лась в возможности добиться справедливости.
   Глория возмущенно сверкнула глазами. Предположим,  они  видели,  как  она
взяла в руки змею. Ну и что из этого?  Неужели  доброе  отношение  к  божьим
созданиям тоже вызывает подозрение? Разве этого достаточно, чтоб назвать  ее
ведьмой? Тут Глория вспомнила, что она еще "насылала порчу" на детей.
   Толкнув дверь, она вошла в пустой дом. Бедняжки - салемские  ведьмы.  Что
же они сделали такого, что навлекло на них ненависть всей деревни? ,  Глория
потерла виски. Какое это имеет значение? Если она  правильно  оценила  своих
врагов, за ней скоро  придут.  Не  стоит  тратить  времени  даром  и  искать
причину, почему все вдруг набросились на нее.  Надо  поскорее  исчезнуть.  И
Глория принялась торопливо бросать в мешок хлеб, сухое  мясо,  кофе,  налила
себе сидра.
   Куэйд освободится и разыщет ее у Джона Байярда, а когда он  будет  рядом,
они вместе вернутся, а может, и домой не вернутся, там будет видно. Придется
потерпеть, но оставаться в городе ни в коем случае нельзя.
   Глория побежала в свою комнату взять  кое-какие  вещи,  и  там  ее  нашел
Джосия Беллингем, который бесшумно вошел в дом и поднялся на второй этаж.
   Он понял, что она собирается сделать, и несколько минут молча простоял на
пороге, наблюдая за девушкой. Глория, конечно, напугана и  немножко  злится.
Ему нравилось смотреть на ее пылающие щеки  и  сверкающие  глаза.  Беллингем
пришел просить ее руки, причем собирался представить это как акт милосердия,
однако его желания не имели ничего общего с  милосердием.  Больше  всего  на
свете он жаждал уложить Глорию в постель.
   - Тебе не следует спасаться бегством, Глория,  -  сказал  он,  но  в  его
срывающемся голосе не было ничего успокаивающего. - Я обещаю,  что  тебе  не
причинят зла.
   Не ожидая никого, Глория испугалась и бросилась за кровать. Однако  узнав
священника и не увидев в нем угрозы для себя, она продолжила сборы.
   - Слишком поздно, - сказала он ему. - Меня побили камнями, а то, что  они
говорили, было еще больнее, чем камни. В Сили-Гроув меня все презирают.
   - Нет, - он взял плащ у нее из рук, положил его на кровать. - Я слышал  о
том, что случилось на кладбище. Несколько женщин устроили истерику.  На  них
можно найти управу. Одно здравое слово, и  они  угомонятся,  -  не  чувствуя
сопротивления, Беллингем взял ее руки в свои. - Даю тебе слово,  что  больше
никто тебя не обидит ни словом, ни делом.
   Глория забрала у него руки и села на кровать.  Может,  священник  говорит
правду и ей следует остаться?
   - Если вы можете, так защитите меня. Я устала и боюсь.
   Беллингем воспринял ее мольбы как доказательство ее расположения к нему.
   - Поверь мне, Глория, милая.
   Он встал на одно колено и вновь взял ее руки в свои. Она  дрожала,  и  он
решил, что это из-за его прикосновений, а не от страха и отчаяния.
   В голове у него словно закрылась одна дверца и открылась другая, он вдруг
ощутил страстный порыв и забыл обо всем на свете. Они одни.  В  ее  комнате.
Она сидит на своей кровати. Она зовет его. Он слишком долго сдерживал  себя,
чтобы устоять перед искушением и не обезуметь от близости желанной  женщины.
Остатки здравого смысла покинули его.
   Все равно она будет его женой, так что плохого, если  он  сейчас  возьмет
ее? Он стал целовать ей руки. Кровь бросилась ему в голову.
   Глория вскрикнула, когда Беллингем украдкой оглядел комнату, и попыталась
вырвать у него свои руки, но это ей не удалось.
   Его лицо выражало страдание. Нет. Он не мог лечь с ней. Это  грех.  Всего
несколько мгновений, и он опять просиял. Выход есть. Ведь у него разрешение.
Он может сам соединить их. Все это он выпалил Глории и, когда она, ничего не
соображая, застыла на кровати, сорвал  с  ее  головы  чепец.  Черные  волосы
рассыпались по плечам.
   Глория отшатнулась от священника, не скрывая своего ужаса.
   - Нет.
   Она попыталась встать, но Беллингем удержал ее.
   - Да. Это законно.
   - Нет! - крикнула она. - Я люблю другого.
   Это была последняя капля. Слишком многое зависело от того, станет  Глория
его женой или нет, и он решил во что бы то ни стало овладеть ею.
   Его исказившееся лицо испугало ее. Собрав все силы, она вырвалась, но  он
успел схватить ее за талию и посадить на край кровати.  Он  обнимал  ее,  не
давая ей пошевелиться. Грудью он раздвинул ей колени и прижался к ней лицом.
Глория закричала, а он терся щеками то об  одну,  то  о  другую  грудь.  Она
чувствовала на себе его горячее дыхание.
   - Я люблю тебя, Глория. Ты моя судьба, - шептал он.
   Она боролась с ним, как могла, но что бы она ни делала,  это  еще  больше
возбуждало  его.  Он  думал  единственно  о  том,   чтобы   подчинить   себе
черноволосую девушку, потому что был теперь только мужчиной,  слишком  долго
лишенным женщины. Одной рукой удерживая ее руки,  другой  он  расстегнул  ей
корсаж и прильнул пылающими губами к голой шее.
   - Люби меня, Глория! - прошептал он. - Стань моей женой!
   - Нет! - ей удалось вырвать руки, и она вцепилась ему в лицо. - Хватит! Я
не хочу тебя!
   Однако не так-то  просто  было  остановить  разбушевавшегося  священника.
Вновь схватив ее за руки, он зубами разорвал  на  ней  рубашку  и  застонал,
когда его глазам открылась запретная восхитительная плоть.
   - Ты сама себя не знаешь, - со стоном он пытался стащить с себя штаны.  -
Тебе нужен мужчина, Глория Уоррен. Только один раз, и  ты  поймешь,  что  ты
моя.
   Он чуть не заорал, когда наконец освободился от одежды.
   - Вы сошли с ума! -  взвизгнула  Глория,  а  он  навалился  на  нее  всей
тяжестью своего тела.
   Глории ничего не оставалось, как  возблагодарить  Бога  за  нижние  юбки,
мешавшие ему овладеть ею, и стукнуть его коленкой.
   Беллингем взвыл как солдат, которому пуля попала в живот, упал на  пол  и
скорчился, схватившись руками за обнаженный орган. Глория бросилась  было  к
двери, но вернулась.
   - Клянусь Иудой! - прорычал он, вцепляясь ей в юбку. - Ты будешь моей!
   - Лучше мне умереть! - она вывернулась и изо всех сил  стукнула  ботинком
ему в подбородок.
   Беллингем дернул головой и ударился  о  кровать.  Звук  был  устрашающий.
Закрыв глаза, он повалился на пол, и Глория, испугавшись, не  убила  ли  она
его, подошла поближе к потерявшему сознание священнику.
   Беллингем стонал. Глаза у него закатились. Одна рука дергалась.  То,  что
не давало  ему  покоя  и  пугало  Глорию,  теперь  не  представляло  никакой
опасности. Кровавые  царапины  отчетливо  проступили  на  побледневшем  лице
святого отца. Однако он был жив.
   Убедившись в этом, Глория не поняла, рада она или нет. Но теперь  девушка
распознала в нем лживое чудовище, гораздо более опасное, чем забросавшие  ее
камнями женщины.
   Она постаралась привести в порядок свои мысли и  отошла  от  безумца.  Он
больше не стонал и, судя по ровному и глубокому дыханию,  должен  был  скоро
прийти в себя. Она не стала этого дожидаться.
   Все еще дрожа от пережитой опасности,  Глория  быстро  застегнула  кофту,
надела чепец и даже не забыла взять собранные вещи.
   Лошади требовался отдых, но у Глории не оставалось времени,  поэтому  она
оседлала ее, надеясь на то, что Беллингем уйдет раньше, чем вернется Уильям.
Священнику не имело смысла поднимать шум и позорить себя.
   Не прошло и десяти минут, как она выбежала из дома,  и  вот  уже  мчалась
прочь из города. Ворон Пэдди, словно понимая муки хозяйки, покинул насест  и
летел следом за ней.
   Прошло еще много времени, прежде чем вернулся Уильям.  Солнце  уже  почти
скрылось за горизонтом. Обычно он боялся выходить на улицу в  такое  позднее
время и сегодня тоже не посмел бы, если бы не данное  Глории  обещание.  Его
задержал господин Дуглас, который долго вдалбливал ему в голову, как  опасно
водить дружбу с ведьмой, а когда понял, что  это  бесполезно,  заставил  его
закончить работу, а уж потом отпустил на все четыре стороны.
   Начать Уильям решил с сарая, где была  лампа.  Однако  на  полдороге  его
остановили странные звуки, доносившиеся из дома. Он подумал было, что корова
забрела в огород, но быстро понял свою ошибку. Приученный всего бояться,  он
спрятался.
   Звуки были тихие, но  окна  чернели  пустотой,  и  Уильям  никак  не  мог
решиться объявить о своем присутствии. Прошло несколько минут, прежде чем он
осмелился пойти посмотреть, и то  только  ради  Глории,  потому  что  они  с
матерью были единственными, кто относился к нему по-доброму.
   На кухне было темно, разве только пара угольков еще  вспыхивали  бледными
искорками в очаге. Уильям, стараясь не шуметь, зажег лампу  и  направился  к
лестнице. У него подгибались коленки  от  страха,  когда  он  поднимался  со
ступеньки на ступеньку на жалобный зов.
   Беллингем увидел свет лампы и хотел было позвать Глорию, но вместо  этого
крепко выругался. Боль в подбородке  была  нестерпимой.  Тем  не  менее  ему
удалось так испугать  Уильяма,  что  тот  обжег  себе  руку  маслом.  Парень
вскрикнул, и Бедлингем узнал голос полоумного. Значит, Глория не одумалась и
не вернулась.
   - Давай сюда лампу! - приказал он.
   Уильям привык слушаться, особенно священника, а сейчас он даже  вздохнул,
обрадовавшись человеческому голосу.
   - Ах, сэр, какое счастье, что это вы. А я-то боялся...
   - Ну, скорее, - злобно торопил его Беллингем.
   Мямля, что он и так торопится, Уильям поднял лампу и осветил комнату.
   - Преподобный отец!
   Изумленный парень чуть не упал, увидав распростертого на полу священника,
да еще без штанов и с расцарапанным лицом.
   Кто-нибудь поумнее сразу бы догадался, что  произошло,  а  Уильям  так  и
стоял с разинутым ртом, словно прирос к полу.
   Беллингем поспешно натянул штаны и привел в порядок волосы, потом  ощупал
подбородок.
   - Принеси воды и полотенце, - приказал он.
   Уильям послушался. Подбородок у священника распух и посинел.
   - Плохо, - проговорил Уильям. - Вы упали?
   Беллингем бросил на парня  странный  взгляд  и  принялся  обтирать  лицо.
Только тут он сообразил, как был близок к полному крушению.  На  волосок  от
гибели. Теперь все позади. Ангел-хранитель не подвел.
   Отказавшись от помощи Уильяма, он сам  поднялся  на  ноги.  Неблагодарная
девчонка. Ее надо наказать за искушение, которому не может противостоять  ни
один смертный. Волей-неволей поверишь в колдовство.
   Убедившись, что ничего не сломано и  все  на  месте,  Беллингем  поправил
воротничок.  Несмотря  на  головную  боль  и  унижение,  он  страстно  хотел
черноволосую красавицу,  и  все  тело  у  него  ныло  от  неудовлетворенного
желания. Ему было ясно, что она убежала к Куэйду Уилду, да  и  куда  еще  ей
было бежать?
   Обмануть Уильяма Кука не составило труда. Когда Джосия Беллингем  немного
оправился, он сел на коня и вернулся к себе домой в полной уверенности,  что
дурачок ему не страшен.  Глория  Уоррен,  конечно,  другое  дело.  Если  она
вернется и пожелает отомстить ему, с ним будет  кончено.  Это  точно.  Точно
ли?
   Затворившись у себя в  доме,  Беллингем  выпил  больше,  чем  обыкновенно
позволял себе. Голова у него закружилась и он улегся в  постель,  совершенно
забыв про молитвы. Засыпая, он  не  переставал  думать  о  Глории  Уоррен  и
мечтать о ее медовой коже и сверкающих глазах. Кто поверит ведьме?
   Но, ведьма или нет, она мучила его даже во сне, не отпуская его  мысли  и
не давая покоя его чувствам. Словно  наркоман,  он  крутился  и  вертелся  в
ожидании вожделенного зелья.
   Но как бы он ни укладывался,  над  ним  сияло,  словно  серебряная  луна,
недосягаемое лицо. Черные волосы накрывали его шелковой волной. Пухлые  губы
нежно звали по имени. Голубые глаза сверкали как звезды на небе. Он  тянулся
руками к нежным грудям и находил пустоту. Даже во сне судьба отказывала  ему
в исполнении его желания.
   Проснулся он поздно, разбуженный нежным голоском,  отчего  у  него  опять
заныло внизу живота. Он  никак  не  мог  разлепить  веки  и  голова  у  него
раскалывалась от слишком много выпитого накануне. Словно в тумане  он  видел
стоявшую на пороге  девушку.  На  обезображенном  лице  появилась  довольная
улыбка. Глория все-таки вернулась.
   - Иди сюда.
   Он слабо махнул рукой.
   Сара боялась пошевелиться. Она принесла Беллингему рубашки и, увидев  его
в постели в такой поздний час, не поверила собственным  глазам.  Она  хотела
уйти, но, когда он позвал ее,  Сара,  влюбленная  в  Джосию  Беллингема,  не
смогла ему отказать. Дрожа, словно от холода, она подошла к кровати.
   Беллингем поправил подушку и приготовился было  простить  Глорию  Уоррен.
Горячая девочка, да это неплохо, только ей надо попасть в хорошие руки.  Все
плыло у него перед глазами. Что он только ни делал, ничего не  помогало.  Но
он не ошибался. Он видел перед собой женщину, поэтому смело протянул  к  ней
руку и, взяв ее за запястье, усадил рядом с собой.
   - Джосия, - прошептала она,  разглядев  расцарапанные  щеки  и  синяк  на
подбородке. Нежные пальчики легко провели по щекам и коснулись губ, но голос
уже отрезвил его.
   - Сара! - воскликнул он. - Ты?
   - Да, - сказала она, и пальцы у нее задрожали. - Что ты хочешь, Джосия?
   Ничего худшего она не могла  придумать.  Мужчина,  пожелавший  женщину  и
отвергнутый ею, хотел именно ту женщину, но  так  как  он  не  мог  получить
желанную женщину, то не прочь был  удовольствоваться  Сарой.  Со  стоном  он
прижал ее к себе.
   - Поцелуй меня, Сара.
   Она послушно коснулась его щеки, не зная, что ему мерещится смуглое  лицо
и черные волосы. Не ее, светловолосую и белокожую,  он  молил  о  поцелуе  в
губы.
   Сара  с  радостью  дарила  ему  лобзание  за  лобзанием,  хотя  не  могла
похвастаться искушенностью, но это ничего  не  значило  для  Беллингема.  Он
видел Глорию Уоррен, он обнимал Глорию Уоррен, он укладывал  рядом  с  собой
под одеяло Глорию Уоррен.
   В последний раз она по-девчоночьи хихикнула перед тем, как его губы жадно
прижались к ее губам, а руки принялись торопливо  расстегивать  пуговицы  на
платье. Сара жалобно застонала и попробовала освободиться, но она так  долго
мечтала  привлечь  к  себе  его  внимание,  так  много  ночей  жаждала   его
прикосновений, что не могла отвергнуть его.
   - Сара, Сара, - шептал он ее имя и еще что-то непонятное, а  его  руки  в
нетерпении рвали на ней платье.
   Сара отдалась бы ему на улице, если бы он приказал, но ей очень  хотелось
услышать, что он любит ее и будет любить вечно.
   - Джосия, ты меня любишь? - спросила она, когда его рука залезла  ей  под
рубашку.
   - Да, - солгал он.
   Он раздвинул ей ноги, приник губами к ее груди.
   Сара вскрикнула от страха и от боли, но его пальцы  не  отпустили  ее,  а
залезли еще глубже, а зубы жестоко вонзились ей в грудь. В мгновение ока  он
сорвал с нее все, что ему мешало, завернул юбки  и  сбросил  с  себя  ночную
рубашку.
   Поняв, что сейчас случится, Сара  испугалась  и  очнулась  от  грез.  Она
скользнула в сторону.
   - Нет, Джосия, - крикнула она, увидав над собой его безжалостное лицо.  -
Мы должны подождать.
   Но ее мольбы были напрасны. Джосия Беллингем  уже  не  владел  собой.  Он
забыл не только о том, что совершает грех, но и о  том,  что  имеет  дело  с
невинной девушкой. Длинные жестокие пальцы ухватили ее за плечи и вернули на
прежнее место.
   Вскрикнув, Сара потеряла сознание. Чуть позже, когда она пришла  в  себя,
то услышала, как он жарко шепчет ей на ухо:
   - Глория! Глория! Любимая!
   Измученная и опустошенная, она лежала под ним, и ее  ненависть  не  знала
предела. Но ненавидела она не Джосию  Беллингема.  Его  она  слишком  сильно
любила, чтобы не простить даже жестокость.  Она  ненавидела  Глорию  Уоррен,
которая похитила у нее сердце любимого. Ну как можно сомневаться в том,  что
она ведьма? Разве она не владеет Джосией против его воли?
   Да, Глория Уоррен - ведьма. Иначе никак не смогла бы проникнуть  в  мысли
Джосии, когда он должен был принадлежать только ей Одной...

Глава 13

   - Все хотят тебя видеть, Куэйд Уилд, - сказал Брэй, входя в камеру вместе
с Вартоном.
   - А, так вот где вы устроились, - Вартон наморщил  нос,  вдохнув  затхлый
воздух. - Ничего не скажешь, компаньон, мало приятного.
   Куэйд устало пожал плечами.  Он  был  полностью  с  ним  согласен.  После
приезда Глории он уже мысленно разнес всю  тюрьму  по  кирпичику.  Но  зачем
обременять Вартона своими несчастьями?
   И он попробовал улыбнуться.
   - Да. Но если  вам  понадобятся  шкурки  крыс,  их  тут  видимо-невидимо.
Глядишь, и разбогатеем.
   - Я смотрю, вы еще не разучились шутить, - Вартон обмахнул платком скамью
и сел. - Это хорошо, а то не знаю, как и сказать.
   - Говорите.
   Куэйд насторожился.
   - Я о Глории Уоррен, Вартон замолчал. То, что он собирался сказать,  было
малоприятным.
   - Да говори же, приятель. Вартон собрался с  духом  и  выпалил  на  одном
дыхании.
   - Ее нет в Сили-Гроув. Уже три дня, как нет. А ее обвинили в колдовстве и
собираются предъявить обвинение. Жалко. Ведь у нее только что умерла мать.
   У Куэйда потемнело в глазах.
   Вартон нахмурился. Он забыл, что Куэйд этого не знает.
   - Говорят, она упала с лестницы и сломала себе шею. Но нашлись такие, что
обвинили в ее смерти дочь. Будто бы это ее рук дело.
   Куэйда охватила ярость.
   - Они не нашли Глорию?
   - Нет. Она исчезла, а им словно только этого и надо  было.  Ходят  слухи,
что она обратилась в зверя, поэтому ее никто не видел. Будто это  ее  особое
свойство обращаться в кого ей захочется. Констебль нашел у  нее  на  кровати
кошку и решил, что это она и есть. Он свернул ей шею.
   Куэйд, как загнанный зверь, шагал по камере из угла в угол.
   - Ее ищут?
   - Да. В Сили-Гроув. За главного у них священник  Беллингем.  Он  один  из
обвинителей. Она будто бы хотела его соблазнить.
   - Дьявол! Это все он! Лживый пес!
   Куэйд от души выругался, но постарался сделать это тихо, чтобы не услышал
Брэй.
   Опять Беллингем. Ну и человек. То  он  хочет  взять  Глорию  в  жены,  то
обвиняет ее в том, что она ведьма. Куэйд остановился и задумался. Он  больше
не мог ждать. Глория попала в беду. Теперь разыскать ее для них лишь  вопрос
времени. Хорошо бы она была у Джона Байярда. Но как узнать, добралась ли она
до него?
   Куэйд внимательно слушал, какие Глории предъявляют обвинения.  Одни  были
чепуховые, а другие вызывали у него сомнение в здравомыслии обвинителей.
   - Смерть Джейн Кобб всколыхнула весь город. Дочка Эллинов тоже  плоха,  и
ее брат объявил, что это ему месть за стихи о  ведьме,  -  устав  от  долгих
речей, Вартон тяжело поднялся. - Девушка не ведьма, и я скажу это, если  она
предстанет перед судом, ведь я помню ее еще ребенком и никогда не замечал за
ней ничего худого.
   - Хорошо. Спасибо, Вартон. Вы не представляете, что сделали для  меня,  -
Куэйд крепко пожал ему руку. - И я этого не забуду.
   - Не больше, чем вы для меня. Сожалею, что сразу не смог  ей  помочь,  но
она исчезла прежде, чем до меня дошло в чем дело.
   - Все хорошо, - успокоил его Куэйд. Сэм Хоук открыл Вартону дверь.  Куэйд
нашел друга в этом рабе-индейце, который знал, каково человеку, привыкшему к
свободе, сидеть за решеткой. Ему самому было не лучше, и он часто делился  с
Куэйдом мечтой бежать от хозяина.
   - Сэм Хоук, - тихо спросил его Куэйд, - ты готов бежать?
   Сэм Хоук не умел много говорить, поэтому он только кивнул головой.
   - Помоги мне, а я проведу тебя в безопасное место, - пообещал Куэйд. - На
французских землях ты будешь свободным человеком.
   Оглядевшись, чтобы убедиться в том, что их  никто  не  подслушивает,  Сэм
согласился, и Куэйд изложил ему план действий на ближайшую ночь. Час  уходил
за часом, и Куэйд все больше походил на посаженного в клетку зверя. Он ни на
мгновение не мог  забыть  о  том,  что  Глория  скачет  одна  по  дороге  из
Сили-Гроув в Аркпорт. Уже давно стемнело и Брэй с женой легли  спать,  когда
вернулся Сэм Хоук. Куэйд напоминал