больше никогда не целовал се  и
даже  не  прикасался  к  ней.  И  Ясмин  была  благодарна  ему  за  это.
Воспоминание о  тех  ночах  наполняло  ее  чувством  страха  и  желания,
которому Ясмин была не в силах противиться.
 
*** 
 
   Голос мадам Дюша вырвал Ясмин из задумчивости и вернул к  пейзажу  за
окном.
   - Если возникнут проблемы, если я почувствую,  что  она  не  в  силах
справляться с заданиями, мы с вами, разумеется, сразу же  созвонимся,  -
вещала мадам Дюша очень уверенным тоном.
   - Убежден, что Ясмин будет послушной воспитанницей.
   - Да, я тоже в этом не сомневаюсь. Но разве дело только в послушании?
- Мадам Дюша пристально посмотрела на Сен-Клера. - В  конце  концов  она
должна  научиться  быть  независимой.  Мы  должны   воспитать   из   нес
современную  женщину.  Вашему   приемному   ребенку   предстоит   многое
преодолеть. Нельзя сказать, что марокканцы  славятся  воспитанием  своих
девушек в духе свободомыслия, или я не права?
   Ясмин продолжала смотреть в окно, а Андре  и  мадам  Дюша  продолжали
обсуждать курс обучения Ясмин и то, чему по настоянию мадам Дюша  должна
научиться девочка за  три  недели,  оставшиеся  до  официального  начала
школьных занятий.
   Ясмин увидела  вдалеке  за  окном  маленькую  церквушку  с  небольшой
колокольней, напомнившую ей Нотр-Дам.
   "Дом Господень", -  сказал  тогда  Андре.  До  чего  же  забавны  эти
европейские люди, полагающие, что могут  заставить  Бога  жить  в  доме.
Каким бы прекрасным ни был дом, Аллах никогда не станет в нем  жить.  Он
будет чувствовать себя как  в  тюрьме.  Аллаху  нужны  пустыня,  небо  и
звезды.
   И до чего же глупо строить для жилья такие большие дома. Любой знает:
куда идут козы, туда и ты должен следовать. И что  ты  будешь  делать  с
твоими прекрасными зданиями? Ты  ведь  не  сможешь  взять  их  с  собой.
Связывая себя домами, ты навсегда лишаешь себя свободы.
   Потом Андре и мадам Дюша  неожиданно  поднялись,  пожали  друг  другу
руки, и Андре направился к двери. Он кивком пригласил Ясмин следовать за
ним, после чего в темном вестибюле взял ее за обе руки  и  проникновенно
заглянул в глаза. Болезненно-напряженный  взгляд  Андре  заставил  Ясмин
ощутить горящий огонь страсти, способный спалить ее дотла.  Но  Сен-Клер
быстро наклонился и легко поцеловал Ясмин в щеку.
   - Помни, о чем я говорил тебе,  cherie.  Никогда  не  рассказывай  об
Абдул Кадире и о том, что случилось с тобой, прежде чем ты попала  сюда.
Боюсь, твои маленькие одноклассницы тебя просто не поймут.
   Ясмин кивнула. Она была не в силах произнести ни слова.  Сердечко  ее
трепетало  от  страха.  При  мысли,  что  ее   оставят   одну   в   этом
отвратительном доме, волна грядущего одиночества захлестнула ей душу.
   Повысив голос, Андре продолжал:
   - И я жду, что ты будешь писать мне каждую неделю.
   А я буду писать тебе.  Таким  образом  ты  сможешь  практиковаться  в
письме и чтении,  а  также  рассказывать  мне  обо  всем,  что  с  тобой
случится.
   Сен-Клер опять поцеловал Ясмин, на этот раз в лоб, и ушел.
 
*** 
 
   - Я просто мечтаю, чтобы ты поступила со мной  в  Редклифф.  -  Голос
Хиллари пробился сквозь туман воспоминаний Ясмин.
   В глубине сундука  раздались  гулкие  хлопки.  Это  Хиллари  швырнула
очередную порцию книг в его бездонное чрево.  Прежде  чем  Ясмин  смогла
ответить, Хиллари уже перескочила на другой предмет:
   - И вообще ты должна приехать к нам в гости в Саутгемптон.  Спроси  у
своего отца, он, я уверена, не будет возражать.  Мы  прекрасно  проведем
время: если захочешь, можем целый день  кататься  верхом.  У  нас  целая
конюшня просто божественных лошадей, тебе понравится. И мы будем  ходить
на вечеринки. У нас все лето сплошные вечеринки, так что тебе обеспечены
толпы поклонников. В конце концов, у тебя титул  баронессы,  к  тому  же
французской. В Штатах вес просто помешаны на дворянских титулах...  Моих
предков никогда не волнует, где я и чем занимаюсь,  так  что  мы  сможем
позволить себе флиртовать и амурничать с кем только  пожелаем  или,  еще
лучше, - с каждым, кто  попросит!  После  нашей  богадельни  это  просто
замечательно!
   Последняя книга полетела в сундук,  и  Хиллари  принялась  запихивать
ворох скомканных  платьев,  свитеров,  чулок  и  нижнего  белья  в  свой
чемодан, после чего уселась на  него  верхом.  Чемодан  никак  не  желал
закрываться.
   - Только, пожалуйста, уговори своего отца, чтобы он отпустил тебя  на
все лето.  -  Хиллари  принялась  подпрыгивать  на  крышке  чемодана.  -
Проклятие! Эта дрянь не хочет закрываться. Ясмин, помоги, пожалуйста.
   Ясмин перешагнула через стопку книг и навалилась на крышку  чемодана,
а Хиллари попыталась закрыть замки. С любовью глядя  на  подругу,  Ясмин
думала о том, что си будет не  хватать  ее  постоянной  и  всеобъемлющей
материнской опеки.
   Впрочем, поначалу  эта  опека  очень  раздражала  Ясмин  Ей  хотелось
уединения в своих воспоминаниях и  мыслях,  она  пыталась  замкнуться  в
своем ужасном одиночестве. Ясмин пребывала вдали от привычного ей  мира,
и только книги казались ей здесь безопасными и верными друзьями. Мир кит
помогал ей забыться. До чего же неуютно ей было в первые дни  пребывания
в пансионе. И все это время борьбы с одиночеством Хиллари ни  на  минуту
не  покидала  Ясмин.  Она  как-то   незаметно   насыщала   Ясмин   новой
информацией. Это она вытащила Ясмин из ее раковины затворницы и вовлекла
в школьную жизнь. Умная мадам Дюша прекрасно рассчитала, что  Хиллари  -
именно тот человек, который нужен Ясмин.  И  Ясмин  была  благодарна  им
обеим.
   - Ах черт! - выругалась стоявшая  у  окна  Хиллари,  натягивая  через
голову блузку. - Они  уже  здесь!  Быстренько  помоги  мне  найти  юбку.
Господи, держу пари, я запихала се в чемодан, и теперь мне уже ни за что
ее не найти.
   - Да вот же она! - Ясмин протянула  подруге  легкую  юбку  в  розовую
полоску.
   - Все, бегу. Обещай писать мне каждый день и поклянись, что  приедешь
в гости этим летом!
   Хиллари  со  стоном  ухватилась  за  чемодан  и  натянула  на  голову
широкополую шляпу.  Схватив  под  мышку  огромную  кожаную  папку,  туго
набитую газетами и истрепанными дешевыми книжками карманного  формата  и
при этом чуть было не рассыпав  содержимое  по  всему  полу,  Хиллари  с
чувством расцеловала Ясмин.
   - Пиши! - С этими словами Хиллари выскочила  из  комнаты,  с  треском
захлопнув за собой дверь.
   Выглянув в окно, Ясмин увидела, как Хиллари впрыгнула в ожидавший  ее
на гравийной дорожке "роллс-ройс".
   Автомобиль медленно направился к воротам, из его  окна  высунулась  и
замахала бледная рука. Ясмин помахала в ответ, хотя скорее всего Хиллари
ее уже не видела.
   "Наверняка она уже травит свои забавные,  но  малопонятные  анекдоты,
чтобы повеселить родителей", - подумала Ясмин.
   Она вернулась к своему багажу. Сундуки в ожидании  погрузки  все  еще
загромождали комнату, но теперь, после ухода Хиллари, в  ней  воцарились
тишина и покой. Ясмин вдруг подумала об Андре. Скоро он за ней  приедет.
Каким же  красивым  он  был  вчера,  на  церемонии  выпуска:  высокий  и
стройный, с ярко-голубыми глазами, светящимися на загорелом, удивительно
моложавом лице. В волосах Андре появилось больше седины,  и  теперь  они
были пепельно-серого цвета. Ясмин  хотелось  узнать,  заметил  ли  Андре
происшедшие в ней перемены. Может, и заметил, но не сказал ни слова.
   - Tres distingue , - кокетливо промурлыкала Хиллари, после  того  как
Ясмин представила ее Андре. - Какого лешего ты не приглашала его раньше?
- зашептала она  на  ухо  Ясмин,  пожирая  Андре  глазами.  На  нем  был
прекрасно сшитый костюм в талию цвета морской волны, белоснежная рубашка
расстегнута на груди. - Может быть, он и твой отец,  но  не  мой  же,  -
прошипела Хиллари уставившейся на нее в притворном ужасе подруге.  Ясмин
и самой было непонятно, почему Андре не приезжал  к  ней.  Она  страстно
желала его приезда все эти три года, по у  Сен-Клера  всегда  находились
какие-то  причины:  то   деловые   поездки,   то   проблемы,   требующие
немедленного разрешения, - короче, Андре ни разу не навестил Ясмин.
   С началом каникул после каждого семестра Сен-Клер присылал Ясмин свои
извинения. Никогда не приезжал за пей и не отвозил домой, так что  Ясмин
приходилось  оставаться  в  пансионе  вместе  с  несколькими  такими  же
заброшенными девушками. Летом Андре организовывал для Ясмин  специальные
студенческие туры.
   Зимние каникулы проходили не так уж плохо. В конце концов, под  рукой
было достаточно бумаги, чтобы писать, и куча книг для  чтения,  и  можно
было спокойно работать в тишине опустевшей школы. Но  летом  приходилось
тяжко. Да, путешествия были интересными - к чему отрицать? Экскурсии  по
замкам на берегах Рейна или в долинах Луары,  специальный  курс  истории
искусств в Сорбонне, а потом - все лето,  проведенное  среди  памятников
античности Древней Греции и Рима. И всегда  под  присмотром  бдительного
ока  руководителя  тура.  Как  правило,  это  всегда  была  черноволосая
почтенная профессорша,  считавшая  подопечных  девушек  стадом  невинных
овечек.
   До некоторой степени, разумеется, они таковыми и являлись. Но повсюду
их поджидали хищники, волки, пожиравшие их откровенными взглядами из-под
полуопущенных век.  Где  бы  ни  появлялась  стайка  смеющихся  девушек,
"волки", стоявшие в дверных проемах, сидевшие в кафе или  прислонившиеся
к рекламной тумбе,  тут  же  "делали  стойку".  И  в  этом  было  что-то
возбуждающее. В турах никогда не участвовали юноши - только хихикающие и
перешептывающиеся девушки. Возле каждой гостиницы,  где  останавливалась
группа, по улице постоянно фланировали напряженные  мужчины  с  горящими
глазами в надежде, что одна из "овечек" сможет  ускользнуть  из  загона.
Всякий раз, когда девушки выходили вместе, ловеласы шептали  непонятные,
гортанные словечки в их нежные  уши.  Независимо  от  языка  смысл  этих
словечек всегда был понятен.
   Некоторым девушкам удавалось ускользнуть на ночь.
   Они возвращались обычно перед рассветом, растрепанные  и  сонные.  На
следующее утро, когда пора было вставать, под глазами у них были  круги,
смахивавшие на синяки.
   Черноволосая  надзирательница  неизменно  отправляла   несчастных   в
постель с чашкой горячего бульона, опасаясь, что девочки заболевают.
   Ясмин никогда не осмеливалась вырваться из-под опеки  руководительниц
туров. Многозначительные  взгляды  и  невнятный  шепот  холеных,  хищных
мужчин приводили Ясмин в странно-беспокойное состояние. Испытываемое  ею
при этом горячащее,  будоражащее  чувство  заставляло  Ясмин  думать  об
Андре. То же странное ощущение слабости и какого-то таяния  вернулось  к
девушке в предчувствии того, что сегодня Сен-Клер приедет и заберет ее с
собой.
   В дверь слегка постучали, и Ясмин пошла открыть.
   - Ну, дорогуша, я вижу, ты,  как  всегда,  наводишь  порядок  в  этой
захламленной комнате, - озираясь вокруг, сказала  мадам  Дюша.  Лицо  ее
выражало  изумление.  -  Мне  казалось,  после  стольких  лет  я   смогу
привыкнуть к суматохе, которую вы, девочки,  всегда  устраиваете  вокруг
себя.
   Но, вынуждена признать, меня до сих пор бросает в дрожь.
   Хиллари уехала без обид?
   - Насколько я знаю - без. - Ясмин вытащила туфли из-под кровати. -  Я
буду по пей скучать. Ома всегда меня веселила, даже когда мне  этого  не
хотелось.
   -  Знаю.  Хиллари  была   очаровательным   ребенком,   а   теперь   -
очаровательная женщина,  -  согласилась  мадам  Дюша.  -  Вы  составляли
прекрасную пару. Ты оказывала на Хиллари  благотворное  уравновешивающее
влияние, а она  добавляла  тебе  больше  жизнерадостности.  Кстати,  это
лишний  раз  подтверждает  правильность   моих   взглядов   па   систему
воспитания.
   - Вы всегда бываете правы, мадам.
   - Мне очень приятно это слышать от тебя, Ясмин. И я тоже буду скучать
по тебе. Знаешь, ты заставила меня пойти на увлекательный эксперимент  -
принять под свою опеку маленькую, необразованную мавританскую девочку  и
превратить ее в утонченную, умную леди. Совсем  как  собственная  версия
Пигмалиона. Чувствую себя в роли Джорджа Бернарда Шоу.
   Ясмин рассмеялась.
   - К счастью для вас, вы ни чуточки не похожи на Джорджа Бернарда Шоу.
Я имею в виду - внешне.
   - Так же как и поступками. - На губах мадам Дюша появилась улыбка.  -
Знаешь, я как-то услышала забавную  историю  о  мистере  Шоу.  Во  время
посещения им Вассарского колледжа  одна  из  самых  блестящих  студенток
подошла к нему и сказала: "Мистер Шоу, я знаю, что вас считают одним  из
самых остроумных людей в мире, но меня тоже  считают  очень  остроумной.
Так что не попадайтесь мне на язычок". "Хорошо, постараюсь попасть  под.
Лишь бы вам понравилось", - ответил мистер Шоу,  и  девица  отлетела  от
него в совершенном смущении.
   - Должно быть, эта история случилась давно, - усмехнулась Ясмин. -  В
нашей школе никто бы не смутился подобной шуткой.
   - Это точно. Скорее  любая  из  наших  девушек  заставила  бы  самого
мистера Шоу выскочить от смущения из комнаты. Судя по вашим  разговорам,
которые я недавно услышала.
   Ясмин опустила голову, легкая краска стыда залила ее щеки.
   - Но разумеется, речь не о тебе, дорогая. Мне кажется, в  этом  плане
ты немножко странная. В последние годы мои выпускницы еле дотягивают  до
конца обучения - от повышенной температуры в трусах.
   Ясмин разинула рот, шокированная и приятно удивленная  столь  крепким
выражением в устах мадам Дюша.
   Девушка поспешила прикрыть рот руками.
   - Мадам Дюша, если бы кто-нибудь из них был бы сейчас на моем  месте,
у них сложилось бы совершенно другое мнение о вас.
   - Вне всяких  сомнений.  Но  тогда  они  полностью  вышли  бы  из-под
контроля. Разве не так?
   - Боюсь, что так, - улыбнулась Ясмин.
   - Я не хочу сказать, что все вы просто ужасны. В конце концов, я тоже
была школьницей и знаю, что  чувствуешь  в  конце  семестра:  наконец-то
свобода. Свобода быть нормальными людьми, свобода не жить  по  правилам,
которые я установила для вас в, этой школе. Ведь,  в  сущности,  я  была
вашей тюремщицей.
   - Кажется, я проглядела замечательного человека, - сказала Ясмин, для
которой Дюша предстала совершенно в новом свете.
   - Вовсе нет, дорогая, - ответила наставница в мудрой задумчивости.  -
Но я хочу, чтобы ты знала: если тебе что-нибудь  понадобится  или  нужно
будет с кем-нибудь поговорить, ты всегда должна видеть во мне друга. И я
приглашаю тебя  навестить  меня  или  даже  пожить  у  меня,  если  тебе
доведется быть в Женеве. Я всегда буду рада видеть тебя, так что  ты  не
должна колебаться ни минуты. Обещаешь?
   - Более чем обещаю, мадам.
   - Вот тут, на карточке, мой телефон и адрес. Когда школа  закрывается
на каникулы, я живу в Женеве. Ты должна приехать ко мне  при  первой  же
возможности. Я буду счастлива, если ты напишешь мне сразу  же.  Мне  все
интересно - мне кажется, у тебя впереди замечательная жизнь.
   - Большое спасибо, мадам. Мне кажется, вы возлагаете на меня  большие
надежды,  чем  я  того  заслуживаю,  -  поблагодарила  Ясмин,  засовывая
карточку в сумку.
   Мадам Дюша подошла к окну и взглянула во двор.
   - Кажется, твой отец  приехал  за  тобой,  Ясмин.  Не  забудь  своего
обещания.
   - Никогда, - пообещала Ясмин, тепло целуя свою наставницу в щеку, - И
желаю вам чудесно отдохнуть летом.
   - Я, разумеется, тоже на это надеюсь. - Тихонько притворив  за  собой
дверь, мадам Дюша вышла из комнаты.
   Вновь оставшись наедине с собой в комнате, которая три  года  служила
ей домом, Ясмин почувствовала, как душу  ее  обволакивает  легкая  волна
печали. Она подошла к окну и посмотрела  вниз,  на  стоявшего  у  машины
Андре. Не зная, что за ним наблюдают, он стоял глубоко  засунув  руки  в
карманы саржевых брюк цвета  хаки.  Брюки  были  явно  сшиты  на  заказ.
Небрежная элегантность бледно-голубой шелковой рубашки с открытой грудью
и беспечная поза, в  которой  Сен-Клер  спокойно  прислонился  к  дверце
темно-зеленого "мерседеса", вызвали приятную  дрожь  в  теле  Ясмин.  Ей
вспомнилась лукавая фраза Хиллари: "Может быть, он и твой  отец,  по  не
мой же".
   И, почувствовав, как усиливается сладкая дрожь, Ясмин подумала:  "Мне
он тоже не отец".
   Она еще раз окинула взглядом комнату и,  убедившись,  что  ничего  не
забыла, закрыла чемодан и  захлопнула  сундук.  Большинство  вещей  было
уложено в сундук: книги, свитеры, пальто и плащи.  Вещи,  которые  могли
понадобиться на обратном пути в Танжер, лежали в чемодане.
   Лыжи с ботинками были привязаны веревкой к крышке сундука. Как  будто
все готово.
   Ясмин повернулась и внимательно оглядела себя в зеркале, ей  хотелось
убедиться в  собственной  привлекательности.  Рубчатая  хлопчатобумажная
юбка красиво облегала стройные ноги. Рукава прозрачной  белой  блузки  с
ручной вышивкой мягкими складками плавно ложились на локти.
   Прощай, перепуганная девочка в восточном халате, которую Андре привез
в Париж. Ясмин не выросла, но изменилась: нежные округлые линии ее  лица
утратили детскую припухлость, хотя Ясмин выглядела совсем  юной.  Тонкая
линия подбородка стала более очерченной, а широкий разрез  миндалевидных
глаз над прелестными щечками придавал лицу пикантность,  прежде  ему  не
присущую.
   Несмотря на многочисленные порывы подстричь волосы, Ясмин так никогда
этого и не сделала: все три года  она  помнила  слова  Андре  и  боялась
нарушить свое обещание. Послушание далось Ясмин нелегко. Ей так хотелось
выглядеть современной, а длинные волосы никак этому  не  способствовали.
Как-то раз  Хиллари  до  трех  часов  ночи  пыталась  подкрутить  волосы
подруги:  Ясмин  хотела,  чтобы  они  выглядели  как-то  иначе   -   для
разнообразия. Утром, расчесав уложенные в толстые кольца  локоны,  Ясмин
осталась довольна результатом. Но уже к полудню волосы  под  собственной
тяжестью выпрямились. Так что Ясмин в основном  носила  косы,  уложенные
вокруг головы, или же толстый пучок на затылке.
   Взяв в руки чемодан и сумку, она бросила прощальный  взгляд  на  свою
комнату, Должно быть, Ясмин уезжала одной  из  последних,  поскольку  во
всем здании стояла  мертвая  тишина.  Шаги  ее  по  деревянной  лестнице
звучали боем большого барабана в Медине. Ясмин в последний  раз  вдыхала
запахи школы: воск, пыль и книги. Счастливо усмехнувшись, она  выскочила
за дверь - в сияющую радость солнечного дня.
 
Глава 4 
 
   Прикрывая глаза рукой от яркого света, Ясмин остановилась на  верхней
ступеньке лестницы. В этот момент Андре оглянулся. Увидев в руках  Ясмин
тяжелый кожаный  чемодан,  он  бросился  к  ней.  Как  мальчишка,  легко
преодолел разделявшие их десять футов.
   - Позволь мне понести, - предложил  Андре,  забирая  чемодан  из  рук
Ясмин. - Он слишком тяжел для тебя. Моn Dieu, что у тебя там - кирпичи?
   - Вот именно, - хмыкнула Ясмин. - Я собрала целую коллекцию. Тебе она
понравится, когда покажу.
   - Мне уже понравилось, - слегка улыбнулся Андре, укладывая чемодан  в
багажник автомобиля.
   Закрыв багажник, Сен-Клер повернулся, чтобы  рассмотреть  Ясмин.  Она
надвинула шляпу на самые глаза, чтобы защитить их от солнца, но Андре  и
не смотрел на ее лицо.
   Вчера он видел Ясмин в выпускной кепочке и традиционной  бесформенной
мантии. И потому Андре пришлось довольствоваться созерцанием лишь личика
Ясмин и стройных лодыжек. Теперь же  Андре  упивался  каждой  линией  ее
маленького, прекрасно сложенного тела. Ясмин неожиданно бросилась к нему
и крепко обняла.
   - О-о-о, как же я рада тебя видеть! - прошептала Ясмин.
   Освободившись от объятий Ясмин, Андре быстро положил руки ей на плечи
и чуть отодвинул от  себя.  Сен-Клер  оказался  совершенно  не  готов  к
ощущению, охватившему все его существо, когда Ясмин всем  своим  молодым
гибким телом прижалась к его телу. Андре три года не видел Ясмин, и  ему
казалось, что он успел за это время выработ