сразу же бросилось в глаза Ясмин. Платье в сине-белую полоску  мешковато
висело на плечах служанки, теплые карие глаза несколько  впали,  высокие
широкие скулы выступили более резко. На  ней  был  неизменный  передник,
который Салима практически никогда не снимала. Он  мешком  висел  на  се
фигуре. На лице появилось  много  новых  морщин.  Увидев  Андре,  Салима
расплылась в широкой улыбке, которая тут же сошла с ее лица, как  только
она заметила Ясмин.
   Ясмин часто мечтала о своем возвращении на виллу, возвращении  вместе
с Андре.  Три  года  она  фантазировала,  как  прекрасно  будет  наконец
вернуться, и в этих мечтаниях Салима была воплощением  домашнего  очага,
заменяла Ясмин мать, которой она так рано лишилась. Ясмин совсем забыла,
что Салима никогда и не была с ней особо приветлива, избегала разговоров
и никак не собиралась заводить дружбу.
   Радостно  вскрикнув,  Ясмин  быстро  пересекла  комнату  и,  взмахнув
руками, с неподдельной теплотой обняла пожилую женщину. Салима оторопела
от открытой радости, столь простодушно  выраженной  Ясмин.  Руки  Салимы
безвольно опустились. Но энтузиазм Ясмин передался и ей, так что  Салиме
ничего не о