й Эл согласился.
   Он  глубоко  затянулся  сигаретой,  стараясь  не  слишком  увлекаться
воспоминаниями. Шейла еще сказала: "Вполне возможно, там все чисто.  Это
ведь не кто-нибудь, а Брент Фарадей", - и Кей Эл сразу понял,  что  дело
швах. Он ненавидел Брента даже  больше,  чем  Фрог-Пойнт.  В  те  давние
времена Фрог-Пойнт так любил  Брента,  что  ему  сошло  бы  с  рук  даже
убийство. Тогда же Мэдди вышла за него, а  у  Кей  Эла  началась  полоса
сплошных неприятностей.
   Слава Богу, теперь все это в прошлом. Теперь Кей  Эл  добропорядочный
гражданин, у него хорошая работа и обеспеченное будущее.  Наконец-то  он
прижмет Бренту хвост - Кей Эл ничуть не сомневался в том, что сумеет это
сделать; те дни,  когда  он  сам  боялся  угодить  в  кутузку,  миновали
безвозвратно.
   Кей Эл докурил сигарету и уже собирался отправиться в путь,  когда  у
заднего бампера его "мустанга"  остановился  патрульный  автомобиль.  Из
салона вылез полицейский и направился в его сторону.

Глава 2

   Кей Эл прижался спиной к автомобилю.
   - Почему бы тебе не оставить меня в покое? - спросил он.
   - Да ты не волнуйся. - Полицейский ухмыльнулся и сдвинул  на  затылок
фуражку,  являя  окружающему  миру  огненно-рыжую  шевелюру  и   россыпь
веснушек.  -  Миссис  Бэнистер  позвонила  в  участок   и   сообщила   о
подозрительном типе, который таращится на  ее  дом.  Генри  послал  меня
убедиться, что это ты. У нас все как в старые времена, приятель.
   - Иди ты к черту со своими старыми временами, Винс, -  отозвался  Кей
Эл. - Должно быть, у тебя что-то с памятью; в те  времена  ты  бегал  от
полицейских, вместо того чтобы якшаться с ними. Когда Генри взял тебя на
работу, я сразу сказал, что он свалял дурака.
   - Ничего подобного, - заспорил Винс. -  Это  был  очень  ловкий  ход.
Генри понимал, что я лучший специалист  по  подростковым  преступлениям,
поскольку сам совершал большинство из них. В моем лице  Генри  заполучил
настоящего эксперта. А теперь, дружище, стань лицом к  машине  и  положи
руки на капот, покуда я буду тебя обыскивать.
   - Как скажешь, - ответил Кей Эл, подчиняясь. -  Господи,  дай  дураку
чуть-чуть  власти,  и  он  вообразит  себя  Наполеоном.  А  что,   Генри
действительно знал, что речь идет обо мне?
   Закончив положительную процедуру, которую, впрочем,  он  проводил  не
слишком тщательно, Винс облокотился о "мустанг" рядом с Кей Элом.
   - Ты же знаешь Генри. Он видит всех насквозь и слышит на тысячу миль.
К тому же в настоящий момент ты - единственный чужак  в  городе,  а  это
существенно сужает круг поисков. Угости-ка меня сигареткой, приятель.
   - Чтобы ты обвинил меня  в  подкупе  полицейского,  находящегося  при
исполнении? - спросил Кей Эл. - Кури свои.
   - Не могу. - Впервые за время разговора на лицо Винса набежало хмурое
облачко. - Донна заставила меня бросить.
   - Да ты, как я погляжу, заделался подкаблучником.
   - У меня двое детей, я не хочу рисковать своим  здоровьем,  -  сказал
Винс, вновь обретая обычный жизнерадостный тон. -  Но  поскольку  сейчас
они оба в парке, перепихиваются теннисным мячиком,  я  думаю,  что  одна
сигаретка из твоего кармана им не повредит.
   - Перепихиваются? -  Кей  Эл  хохотнул,  протягивая  Винсу  пачку.  -
Славненько же ты воспитываешь подрастающее поколение.
   - Учу их всему, что узнал от тебя. - Винс раскурил сигарету и глубоко
затянулся. - Кайф-то какой! Ну почему все, что вредно, доставляет  такое
удовольствие?
   - Потому что у Господа Бога никудышное чувство юмора, -  ответил  Кей
Эл, вспомнив о Мэдди.
   - Я рад, что ты вернулся, Кей Эл, - сказал Винс, отдавая сигареты.  -
В этом городишке  не  так-то  много  людей,  способных  подшучивать  над
Всевышним. Впрочем, если тебя  сразит  молнией,  это  будет  заслуженная
кара.
   - Если со мной случится такое, то только  здесь,  во  Фрог-Пойнте,  -
заметил Кей Эл. - Боюсь, я перебрал все  лимиты,  отпущенные  городу,  и
Господь уже нарисовал мишень у меня на лбу.
   - Хотя на самом деле ты невиннее младенца, - закончил Винс,  отступая
от "мустанга". - Что ж, мне пора на дежурство,  ведь  я  -  единственная
сила, что стоит между Фрог-Пойнтом и преступностью. Если ты  задержишься
в городе часиков до восьми, подгребай в кегельбан, я угощу тебя пивком.
   Кей Эл уже собирался высказать Винсу все, что  он  думает  о  местном
кегельбане, но в последнее мгновение прикусил язык. Какое бы  отвращение
он ни питал к пластиковым стаканчикам  и  спортивным  туфлям,  Винс  ему
нравился, и Кей Эл решил, что будет совсем неплохо еще разок покутить со
старым дружком.
   К тому же Винс знал Фрог-Пойнт и его обитателей не хуже самого Генри.
   - Ловлю тебя на слове, - сказал Кей Эл.
   - Вот и хорошо. - Винс повернулся и пошел к своей машине.  -  Захвати
побольше сигарет и, будь добр, не  вляпайся  в  какую-нибудь  переделку,
пока ты в городе. Мне бы не хотелось тебя арестовывать.
   - Только попробуй, - отозвался Кей Эл. Винс  беззлобно  рассмеялся  в
ответ и уехал.
   Как это славно -  вернуться  в  город  детства.  Сверстники  выросли,
обзавелись  семьями,  растят  детишек,  превратились  в  благопристойных
граждан, и только он остался белой вороной. Самый великовозрастный  юнец
штата Огайо. Какая честь. Кей Эл вдруг захотелось забросать  дом  миссис
Бэнистер  рулонами  туалетной  бумаги,  а  потом  отправиться  к   Мэдди
поболтать о старых добрых временах.
   "Забудь Брента, - сказал бы он ей. -  Помнишь,  как  мы  с  тобой  на
заднем сиденье?.." Да  только  вряд  ли  это  воспоминание  доставит  ей
удовольствие. И ему тоже.
   Тогда на следующее утро он отыскал ее в школьной раздевалке, но Мэдди
повернулась к нему спиной.
   Кей Эл поморщился, припомнив унижение, которое  он  испытал,  -  даже
двадцать лет спустя ощущение оставалось столь же острым  и  болезненным,
как в школьные годы. Господи, как глупо... Неужели он должен терпеть эту
муку до конца своих дней? А каково ему было  увидеть  на  крыльце  Мэдди
Мартиндейл, набравшую несколько лишних фунтов, постаревшую  на  двадцать
лет, и тут же вновь почувствовать застарелую боль,  вновь  почувствовать
себя безнадежным болваном и понять, что он все еще хочет ее?..
   "Гордыня,  -  подумал  он.  -  Это  гордыня  говорит  моими   устами:
"Послушай, крошка, я тогда облажался, я был сопляком и ничего  не  умел.
Дай мне еще одну попытку, и ты  увидишь,  на  что  я  способен".  Но  он
понимал, что даже если случится чудо и  ему  удастся  затащить  Мэдди  в
постель, он опять все испортит, потому что это - Мэдди.  Да  и  чуда  не
будет; Кей Эл совсем не хотел, чтобы оно произошло. Прошлое  принадлежит
истории, и до  него  никому  нет  дела,  если  не  считать  городка  под
названием  Фрог-Пойнт,  в  котором   события   двадцатилетней   давности
считаются  свежими  новостями,  в  котором  Брент  Фарадей   по-прежнему
считается Самым Крутым Мужиком, Мэдди - Самой Славной  Девушкой,  а  сам
Кей Эл - все тем же Гадким  Подонком,  Бременем  На  Шее  Тети  И  Дяди.
Впрочем, плевать.
   Кей Эл выпрямился, в последний раз затянулся и полез  было  в  машину
погасить окурок в пепельнице, но передумал. Что  ему  сделают,  если  он
швырнет бычок на дорогу? Дадут веник в руки и заставят подметать?
   Он бросил окурок и, увидев, что тот упал  на  сухой  лист,  замер  на
месте, охваченный  мысленным  видением  -  листок  загорается,  от  него
занимаются другие листья,  потом,  переметнувшись  через  дорогу,  пламя
начинает лизать дома  и  машины,  на  асфальт  обрушиваются  почерневшие
обгорелые  остовы  жилищ,  взрываются  бензобаки,   и   наконец,   когда
рассеивается дым, в конце улицы появляется Генри с шерифской звездой  на
груди и гневным выражением на лице.
   Окурок угас, и Кей  Эл  забрался  в  машину,  намереваясь  как  можно
быстрее  покинуть  Фрог-Пойнт,  пока  его  временное  умопомрачение   не
сменилось полной и окончательной невменяемостью.

***

   - Я уже никогда не смогу любоваться твоими  кустами,  как  раньше,  -
жаловалась Мэдди, прихлебывая чай с лимоном, разогретый в  микроволновке
на кухне Тревы. Это была славная,  изрядно  захламленная  кухня:  вокруг
валялись  медные   кастрюли,   коробки   с   наклейками   "Новинка!"   и
"Экстра-хруст!", а холодильник был покрыт  детскими  рисунками.  В  свое
время Хауи отделал помещение кирпичом, полированным деревом  и  бронзой,
но истинной хозяйкой кухни была Трева,  поэтому  здесь  царил  настоящий
кавардак.
   В этот миг  Трева  стояла  в  самом  центре  кухни,  склонившись  над
разделочной доской, на которой возвышалась миска с белым сыром; кудрявые
светлые волосы придавали ей сходство с  одуванчиком,  который,  случайно
попав сюда, как нельзя лучше вписался в окружающий хаос.
   - Кажется, мои кусты думают о тебе то же  самое,  -  сообщила  Трева,
вычерпывая из миски комок белой массы. Она взяла с тарелки  маникотти  и
попыталась соединить все, что было у нее  в  руках,  но  клубок  макарон
развалился, а сыр шлепнулся обратно в миску, забрызгав ее безрукавку.  -
Черт побери, - пробормотала Трева, промокая пятно  посудной  тряпкой.  -
Будь все проклято!
   - Зачем тебе эти маникотти? - Мэдди явно оттягивала начало разговора,
ради которого сюда пришла. - Собираешься готовить?  Что-то  на  тебя  не
похоже.
   - А куда денешься, - отозвалась Трева,  бросая  тряпку  и  сгребая  с
тарелки очередную порцию макарон. - Неужели  ты  не  знаешь,  что  порой
женщине волей-неволей приходится браться за стряпню?
   - Нет, - сказала Мэдди. - У тебя неприятности?
   - Вы только послушайте! - Трева взмахнула макаронами. - Она  приходит
ко мне сообщить о том, что собралась разводиться, и  спрашивает  о  моих
неприятностях!
   - Ну да, мне кажется, что я должна развестись, -  ответила  Мэдди.  -
Все это надо хорошенько обмозговать.
   - Не надо ничего обмозговывать, - безапелляционно  заявила  Трева  и,
схватив ложку, вновь принялась  за  работу.  Теперь  ее  руки  двигались
намного увереннее. - Просто возьми и разведись  с  этим  сукиным  сыном.
Лично я ненавидела его всю жизнь.
   Мэдди удивленно вскинула брови:
   - Эй, да ведь ты была подружкой на моей свадьбе! Выходит,  надо  было
ждать целых шестнадцать лет, чтобы сказать мне это?
   - Не представилось удобного случая. Вы  так  обожали  друг  друга.  -
Трева на мгновение оторвалась от макарон и, вынув из холодильника  кусок
сыра, сунула его Мэдди. - Теперь, когда тебе полегчало, можешь  заняться
делом. Терка во втором ящике за твоей спиной.
   Мэдди хмуро посмотрела на подругу.
   - Нет, у тебя определенно что-то стряслось.
   Трева бросила ложку и оперлась рукой о разделочную доску.
   - Я в бешенстве, - сказала она. - У меня в голове настоящая каша. И я
ненавижу Брента. - Трева вперила в Мэдди пронзительный взгляд. -  Хватит
ходить вокруг да около. Что он натворил на сей раз?
   Мэдди поднялась на ноги, вытащила из буфета  терку  и  начала  тереть
сыр, стараясь не смотреть Треве в глаза.
   - Я нашла под креслом его машины черные кружевные трусики  с  дыркой.
Меня это немножко беспокоит.
   -  Ух  ты.  -  Трева  замерла  на  месте.  -  Да  уж.  Меня  бы  тоже
забеспокоило. Женские трусики, говоришь? - Она слегка прикусила губу.  -
Кто бы мог их оставить? Бет?
   - Не знаю. - Мэдди усердно налегла на терку. - На них не было ярлычка
с именем. По-моему, это  не  важно.  Ведь  Бет  не  давала  мне  никаких
обещаний, а Брент давал. И будь  у  меня  доброе  сердце,  я  бы  только
посочувствовала Бет.
   - Не морочь мне голову. - Трева вновь принялась за  макароны.  -  Все
знают о твоем ангельском терпении, но даже оно когда-нибудь да лопнет.
   - Честно говоря, я не перевариваю Бет, - сказала Мэдди. - Она спала с
моим мужем; всякий раз, когда я вижу ее, мне  хочется  сплюнуть.  Но  ей
тоже пришлось несладко. Бет решила, что будет правильнее  всего  явиться
ко мне и выложить правду. Тогда ей досталось по первое  число.  -  Мэдди
прекратила тереть сыр и вспомнила  лицо  Бет,  вытянувшееся  от  досады,
когда Брент сказал, что все кончено. - Мне кажется, она  любила  его,  -
добавила Мэдди.
   Трева фыркнула, и Мэдди опять взялась  за  терку.  Натирание  сыра  -
прекрасное средство отогнать неприятные мысли. Если внимательно  следить
за костяшками пальцев и вовремя переворачивать кусок, в конце тебя  ждет
награда -  миска  тертого  сыра,  -  а  ведь  отнюдь  не  всякий  способ
отвлечения внимания дает такой полезный результат.
   - Тебе нужно купить специальную пластиковую посуду с теркой в крышке,
- сказала она Треве. - По-моему, их продают в магазинах  "Раббермейд"  и
"Таппервеэр".
   - У меня на кухне столько  этого  хлама,  что  я  могу  открыть  свой
собственный "Раббермейд", - заметила Трева. - По-моему, я вот-вот сдохну
от фторуглеродного отравления. Оставь в покое  пластмассовые  изделия  и
скажи мне наконец, что на сей раз ты разведешься с этим мерзавцем.
   Мэдди зябко повела плечами:
   - Может быть, я попросту прикончу его. Только не  дрогнула  бы  рука.
Что, если мне  кого-нибудь  нанять?  Мальчишка-газетчик  тоже  ненавидит
Брента. Может быть, нам удастся договориться.
   - Так ты ненавидишь его? - уточнила Трева.
   Мэдди задумалась. Ненавидит ли она мужа? Да, она сердита на Брента за
то, что он устроил всей семье веселую жизнь, но злость и ненависть - это
разные вещи.  Быть  может,  Брент  слишком  безразличен  ей,  чтобы  его
ненавидеть. Лучше назвать это неприязнью.
   - Только если он и вправду натянул мне нос, - сказала Мэдди. - А если
нет, тогда я просто не люблю его. Что действительно  способно  заставить
меня пожелать Бренту разбиться в лепешку на шоссе, так это измена.
   - Какая отличная мысль, - отозвалась Трева. - Кабы мы сумели отличить
тормозной шланг от садовой кишки, можно было бы его подрезать.
   - Давай  подрежем  и  то,  и  другое,  -  подхватила  Мэдди,  радуясь
возможности сменить тему. - Не разбить бы сердце Глории, ведь она только
затем и живет на свете, чтобы делать  соседям  замечания  по  поводу  их
лужаек.
   - Я слышала, Глория тоже собирается разводиться, - сказала  Трева.  -
Позвони матери и выясни подробности. Если даже  я  знаю  об  этом,  твоя
матушка, верно, уже раздобыла копию судебного иска.
   Мэдди поморщилась.
   - Значит, и мне предстоит что-то в  этом  роде,  -  ответила  она.  -
Поползут слухи, люди станут  сочувствовать,  жалостливо  гладить  Эм  по
головке. Потом начнут названивать учителя, объясняя,  что  теперь-то  им
ясно, отчего их усилия пропадают  даром.  Детишки  на  игровой  площадке
станут докучать Эм расспросами...
   - Эм как-нибудь переживет, - заверила ее Трева, начиняя  сыром  новую
порцию маникотти.
   - Это меня не утешает, - сказала  Мэдди.  -  Я  хочу,  чтобы  девочку
окружали любовь и спокойствие. Она обожает Брента.
   Трева бросила на нее полный недоумения взгляд.
   - Значит, ты согласна  ради  ребенка  мириться  с  неверностью  мужа?
Перестань трепаться.
   Мэдди в свою очередь уставилась на Треву и спросила:
   - Неужели ты согласилась бы разлучить Мэл и Хауи? Трева  поперхнулась
и изо всех сил стиснула ложку.
   - Я готова на все, чтобы защитить своих детей, но ни за что на  свете
не стала бы терпеть такого человека, как Брент, - сказала она.
   - А ведь есть еще  моя  мать,  -  добавила  Мэдди.  -  Это,  конечно,
пустяк...
   - Шутишь? - Трева покачала головой. - Я ни  за  что  не  пожелала  бы
объясняться с твоей мамашей; но если ты думаешь, что тебе удастся утаить
от нее такое событие, ты глубоко  заблуждаешься.  Сплетни  -  ее  родная
стихия.
   - Прибавь к этому свекровь,  -  продолжала  Мэдди.  -  Хелен  никогда
особенно меня не жаловала. Она проклинает меня по семь раз на дню.
   - Ты моложе Хелен, и она никогда тебе этого не  простит,  -  заметила
Трева. - Согласись, тут есть и твоя вина.
   Мэдди вновь принялась возить сыром по терке, давая  занятие  рукам  -
лишь бы не думать о своем будущем.
   - Наконец, все прочее население Фрог-Пойнта, - сказала она. - Похоже,
наш городок стоит на пороге войны.
   - Из-за тебя, что  ли?  Черта  с  два.  -  На  лице  Тревы  появилась
презрительная гримаса. - Никому и в голову не придет сказать  хоть  одно
дурное слово о Мэдди Мартиндейл, Вечной Девственнице города  Фрог-Пойнт.
Даже такой мегере, как Хелен Фарадей.
   Ирония, прозвучавшая в голосе Тревы, заставила Мэдди вскинуть голову.
   - Что ты сказала?
   Трева смущенно потупилась:
   - Извини. Не будь ты моей лучшей подругой, у меня едва ли хватило  бы
сил терпеть твои странности. Если бы ты знала, какое  это  облегчение  -
резануть тебе правду-матку в глаза!
   У Мэдди отвалилась челюсть; она сидела, не зная,  что  ответить.  Это
было так непохоже на Треву;  она  могла  высмеять,  сделать  язвительное
замечание, но, безусловно, поддержала бы подругу и ни за что не обрушила
на нее такой тяжелый удар, не предупредив заранее.
   - Ну ладно. - Мэдди решила, что пока лучше повременить  с  выяснением
отношений. - Я рада хоть кому-то доставить удовольствие.
   Трева бросила ложку, обошла  стол  и  плюхнулась  в  кресло  напротив
Мэдди.
   - Извини. Забудь, что я сказала. У тебя все  будет  хорошо.  -  Мэдди
рассеянно взглянула на нее, и Трева затараторила:
   - Ты не сделала ничего  дурного.  Ты  идеальная  мать  и  супруга.  И
вообще, кому какое дело? Господи, Мэдди,  неужели  ты  готова  забыть  о
себе, лишь бы потрафить городу? - Трева откинулась на спинку кресла. - К
тому же, если хорошенько подумать, именно так  ты  и  поступала,  всегда
была чиста в словах, делах и помыслах.
   - Насчет помыслов я не уверена, - отозвалась Мэдди, пытаясь  сдержать
натиск Тревы. - Порой мне в голову приходит что-то совсем несуразное - я
выхожу  в  деловую  часть  города,  останавливаюсь  напротив   банка   и
выкрикиваю похабные слова,  потом  смотрю,  как  отреагируют  люди.  Или
прогуливаюсь голышом по Центральной улице. Я даже всерьез подумывала  об
этом.
   - Я бы с удовольствием раскошелилась, лишь бы  взглянуть  на  тебя  в
этот миг, - засмеялась Трева. - Впрочем, нет, дело даже  не  в  тебе;  я
заплатила бы вдвойне, чтобы увидеть физиономии окружающих.
   - Только я едва ли смогу  сделать  что-либо  подобное,  -  сокрушенно
сообщила Мэдди. Отложив терку,  она  подалась  вперед.  -  Это  была  бы
глупая, постыдная и бессмысленная выходка, и она подорвала бы  репутацию
моей семьи. Видишь ли, быть хорошей гораздо проще.
   - Не для всех, - возразила Трева и так резко отодвинула назад кресло,
что его ножки заскрипели. - Кое-кому  из  нас  гораздо  проще  совершать
дурные поступки, а потом всю жизнь расплачиваться за них.
   Мэдди смотрела на  подругу,  хлопая  глазами,  пытаясь  отвлечься  от
нынешних неурядиц и обратить свои мысли к событиям далекого прошлого.
   - Это ты насчет Три? Да никто уже и не вспоминает о том, что двадцать
лет назад тебе пришлось выйти замуж по техническим причинам.
   - Я была еще школьницей, - Трева вернулась к стряпне, - и  все  будут
помнить об этом до скончания века. Даже если  бы  я  изобрела  лекарство
против рака, люди так и говорили бы: "Трева Хейнс - ну,  та  самая,  что
выскочила замуж не закончив школу, - придумала  лекарство  от  рака!"  В
нашем городе никто ничего не  забывает.  -  Она  отодвинула  кастрюлю  с
маникотти и принялась мыть стойку. - Но тебя-то не тронут. Ты всегда все
делала правильно. Вышла замуж за школьного приятеля и ни  разу  в  жизни
даже не взглянула на других мужчин. Тебя скорее  положат  в  хрустальный
гроб и выставят в церкви!
   - Трева, я тебя  не  узнаю!  -  воскликнула  Мэдди.  -  Конечно,  мне
хотелось бы проявить сочувствие, но моя жизнь вот-вот превратится в  ад,
и я пришла просить помощи!
   - Верно. - Трева прикусила губу.  -  Верно.  Извини.  Просто  у  меня
выдалась тяжелая неделя, а теперь еще и это. Какой кошмар. Я  совершенно
выбита из колеи.
   - Зато у тебя готов обед, - отозвалась Мэдди, протягивая Треве  миску
с тертым сыром и оставший