оего  разочарования.  Уже
год, как Сара жить не давала своему отцу, прося его выделить ей приданое,  и
ни о чем другом не говорила. Дочери же  Нобла  Уоррена  казалось,  что  есть
гораздо более интересные темы для разговоров,  и  она  недовольно  поморщила
нос.
   - Сара, ты о чем-нибудь еще думаешь, кроме как о женихе?
   В ответ Сара сердито посмотрела на нее. Она  ждала  целую  неделю,  чтобы
выложить свою новость,  а  Глории,  оказывается,  это  неинтересно.  Как  ее
понять? В Сили-Гроув мало жителей, и всего две невесты. По крайней мере Сара
уже невеста, а Глория, хотя и выглядит старше, потому  что  выше  и  пышнее,
предпочитает  девчоночьи  развлечения   серьезным   разговорам   о   будущем
замужестве.
   Сара выпрямилась и задрала нос.
   - Глория, ты моложе меня, иначе бы ты поняла, как страшно остаться старой
девой.
   Глория была моложе всего на год, и ей стало любопытно, неужели через  год
она так переменится, что будет, подобно Саре, только и думать что о женихе.
   - Твоя мать может дать тебе большое приданое, - продолжала Сара.  -  Если
бы у меня не было столько братьев и сестер, может быть, папе легче  было  бы
расстаться с моей частью. Наверно, он поэтому так долго и тянет.
   - Говорят, твоему отцу легче удавиться,  чем  расстаться  с  деньгами,  -
выпалила, не подумав, Глория и виновато посмотрела на подругу.
   Неужели она никогда не научится держать язык за зубами? Хорошо бы Сара не
очень обиделась, ведь в ее словах нет ничего, кроме правды.
   - Да, так и есть, - согласилась Сара. - Хотела бы  я  знать,  возьмет  ли
меня кто-нибудь с тем, что он дает за мной?
   Глория с облегчением вздохнула и решила приободрить подругу.
   - Уж тебе нечего беспокоиться. Я видела,  как  Исаак  Хокинс  смотрел  на
тебя. Да и Сэмюэлю Ковентри ты, кажется, тоже разбила сердце.
   - Ну нет, - прервала ее Сара. - Скорее они смотрят  на  тебя.  Во  всяком
случае оба еще мальчишки. Мне бы хотелось выйти замуж за  человека,  который
уже кое-чего добился в жизни.
   Глории это не понравилось.
   - Да у такого человека наверняка будет целый выводок ребятишек. Уж  лучше
твои собственные братья и сестры.
   - Ну уж нет. Он не такой.
   Глаза у Сары мечтательно затуманились.
   - Кто?
   Глория принялась перебирать в уме  всех  мужчин  в  Сили-Гроув,  стараясь
угадать, кто же это обрел место в жизни и не обременен  кучей  детей,  и  не
вспомнила никого, кто бы подходил Саре.
   Та заметила напряженное выражение  на  лице  Глории  и  уже  хотела  было
сказать сама, но раздумала.
   - А ты кого выбрала? Скажи первая, - торопливо проговорила Сара.
   Глория недовольно уставилась на подругу.
   - Никого, - ей не хотелось говорить ни о замужестве, ни о мужьях,  потому
что она вдруг подумала, что, если Сара выйдет замуж,  они  больше  не  будут
подругами. Наверняка тот, кого она выбрала, живет не в  Сили-Гроув.  А  если
так, то им придется расстаться навсегда. Да и тут, в Сили-Гроув, у  них  уже
будет мало общего. - Не хочу я никакого мужа! -  воскликнула  Глория.  -  Не
очень мне нравится то, что я вижу вокруг, так что и торопиться нечего.
   - А если бы захотела замуж, - настаивала Сара, не желая менять тему, - то
кого бы ты выбрала?
   Глория задумалась. У Сары  так  горели  глаза,  что  ей  не  хотелось  ее
огорчать, хотя она предпочитала общество своих любимцев глупым мальчишкам из
Сили-Гроув. Однако если уж о ком-то и говорить, то есть только один человек.
   - Ты его не знаешь, - сказала она наконец, и  глаза  у  нее  затуманились
почти как у Сары. Она вспомнила черные волосы, черные  глаза  и  раскатистый
смех. - Он был другом моего отца. Они вместе  охотились.  Я  помню  его  еще
когда была маленькой девочкой, и два года назад он тоже гостил у нас. С  тех
пор я его не видела.
   - Наверно, он старый, - возразила Сара.
   Напряжение спало  с  нее.  Она  даже  сама  удивилась  тому,  что  сердце
перестало бешено колотиться, ведь ей ни разу не пришло  в  голову,  что  она
может ревновать к Глории.
   - Нет. Он не старый.
   Она как наяву увидела лицо  Куэйда  Уилда.  Оказывается,  она  ничего  не
забыла - ни как он выглядит, ни о чем они говорили с ним, пока он  доделывал
комод, который теперь стоит возле ее кровати. По правде  говоря,  это  из-за
него все парни в Сили-Гроув казались ей скучными, но она еще сама  этого  не
понимала.
   Сара с любопытством воззрилась на подругу.
   - А у него есть имя?
   Теперь настала очередь Глории обругать себя за глупые мысли. И она решила
не отвечать Саре.
   - А ты мне скажешь?
   У Сары сердце ушло в  пятки,  а  полуприкрытые  глаза  посерьезнели.  Имя
готово было сорваться у  нее  с  языка.  Она  тысячи  раз  произносила  его,
оставаясь одна, и особенно часто в сочетании с собственным. В канун Дня Всех
Святых ей удалось припрятать материнское зеркало в подвале. Считалось,  если
девушка одна встанет перед зеркалом в  полночь,  то  увидит  рядом  с  собой
своего суженого. Однако у Сары ничего не вышло. Отец никак не засыпал, и она
не посмела выйти из своей комнаты.
   - Нет. Не скажу,  -  после  долгого  молчания  ответила  Сара,  решив  не
испытывать судьбу.
   - Ну и я не скажу.
   Девушки шли  по  улице  мимо  церкви.  Глория  обрадовалась,  когда  Сара
заговорила о субботе и о том, как они всласть наболтаются после службы,  но,
заметив, что день начинает клониться к вечеру, решила пойти  поискать  мать,
как вдруг ее остановил непонятный звук. Еще через мгновение она уже бежала к
тому месту, где в колодках лежал Уильям. Сара,  помедлив  немного,  побежала
следом.
   - Эй! Хватит! Хватит! - закричала Глория на мальчишек, осыпавших  Уильяма
гнилыми помидорами и тухлыми яйцами. - Оставьте его!
   Уильяму уже недолго  оставалось  мучиться  в  колодках,  когда  мальчишки
вернулись с новым запасом гнилья, которое не собирались оставлять при  себе,
несмотря на крики Глории. Она была одна против шестерых, потому что Сара  не
осмелилась пойти с ней  до  конца.  В  изумлении  глядела  она  на  четверых
мальчишек из лучших домов в Сили-Гроув и еще на двоих  из  семей  далеко  не
бедных торговцев.
   - Уйди подобру-поздорову, Глория  Уоррен!  Дай  нам  проучить  дурака!  -
покраснев, крикнул Френсис Стивене, самый старший  из  ребят,  которому  уже
исполнилось семнадцать лет.
   Почему именно Глории Уоррен понадобилось  ловить  его  на  этом  недобром
занятии? Не зная, как поступить, он опустил свои крепкие руки, но поняв, что
Глория не собирается отступать, он то ли смущенно, то ли  дерзко  усмехнулся
ей. Если бы ему удалось уйти, не  осрамившись  перед  приятелями,  он  бы  с
удовольствием сделал это.
   Полуприкрытыми  глазами,  отчего  он  всегда  казался  невыспавшимся,  он
оглядел мальчишек. Все ждали, как он поставит на место  влезшую  не  в  свое
дело девчонку.
   - Черт, - пробурчал он едва слышно. Френсис был по меньшей  мере  на  два
года старше остальных, и  ему  очень  хотелось  обратить  на  себя  внимание
Глории, но не таким способом. Тогда  ему  было  бы  чем  похвастаться  перед
старшими приятелями.
   Глория уперла руки в бока и гневно сверкнула голубыми  глазами,  так  что
Френсис волей-неволей скис.
   - Ну уж нет, Френсис Стивене. Стыдно тебе. Все  вы  достаточно  взрослые,
чтобы не глупить. Попробуй только меня ударить, и  завтра  сам  окажешься  в
колодках. Это я тебе обещаю.
   Глория знала, что жаловаться на мальчишек, пока  Уильям  в  колодках,  не
имеет смысла, зато они вряд ли посмеют тронуть ее.
   - Не порть нам удовольствие, Глория! Френсису  не  понравилось,  что  она
осмелилась угрожать ему на глазах его приятелей, поэтому, шаркнув ногами, он
засунул руки в карманы. Он сомневался, что Глория потащит его к судье, но  и
выяснять это ему не хотелось. Плохо уже и то, что она смотрит на него как на
шкодливого ребенка. Да он со стыда умрет, если  окажется  на  месте  Уильяма
Кука.
   - Все равно ты уйдешь, Глория Уоррен, и тогда мы возьмем свое! -  крикнул
один из мальчишек помладше, разозлившись, что Глория мешает им развлекаться.
   - Нет! - ответила она, встав поустойчивее. - Я никуда не уйду,  пока  его
не освободят!
   Еще один мальчишка,  Джозеф  Эллин,  который  выглядел  так,  словно  его
любимым занятием было  топить  кошек,  спрятавшись  за  Френсисом,  запустил
тухлым яйцом в Уильяма и попал ему в шляпу. Тотчас он швырнул еще одно яйцо,
и оно, не попав в Уильяма, запачкало юбку Глории.
   - Негодный мальчишка! - крикнула Глория, переводя взгляд с одного лица на
другое. - Тебя-то уж я отведу к судье.
   - Ха! - ухмыльнулся Френсис. - Да ты не знаешь, кто из нас это сделал!
   - Знаю!
   Под ее сердитым взглядом несколько мальчишек опустили  головы.  Еще  двое
выглядели явно смущенными. Однако ей не надо было ничего  читать  по  лицам,
достаточно было посмотреть на карманы.
   - Ну, и кто  это?  -  спросил  Френсис.  Если  ему  не  удалось  ни  разу
произвести на нее впечатление, по крайней  мере  он  может  посадить  ее  на
место. - Кто?
   Мальчишки рассмеялись и тут же умолкли.
   - Джозеф Эллин, - сказала  Глория  и  показала  пальцем  на  зардевшегося
мальчугана.
   Джозеф от изумления разинул рот. Он был уверен, что Глория не видела, как
он швырнул яйца, и не понимал, каким образом она  догадалась,  что  это  он.
Остальные тоже удивились.
   Глория погрозила Джозефу пальцем. Он побледнел и отступил назад.
   - Стыдно тебе! - проговорила она. - Выпороть бы тебя!
   - Что здесь происходит?
   Даже не поворачиваясь, все знали, что пришел преподобный Беллингем. Он не
получил ответа на свой вопрос, однако и не  нуждался  в  нем,  когда  увидел
Уильяма  в  колодках,  запачканную  юбку  Глории  и   оттопыренные   карманы
мальчишек.
   Джозеф еще сильнее побледнел. Даже больше  колодок  его  пугало  то,  что
священник может указать на него пальцем в  церкви  и  назвать  его  грех.  А
потом, после этого унижения, еще отец побьет как следует.
   - Я не хотел, - захныкал он, видя, как остальные молча опустили головы. -
Я метил в слабоумного Уильяма. Зачем мне попадать в Глорию Уоррен?
   Даже Френсис присмирел в присутствии священника.
   - Убирайся! Уходи отсюда! Я  подумаю,  как  с  тобой  быть!  -  прогремел
Беллингем. Таким голосом он обыкновенно начинал говорить только  к  середине
службы.
   Счастливый Джозеф  бросился  бежать,  только  пятки  засверкали.  Сегодня
вечером он будет долго молиться, чтобы завтра палец священника не указал  на
него. Френсис Стивене повернулся с такой стремительностью, что наткнулся  на
одного из мальчишек и яйцо в кармане у него лопнуло, обдав его зловонием.
   Глория не меньше остальных удивилась неожиданной помощи Беллингема. Когда
Сара бросила ее, она подумала, что ей одной придется  расхлебывать  всю  эту
кашу.
   - С тобой все в порядке? - спросил священник и, опустившись перед Глорией
на колени, принялся белоснежным платком оттирать ей юбку.
   Щеки у Глории еще пылали от ярости.
   - Со мной все в порядке, но мне придется просить Бога, чтобы  он  простил
мне мой гнев.
   Беллингем встал с колен, сложил запачканный платок и брезгливо сунул  его
в карман.
   - Бог увидит только твою красоту, - сказал он. - Как и я.
   Глория изумилась. Преподобный Беллингем был не из тех, кто любит хвалить.
Даже в хорошем поступке он умел находить дурную сторону, и Глория  подумала,
что он был гораздо искреннее, когда обратился к Уильяму.
   - Ты, парень, - сказал он, посуровев, - постарайся  больше  не  навлекать
бед на тех, кто тебе помогает.
   Измученный за  день,  Уильям  срывающимся  голосом  пообещал  вести  себя
хорошо. Глория поблагодарила Беллингема, однако он не собирался  так  просто
отпускать ее. Она покраснела от смущения, когда священник галантно  взял  ее
под локоток и перевел на другую  сторону  улицы,  где  их  ожидали  Моди-Лэр
Уоррен и Сара Колльер.
   Моди-Лэр хмурилась, предвидя  публичное  порицание,  которое  ожидает  ее
дочь. Сара запылала огнем, когда Беллингем подвел Глорию  к  матери.  Он  же
едва взглянул на них, прежде чем обратить самый ласковый из своих взоров  на
Глорию.
   - Ты так же добра, как красива, моя дорогая, - он кивнул госпоже  Уоррен,
не обращая внимания на стоявшую рядом Сару. - Всего вам доброго, - сказал он
и пошел прочь.
   Сара была сама не своя. Она  чуть  не  закричала,  когда  Беллингем  взял
Глорию под руку. За какие такие грехи ей приходиться видеть, как  ее  лучшая
подруга принимает знаки внимания,  которые  должны  принадлежать  только  ей
одной? Сара торопливо распрощалась с матерью и дочерью и, сдерживая слезы от
ревнивой боли, поселившейся у нее в груди, помчалась домой.
   Френсис и Джозеф бежали до тех пор, пока не свернули за угол, где  их  не
мог увидеть Веллингем.
   - Откуда она узнала? - еле переводя дух, спросил  Джозеф.  -  Откуда  она
узнала, что я бросил?
   - Ха! - ухмыльнулся Френсис, очищая карман и не зная, как он  оправдается
перед матерью. Не желая показаться еще глупее,  чем  ему  уже  пришлось,  он
сказал первое, что пришло в голову. (Каждый вечер его  отец  молился,  чтобы
Сили-Гроув избегла напасть, поразившая Салем. Разжигая фантазии мальчишки, о
ведьмах говорили каждый день за обедом.) -  У  Глории  Уоррен  глаза  как  у
ведьмы, - заявил он как непререкаемый знаток нечистой  силы.  -  Ведьмы  все
видят, даже что происходит у них за спиной. Вот так и она.
   У Джозефа заблестели глаза. Как же он сам не догадался? Ведь он  прочитал
все допросы, что были записаны в Салеме  и  каждую  неделю  вывешивались  на
дверях молитвенного дома.
   - Точно, - Френсис вновь вырос в его глазах.  -  У  Глории  Уоррен  глаза
ведьмы...

Глава 4

   Глория винила Сару  в  том,  что  она  бросила  ее  и  теперь  ей  некому
выговориться.
   Пэдди сидел у нее на плече,  когда  она,  выпрямив  спину  и  сжав  зубы,
мчалась на своей лошади к реке. В последние недели  она  часто  бывала  тут.
Сара пробудила дремавшие в ней воспоминания о Куэйде  Уилде,  и  с  тех  пор
Глория не знала ни минуты покоя.
   Интересно все повернулось. Она сама ругала Сару  за  то,  что  та  думает
только о женихах, а теперь у нее  из  головы  не  выходит  молодой  охотник.
Поговорить бы с Сарой, так нет, она все время  занята.  Если  бы  Глория  не
знала, какая Сара добрая, то подумала бы, что подружка за что-то сердится на
нее. Она только хотела спросить, неужели она тоже все время думает  о  своем
любимом? Неужели это случается со всеми девушками в восемнадцать лет? А если
так, то почему мать не предупредила ее об этом, как обо всем остальном?
   На полянке Глория спрыгнула с лошади. Она во что бы то  ни  стало  хотела
попасть  на  стоянку  наррагансетов,  которую  долго  обходила  стороной.  У
подножия скалы, где ветер напевал старинную мелодию, хорошо было посидеть  и
подумать о красивом охотнике. Лучшего места для  того,  чтобы  искупаться  и
позагорать, трудно было найти. С тех пор, как солнце прогрело  реку,  Глория
часто бывала тут.
   Индейцев можно было больше не бояться.
   Примерно через месяц после отъезда Куэйда , мужчины из Сили-Гроув взяли в
руки мушкеты и неожиданно  напали  на  ничего  не  подозревавших  обитателей
вигвамов. Нескольким наррагансетам удалось  избежать  смерти,  но  их  никто
больше не видел. Разбитые глиняные горшки  и  выцветшие  рисунки  на  скалах
напоминали о том, что здесь когда-то жили индейцы.
   - Сторожи, Пэдди, - приказала она ворону, а сама спрыгнула на  камни,  на
которых была когда-то схвачена дикарями. Она сдержала свое слово и  ни  разу
никому не проговорилась о том, что тогда произошло. Теперь уже и  непонятно,
было это на самом деле  или  только  приснилось  ей.  Вполне  вероятно,  что
захватившие ее воины, не знавшие, как лучше решить ее  и  свою  судьбу,  уже
давно обратились в прах. Сама Глория вспоминала о тех событиях,  случившихся
два года назад, в основном из-за участия в них охотника.
   Выдра бросилась в воду с противоположного берега, испугав Глорию.  Потом,
поняв, что бояться нечего, девушка покачала головой и рассмеялась, распуская
волосы, которые тотчас рассыпались у нее по плечам. Интересно, что подумал о
ней Куэйд, когда ее связанную привели в лагерь? Как же глупо она себя  вела,
когда он жил у них. Надоедала ему бесконечными вопросами и смотрела на  него
с детским обожанием.
   Наверно, он мечтал, чтобы она хоть на час оставила его в  покое.  Уже  на
середине реки Глория остановилась в задумчивости. Как было хорошо, когда она
ощущала на себе его взгляды и видела у него на  лице  непонятное  выражение!
Размышляя об этом, Глория припустилась дальше. С тех пор она не  раз  видела
похожее выражение на лицах мужчин и  поняла,  что  оно  означает.  Такой  же
взгляд был у коня Асы, когда к нему привели кобылу,  и  такое  же  выражение
было на лице Рича Доти в прошлом году, когда он венчался  с  Пейшиенс  Таун.
Так мужчина смотрит на желанную  женщину.  С  похотью  или  любовью?  Глория
решила, что, наверно, и с тем и с другим.
   Добравшись до другого берега, девушка ступила  на  тропинку  возле  самой
воды. Пэдди вновь сел к ней на плечо, вцепившись коготками в синюю кофточку.
Солнце стояло высоко в небе, и скоро платье стало липнуть к влажной коже. То
ли от жары, то ли еще почему-то, но ей вдруг показалось,  что  она  в  своей
прохладной спальне. Стоило ей закрыть глаза, как  она  увидала  лицо  Куэйда
Уилда, и сердце забилось у нее  в  груди,  отчего  она  уже  в  который  раз
принялась размышлять о таинственных взаимоотношениях мужчины и женщины.
   - Ах, Пэдди, - сказала она ворону,  который  слетел  с  ее  плеча,  чтобы
спрятаться от солнца в тени деревьев, - стала бы я черной птичкой и полетела
бы с тобой куда глаза глядят. Вот хорошо было бы, правда?
   - Карр! - откликнулся ворон и взмахнул черными крыльями.
   Глория  подумала,  что  этот  ответ  не  хуже  какого-нибудь  другого,  и
рассмеялась, однако веселость ее была  недолгой,  и  вскоре  она  уже  опять
искала, чем бы развеять мрачные мысли. Ее взгляд упал на  красивые  камешки,
разбросанные по берегу. Глория подняла с дюжину и положила в  карман,  потом
нарисовала что-то на камне рядом с рисунками индейцев. Она сама не понимала,
что с ней творится.
   В конце концов, тяжело вздохнув, Глория принялась за завязки  на  платье.
Если нет покоя голове, надо по крайней мере остудить тело.  Через  несколько
мгновений она уже стояла на берегу в одной легкой рубашке красного  цвета  с
вышитыми на ней ягодами и цветами. Подняв подол рубашки, чтобы он  не  мешал
ей плавать, она зацепила его за пояс и улыбнулась.
   Она хотела показать рубашку Саре и, может быть, уговорить ее вышить  себе
такую же, чтобы им было о чем пошептаться в кругу женщин,  порицавших  любую
вольность в одежде.  Однако  Сара,  когда  Глория  приходила  в  город,  как
правило, была постоянно занята, и им ни разу не удавалось поговорить.
   Глория попробовала ножкой воду, но не поняла, теплая она или  прохладная.
С Пэдди не поговоришь, как с Сарой. Не меньше, чем по задушевным  разговорам
с Сарой, она скучала по тому времени, когда самой большой бедой  был  дождь,
мешавший ей наслаждаться жизнью. Если все новые переживания связаны  с  тем,
что она становится женщиной, зачем ей это надо? Мало ей своих огорчений, так
еще дурак Френсис Стивене делает вид, будто хочет поухаживать за ней. Глория
стукнула ножкой по воде. Неужели он думает,  что  она  может  ему  улыбаться
после того, как он обошелся с Уильямом? Тем не менее на  последнем  собрании
он, словно привязанный к ее юбке, все  время  оказывался  рядом,  стоило  ей
оглянуться.
   Устав  от  своих  размышлений,  Глория  недовольно  всплеснула  руками  и
бросилась в воду. Набрав побольше воздуха в легкие, она, не обращая внимания
на крики Пэдди, нырнула и поплыла под водой.

***

   А на скале в это время соскочил с коня одинокий  всадник.  Уведя  коня  в
тень,  он  бесшумно  спустился  пониже  и  притаился   между   камней.   Как
завороженный следил он за черн