Курт Воннегут.
   Фокус-покус

----------------------------------------------------------------------------
 1990 г.
 Перевод: М.Ковалевой
 из 5-го тома собрания сочинений, СП "Старт", Москва
 OCR: д.сОЛОВЬЕВ

----------------------------------------------------------------------------
Предисловие Издателя.
    В распоряжении автора не было стандартной писчей бумаги. он писал в
библиотеке, где хранилось тысяч восемь разных книг, абсолютно никому,
кроме него, не нужных. Большинство из них так никто и не прочел, и вряд
ли это им грозило в будущем, поэтому он мог бы с чистой совестью
использовать вместо писчей бумаги вырванные из книг титульные листы. Но
он этого не сделал. Почему - нам не известно. Так или иначе, он писал эту
книгу карандашом на всем, что попадалось под руку, - от темной оберточной
бумаги до конторских бланков с чистой обратной стороной. Поэтому здесь,
вопреки обыкновению, появились сплошные линии, указывающие, где кончается
один клочок и начинается другой. Если абзац совсем маленький, значит, и
клочок был маленький.
    Можно подумать, что автор, роясь в мусоре в поисках годных для
писания листков, надеялся, что это поможет ему представиться существом
безобидным или вовсе невменяемым - ведь он ждал суда. Но не менее
вероятно и то, что он бросился писать, даже и не помышляя о том, что
пишет книгу на чем попало, исписывая любой клочок, оказавшийся под рукой.
Возможно, ему показалось, что очень удобно писать на одном клочке, потом
на другом - как будто перед ним бутылки и пузырьки, которые надо
наполнить. И когда очередная бутылка была наполнена, независимо от
размера, он, должно быть, чувствовал удовлетворение: все, что стоило
писать про то или про это, было написано.
    Все странички он пронумеровал, так что можно не сомневаться ни в том,
что они составляли цельную рукопись, ни в том, что он все же надеялся:
эту книгу кто-нибудь прочтет, несмотря на растрепанный и жалкий вид.
Собственно, он сам упоминает об этом то там, то тут - и чем ближе к
концу, тем увереннее он говорит, что пишет книгу.
    Здесь изображены несколько надгробий. Собственноручно автор нарисовал
лишь одно из них. Остальные - копии, сведенные, очевидно, при помощи
прозрачной бумаги, наложенной поверх оригинала, прижатого к оконнему
стеклу, освещенному солнцем. На пустой поверхности надгробного камня он
потом писал разные слова, а на одном - всего лишь вопросительный знак.
Воспроизвести их на странице книги сложно, поэтому надписи набраны
типографским шрифтом.
    Автор лично несет ответственность за то, что некоторые слова почему-
то написаны с заглавной буквы, хотя дотошный редактор предпочел бы это
исправить. Кроме того, Юджин Дебс Хартке решил, по непонятным для нас
причинам, что все числительные надо изображать цифрами, кроме тех
случаев, когда с них начинается фраза, например, "2" вместо "два". Может
быть, ему казалось, что если цифры разбавлять буквами, они потеряют свою
силу,
    Поразмыслив, я решил отнестись ко всем его пристрастиям и чудачествам
с уважением. Помню, другой автор как-то сказал мне, что есть одно, самое
священное слово в громадном запасе редакторских значков и закорючек. Вот
оно: "OCT.", то есть "оставить, как есть".
                           К.В.
             Эта книга - чистый вымысел, и посвящается вам,
1

----------------------------------------------------------------------------
    Меня зовут Юджин Дебс Хартке, родился я в 1940м. По требованию
дедушки с материнской стороны, Бенджамена Уиллса, Социалиста и Атеиста,
простого дворника в Институте Батлера, что в Индианаполисе, штат Индиана,
меня назвали в честь Юджина Дебса из Терр Отт, тоже в Индиане. Дебс был
Социалист и Пацифист, и Профсоюзный Деятель, несколько раз выставлявший
свою кандидатуру на выборах президента Соединенных Штатов Америки, и
голосов он получил больше, чем любой другой кандидат, выдвинутый третьей
партией, за всю историю нашей страны.
    Дебс умер в 1926м, когда мне было -14 лет.
    Теперь у нас 2001 год.
    Если бы исполнились надежды и чаяния большинства людей, к нам снова
пришел бы Иисус Христос, а американский флаг развевался бы на Венере и на
Марсе.
    Да что-то не повезло...

----------------------------------------------------------------------------
    Но Конец Мира все же настанет, и многие заранее радуются от всей
души. Ждать осталось совсем недолго, но все же в 2000 году конца мира не
было. Я полагаю, что Всевышний просто не очень-то увлекается
Нумерологией.

----------------------------------------------------------------------------
    Дедушка Бенджамен Уиллс умер в 1948, когда мне уже было + 8 лет, и он
успел убедиться, что я выучил наизусть слова, изреченные Дебсом:
    "Пока существует угнетенный класс, я в его рядах.
    Пока существует преступность, я к ней причастен.
    Пока хоть одна живая душа томится в тюрьме, я не свободен".

----------------------------------------------------------------------------
    Но я, названный в честь Дебса, вовсе не унаследовал его
чувствительное сердце. С того времени, как мне исполнился 21, и до 35 я
был профессиональным военным, кадровым офицером Армии Соединенных Штатов.
За эти 14 лет я бы ничтоже сумняшеся укокошил и Самого Сына Божия, и
любого другого сына любого другого отца и матери, да и вообще все и вся,
по приказу вышестоящего офицера.
    Внезапный, унизительный и позорный конец Вьетнамской войны застал
меня в чине подполковника, и у меня были ЮООчи и ЮООчи подчиненных.

----------------------------------------------------------------------------
    Во время этой войны, в которой главным был вопрос о запасах
вооружения, существовала совершенно микроскопическая вероятность того,
что именно я дал сигнал той газовой атаке или напалмовому штурму с
воздуха, который встретил возвратившегося к нам Иисуса Христа.

----------------------------------------------------------------------------
    Я вовсе не собирался стать профессиональным солдатом, хотя из меня
вышел хороший солдат, если можно поставить эти два слова рядом. Мысль
послать меня в Уэст-Пойнт, неожиданная, как конец Вьетнамской войны,
явилась откуда ни возьмись, когда я доучивался последний год в школе. Я
давно и твердо решил, что пойду в Мичиганский Университет, буду изучать
Английский, Историю и Политологию и работать в студенческой ежедневной
газете, чтобы набить руку в журналистике.
    Но тут мой родитель, инженер-химик, принимавший участие в
производстве пластика с периодом полураспада в 50 000 лет, и
нашпигованный дурацкими идеями, что твоя рождественская индейка, заявил,
что я поступаю в Уэст-Пойнт. Сам он никогда в армии не служил. Во время
2 мировой войны его сочли слишком ценным "мыслителем" в области химии,
чтобы позволить напялить на него солдатскую форму и превратить его за 13
недель в придурка, одержимого манией убийства и самоубийства.
    Меня уже приняли в Мичиганский Университет, когда мне на голову точно
с неба свалилась идея поступить в Военную Академию Соединенных Штатов.
Это предложение застигло моего отца в тяжелое для него время, когда он
попал в полосу неудач, и ему было необходимо хоть чемто похвалиться,
чтобы вернуть себе уважение наших простоватых соседей. Для них
приглашение в Уэст-Пойнт было великим везеньем - все равно что
приглашение в профессиональную бейсбольную команду.
    Он мне так и сказал, а я всегда повторял это зеленым новичкам из
пехотного пополнения, как только они сходили на землю Вьетнама с корабля
или с самолета:
    - Перед вами открываются грандиознейшие возможности.

----------------------------------------------------------------------------
    А вот если бы наш мир был устроен получше, знаете, кем я хотел бы
стать? Джазовым пианистом. Я говорю о джазе. Никакого рок-н-ролла. Я
говорю о той музыке, в которой ни одна нотка не повторяется - ее подарили
миру американские чернокожие. Мне пришлось играть на рояле в чисто белом
джазбанде, в моей школе для белых в Мидленд Сити, Огайо. Мы называли себя
"Продавцы душ".
    Хорошо ли мы играли? Приходилось играть популярную музыку для белых,
иначе нас бы вообще никуда не приглашали. Но мы частенько срывались с
привязи и играли настоящий джаз. Похоже, что никто никакой разницы не
замечал. Но мы-то знали. Мы были от себя в восторге. Мы сами в себе души
не чаяли.

----------------------------------------------------------------------------
    Не стоило отцу заставлять меня учиться в Уэст-Пойнте.
    Мало того, что он поганил окружающую среду своими сверхустойчивыми
пластиками. Подумайте, что он со мной сделал! Какой он был простофиля! А
моя мамочка подпевала ему во всем, что бы он ни придумал, а значит, и у
нее тоже были не все дома.
    Их обоих убило в дурацкой катастрофе, в лавке сувениров на канадской
стороне Ниагарского водопада, который местные индейцы раньше называли
"Гремящей Бородой", - на них обвалился потолок.

----------------------------------------------------------------------------
    В этой книге нет слов, входящих в непечатные выражения, кроме "черт"
и "Бог", - так что не бойтесь, невинное дитя не найдет здесь ни 1го
ругательства. Время от времени я, говоря о вьетнамской войне, буду
выражаться так:
    - Это было тогда, когда экскременты влетели в вентилятор.
    Пожалуй, единственный принцип, который мне внушил Дедушка Уиллс,
принцип, который я чтил всю свою сознательную жизнь, заключался в том,
что сквернословие и богохульство дают право людям, не желающим получать
неприятную информацию, затыкать уши и закрывать глаза, когда вы к ним
обращаетесь.

----------------------------------------------------------------------------
    Самые наблюдательные солдаты из моих подчиненных во Вьетнаме
поражались, что я никогда не ругаюсь - второго такого они в Армии не
встречали. Иногда они меня спрашивали: может, это из религиозных
соображений?
    А я отвечал, что к религии это не имеет ни малейшего отношения.
Признаться, я почти законченный атеист, как мамин папаша, хотя этого я им
не говорил. Стоит ли спорить с человеком, лишая его надежды хоть на
какую-нибудь Жизнь за гробом?
    - Я не сквернословлю, - говорил я обычно, - потому что и твоя жизнь,
и жизнь тех, кто рядом с тобой, может целиком зависеть от того, понял ли
ты, что я тебе говорю. О'кей? О'кей?

----------------------------------------------------------------------------
    Я вышел в отставку в 1975, когда экскременты влетели в вентилятор,
однако не пропустил возможности сделать сына по пути домой - во время
короткой остановки на Филиппинах. Я сам об этом не догадывался. Я был в
полной уверенности, что девушка, работавшая военным корреспондентом,
пользовалась надежным противозачаточным средством.
    Опять просчитался!
    Повсюду понатыканы капканы и ловушки на дураков.

----------------------------------------------------------------------------
    Но самая колоссальная мышеловка, какую мне подстроила Судьба, - это
была прехорошенькая и обаятельная девушка по имени Маргарет Паттон,
которая позволила мне ухаживать за ней и согласилась выйти за меня замуж
- вскоре после окончания Уэст-Пойнта, - а потом родила мне 2их детишек,
ни разу не заикнувшись о том, что в ее семье с материнской стороны
имеется сильнейшее предрасположение к сумасшествию.
    Так что сначала ее мать, которая жила с нами, сошла с ума, а потом и
сама она потеряла рассудок. Более того, наши дети могут с полным
основанием опасаться, что и они тоже в пожилом возрасте спятят.
    Наши дети - а теперь все они взрослые люди - никогда в жизни не
простят нам того, что мы имели потомство.
    Да, влипли мы все, ничего не скажешь.

----------------------------------------------------------------------------
    Я понимаю, что, сравнивая мою первую и единственную жену с таким
бесчеловечным устройством, как ловушка для дураков, я рискую показаться
столь же бездушным адским изобретением. Но множество женщин с
удовольствием и без всяких осложнений общались со мной, и меня тоже
интересовали их человеческие, а не чисто механические свойства. Я почти
каждый раз был так же увлечен их душами, их умом, историями их жизни, как
и их любовным пылом.
    Но когда я вернулся домой с войны во Вьетнаме и задолго до того, как
Маргарет и ее мать проявили со всей очевидностью для меня, и наших детей,
и наших соседей явные и яркие симптомы своего наследственного безумия,
эта дружная команда в игре в "дочки-матери" стала ко мне относиться как к
докучному, но необходимому предмету бытовой техники - вроде пылесоса.

----------------------------------------------------------------------------
    На меня неожиданно валились не только неприятности, были и удачи,
можно сказать, "манна небесная", но все же их было явно недостаточно,
чтобы жизнь показалась похожей на райские кущи, куда там... Но сразу же
после моего возвращения с войны, когда я не имел ни малейшего
представления о том, куда податься и что делать всю оставшуюся жизнь, я
неожиданно встретил своего прежнего командира, который стал Президентом
Таркингтоновского колледжа, в Сципионе, штат Нью-Йорк. Мне тогда было
всего 35, и жена была еще в своем уме, а теща только слегка тронулась. Он
предложил мне место учителя, и я согласился.
    Я мог принять его предложение с чистой совестью, хотя у меня не было
никаких ученых степеней, кроме диплома об окончании Уэст-Пойнта, - дело в
том, что все ученики в Таркингтоне были так или иначе неспособны к
учению, или вообще олигофрены и тупицы, и прочее в этом роде. Мой старый
командир заверил меня, что я могу по любому предмету без труда дать им
сто очков вперед.
    Но он хотел, чтобы я преподавал в основном Физику, а у меня как раз
были отличные отметки по физике в Уэст-Пойнте.

----------------------------------------------------------------------------
    А самая-то главная удача для меня, самая полная поварешка манны
небесной, заключалась в том, что в Таркингтоне был нужен человек,
способный играть на Лютцевых колоколах. Это был набор колоколов, который
помещался в башне над библиотекой, где я сейчас пишу.
    Я спросил своего старшего командира, как надо звонить - за веревки
дергать?
    Он ответил, что раньше "приходилось и за веревки дергать, но потом
туда провели электричество и теперь надо играть на клавиатуре, и все.
    - А что за клавиатура? - спросил я.
    - Как у рояля, - сказал он.
    На колоколах мне играть не приходилось. Мало кому выпадает такая
звонкая возможность. Но на рояле-то я играл! И я ему сказал:
    - Пожмите руку вашему новому звонарю.

----------------------------------------------------------------------------
    Нет сомненья: самые счастливые минуты моей жизни наступали дважды в
день - утром и вечером, когда я играл на Лютцевых колоколах.

----------------------------------------------------------------------------
    Я приехал в Таркингтон 25 лет назад, и с тех пор живу в этой чудесной
долине. Это мой дом.
    Здесь я учительствовал. И совсем недолго был Начальником тюрьмы - это
когда Таркингтоновский колледж официально был объявлен Таркингтоновским
Государственным Исправительным Заведением - в июне 1999, 20 месяцев
назад.
    Теперь я сам стал здешним заключенным, но живу довольно свободно.
Меня пока еще ни в чем не обвинили. Я жду суда, который состоится,
видимо, в Рочестере, по подозрению в организации массового побега из Нью-
йоркского Государственного Сверхнадежного Исправительного заведения для
взрослых в Афинах - на том берегу озера.
    Оказалось, что у меня еще и туберкулез, и моя бедная помешанная жена
Маргарет с матерью по указанию суда были помещены в сумасшедший дом в
Батавии, штат Нью-Йорк. Вот на это у меня никогда духу не хватало.
    Я теперь попал в положение униженного и оскорбленного, так что
деятель, в честь которого меня назвали, будь он в живых, мог бы, наконец,
обратить на меня внимание.
2

----------------------------------------------------------------------------
    В те далекие времена, когда царил оптимизм, и до всех поголовно еще
не дошло, что люди убивают свою планету при помощи побочных продуктов
своей изобретательности и что мы уже шагнули за порог нового Всемирного
Оледенения, существовало общее название для крытого фургона, запряженного
лошадьми, которые тащили переселенцев и их пожитки по прериям будущих
Соединенных Штатов Америки, а потом через Скалистые горы к самому Тихому
океану, - это было слово "Конестога": первые такие фургоны сколотили в
долине Конестога, в Пенсильвании.
    Заодно они снабжали колонистов и сигарами, не считая всего прочего,
так что до сих пор, в 2001 году, их частенько зовут "стоги" - от
"Конестога", только покороче.
    А тогда, в 1830, самые прочные фургоны, пользовавшиеся особой
популярностью, делали как раз в Компании "Мохига-Фургон", здесь, в
Сципионе, штат Нью-Йорк, у самой узенькой части, вроде талии, озера
Мохига, самого глубокого, холодного и дальнезападного в цепи длинных и
узких озер, которые так и зовут "фингерлейкс", - Пальцы-озера. Так что
наиболее образованные курильщики сигар вполне могли бы называть свои
слезоточивые бомбы не "стоги", а, например, "моги" или "хигги".

----------------------------------------------------------------------------
    Основателем Компании "Мохига-Фургон" был Аарон Таркингтон,
талантливый изобретатель и удачливый промышленник, несмотря на то, что он
не мог ни читать, ни писать. Сейчас в нем сразу опознали бы ни в чем не
повинную жертву наследственного генетического недостатка, именуемого
дислексия. Он сам о себе говорил, что ему, как императору Карлу Великому,
"недосуг учиться читать да писать". Однако он все же выкраивал по два
часа в день, несмотря на занятость, и жена каждый вечер читала ему вслух.
Память у него была феноменальная, и в своих еженедельных лекциях для
рабочих предприятия он то и дело цитировал по памяти длинные фразы из
Шекспира, из Гомера и из Библии, да и вообще откуда угодно.
    Он стал отцом 4 детей - сына и 3 дочерей, и все они, как 1, могли и
читать, и писать. Но они все же оставались носителями гена дислексии,
который преградит дорогу нескольким их потомкам к традиционному процессу
обучения. Двое из детей Аарона Таркингтона, кстати, оказались настолько
далеки от дисклексии, что даже сами написали по книге - я их прочел
только сейчас, и очень сомневаюсь, что их кто-нибудь когда-нибудь
прочтет, кроме меня. Единственный сын Аарона, Элиас, написал технический
отчет о строительстве канала Онондага, соединяющего северный конец озера
Мохига с каналом озера Эри, к югу от Рочестера. А самая меньшая из
дочерей, Фелисия, написала роман "Карпатия" - про взбалмошную и
высокородную юную особу из Долины Мохига, которая влюбилась в метиса,
полуиндейца, служившего на этом самом канале смотрителем шлюза.

----------------------------------------------------------------------------
    Теперь этот канал засыпан и заасфальтирован, превращен в Шоссе 53 -
оно раздваивается как раз в верховьях озера, где раньше были шлюзы. Одна
ветка уходит на юг, к Сципиону, через сельскохозяйственные угодья. Другая
ведет к юго-западу, через Ирокезский Национальный Лесной Заповедник, под
вечно сумрачной сенью первозданного леса, к лысой вершине холма,
увенчанного крепостными стенами Нью-йоркского Государственного
Сверхнадежного исправительного заведения для взрослых, что в Афинах - это
деревушка на том берегу озера, напротив Сципиона.
    Читайте внимательно. Это - история. Я стараюсь объяснить вам, как эта
долина, цветущий и укромный уголок, превратилась в то, что она
представляет собой теперь.

----------------------------------------------------------------------------
    Все 3 дочери Аарона Таркингтона вышли замуж за сыновей процветающих
предприимчивых дельцов в Кливленде, Нью-Йорк, и Уилмингтоне, Делавар, - в
полной невинности и неведении поставив под угрозу наследственной
дислексии весь нарождающийся правящий класс банкиров и промышленников - в