брались восвояси.
    Но Голландцам в придачу была нужна их земля и их труд.
    Они это получили и назвали плантациями.
    Я об этом слышал еще от Дэмона Стерна.

----------------------------------------------------------------------------
    - А теперь, - сказала она Попечителям, - вы распродаете эти
плантации, потому что почва истощена, а местные жители с каждым днем все
больше болеют и голодают, выпрашивают, как милостыню, хлеб насущный,
лекарства и крышу над головой, а все это вздорожало до безобразия.
Водопроводные магистрали лопаются. Мосты проваливаются. А вы забираете
свои денежки и удираете отсюда.
    Один из Попечителей - кто, она не знает, знает только, что не
Уайлдер, - сказал, что намерен провести всю оставшуюся жизнь в
Соединенных Штатах.
    - А хоть бы вы и остались, - сказала она, - и вы сами, и ваши
денежки, и ваши душонки бегут отсюда куда попало.

----------------------------------------------------------------------------
    Таким образом, мы с ней, совершенно независимо друг от друга, сделали
одно открытие: даже уроженцы нашей страны, стоило им взобраться на
верхушку или родиться на верхушке, относились к Американцам как к чужому
народу. Похоже, что это касается и людей на верхушке бывшего Советского
Союза: для них простые люди, их собственный народ, были как неродные, они
их не очень-то понимали и не очень-то любили.
    - А что Джейсон Уайлдер на это сказал? - спросил я ее. На телевидении
он обычно с лету ловил любую мысль, которую ему бросали, слюнявил ее,
если можно так выразиться, и бросал обратно, так дьявольски подкрутив,
что отпарировать ее было уже невозможно.
    - Он выдержал паузу, - сказала она.
    Я представил себе, как он был огорошен, раздавлен этой маленькой
негритяночкой, которая говорила на множестве языков, чего он не умел,
знала в 1 000 раз больше о Науке, чем он, и уж по крайней мере не хуже,
чем он, разбиралась в истории, и литературе, и искусстве. Он никогда в
жизни не приглашал таких людей на свою программу. Ему, может, в жизни не
приходилось спорить с человеком, чье будущее ГРИО(тм) признал бы
непредсказуемым. Наконец он сказал:
    - Я Американец, а не Европеец. А она ему:
    - Почему же вы тогда не поступаете как Американец?
38

----------------------------------------------------------------------------
    Ну вот, а теперь и Японцы отступают. Их оккупационная Армия в
Штатском отправляется домой. Массовый побег из Афинской тюрьмы был, по-
моему, последней соломинкой, которая сломала спину верблюда, но они и до
того бросали свои приобретения, просто бросали и уходили, не дожидаясь
разорения, которое ударило бы их по карману.
    Для меня остается тайной, зачем им понадобилось скупать страну в
состоянии крайнего физического, духовного и интеллектуального оскудения.
Может, они хотели таким образом свести с нами счеты за то, что мы
сбросили на них не 1, а 2 атомных бомбы.
    Таким образом, мы имеем пока что две группы, которые по доброй воле
отказались владеть этой страной - главным образом потому, думается мне,
что вместе с собственностью, движимой и недвижимой, им пришлось взять в
придачу слишком много несчастных, озлобленных и все более пренебрегающих
законностью людей всех рас и национальностей, у которых никакой
собственности вообще не было.

----------------------------------------------------------------------------
    Похоже, что они оставят за собой атолл Оаху, нечто вроде сувенира
времен расцвета их империи, точно так же, как Британцы оставили за собой
Бермудские острова.

----------------------------------------------------------------------------
    Что касается несчастных и нищих людей всех рас и народов, то я часто
старался себе представить, что ожидало бы Попечителей Таркингтона, если
бы тюрьма в Афинах была предназначена не для Черных, а для Белых.
Латиноамериканцы, я думаю, отнеслись бы к ним так же, как Черные, как
будто они - ящеры-панголины, экзотические существа, не имеющие ни
малейшего отношения к той жизни, какую прожили заключенные.
    А вот Белые преступники, мне кажется, могли бы их убить или по
крайней мере избить до полусмерти за то, что они думали об их судьбе не
больше, чем о судьбе Черных или Латиноамериканцев.

----------------------------------------------------------------------------
    Доктор Доул вернулась в Берлин. По крайней мере она мне сказала, что
возвращается туда.
    Я ее спросил, где она пряталась во время осады. Она сказала, что
забралась в топку под старым котлом в подвале этой библиотеки. Бойлерной
перестали пользоваться еще до моего поступления сюда, но демонтаж
обошелся бы в кругленькую сумму. А здесь терпеть не могли расходы на
улучшения, которые не бросались бы в глаза.

----------------------------------------------------------------------------
    Так что во время осады она была всего в нескольких метрах от того
места, где сидел я, занимаясь чудесной новой наукой - Футурологией.

----------------------------------------------------------------------------
    Доктор Доул была невысокого мнения о своей стране. Она с возмущением
говорила о неслыханном росте самоубийств, и убийств, и наркомании, о
чудовищных показателях детской смертности, о низком уровне
образованности, о том, что у нас в местах заключения находится больший
процент населения, чем в любой другой стране, не считая Гаити и Южной
Африки, что мы потеряли способность производить что бы то ни было и
вкладываем в науку и начальное образование меньше средств, чем Япония или
Корея, да и любая страна в Восточной или Западной Европе, и прочее в
таком духе.
    - Зато у нас по крайней мере есть свобода слова, - сказал я. А она
сказала:
    - Это не то, что кто-то преподносит вам сверху. Этого приходится
добиваться самим.

----------------------------------------------------------------------------
    Пока не забыл: во время собеседования, когда она поступала на работу,
она спросила Джейсона Уайлдера, какой институт он окончил. Он ответил:
"Йейль".
    - Знаете, как надо бы назвать это заведение?
    - Нет, - сказал он. А она ему:
    - "Техникум для Плантаторов".
    Она мне рассказывала, что, когда жила в Берлине, приходила в ужас,
видя вопиющее невежество Американских туристов и солдат - они не знали ни
истории, ни географии, ни одного иностранного языка, никаких обычаев
других народов. Она меня спросила:
    - Почему большинство Американцев гордятся своим невежеством? Они
ведут себя так, будто невежество придает им особое очарование.
    Этот же вопрос, вполне серьезно, мне задавал и Элтон Дарвин, когда я
работал в Афинской тюрьме. Там одновременно на всех телеэкранах запустили
фильм времен 2 мировой войны. Фрэнк Синатра попал в плен к немцам, и его
допрашивал майор СС, который говорил по-английски не хуже Фрэнка Синатры,
играл на виолончели и рисовал акварелью в свободное время, и он признался
Синатре, что ждет не дождется, когда кончится война и он вернется домой,
к своей первой любви, лепидоптерологии.
    Синатра не знал, что такое лепидоптерология. А это наука, изучающая
ночных и дневных бабочек. Майору пришлось объяснять ему, что это такое.
    И Элтон Дарвин задал мне вопрос:
    - Как это получается, что во всех фильмах Немцы и Японцы всегда такие
дошлые ребята, а Американцы - шуты гороховые, а под конец все же
Американцы выигрывают войну?

----------------------------------------------------------------------------
    Дарвин не считал, что его лично это касается. Все кадровые
Американские солдаты были Белые. И не то чтобы это была пропаганда Белых.
Это соответствовало исторической правде. Во время "Последней Петарды"
Американские боевые части были разделены по расовому признаку. В те
времена полагали, что Белые будут считать себя отбросами общества, если
им придется жить, питаться и прочее вместе с Черными. Да и у штатских
было то же самое. Для Черных были отдельные школы, их не пускали в
большинство отелей, ресторанов и парков, где развлекались Белые. Их
пускали только на сцену да в кабинки для голосования.
    Их также периодически вздергивали или жгли живьем или как-то иначе
напоминали им, что их место - на самом дне общества. Когда их заставляли
надеть солдатскую форму, считалось, что у них нет ни решительности, ни
инициативы в боевой обстановке. Так что их обычно заставляли заниматься
неквалифицированным трудом или водить грузовики, в то время как на
переднем плане Дюки Уэйны и Фрэнки Синатры совершали героические подвиги,
    Была, впрочем, эскадрилья истребителей, целиком состоявшая из Черных.
Многие почему-то удивлялись, но сражались они отлично.
    Видал, как Черномазый летает на аэроплане?

----------------------------------------------------------------------------
    Вернемся к вопросу Элтона Дарвина - почему Фрэнк Синатра оказался
победителем, хотя ничего не знал. Я сказал:
    - Мне думается, Фрэнк заслужил победу, потому что он похож на Дэви
Крокетта при Аламо.
    Фильм Уолта Диснея про Дэви Крокетта гоняли в тюрьме почем зря, и все
заключенные знали, кто такой Дэви Крокетт. Было бы полезно на заседании
суда подчеркнуть, что я никогда не говорил заключенным, что Мексиканский
Генерал, атаковавший Аламо, пытался безуспешно сделать то, что
впоследствии удалось Аврааму Линкольну, - а именно сохранить единство
своей страны и покончить с рабством.
    - Чем же это Синатра похож на Дэви Крокетта? - спросил меня Элтон
Дарвин. И я ответил:
    - Он чист сердцем.

----------------------------------------------------------------------------
    Вот такие дела. Мне еще есть о чем рассказать. Я только что получил
от моего адвоката сообщение, которое едва дух из меня не вышибло. После
Вьетнама я думал, что мне все на свете нипочем. Я считал, что привык к
мертвым телам, чьи бы они ни были.
    Опять ошибся.
    Ну и ну!
    Если я сейчас вам скажу, кто умер и как этот человек умер, а умер он
только вчера, моя история будет как бы закончена. С точки зрения
читателя, мне останется только написать:
КОНЕЦ

----------------------------------------------------------------------------
    Но я хочу еще кое о чем рассказать. Поэтому буду писать дальше, как
будто это известие до меня не дошло, буду продолжать. И вот что я пишу:
    Подполковник, возглавлявший атаку на Сципион, а потом не пустивший
никого из местных в вертолеты, кончил мою Академию, может, лет на 20
позже меня. Когда я назвал ему свое имя и он увидел кольцо моего класса,
он вдруг понял кто я такой и кем я был раньше.
    - Боже ты мой да это Проповедник! - воскликнул он.
    Если бы не он, я не знаю, что бы со мной было. Возможно, я последовал
бы примеру большинства жителей долины, отправился бы в Рочестер, или
Буффало, а то и подальше, в поисках любой работы, за самую низкую плату,
конечно. Весь район Медоудейлского Кинокомплекса был и до сих пор
находится на военном положении.
    Офицера звали Харли Уилок III. Он поведал мне, что и сам он, и его
жена не могли иметь детей, поэтому усыновили двух сирот, двойняшек, из
Перу, что в Южной Америке, а не из того Перу, что в штате Индиана. Это
были славненькие девчушки, Инки. Но ему почти не удавалось вырваться
домой, его дивизион все время был в деле. Он уже собирался съездить в
отпуск домой из Южного Бронкса, когда получил приказ отправиться сюда,
подавить бунт в тюрьме и освободить заложников.

----------------------------------------------------------------------------
    Отец его, Харли Уилок II, был в Академии на 3 курса впереди меня, и
погиб, как я уже знал, от какого-то несчастного случая в Германии, так
что служить во Вьетнаме ему не пришлось. Я спросил Харли III, как именно
погиб Харли II. Он рассказал, что его отец утонул, пытаясь спасти шведку,
которая решила покончить с собой, открыв окно своего "Вольво" и пустив
его с пристани прямо в реку Рур, в городе Эссене: кстати, это был родной
город основателей первой компании по производству крематориев "А.И.Топф и
Сын". Как тесен мир!

----------------------------------------------------------------------------
    И вот Харли Уилок III сказал мне:
    - Ты что-нибудь знаешь про эту яму с экскрементами?
    Естественно, он не сказал "с экскрементами". Он раньше и не
подозревал о существовании Долины Мохига, пока его сюда не перебросили.
Как многие другие, он слышал о Таркингтоне и Афинах, но очень смутно
представлял себе, где они находятся.
    Я ответил, что эта яма с экскрементами - мой дом родной, хотя родился
я в Делаваре, а рос в Огайо, и что я надеюсь кончить свои дни и быть
похороненным именно здесь.
    - А где Мэр? - сказал он.
    - Погиб, - сказал я. - И все полисмены тоже, в том числе и двое из
студенческого городка. И Брандмайор.
    - Выходит, у вас тут нет никакого Правительства? - сказал он.
    - По-моему, ты и есть Правительство, - сказал я. Он помянул имя Бога
нашего всуе, и очень громогласно, и добавил:
    - Куда бы я ни попал, меня с ходу назначают Правительством. Я уже -
Правительство Южного Бронкса, и мне надо туда возвращаться, по-быстрому.
Так что я назначаю тебя Мэром этой ямы с экскрементами.
    На этот раз он и сам сказал "с экскрементами", принял мою поправку.
    - Ступай в Ратушу, где она там у вас, и начинай управлять.
    Он был такой решительный! Такой оглушительный! Разговор и без того
звучал достаточно дико, а вдобавок у него на голове красовался один из
тех шлемов, смахивающих на ведерки для угля, которые ввели в Армии после
того, как мы проиграли войну во Вьетнаме, - должно быть, надеялись, что
это вернет нам потерянную удачу.
    Сделайте так, чтобы Черные, Евреи и все прочие выглядели точь-в-точь,
как Нацисты, и поглядите, что из этого выйдет.

----------------------------------------------------------------------------
    - Не могу я управлять, - сказал я. - Меня никто слушаться не будет.
Анекдот получится.
    - Верно, старина! - рявкнул он. Ну и голос!
    Он связался по радио с офисом Губернатора в Олбани. Сам Губернатор
уже вылетел в Рочестер вертолетом, чтобы попасть в программу ТВ вместе с
заложниками. Но там, в офисе, умудрились связать Харли III с Губернатором
прямо на лету, в небе. Харли III доложил обстановку в Сципионе и сказал,
кто я такой.
    В двух словах.
    А потом Харли III обернулся ко мне и сказал:
    - Поздравляю! Отныне ты - Бригадный Генерал Национальной Гвардии!

----------------------------------------------------------------------------
    - У меня на том берегу осталась семья, - сказал я. - Я должен
посмотреть, как они там.
    Он мог мне точно сказать, что с ними. Он вчера видел своими глазами,
как Маргарет и Милдред посадили в стальной ящик в кузове тюремного
грузовика и повезли в "Академию Смеха", в Батавию.
    - Они в полном порядке! - сказал он. - Ты нужен родной стране больше,
чем своей родне. Так что, генерал Хартке, грудь колесом и вперед шагом
марш!

----------------------------------------------------------------------------
    Энергия у него била через край! Можно было подумать, что под шлемом,
похожим на угольное ведерко, бушует гроза.
    Ни одной минуты не теряет! Не успел он уговорить Губернатора
произвести меня в Бригадные Генералы, как тут же понесся на конюшню,
возле которой захваченные в плен Борцы за Свободу рыли могилы для
мертвых. Усталые могильщики могли не без оснований считать, что роют
могилу и для себя. Они насмотрелись фильмов о "Последней Петарде", где
люди в шлемах, похожих на ведерки для угля, стояли и смотрели, как другие
люди, в лохмотьях, готовили себе место последнего упокоения.
    Я слышал, как Харли III орал на могильщиков, приказывая глубже
копать, края подровнять и так далее. Мне приходилось наблюдать такие
истерические припадки лидерства во Вьетнаме, да я и сам временами вел
себя так же, поэтому я совершенно уверен, что Харли III принял какой-то
препарат, вроде амфетамина.

----------------------------------------------------------------------------
    Поначалу управлять мне было почти нечем. Этот колледж, единственный
из всех предприятий большого и малого бизнеса в нашей долине, сохранился
и остался в полном запустении. Вполне возможно - надолго. Большинству
местных жителей удалось удрать после побега заключенных. Однако, когда
они вернулись, жить им оказалось не на что. Владельцы домов или доходных
предприятий не могли сбыть их с рук. Они разорились вчистую.
    Так что большинство штатских, которыми я мог бы управлять, поскорее
собрали свои пожитки, побросали их в автомашины и трейлеры и заплатили по
ценам черного рынка фантастические цены за бензин, только бы хватило,
чтобы убраться отсюда подобру-поздорову.

----------------------------------------------------------------------------
    Своего войска у меня не было. На этой стороне озера были размещены
подчиненные Лукаса Флорио - командора Дивизиона Национальной Гвардии, 42
Дивизиона, "Радужного Дивизиона". Свою штаб-квартиру он устроил в бывшем
офисе Хироси Мацумото, в тюрьме. В Уэст-Пойнте он не учился, был слишком
молод, чтобы воевать во Вьетнаме, а родом он из Скенектеди, так что мы с
ним раньше не встречались. Все его солдаты были Белые, а представители
Восточных рас считались почетными Белыми. То же касалось и 82 воздушно-
десантного дивизиона. Где-то были и Черные, и Латиноамериканские части,
согласно теории, утверждавшей, что на свободе, как и в тюрьме, люди
всегда чувствуют себя комфортнее среди представителей своей расы.
    Я считаю, что эта новая сегрегация - хотя и не слышал, чтобы кто-
нибудь из выдающихся деятелей признал это, - превратила Вооруженные Силы
в нечто вроде набора клюшек для гольфа. Можно было выбирать тот или
другой батальон - в зависимости от того, какой цвет кожи у их
предполагаемого противника.
    А вот в Советском Союзе с его многонациональным населением - где
можно встретить кого угодно, кроме Черных и Латиноамериканцев, - власти
убедились на горьком опыте, что солдаты не очень-то охотно сражаются с
людьми, которые и выглядят, и думают, и говорят точь-вточь как они сами.

----------------------------------------------------------------------------
    "Радужный Дивизион" начал свое существование еще в 1 мировую войну, в
качестве экспериментального объединения нестандартных Американцев, не
принадлежащих к кадровым военным. Созданные в те времена Резервные
Дивизионы были распределены по различным округам страны. Потом кому-то
пришла в голову мысль собрать Дивизион из мобилизованных и волонтеров со
всей страны, чтобы доказать, как они прекрасно ладят друг с другом.
    Тогда Радуга должна была символизировать дружбу между Белыми людьми,
которые, как считалось, недолюбливали друг друга. Как оказалось,
"Радужный Дивизион" сражался не хуже любого другого во время Войны против
всех Войн, которая послужила лишь вступлением к "Последней Петарде".

----------------------------------------------------------------------------
    Позже, когда эксперимент был завершен, 42 Дивизион стал просто одной
из частей Национальной Гвардии и был передан приказом в распоряжение
Штата Нью-Йорк, вместе со своими боевыми наградами.
    Но символический кусочек радуги остался на их погонах.
    До того, как меня арестовали за подстрекательство к бунту, я тоже
носил кусочек радуги, рядом со звездой Бригадного Генерала!
39

----------------------------------------------------------------------------
    За первые две недели пребывания в должности Военного
Главнокомандующего Сципионского Округа - простиравшегося до самых
верховьев озера и до самого Национального Лесного Заповедника - самое
лучшее, по-моему, было то, что я сделал некоторых солдат пожарниками.
Кое-кто даже был пожарником на гражданке, и я дал им возможность
ознакомиться с хозяйством нашей пожарной части, которая не пострадала во
время осады. Нам притом еще и сказочно повезло: у всех пожарных машин
баки были доверху заполнены бензином. Казалось бы, в обществе, где народ,
от подонков и до верхушки, тащит