я и пойми, чего  я  хочу.  Не  исключено,  что  мы
сможем быть по-настоящему счастливы вместе.
   Хасан непрерывно гладил тело Ясмин. Ей казалось, что  он  поглаживает
ее, как  пугливого  жеребенка.  Но  прикосновения  Хасана  нисколько  не
успокаивали Ясмин, напротив,  раздражали  и  заставляли  нервничать  еще
больше. Хасан гипнотизировал ее взглядом своих влажных карих  глаз.  Она
понимала, что Халифа прав, говоря, что  ей  некуда  бежать,  и  пыталась
сосредоточиться на неясном  еще  плане,  как  усыпить  внимание  Хасана.
Скорее всего единственным путем к  этому  было  прекратить  на  какое-то
время сопротивление. Возможно, если Хасан решит, что она готова остаться
с ним, он поймет всю бессмысленность своего плана.
   Не в силах заставить себя заговорить, Ясмин склонила голову  набок  и
заставила себя ласково положить руку на затылок Хасана. Если  он  решит,
что она сама захотела заняться с ним любовью, быть может, он позволит ей
вернуться в Париж. По крайней мере попытка - не пытка.
   - Я действительно люблю тебя, Ясмин. - Хасан открыл плечи Ясмин.
   Она лежала, полностью обнаженная, и Халифа, встав, принялся стягивать
с себя рубашку и штаны. Через минуту он уже был в Ясмин, войдя в  нее  с
силой, без предварительной игры.
   Ясмин вскрикнула и отвернула голову, чувствуя, как тяжело бьется тело
Хасана о ее тело. Ей казалось, что она сейчас  разорвется  на  части,  и
попыталась расслабиться, чтобы избежать травм. Но Халифа, казалось, и не
думал о Ясмин, монотонно совершая резкие  движения.  Ясмин  послышалось,
что Халифа прошептал ей на ухо: "Моя, моя!" - но  она  не  была  в  этом
уверена. Вскоре Хасан задергался сильнее и быстрее. Застонав, он  поднял
ноги Ясмин и механически  тыкался  в  нее,  пока  с  громким  криком  не
разрешился, после чего повалился на нее всем телом.
   "Если он считает это лучшим путем заставить меня полюбить его, -  зло
подумала Ясмин, - то глубоко ошибается".
   Ей было очень нелегко держать тяжелое тело Халифы, и  она  попыталась
пошевелить ногой. Но Хасан не собирался отпускать Ясмин.
   - Я так долго тебя хотел, что не мог ждать, - выдохнул он  наконец  в
шею Ясмин. - А теперь я буду брать тебя столько,  сколько  пожелаю..,  я
буду доводить тебя до оргазма медленно и долго, пока ты не взмолишься, и
только потом дам тебе кончить.
   "О Аллах! - подумала несчастная Ясмин. - Что же мне теперь делать?"
   Но сказать она ничего не успела, потому что Хасан сунул ей между  губ
большую инжирину.
   - Молчи и ешь фрукты, мой цветок, - ласково протянул Хасан. -  А  мне
не терпится полакомиться этой маленькой инжириной, которую  ты  спрятала
между ног, и теперь она будет только моей...
   Инжир скатился с губ Ясмин на подушки, когда Хасан раздвинул ей  ноги
и принялся неторопливо целовать внутреннюю часть ее бедер. Прикосновения
его были легки, как  прикосновения  пера  или  крылышек  бабочки.  Хасан
продолжал ласкать и облизывать каждый дюйм ее тела, и Ясмин, не в  силах
более сопротивляться, начала помимо воли реагировать на ласку.
   Однако вместо  того  чтобы  довести  Ясмин  до  высшей  точки,  Хасан
остановился, крепко обнял ее и держал так,  пока  напряжение  в  ней  не
спало. Затем он повторил это еще раз. Потом еще раз. Вне  себя  Ясмин  в
конце концов взмолилась дать ей кончить, но когда это наконец произошло,
ощущение  было  столь  мощным,  что  скорее  это  можно   было   назвать
извержением. И при этом мысли Ясмин постоянно блуждали в поисках  выхода
из создавшейся чудовищной ситуации. Она никак  не  могла  избавиться  от
этого ужасного, невозможного человека. Ничего разумного не  приходило  в
голову. Она надеялась остаться одна и спокойно разобраться во всем,  что
произошло.
   Однако, к изумлению Ясмин, Хасан не покинул ни ее комнаты, ни ее тела
до позднего утра следующего  дня.  К  тому  времени  Ясмин  окончательно
вымоталась и морально, и физически. Она погрузилась  в  свинцово-тяжелый
сои без сновидений и проспала до глубокой ночи.
   В доме стояла тишина. Порывшись в сундуке  в  поисках  одежды,  Ясмин
нашла тонкое нижнее белье из чистого хлопка  и  серый  в  белую  полоску
халат. Она медленно открыла дверь  комнаты  и  выглянула  в  коридор  и,
увидев, что там никого нет, мягко ступая  босыми  ногами,  прошла  через
него в главную гостиную. Там тоже было темно и тихо.
   - Есть кто-нибудь? - встревоженно произнесла Ясмин.
   Она вовсе не желала быть  подстреленной  только  за  то,  что  хотела
поесть.
   За ее спиной раздался скрип открываемой двери, и из одной  из  комнат
появился Хасан.
   - В чем дело? -  резко  спросил  он.  Круги  у  Хасана  под  глазами,
казалось, еще больше потемнели, и выглядел он так, словно постарел после
их последней встречи лет на десять.
   - Я хочу есть. - Ясмин заинтересовало, что так встревожило Халифу.  -
Но тебе не стоит затрудняться. Только скажи мне, где находится  кухня  и
прикажи своим людям не стрелять в меня.
   Ясмин хотелось выглядеть беспечной, чтобы Халифа  посчитал,  что  она
отказалась от идеи оставить его, что теперь она ему верит.
   - Нет! - отрезал Хасан. - Я покажу тебе, куда идти.
   Хасан прошел мимо Ясмин, и ей пришлось поспешить  за  ним,  чтобы  не
отстать от его стремительного широкого шага. Халифа провел  Ясмин  назад
по коридору мимо ее комнаты и привел в отдельное помещение.
   Это была большая комната с белеными  стенами  и  старинной  плитой  в
углу. На противоположной стене была установлена  глубокая  раковина,  на
железных крючках висели большие кастрюли. На плите стоял огромный чан.
   Хасан приподнял его крышку и заглянул внутрь.
   - Бараньи ребрышки. Тебе вполне хватит.
   Хасан взял половник и миску и наложил Ясмин  немного  мяса.  Пока  он
этим занимался, Ясмин снова овладело совершенно четкое впечатление,  что
случилось что-то из ряда вон выходящее. Она попробовала  мясо.  Несмотря
на то что блюдо было наперчено несколько больше, чем любила Ясмин,  мясо
ей понравилось.
   - Похоже, что ты все же не подготовился к моему проживанию  здесь,  -
заговорила Ясмин, не отрывая  взгляда  от  Халифы.  -  Хочешь,  чтобы  я
присматривала за кухней? Я, разумеется, возражать не буду, тем более что
это позволит мне хоть чем-то заняться. Этот странный дом больше  походит
на военный лагерь, нежели  на  домашний  очаг.  Ты  уверен,  что  все  в
порядке?
   - Ни о чем не беспокойся, - резко ответил Хасан.
   Внутреннее чутье подсказало Ясмин, что грубый тон Хасана  вызван  его
волнением. А если что-то произошло,  как  она  сильно  надеялась,  тогда
появляется хоть какая-то возможность найти лазейку, чтобы ускользнуть.
   Губы Хасана были стиснуты в узкую полоску, он был напряжен  и  чем-то
встревожен - это все свидетельствовало о правильности догадки Ясмин.
   - Ты уверен, что не хочешь со мной поговорить? - неожиданно заботливо
спросила она. - В конце концов, может быть, я смогу чем-нибудь помочь.
   Халифа взглянул на Ясмин, и, прежде чем он заговорил,  она  прочла  в
глазах Хасана, что он колеблется: говорить ли?
   -  Тебе  нельзя  здесь  оставаться,  -  отрезал  Хасан.  -  В   горах
неспокойно. В моих владениях  находится  несколько  рудников  по  добыче
фосфатов, и банды партизан создают нам проблемы. Официально данный район
считается спорной территорией. ПОЛИСАРИО  стремится  захватить  рудники.
Они постоянно предпринимают такие попытки, но на этот раз дело кончилось
плохо - есть убитые.
   Ясмин замерла. Халифа сказал "в моих владениях", но не "во  владениях
моего брата". В этом было что-то зловещее.
   - Почему мы не можем поехать в Рабат, к  твоему  брату?  -  помедлив,
спросила она.
   - Я не могу. - Ясмин увидела, как на лицо Халифы легла серая тень.  -
Мой брат умер.
   - Умер? - Теперь Ясмин все поняла. - Когда? Когда это произошло?
   - Мне позвонили, покаты спала. - Хасан говорил с  трудом.  -  У  него
случился сердечный приступ с осложнениями.
   Теперь я должен оставаться здесь и следить за людьми.  Мне  следовало
бы самому отвезти тебя в Рабат, но теперь о моем отъезде не может быть и
речи. И я не знаю, как поступить с тобой.  Они  тебя  не  пощадят,  если
взбушуются.
   Халифа медленно поднял глаза и встретился взглядом  с  Ясмин.  Вместо
Хасана, хорошо знакомого ей по Парижу, умного, цивилизованного, с высшим
образованием, Ясмин увидела совсем другого человека. Халифу трудно  было
узнать: орлиные черты лица и набрякшие веки темных глаз напомнили  Ясмин
портрет классического араба; парижский лоск  исчез,  сменившись  резкими
чертами надменного и дикого шейха.
   Мысли Ясмин лихорадочно заметались. Она пыталась определить, как этот
неожиданный поворот событий скажется на ее теперешнем положении пленницы
и как  Хасан  намерен  с  ней  поступить.  Если  в  какой-то  момент  ей
показалось, что внешняя цивилизованность Хасана заставит его согласиться
с правом Ясмин на возвращение в Париж,  к  привычной  жизни,  то  теперь
выбора у Ясмин не оставалось. Наносный  лоск  Хасана  улетучился  -  его
смыла смерть брата.
   Ясмин вдруг пришла к выводу, что желание Халифы отказаться от  своего
наследства  и  навсегда  поселиться  в  Париже  было   связано   с   тем
обстоятельством, что он был вторым сыном в  семье,  а  значит,  не  имел
реального положения в Марокко. Традиция диктовала условия,  при  которых
старший брат Хасана наследовал богатство и власть, а  Хасану  отводилась
совершенно незначительная роль. Хорошо зная Хасана, Ясмин теперь поняла,
до чего невыносимо было для него  такое  положение.  Хасан  был  слишком
самолюбив и мог  согласиться  только  на  полную,  безграничную  власть.
Потому Халифа и учился в Гарварде. Потому он и  жил  в  Париже.  У  него
просто не было выбора.
   Теперь же ситуация кардинально изменилась. Теперь Хасан стал  шейхом.
Это привязывало Халифу к его стране неизмеримо более тесными узами. Если
еще вчера Ясмин грела мысль попробовать обмануть  Халифу,  заставив  его
думать, что она готова здесь остаться, выйти за него  замуж  и  передать
ему все свое наследство,  то  при  нынешних  переменах  это  становилось
невозможно. Хасан, несомненно, мог бы купиться на ее  деньги,  поскольку
Ясмин убеждена, что жизнь в  пустыне  никогда  не  устроит  Халифу.  Еще
недавно Ясмин была уверена в том, что  Хасан  продержит  ее  в  Гулимине
ровно столько, сколько сможет выдержать сам.
   Но теперь она поняла, что, несмотря на все  ее  ухищрения  и  призывы
вернуться в Париж к реализации взлелеянных  Халифой  планов,  он  скорее
предпочтет  похоронить  себя,  а  заодно  и  Ясмин   навсегда   в   этой
средневековой крепости.
   Стараясь говорить спокойно и сохранять невозмутимое  выражение  лица,
Ясмин протянула руки к Хасану, как бы пытаясь успокоить его:
   - Меня так огорчило известие о твоем брате.  Как  бы  я  хотела  хоть
чем-то тебе помочь. Мне хотелось бы попасть в Рабат, чтобы быть с  твоей
семьей, ты же хотел меня представить твоим родственникам.
   Но Халифа был непроницаем. Он резко отпрянул от Ясмин:
   - И речи быть не может.
   - Ты действительно считаешь, что здесь может быть что-то серьезное? -
Голос Ясмин дрожал.
   - Кто знает, что у этих партизан на уме.  Известно  только,  что  они
двигаются в нашем направлении. - Халифа пристально посмотрел на Ясмин. -
Но я также подозреваю, что и твой дружок сейчас находится на пути  сюда.
- Брови Хасана вытянулись в ровную полоску. - Он тоже мне звонил.
   Ясмин промолчала, изо всех сил стараясь сохранить самообладание и  не
выдать нахлынувшего радостного чувства.
   - Он хотел узнать, здесь ли ты, и я ответил, что ты у меня и с  тобой
все  в  порядке,  -  сказал  Халифа  после  долгой  паузы,   внимательно
вглядываясь в Ясмин, словно пытаясь определить ее чувства к Шарлю. - Тем
не менее он говорил со мной вовсе не как человек, который собирается  на
тебе  жениться.  Он  говорил  как  человек,  которому  нужно,  чтобы  ты
подписала какие-то бумаги.
   Нечеловеческим усилием Ясмин сохранила уверенное выражение лица.
   - А, вспоминаю, действительно было несколько документов, которые,  по
мнению адвокатов, я должна подписать, - спокойно соврала она.
   Хасан улыбнулся ее словам и приподнял бровь.
   - Как бы там ни было, я был с ним предельно вежлив и дал ему  понять,
что  он  будет  желанным  гостем,  если  надумает  совершить   небольшое
путешествие. Мне пришло в голову, что,  случись  серьезная  заваруха,  а
Шарль Ламарке будет здесь, я смогу продать  его  в  качестве  заложника,
выручить неплохие деньги, а тебя оставить себе.
   Ты, моя маленькая инжиринка, хороша для изнасилования, а он, со своей
стороны, хорош для выкупа.  -  По  лицу  Халифы  расползлась  плотоядная
улыбка, и он обнял Ясмин.  -  Я  решил,  что  ты  не  будешь  возражать,
малышка. В конце концов, поскольку ты теперь моя женщина,  судьба  этого
глупого банкира тебя больше не волнует. Ведь правда же?
   Ясмин остолбенела. Как только она со всей ясностью осознала весь ужас
замыслов Халифы, первым ее порывом было вырваться из  объятий  Хасана  и
наброситься на него с кулаками. Но Ясмин усилием воли  подавила  в  себе
эту естественную реакцию. Если Хасан решит, что  Ясмин  согласна  с  его
планом принести Шарля в жертву, то это  даст  ей  небольшой  выигрыш  во
времени. Этим шагом  она  скорее  всего  сможет  купить  себе  некоторую
свободу действий и тем самым, если это только возможно, спасти и себя, и
Шарля. Хотя надежды на это было мало. Хасан вполне мог убедить  партизан
взять в заложники Шарля вместо Ясмин, но если они  потребуют  их  обоих,
что ж, для Халифы этот вариант был бы еще лучше.
   Ясмин подняла лицо и выдавила из себя улыбку.
   - Очень разумно, - прошептала она. Ясмин  никак  не  могла  заставить
свой голос звучать громче: она до смерти боялась,  что  Хасан  видит  се
насквозь, но тем не менее продолжала шепотом:
   - Ты был прав. Я действительно чувствую себя здесь как  дома.  Стоило
совсем немного побыть в твоем замке, чтобы это понять.
   Хасан запечатлел легкий поцелуй на полуоткрытых устах Ясмин.
   - Я счастлив это слышать. Жаль только, что не могу продемонстрировать
тебе прямо сейчас свой восторг. Мне нужно очень  многое  сделать.  Кроме
того, мне следует подготовить сердечный прием  нашему  банкиру.  Что  ты
думаешь на этот счет?
   Ясмин  молча  кивнула.  Вспомнив  собственное   путешествие   в   эту
неприступную крепость, она задумалась, когда может прибыть сюда Шарль  и
каким образом его сюда привезут. Так же как ее - связанным и  с  кляпом?
Или будут обращаться с ним по-человечески?
   - Не бойся, любовь моя, - Хасан повел Ясмин через огромную  столовую,
- я покажу тебе место, где ты сможешь спрятаться в случае заварухи. Идем
со мной.
   Халифа провел Ясмин через главный двор,  мимо  охраны,  на  задворки.
Там, в углу, был еще один небольшой дворик,  в  глубине  которого  стоял
низенький дом с дверью в форме  усеченного  конуса.  Открыв  ее.  Халифа
зажег карманный фонарь.
   - Тут старая лестница, ведущая к резервуарам. - Хасан высветил  лучом
старинные, отшлифованные временем каменные ступени. - Их  построили  еще
римляне. В одиннадцатом веке были построены первые здания, но резервуары
и  лестница  остались  нетронутыми.  Вода  поступает  сюда   из   горных
источников. Следует лишь прочищать русло от  камней,  которые  постоянно
наносятся водными потоками.
   Вот откуда у нас проточная вода.  В  большинстве  других  мест  этого
района цистерны  устанавливаются  на  крышах,  чтобы  собирать  воду  от
скудных дождей.
   Хасан стал спускаться  по  лестнице,  и  Ясмин  последовала  за  ним,
держась рукой за стену, чтобы не поскользнуться.
   -  Ты  можешь  спрятаться  внизу.  Но  я  уверен,  в  этом  не  будет
необходимости, так что не беспокойся. Просто я хочу, чтобы ты  знала  об
этом месте.
   Они дошли до  конца  лестницы,  и  Халифа  направил  свет  фонаря  на
потолок. Резервуар имел форму бочки и был  сделан  из  старого  кирпича.
Конструкция была просто  великолепна.  Ясмин  поразилась  архитектурному
гению древних римлян. Многие дома, построенные в Европе уже в этом веке,
ветшали и приходили в негодность, а эти своды,  возведенные  тысячелетия
назад, все еще находились в прекрасном состоянии.
   - Давай вернемся, - попросила Ясмин, дрожа.  Она  бросила  еще  один,
последний взгляд вокруг, но слабый луч фонаря едва  пробивал  чернильную
темноту подземелья. Ясмин не особо привлекала идея прятаться в кромешной
тьме.
   Хасан быстро вывел Ясмин  во  двор.  Она  испугалась  людей,  которые
охраняли высокие неприступные стены.
   Свет, падавший из окон, поблескивал на лоснящихся прикладах ружей,  и
Ясмин задрожала. Это был совершенно другой мир, не  похожий  на  тот,  к
которому привыкла  Ясмин.  Для  живущих  в  нем  людей  жизнь  и  смерть
существовали рядом, постоянно переплетались и ничего не значили.
   Вопрос заключался не в том, как ты проживешь в пустыне, но как  ты  в
ней умрешь.
   Ясмин подумала о религиозных войнах. По  общепринятому  мнению,  если
мужчина погибал в сражении, он попадал прямо в рай - вне зависимости  от
того, насколько грешную  жизнь  вел  на  этой  земле.  Такая  психология
обусловливала  свирепость  воинов  и  жестокую  беспощадность   средств,
которыми велись религиозные войны.
   Ясмин плотнее закуталась в халат и поспешила в дом.
   Теплые отблески света были окрашены  благодаря  коврам  в  красные  и
голубые тона и казались чрезвычайно приветливыми.  Они  манили  Ясмин  и
сулили ей покой и умиротворение, хотя никто не мог  поручиться,  удастся
ли ей остаться в живых в течение ближайших двадцати четырех часов.
   Халифа проводил Ясмин до дверей ее комнаты, на пороге которой  слегка
поцеловал ее в лоб.
   - Поспи немного, - тихо сказал Хасан. -  Судя  по  всему,  ничего  не
должно случиться. Но на всякий случай тебе нужно как следует отдохнуть.
   Ясмин прилегла на подушки и уставилась взглядом в  окно.  Висевшая  в
небе круглая луна была уже на ущербе.
   Ясмин наблюдала за тем, как на одном из ее боков образовывалась  едва
заметная  тонкая  полоска.  Небольшая  керосиновая   лампа,   освещавшая
комнату, рисовала на стенах замысловатые тени. Ясмин,  уставшая  больше,
чем сама о том подозревала, скоро уснула.
   Проснулась она  от  звуков  стрельбы.  Пальба  была  беспорядочной  и
раздавалась где-то вдалеке. Но голова Ясмин  прояснилась  мгновенно.  От
сна не осталось и следа.
   Ясмин услышала гортанные крики во дворе и решила найти Хасана, но его
нигде не было видно. Войдя в главный зал, Ясмин приостановилась,  увидев
в окно верхнюю часть стены с бегущими по ней фигурами людей.
   Она неожиданно вспомнила, что должен приехать Шарль. О Аллах, он  уже
приехал? Это все из-за Шарля? В кого стреляют эти люди - в Шарля  или  в
партизан? Куда, черт возьми, подевался Хасан? Ясмин поспешила вниз и тут
увидела бегущего через двор Халифу.
   - Что происходит? - спросила  она  дрожащим  от  тревоги  голосом.  -
Почему они стреляют?
   - Мы обнаружили банду каких-то людей в горах. Вот  тебе  пистолет  на
случаи необходимости. И помни, что я сказал тебе насчет резервуаров.
   Хасан вручил Ясмин пистолет, и она удивилась, до чего же он тяжелый.
   - Я  не  знаю,  как  стрелять  из  пистолета,  -  ослабевшим  голосом
беспомощно призналась Ясмин.
   - Просто направь его на цель и нажми  спусковой  крючок,  -  спокойно
сказал Халифа. Голос его вовсе не походил на голос человека, когда-то  с
таким изыском заказывавшего  бутылку  шампанского  в  богатом  парижском
ресторане. - А теперь - уходи отсюда немедленно. Если начнется стрельба,
главным врагом для тебя  станет  шальная  пуля.  -  Подтолкнув  Ясмин  в
направлении ее комнаты, Халифа снова исчез в глубине двора.
   Ясмин не знала, как поступить, и ей страшно  не  хотелось  оставаться
одной в  комнате.  Быстро  оглядевшись,  она  решила,  что  самое  время
подумать о бегстве.  Если  удастся  найти  хоть  какую-то  лазейку,  она
получает  большое  преимущество  во  в