гда  уляжется  первая  суматоха,  кому  придет  в  голову  гнаться  за
неизвестной девушкой-арабкой, которая так недолго была  подругой  Андре?
Никому. Чувствуя себя в относительной безопасности, хотя чувство тревоги
се не отпускало, Ясмин  поспешила  вниз  по  горной  дороге.  Благодарно
вдыхая всей грудью холодный  ночной  воздух,  она  быстро  шагала  вдоль
высоких кипарисов.
   Переходя от одной тени к  другой,  она  опьянялась  звуком  прибоя  о
прибрежные скалы. Соленый воздух  вдруг  показался  Ясмин  необыкновенно
вкусным. Далеко внизу  замерцали  огни  города  -  манящие,  наполненные
невысказанными обещаниями. В эти краткие моменты, захмелевшая от ночи  и
запаха жасмина и моря, Ясмин чувствовала, как легко  бьется  ее  сердце,
вкушающее  свободу.   Вид   широко   расплескавшихся   городских   огней
символизировал  открытую  перед  ней  прекрасную  жизнь.   Но   тут   же
возвращались придирчивые сомнения и тревоги, гасившие  короткие  вспышки
сладкого ощущения обретенной свободы. Пучина страха разевала свою  пасть
перед Ясмин, грозя  поглотить  в  своей  утробе.  Плотнее  укутавшись  в
накидку, девушка побежала по склону, словно преследуемая стаей демонов.
   Ясмин  уже  почти  достигла  города,  когда  из-за  поворота   дороги
неожиданно вырвался на  бешеной  скорости  автомобиль.  Посмотрев  вслед
красным огонькам задних стоп-сигналов, тут же  скрывшихся  за  очередным
поворотом, Ясмин подумала, что это, должно быть, Хасан бросился за ней в
погоню. Она быстро выбросила неприятную мысль из  головы.  Хасан  больше
никогда не вернется в ее жизнь. Она свободна.
   Единственное, что заботило сейчас Ясмин, - как быстрее  добраться  до
аэропорта, купить билет и долететь  до  Женевы,  до  мадам  Дюша.  Ясмин
понимала, что придет в аэропорт задолго  до  вылета,  но  это  не  имело
никакого значения. Она может посидеть в  зале  ожидания  и  будет  ждать
сколько потребуется. В конце концов, теперь она полностью была во власти
собственной судьбы. И от Ясмин уже не зависело ничего.
 
3 
 
Женева, июнь 1975 года 
 
Глава 9 
 
   Позже  Ясмин  поражалась,  как  ей  удалось  преодолеть  это   тяжкое
испытание. Она сидела  в  удобном  глубоком  кресле  в  залитой  солнцем
женевской квартире мадам Дюша и отдыхала. Уходило  напряжение  последних
страшных часов. Ясмин впервые расслабилась. Она  ощущала  боль  во  всем
теле, болели мускулы после целой  ночи  бегства  и  страха,  нервы  были
натянуты до предела. Ясмин страдала от безвозвратной потери Андре.
   Лицо мадам Дюша, такое прекрасное, приветливое,  доброе,  действовало
на Ясмин успокаивающе.
   После того как такси доставило ее к  подъезду  многоэтажного  дома  с
изящными скульптурами у входа и  лепными  украшениями  на  каждом  окне,
Ясмин показалось, что она уже не в силах сделать и шага. Но, подняв свой
багаж, она все же заставила себя подняться по ступенькам. Небольшой лифт
с панелями красного дерева быстро доставил Ясмин на пятый этаж, где  она
с облегчением поставила вещи на пол и нажала кнопку звонка.
   Дверь тут же растворилась, и Ясмин упала в теплые объятия мадам Дюша.
   - Слава Богу, ты наконец-то здесь, - сказала мадам, проводя девушку в
комнату.
   Ясмин погрузилась в уют красивого высокого кресла и  устало  откинула
голову на мягкую спинку.
   - Ах, мадам, вы не представляете себе, до чего же я  рада  наконец-то
быть здесь, - облегченно выдохнула она.
   - Прежде всего, дорогая, зови меня, пожалуйста, Соланж. Теперь  мы  с
тобой в несколько иных отношениях: я больше не  классная  наставница,  а
твой друг.
   - Огромное спасибо, Соланж.., как странно звучит...
   - Привыкнешь, милая. А теперь садись, пожалуйста,  к  столу...  Может
быть, чаю? И что-нибудь перекусим. А потом ты все-все расскажешь.
   Закрыв глаза, Ясмин прислушивалась к звукам,  доносившимся  с  кухни,
где Соланж готовила на скорую руку что-нибудь поесть.
   - Все готово! - позвала Соланж.
   Ясмин с усилием поднялась из кресла и  пошла  на  голос  в  маленькую
кухоньку с большим окном. Солнце наполняло помещение светом, струившимся
сквозь фигурные ячейки оконных переплетов, и  обливало  золотым  сиянием
изящную плетеную мебель.
   - А теперь расскажи...  -  Соланж  терпеливо  дождалась,  пока  Ясмин
отопьет чаю и немного согреется. - Что же все-таки произошло? И чего  я,
по твоим словам, не понимаю?
   Пока Ясмин ела, она успела поведать Соланж все о своей семье в Рифе и
об Андре. Но рассказать о Кадире у Ясмин духу не хватило - об  этом  она
расскажет как-нибудь позже - очень уж стыдно. Не хотелось давать  Соланж
повод думать, что  Ясмин  -  не  просто  бедная  марокканская  девчушка,
выросшая  в  нищете  и  из  благотворительности  посланная  учиться,   а
проститутка  из  публичного   дома,   купленная   для   утехи   старика,
назвавшегося ее отцом.
   Она сказала Соланж, что Андре решил позаботиться о ней и отправить  в
школу после смерти матери Ясмин. Она также поведала о  том,  как  они  с
Андре стали любовниками в путешествии на обратном пути в Танжер, описала
смерть Андре и, едва сдерживая раздражение, рассказала, как  реагировали
на нее в Танжере с самого момента возвращения.
   - Теперь ты понимаешь, почему я не могла там оставаться. Все они  без
исключения считают меня  воровкой  и  авантюристкой  или,  что  страшнее
всего, убийцей.
   - Знаешь, мне кажется, ты все преувеличиваешь. Разумеется,  никто  не
обвинит тебя в убийстве Андре.  Подобные  несчастья  случаются  довольно
часто, моя милая, и, конечно же, виновата в этом вовсе не женщина. Но  я
все же не совсем понимаю твое отношение к прочему. Возможно, если бы  ты
пожила  там  подольше,  познакомилась  с  людьми,  пообщалась   с   ними
неформально, у тебя были бы более благоприятные впечатления. Но если  уж
так  получилось,  тебе  лучше  всего  остаться   в   Женеве.   Не   вижу
необходимости  возвращаться  в  Танжер.  Не  сомневаюсь,  что  барон  де
Сен-Клер собирался как-то устроить твои финансовые дела, но он просто не
успел. Людям не дано знать, когда они умрут. C'est la vie .
   - Ax, спасибо, мад.., я хочу сказать,  Соланж.  Но  я  не  хотела  бы
обременять тебя.
   - Ты  нисколько  не  обременишь  меня,  Ясмин.  Надо  только  немного
подождать, пока ты придешь в себя после этих печальных событий. А  потом
хорошенько подумать, что делать дальше.
   - Я постараюсь найти работу.  Хоть  я  и  ничего  не  умею,  но  могу
устроиться официанткой или что-то в этом роде.
   - Ради Бога! Я считаю, тебе не следует сейчас  забивать  себе  голову
работой. Для начала, моя  милая,  тебе  просто  необходимо  отдохнуть  и
собраться с мыслями.
   - Нет. Я не смогу сидеть  без  дела  целый  день.  Мне  нужно  чем-то
заняться. Я должна работать как можно  больше,  чтобы  к  концу  дня  не
оставалось сил на мысли и воспоминания.
   - Я понимаю, о чем  ты  говоришь.  Хорошо...  Я  вообще-то  не  очень
согласна, но, может, тебе лучше знать.
   - И еще мне хотелось бы вернуть деньги, которые  я  взяла  из  сейфа.
Разве не понятно? Они обнаружат недостачу и решат, что я  -  воровка.  В
самолете мне пришло в голову, что они даже могут заподозрить  в  пропаже
денег Сайда или Салиму, а это будет совершенно ужасно.
   -  А  знаешь,  -  в  глазах  Соланж  появилось   выражение   глубокой
задумчивости, - кажется, я нашла для тебя работу.
   Ясмин молча смотрела на Соланж во все глаза.
   - У меня есть знакомый - Оскар фон  Ротенбург,  он  как  раз  недавно
спрашивал меня, не знаю ли я кого, кто  мог  бы  заняться  разбором  его
частной коллекции.  Он  очень  богатый  человек  и  собрал  великолепную
живопись. Его антиквариат выставляется в музеях и галереях. Ротенбург не
пропускает ни одного аукциона, он постоянно выискивает  новые  предметы,
пополняя свою коллекцию. Большую часть времени он находится в разъездах,
и потому ему нужен секретарь, который бы занимался  деловыми  вопросами:
оформлением бумаг, публикациями и  транспортировкой  его  сокровищ.  Это
тонкая, деликатная работа, и Оскар спрашивал, не найдется ли среди  моих
знакомых человека, заслуживающего  полного  доверия  и  в  то  же  время
достаточно сообразительного, чтобы следить за его делами.
   - Звучит прекрасно, но.., ты действительно полагаешь, что  я  с  этим
справлюсь?
   -  Несомненно,  справишься,  дорогая.  Ты  умеешь  печатать.  У  тебя
отличная подготовка по истории искусств и античности.  Вспомни  о  своих
летних школьных турах и месяце, проведенном в Сорбонне. У тебя все будет
в порядке. - Соланж встала и направилась к телефону. - Я сейчас  же  ему
позвоню, надо узнать, не нанял ли он кого-нибудь за это время. Тогда  мы
еще что-нибудь придумаем, главное - не вешать носа, разве я не права?
   Соланж ушла, и, как казалось, надолго, но Ясмин была благодарна ей за
это, поскольку наконец-то могла просто спокойно посидеть и мирно  попить
чай. Наслаждаясь солнечным светом, она подошла к окну и посмотрела вниз,
на  снующие  по  улице  автомобили.  Свет   пробивался   сквозь   листву
выстроившихся  вдоль  улицы  деревьев  и  расцвечивал  веселыми,  яркими
пятнами  тротуар,  нарядно  одетые  люди  бежали  по   своим   делам   -
очаровательно мирная картина.
   Ясмин почувствовала себя совсем как дома.
   "Если бы только Андре не захотел вернуться в Танжер, - подумала  она.
- Если бы он только остался со  мной  в  Европе.  Тогда  бы  у  него  не
случился сердечный приступ, и все было бы.., не так, как сейчас".
   Усталое отчаяние снова начало медленно запускать свои щупальца в душу
Ясмин. Словно солнышко спряталось за облаком. Ясмин все так же стояла  у
окна и все так же смотрела па улицу, но яркость восприятия потускнела.
   Она не услышала шагов вернувшейся в комнату мадам Дюша. Только  когда
Соланж заговорила, Ясмин, тряхнув головой, заставила себя  вырваться  из
неприятного оцепенения и вникнуть в смысл се слов.
   - Ну-с, дорогуша, нам положительно везет, - весело щебетала Соланж. -
Оскар пока никого не нанял. Собственно, он говорит,  что  ждал,  пока  я
кого-нибудь приведу. Ну разве не смешно? Этот  человек  использует  меня
как агента по найму.
   - Он, может быть, не захочет меня нанять, - тихо и вяло  предположила
Ясмин.
   - Не глупи. Кстати, я взяла  на  себя  смелость  сказать,  что  Андре
удочерил тебя, так что ты - мадемуазель де  Сен-Клер.  Так  будет  проще
всем тебя представлять. Еще я рассказала о смерти  несчастного  Андре  -
Оскар, оказывается, уже слышал об этом -  и  сказала,  что  работа  тебе
нужна не столько ради заработка, сколько из  необходимости  чем-то  себя
занять, чтобы отвлечься от скорби, и все в этом роде.
   - Ты хочешь сказать... Я получу работу благодаря  тому,  что  являюсь
сомнительной родственницей Андре? - Ясмин показалось  унизительным,  что
се берут на работу только благодаря упоминанию важного имени.
   - Разумеется, нет, дорогая моя. Да  ты  еще  и  не  получила  работы.
Завтра Оскар хотел только побеседовать с тобой. Прости, но  я  не  могла
отложить это на другой день: на будущей неделе Ротенбург уезжает в Париж
и хотел бы, чтобы  ты  приступила  к  работе  как  можно  скорее,  если,
конечно, найдет, что ты достаточно квалифицированна.
   - Квалифицированна? А что ты имеешь в виду? О какой квалификации идет
речь? - запаниковала Ясмин.
   - Скорее всего самая обычная формальность. Он вполне мне доверяет,  и
раз уж я тебя рекомендовала, значит, это о чем-то говорит. По-моему,  он
просто хочет посмотреть, хорошенькая ли ты. Все они одинаковы,  милочка.
Не забывай об этом ни на минуту.
   - Лучше бы мне работать у женщины, - мрачно отозвалась Ясмин.
   - Уверена, что все  будет  хорошо.  Впрочем,  совсем  не  обязательно
соглашаться на эту работу, если она тебе не понравится или не понравится
Оскар. Но уверяю тебя: Оскар мой  очень  близкий  друг  и  замечательный
человек. Сама завтра увидишь. Мы еще поговорим об этом сегодня, а сейчас
- иди за мной. - Соланж вышла в коридор и  открыла  одну  из  дверей.  -
Здесь у нас ванная. - Мадам Дюша открыла следующую дверь и провела Ясмин
в маленькую комнатку с кроватью, туалетным  столиком  и  длинным  низким
бюро.
   Кровать была покрыта светло-голубым  стеганым  одеялом,  под  которым
угадывались контуры высоких подушек.
   - Здесь очень уютно, - улыбнулась Ясмин и, подойдя к постели, легла и
блаженно откинулась на подушки.
   - Бедняжка, ты так устала. Попытайся уснуть.
   Соланж вышла, но мысли  Ясмин  все  еще  находились  в  вихреобразном
состоянии. Казалось, ей никогда не привести их в порядок. Но  не  успела
Ясмин  об  этом  подумать,  се   перегруженное   потрясениями   сознание
выключилось. Это было похоже на обморок. Девушка погрузилась в глубокий,
целительный сон.
 
*** 
 
   - Сегодня действительно замечательный день, - раздался над ее головой
голос Соланж. Ясмин выбралась из объятий сна и лениво потянулась в своем
уютном, мягком и теплом коконе из одеяла. Она  открыла  глаза  навстречу
яркому солнечному свету и забыла на мгновение, где она.
   Ясмин  удивилась  голубым  обоям  и  звукам   автомобильных   гудков,
доносившихся с улицы.
   - Знаю, что ты устала, но ты  проспала  почти  сутки,  дорогая.  Пора
вставать!
   Ясмин еще раз  потянулась  и  вытаращила  глаза.  Как  только  Соланж
произнесла слово "сутки", она тут же все вспомнила. Ну конечно - Женева!
Значит, она и вправду была смертельно уставшей: ей никогда  в  жизни  не
приходилось спать целые сутки.  Спустив  ноги  с  кровати,  Ясмин  опять
потянулась.
   - Который час?
   - Ого-го! Почти половина двенадцатого, Ясмин,  а  мы  должны  быть  у
Оскара фон Ротснбурга после ленча. Поторопись. Я выгладила твою одежду и
повесила ее в шкаф. Иди прими душ, потом мы что-нибудь перекусим и  -  в
путь.
   Ясмин стояла в душе и смывала с себя дорожную грязь.
   Казалось, с того самого трагического дня в Танжере прошла вечность.
   "Неужели это было только позавчера?" - подумала Ясмин.
   Сейчас, стоя под  приятными  упругими  струями  воды  после  тяжелого
ночного сна, Ясмин задумалась о  том,  до  чего  же  гибким  может  быть
человеческое сознание. Ей не верилось,  что  прошло  всего  двое  суток.
Очевидно, человек  не  может  выдержать  такого  напора  боли  и  потому
отправляет ее в  подсознание.  Ясмин  надеялась,  что  там  эта  боль  и
останется, потому что ей надо заставить себя продолжать жить. У нее  нет
времени на мысли о том, что могло  бы  быть.  Отдаться  сейчас  подобным
размышлениям - значит сорваться  в  пропасть  горя,  а  она  себе  этого
позволить не может.
   Закрыв воду, Ясмин быстро растерлась полотенцем, оделась  и  вышла  в
кухню.
   Соланж  советовала  ей  поторапливаться,  и  Ясмин,   схватив   чашку
обжигающего кофе, выскочила с ней в столовую, где села у открытого окна.
Она выставила на солнце свои распущенные влажные  волосы  и  задумалась.
Что же ей сулит предстоящий денек?  Это  было  действительно  интересное
ощущение - состояние полного неведения. Прежде Ясмин всегда знала,  чего
ожидать.
   Вошла Соланж с тарелкой  омлета  и  принялась  рассказывать  о  своих
планах на день и о том, что  следует  посмотреть  Ясмин.  Андре  она  не
упоминала, за что Ясмин была ей благодарна. Все,  чего  сейчас  хотелось
Ясмин, - это есть омлет и слушать болтовню своей подруги.  В  окно  ярко
светило солнышко, сушившее ее волосы, дул легкий ветерок  раннего  лета,
приносивший  нежный  запах  цветов,  смешанный   с   выхлопными   газами
автомобилей, - какое блаженство! Окончив завтрак, они вышли из дома.
   - Думаю, нам следует поехать на  автобусе,  -  размышляла  Соланж.  -
Таким образом ты будешь приучаться  к  самостоятельности.  Вон  там,  на
следующем углу, автобусные остановки. Восьмой  помер  доставит  тебя  до
дома Оскара - это около квартала отсюда.
   Ясмин смотрела в окно автобуса  на  бегущие  мимо  контуры  городских
домов. Какое же удовольствие сидеть вот так  спокойно  и  ни  о  чем  не
думать! Однако пора выходить.
   Ясмин опять оробела, ступив вслед за Соланж  на  твердую  землю.  Они
направились  к  внушительному  зданию  с  каменным  фасадом,  выложенным
зеленой и белой мозаикой.
   Соланж дернула ручку звонка. Лакей в ливрее важно  растворил  тяжелую
резную дубовую дверь, окованную отполированной  до  блеска  бронзой.  Он
слегка поклонился.
   Соланж назвала слуге их имена, и  тот  провел  их  в  огромный  холл.
Безукоризненно натертый, черный с белым паркетный пол пахнул воском, все
стены были увешаны картинами - в  два,  а  то  и  в  три  ряда.  Потолки
возвышались, казалось, до  бесконечности,  а  сквозь  стеклянный  купол,
венчавший потолок, был виден кусок голубого в кудрявых облаках неба. Над
куполом  парили  маленькие  скульптурные  ангелочки,  купавшиеся  своими
бронзовыми тельцами в лучах яркого солнышка; улыбки на  их  лицах  сияли
весельем.
   Ясмин была очарована. Из холла  был  виден  огромный  зал  -  залитый
солнцем, с блестящим паркетным полом и белыми стенами. В зале, словно  в
музее, стояли многочисленные статуи.
   Отворилась дверь справа, и вошел очень большой,  цветущий  мужчина  с
румяным лицом. Одет он был в кремовый костюм в полоску, делавший мужчину
еще  крупнее;  на   шее   его   был   аккуратно   завязан   переливчатый
розовато-лиловый галстук с широкими, как у шарфа, концами. Ясмин  ничуть
бы не удивилась, если бы из глаза мужчины выпал монокль. Вошедший широко
раскинул руки, отчего стал похож  на  громадный  самолет,  заходящий  на
посадку, и  быстро  подошел  к  ним.  Стремительность  его  движений  не
соответствовала тучности его фигуры.
   - Соланж, до чего же я рад тебя видеть! - громогласно заявил великан.
В старомодном стиле он поцеловал руку мадам Дюша и обратил свой взор  на
Ясмин.
   -  А  вот  и  мадемуазель  де  Сен-Клер.  Чрезвычайно  рад   с   вами
познакомиться  и  очень  огорчен  дошедшей  до  меня  вестью   о   вашей
трагической потере, - прогрохотал мужчина и склонил голову к руке Ясмин.
   - Очень вам признательна, - пробормотала Ясмин,  глазея  на  то,  как
Ротенбург целует ей руку. Но он не стал  затягивать  церемонию  и  снова
обратился к Соланж:
   - Снова ты спасаешь мне жизнь, мой милый друг.  Не  знаю,  что  бы  я
делал, если бы вы не пришли сегодня с мадемуазель  де  Сен-Клер.  Я  так
занят и так привередлив к  людям.  Просто  ума  не  приложу,  как  бы  я
справился, если бы мадемуазель...
   - Пожалуйста, зовите меня Ясмин, -  перебила  девушка.  -  Мне  будет
проще.
   - Безусловно, - бегло улыбнулся Ротенбург. - Почему бы нам не  пройти
в кабинет? Уверен, вы хотите взглянуть на предстоящую работу. Это так..,
замечательно, вы поймете, о чем я говорю.
   Ясмин не могла не улыбнуться. Похоже, бедняга и  вправду  нуждался  в
помощи. Ясмин удивилась, как Ротенбургу удалось собрать  такую  обширную
коллекцию,  нуждавшуюся  в  подробном  каталоге,  если  его  мысли  были
постоянно в движении. Это пришло ей в голову, когда они с  Соланж  вошли
вслед за Ротенбургом в  большую  комнату,  сплошь  уставленную  столами,
обитыми кожей шкафчиками  в  стиле  чиппендейл  и  стеклянными  ящиками,
плотно  забитыми  маленькими  глиняными   черепками.   Тут   царил   тот
первозданный беспорядок, который, по  всей  видимости,  и  обескураживал
претендентов на место секретаря мистера Ротенбурга.
   Оскар жестом пригласил дам сесть, но тут же обнаружил, что в  комнате
нет ни одного свободного стула. Ротенбург поспешно освободил два изящных
стула в стиле ампир от лежавших на  них  бумаг,  которые  перебросил  на
заваленный письменный стол. Два листка слетели с вершины бумажной горы и
плавно опустились на пол, но Оскар и глазом не повел.
   - У меня не было времени подшить все эти бумаги.
   Кроме того, их надо разложить в папки. Дело  относительно  несложное,
но у меня никак руки не доходят. Теперь вы  видите,  в  чем  заключается
проблема, не так ли, мадемуазель? Я хотел сказать, Ясмин.
   - Да, - осмотревшись,  улыбнулась  Ясмин,  -  похоже,  вам