было недалеко. Как славно будет жить  так  близко  от
единственного  знакомого  тебе  в  Женеве  человека,  если  не  считать,
конечно, Оскара фон Ротенбурга.
   Ясмин ворвалась в дом  и  нашла  Соланж  сидящей  у  окна  в  удобном
глубоком кресле и попивающей кампари с содовой.
   - У меня был замечательный день, - пропела Ясмин, -  и  еще  я  нашла
себе комнату. Что ты на это скажешь?
   - Скажу, что это прекрасно. - Соланж медленно поднялась.  -  Хотя  ты
должна знать, что я тебя вовсе не гоню.
   Ты желанная гостья, и я бы  не  хотела,  чтобы  ты  чувствовала  себя
неловко.
   - О-о-о, нет, я вовсе этого не чувствую. Просто  я  случайно  увидела
вывеску. Комната совсем недалеко отсюда  и  очень  хорошенькая..,  и  не
очень дорогая. Думаю, мне следует ее снять.
   - Сколько?
   - Четыреста франков в месяц. Это дорого?
   - Нет, напротив - на удивление дешево. На какой улице?
   - В самом конце Кур-де-Бастион. Старое здание с внутренним  двориком.
Женщину, которая сдает комнату, зовут мадам де Гонкур.
   - Да, кажется, я ее знаю.
   - Я сказала ей, что вернусь через Час с деньгами. Ты не хочешь  пойти
со мной и посмотреть? Мне интересно твое мнение.
   - Хорошая идея. - Соланж поставила  бокал  на  столик.  -  А  где  ты
собираешься взять деньги?
   - У меня есть франки, которые я взяла из сейфа...
   Боже! Только теперь вспомнила! Там французские  франки,  а  мадам  де
Гонкур, наверное, захочет швейцарские.
   - Ничего, - успокоила Соланж, - я захвачу с собой чековую  книжку.  Я
внесу задаток, а ты сможешь отдать мне деньги завтра. В любом случае  их
придется поменять на швейцарские франки. Так что у  тебя  будет  на  что
жить, пока Оскар не начнет платить тебе жалованье.
   Они поспешили к дому мадам де Гонкур и, перепрыгивая через ступеньки,
влетели в новую обитель Ясмин. Соланж  дотошно  обследовала  комнатушку,
оценила ее размеры, осмотрела туалет и ванную, после чего открыла  дверь
в кухоньку.
   - Все в порядке, - констатировала она наконец. -  Конечно,  занавески
на окнах надо будет сменить. У меня есть  как  раз  очень  миленькие,  в
полоску.
   - Но, Соланж, тебе в самом деле не стоит...
   - Не глупи. Они валяются у меня в шкафу совершенно  без  дела.  Да  и
покрывало на кровати довольно обветшало. У меня  есть  для  тебя  новое.
Тоже в полоску.
   Соланж открыла деревянные шкафчики над раковиной и плитой и  извлекла
из них несколько тарелок, две чашки и пару стаканов.
   - Ну и пылища, - тихонько фыркнула Соланж, после чего открыла духовку
и достала из нее набор кастрюль и сковородок. -  На  время  этого  будет
достаточно. Если ты, конечно, не намерена устраивать светские приемы.
   - На этой неделе - вряд ли, - рассмеялась Ясмин.
   - Да, все это ужасно занимательно. Признаюсь, я питаю тайную  страсть
к обстановке квартир, и у меня есть все штучки, которые могут тебе здесь
пригодиться. Эта комнатка будет просто очаровательна, как только мы  все
тут обустроим.
   - Значит, ты одобряешь?
   - Одобряю? Разумеется, одобряю. Ты просто молодчина, что отыскала это
местечко. Пойдем вниз к хозяйке и все  оформим,  потом  вернемся  домой,
перекусим и займемся сбором твоего "приданого".
   Закончив дела с мадам де Гонкур и пожелав ей  доброй  ночи,  Ясмин  и
Соланж вернулись домой. Соланж чуть не сожгла ужин, постоянно вспоминая,
что еще нужно для новой квартиры Ясмин: она  вес  время  отвлекалась  от
плиты, ныряя то в один, то в другой шкаф и извлекая из их недр все новые
и новые предметы домашнего обихода.
   Было  уже  около  полуночи,  когда  она  наконец  остановилась.  Гора
скатертей, занавесок, ванных ковриков,  портьер,  ваз,  ламп,  цветочных
горшочков грозила заблокировать входную дверь.
   - Закончим завтра, -  вздохнула  Соланж.  -  В  противном  случае  ты
рискуешь не выбраться за дверь и опоздать на работу.
   - А ты уверена  насчет  всего  этого?  -  Глаза  Ясмин  слипались  от
усталости. - В конце концов...
   - Не глупи. Не выношу мысли, что придется выбросить все эти  веши,  а
тут   подвернулась   такая   замечательная   идея.    Я    -    типичная
француженка-скопидомка, и это единственное разрешение  проблемы  забитых
шкафов. Вещи в них становятся несносными ворчунами. Всякий  раз,  как  я
открываю дверцу шкафа, вес они начинают вопить: "Положи меня куда-нибудь
в другое место, нам нечем дышать!"
   И я не в силах больше выдерживать подобные сцены.
   - Ну хорошо, в таком случае я согласна, - призналась Ясмин и зевнула.
- Пойдем спать. Завтра мне предстоит битва с кучей бумаг, и, боюсь,  они
будут вопить так же, как и твои вещички.
   Уставшая Ясмин заснула сразу  же,  как  только  голова  ее  коснулась
подушки. Она даже не успела подумать о том, что предстоит ей сделать  на
следующий день. Первое, что дошло до сознания Ясмин, был сердитый звонок
будильника на столике возле  кровати,  настойчиво  ее  будивший,  и  еще
льющиеся сквозь окно лучи утреннего солнышка. Сон Ясмин в последние  два
дня был глубоким, без сновидений.
   Она просыпалась, словно возрождалась после смерти.  Снов  не  было  -
только пустая, темная бездна.
   Ясмин успела на  автобус  и,  усевшись  у  окна,  принялась  мысленно
расставлять мебель в своей новой квартире.
   Она старалась не думать об Андре, отказывалась о нем  думать  и  была
рада  любой  возможности  отвлечься.  У  порога  дома  Ротенбурга  Ясмин
оказалась ровно без пяти девять и решительно нажала кнопку звонка.
   - Бог мой! - вздохнул Ротенбург, увидев Ясмин  в  библиотеке  полчаса
спустя. - Вы до неприличия пунктуальны, дитя мое!
   Ясмин засмеялась, но голову от бумаг не подняла.
   - Я почти закончила с этими папками. Очень скоро мы сможем приступить
к работе.
   - Моя дорогая, вы слишком производительны,  -  пробормотал  Оскар.  -
Такими темпами вы лишите себя работы. Нет, мне надо будет вам  объяснить
политику разумного использования рабочего времени.
   - Ха! - хмыкнула Ясмин. - Прекрасная идея, но не  советовала  бы  вам
консультировать по этому вопросу слишком большое количество людей.
   - Боюсь, что мне и не придется.  Большинство  из  них  уже  в  курсе.
Боюсь, книга, которую я намеревался написать по данному предмету, просто
никому не будет нужна.
   - Когда вы уезжаете?
   - Послезавтра. Но после выходных я вернусь, так что не  беспокойтесь.
Я оставлю вам кучу заданий, чтобы вы не скучали.
   Оставшуюся часть утра они разбирали  бумаги,  расставляли  по  местам
книги и каталоги, сортировали корреспонденцию, требующую скорого ответа.
После легкого ленча, состоявшего из лука-порея и  картофельного  супа  с
маленькими сандвичами, они занялись каждый своим делом.
   - Нет, это и впрямь забавно. - Ротенбург уставился на пустые столы  и
стулья, расчищенные  от  бумаг.  Они  радовали  глаз  своей  праздничной
торжественностью. - Не знаю, смогу ли опять  работать  в  этой  комнате.
Слишком много свободного места. Это меня нервирует.
   - О Боже, - заворчала Ясмин, с трудом поднимая большой серый пакет  с
корреспонденцией. - Самое главное,  я  понятия  не  имею,  что  отвечать
каждому из этих людей.
   Они принялись за почту и занимались письмами до тех пор, пока  солнце
не спустилось и длинные тени не заполнили  комнату,  давая  понять,  что
пришло время закругляться.
   Надевая  жакет,  Ясмин  мимоходом  подумала  о  том,   до   чего   же
стремительно ее жизнь перескакивает с одной дорожки на другую, и  пришла
к выводу, что если кульбиты эти и неожиданны, то уж по крайней  мере  не
скучны.
   Путь до автобуса Ясмин проделала в глубокой задумчивости. Она  сидела
у окна, не обращая ни малейшего внимания на пассажиров, и вдруг  поняла,
что молит судьбу о том, чтобы жизнь ее впредь шла спокойно и  устроилась
окончательно  здесь,  в  Швейцарии.  Ясмин   нуждалась   в   размеренном
существовании с чередой будничных и  праздничных  дней.  Ей  нужна  была
уверенность в будущем.
   Было самое начало июня. Всего лишь месяц назад  она  окончила  школу,
страстно  влюбилась,  лишилась  девственности,  проехала  юг  Франции  и
средиземноморское  побережье  Испании,   потеряла   любимого   человека,
оставившего ее в полном одиночестве,  несчастную  и  без  денег,  украла
деньги и сбежала в Швейцарию, нашла работу и квартиру.
   "Пора остановиться", - подумала Ясмин.
   Уставившись невидящим взглядом в окно, Ясмин подумала, как долго  еще
она будет тосковать по Андре. Боль его утраты невыносимо саднила сердце.
Соланж говорила, что время залечит эту рану, как и все прочие, и  теперь
Ясмин ей верила, она понимала что мадам Дюша права.
   Но в теперешнем состоянии Ясмин с трудом верилось,  что  когда-нибудь
все это забудется.
 
4 
 
Женева, октябрь 1975 года 
 
Глава 11 
 
   "О Аллах", - с досадой вздрогнула  Ясмин,  когда  дребезжащий  звонок
будильника развеял смутные видения ее глубокого сна. Она протянула  руку
и на ощупь нажала кнопку, прервав  резкий,  назойливый  сигнал.  Лежа  в
постели, Ясмин вспомнила, что сегодня шестое октября и  что  послезавтра
возвращается Ротенбург, а она еще ничего не успела: не закончила  разбор
корреспонденции, не заказала на десятое число завтрак и не забрала  свой
костюм из химчистки.
   Вздохнув, Ясмин выбралась из-под одеяла, подошла к окну и  раздвинула
тяжелые кремовые шторы. Комната наполнилась солнечным светом  и  звуками
раннего утра. Машин было мало. На улицах  пусто.  Ясмин  долила  воды  в
чайник, стоявший на маленькой плите, и отправилась в ванную.
   Но стоило ей погрузиться в клубы приятного теплого пара,  как  чайник
сердито  засвистел.  Ясмин  вылезла  из  ванны,  наскоро  вытерлась   и,
чертыхаясь, бросилась босиком по мягкому ковру к  плите.  Она  выключила
газ и неодобрительно уставилась на чайник, продолжавший  свистеть,  хотя
уже не так громко и не так сердито.
   "Сделай то, сделай  это!"  Ясмин  щелкнула  пальцем  по  собственному
округло-выпуклому  отображению,  глядящему   на   нее   с   полированной
металлической поверхности чайника.  Казалось,  что  искривленный  рот  и
глаза принадлежали не Ясмин, а самому  чайнику.  "Все  чего-то  от  меня
требуют, все хотят, чтобы я что-то  для  них  делала.  Даже  собственный
дурацкий чайник имеет наглость на меня орать!"
   Ясмин топнула ногой, сняла халат, бросила  его  на  спинку  кресла  и
принялась рыться в ящиках шкафа, среди  лифчиков,  трусиков  и  колготок
выбирая нижнее  белье.  Отобрав  нужные  вещи,  она  заправила  постель,
заварила кофе и направилась в ванную заняться макияжем,  пока  настоится
крепкий кофе. Ясмин обошла чуть ли не всю Женеву,  прежде  чем  отыскала
лавочку, где продавался настоящий крепкий кофе, к которому она  привыкла
у себя на родине. Закончив с косметикой, Ясмин снова облачилась в  халат
и достала из хлебницы рогалики. Она поставила  чашку  кофе  и  блюдце  с
десертом на столик, опустилась в  кресло  и  расслабилась  на  несколько
минут, готовясь к предстоящей суете.
   За  завтраком  Ясмин  размышляла  над  тем,   будет   ли   теперешняя
повседневная рутина  продолжаться  вечно:  утренний  подъем,  дорога  на
работу, исполнение служебных обязанностей, дорога  домой,  еда,  чтение,
сон. Ясмин, конечно, не роптала, но такая жизнь была не  совсем  то,  на
что она рассчитывала. Ясмин хотела от жизни большего, она знала,  что  у
нес есть силы и способности изменить свою судьбу. Но  понятия  не  имела
как.
   Конечно, она вольна выбирать любой образ жизни, но  при  этом  нельзя
забывать, что  должна  зарабатывать  себе  на  пропитание  и  крышу  над
головой. Да разве об этом забудешь? С девяти до  пяти  Ясмин  трудилась.
После пяти она была полностью предоставлена себе, но этого  времени  еле
хватало на то, чтобы добраться  домой,  состряпать  себе  что-нибудь  на
ужин, поваляться с книжкой, и все - пора спать.
   Чтобы на следующий день быть в  состоянии  работать,  необходимо  как
следует выспаться.
   "Скорее всего дело в деньгах, - уныло размышляла Ясмин. - Но тогда  я
никогда не буду свободной. По крайней мере до тех  пор,  пока  не  найду
возможности стать кем-то еще, а не просто чьей-то секретаршей".
   Ясмин приходила в голову мысль продолжить свое образование, но  время
ее было жестко расписано, его хватало лишь на два-три вечера в неделю, а
при таких темпах она могла рассчитывать на получение  диплома  в  лучшем
случае лет через десять.
   "Что за ужасная мышеловка, - подумала Ясмин.  -  Может  быть,  Соланж
сможет что-нибудь придумать? А может, Оскар  поможет  мне  взглянуть  на
вещи как-нибудь по-новому, хотя сомневаюсь, что он рискнет  это  сделать
из опасения потерять новую помощницу. Похоже, мне не с кем поговорить на
эту тему".
   Соланж уехала две недели назад в  Лотремо  на  открытие  пансиона,  а
Оскар вот уже целый месяц разъезжал по Европе. Ко времени его отъезда, в
начале сентября, Ясмин имела три месяца на то, чтобы полностью  войти  в
курс дела и прекрасно освоиться с работой в офисе Ротенбурга.
   Работе этой, казалось, не было ни конца ни края.
   Почти всякий раз, когда Ясмин  садилась  за  разбор  корреспонденции,
раздавался телефонный звонок. Приходилось все откладывать и  приниматься
за  решение  неотложных   ежедневных   задач,   требующих   немедленного
вмешательства.
   Не успевала Ясмин оглянуться, часы били пять, и она в  очередной  раз
поражалась, как только Оскар умудрялся один справляться с  такой  массой
дел до появления в его офисе Ясмин.  Неудивительно,  что  большую  часть
времени Ротенбург проводил в поездках. Он просто убегал  от  возникавших
ежедневных проблем. И прежде всего от телефонных звонков. Ведь  вам  нет
нужды отвечать на телефонные звонки, если вы находитесь так далеко?
   Ясмин вздохнула и откусила рогалик. Она снова наполнила чашку кофе  и
принялась одеваться. Все  в  той  же  задумчивости  застегивая  пуговицы
блузки, она пришла к выводу, что все же обожает свою работу, несмотря на
всю ее суматошность и  напряженность.  Каждый  день  Ясмин  проводила  в
окружении прекрасных вещей,  общаясь  с  интересными  людьми.  Коллекция
Ротенбурга оказалась еще более  фантастической,  чем  она  предполагала:
огромные китайские вазы династии Мин, средневековые  гобелены,  античная
бронза, африканская глиняная  посуда,  македонские  скобяные  изделия  и
потрясающая коллекция  икон,  кочующая  в  настоящий  момент  по  музеям
Соединенных Штатов.
   Ясмин полностью погрузилась в работу, и Ротенбург был приятно удивлен
ее энтузиазмом и энергией.  А  что  касается  знаний,  то  Ясмин  иногда
казалось, что именно здесь,  у  Ротенбурга,  она  получает  свое  высшее
образование. Оскар изумлялся  поразительной  памяти  Ясмин  и  частенько
называл девушку своим "маленьким компьютером".
   Ясмин  и  вправду  любила  свою  работу  и  окружавшую  ее  атмосферу
прекрасных произведений  искусства,  но  созерцание  красивых  картин  и
разбор  антиквариата  со  временем  тоже  превратились  в  рутину.   Что
действительно привлекало Ясмин, которая все глубже  погружалась  в  дела
Ротенбурга, - все, что было связано  с  бизнесом.  Иногда  Оскар  просил
Ясмин помочь ему разобраться в очередных финансовых операциях, но только
в качестве помощника, а Ясмин рвалась в большой мир бизнеса.
   Числа обладали собственным волшебством - образовывали  сложные  узоры
взаимоотношений, которые подчинялись воле  Ротенбурга.  Разумеется,  это
было возможно лишь в том случае, если ты знаешь,  чего  от  них  хочешь.
Ясмин любила смотреть на колонки цифр, и  в  голове  у  нее  моментально
возникала какая-нибудь картина. За числами Ясмин видела вещи, о  которых
Ротенбург не распространялся, например, о том, что  цена  предметов  его
коллекции может увеличиваться в зависимости от того, как он их продает и
кому.
   Ясмин обнаружила прямую связь между процентами, получаемыми от музея,
и процентами  от  частных  коллекционеров,  Подобно  колебаниям  цен  на
золото, некоторые вещи то приобретали дополнительную ценность, то теряли
ее, и знающие люди заботились об этом заблаговременно.
   Ясмин поняла, что произведения искусства обладают теми же свойствами,
что и  деньги,  соевые  бобы,  выращенные  на  продажу,  домашний  скот,
скаковые лошади, драгоценные  камни  и  металлы.  Спрос  и  предложение.
Диаметральные  противоположности.  Высокое  предложение  и  малый  спрос
диктуют низкую цену. Низкое  предложение  и  большой  спрос  -  высокую.
Говоря языком рынка,  произведения  искусства  ничем  не  отличались  от
никеля, платины или свиных потрохов.
   Просто на них приятнее смотреть.
   Ясмин также нравилось наблюдать, как умеет Ротенбург  показать  товар
лицом. Чем больше он хотел избавиться  от  какой-то  вещи,  тем  меньше,
казалось, ему хочется ее продать - по  крайней  мере  такое  впечатление
складывалось  у  потенциального  покупателя.  Опять   же   -   спрос   и
предложение.  Временами,  слыша  монотонный  голос  Оскара  в   соседней
комнате, Ясмин едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться во весь  голос.
Она не могла отказать себе в  удовольствии  подслушать,  как  за  стеной
Оскар вдохновенно заговаривает кому-то зубы.
   Проблема заключалась в том, что  Ясмин  была  лишь  статистом,  а  ей
хотелось играть главные роли, она мечтала  как  можно  больше  узнать  о
нюансах финансовой политики Ротенбурга. Ей хотелось  быть  причастной  к
решениям Оскара, хотелось, чтобы он научил Ясмин этому искусству,  чтобы
объяснил каждый свой шаг. Но у Ротенбурга никогда  не  было  времени,  а
может, и желания.  Всякий  раз,  когда  Ясмин  пыталась  высказать  свои
соображения, Оскар менял тему разговора. Она не настаивала.  Теперь  же,
после возвращения Ротенбурга из поездки, Ясмин твердо решила  поговорить
с ним без обиняков.
   В  автобусе,  глядя  в  окно  на  желтеющие  осенние  деревья,  Ясмин
вспоминала о замечательной  неделе,  которую  они  провели  с  Соланж  в
августе в Испании, на острове  Ивис.  Каждое  утро  на  велосипедах  они
обследовали остров, а потом все полуденное время  валялись  на  песчаном
морском берегу. Посвежевшая и  загоревшая,  Ясмин  вернулась  в  Женеву,
оставив счастливицу Соланж отдыхать еще неделю. Но Ясмин не жалела,  что
ее отпуск закончился. Квартира ее была прохладна и уютна, и девушка была
рада с головой погрузиться в работу. Оцепенение, долгое время  владевшее
Ясмин, постепенно проходило, и теперь, оставаясь в одиночестве, она  уже
не боялась воспоминаний об Андре.
   Шагая по хрустящим камешкам дорожки, ведущей к дому Ротенбурга, Ясмин
думала, до чего же ей повезло, что у нее есть такие друзья  -  Соланж  и
Оскар. Оба они  в  отношениях  с  Ясмин  постоянно  проявляли  терпение,
сочувствие и пони, мание. Они терпеливо дожидались, когда  Ясмин  сможет
разорвать сковывавшие ее путы горя, хотя сама  она  была  убеждена,  что
этого никогда не произойдет. Друзья ни минуты не сомневались,  что  рано
или поздно Ясмин сможет начать новую жизнь. Теперь она определенно  была
на пути к выздоровлению. Ясмин даже отыскала  в  городе  конноспортивный
клуб с вполне доступными  ценами.  Теперь  она  каждые  выходные  ездила
верхом,  полностью  отдаваясь  великолепному  ощущению,  радуясь  мощной
мускулистой  лошади,  несущей  ее  галопом,  радуясь  встречному  ветру,
бьющему в лицо и развевающему ее волосы. Для нее это было  самым  лучшим
лекарством от всех проблем.
   Вздохнув, Ясмин вошла в дом,  поздоровалась  с  Францем  и  прошла  в
кабинет. Решив разобрать как можно больше  бумаг,  прежде  чем  начнутся
телефонные звонки, она яростно застучала по  клавишам  пишущей  машинки.
Ясмин поставила себе целью закончить разбор корреспонденции  до  приезда
Ротенбурга, зная, что тот  обязательно  привезет  с  собой  массу  новой
работы.
   Разделываясь с последним письмом, Ясмин услышала, как  за  ее  спиной
отворилась дверь кабинета. Примерно в это время Хильда обычно  приносила
свежую почту; Ясмин по привычке даже не повернула головы.
   - Спасибо, Хильда, - поблагодарила она, надеясь, что  кипа  писем  не
о