:
     - Это безнравственно.  Невольно впадаешь в грех.  Я  говорила  об
этом  падре  Томе.  Грешишь  глазами  и ушами,  потому что эта женщина
выходит на порог в наполовину  расстегнутом  халате,  почти  голая,  и
вешается  на  шею  доктору Виржилио.  Они без всякого стыда целуются и
говорят друг другу бог знает что.
     - А  что  они говорят?  - поинтересовалась худенькая учительница,
уроженка Баии,  нервно ерзая на месте; глаза ее напряженно сузились: -
Что они говорят?
     Учительница решила отомстить:
     - А не признак ли отсталости рассказывать об этом?
     - Да ну, бросьте, не говорите глупостей... Что же они говорят?
     - "Мой песик" - говорит она,  "моя кошечка" - говорит он...  "Мой
капризный песик",  - учительница понизила голос, закрыла лицо, стыдясь
доктора, - "моя прыгающая кобылка".
     - Что? - произнесла помощница директора, заливаясь краской.
     - Я же говорила... Это безнравственно...
     - И это на семейной улице!.. - возмущенно сказала другая.
     - В том-то и дело. А днем приходят даже люди с других улиц, чтобы
посмотреть на эту сцену.  Прямо театр...  - заявила она,  подводя итог
всему разговору.
     Доктор Жессе хлопнул себя рукой по лбу.
     - Театр...  Ведь сегодня репетиция,  а я было запамятовал... Надо
скорее поесть, иначе все задержится.
     Он торопливо  выбежал  из  школы;  мальчишек  там уже не было,  в
классных  комнатах  и  на  дворе  наступила  тишина.  И  лишь   голоса
учительниц,  обсуждавших поведение Виржилио,  доносились еще из здания
школы:
     - ...непристойность....
     Жессе наспех  поел,  ответил  жене,  интересовавшейся   здоровьем
Рибейриньо,  их  друга,  надрал  уши  сынишке  и направился к Лауро на
репетицию "Любительской труппы Табокаса",  которая скоро  должна  была
показать  свою премьеру.  В поселке и даже в соседнем Феррадасе висели
афиши с анонсом:

СУББОТА 10 ИЮНЯ
                            ТЕАТР САН-ЖОЗЕ
                      ПОСТАВИТ ИНТЕРЕСНУЮ ПЬЕСУ
                             В 4-Х АКТАХ
                            ПОД НАЗВАНИЕМ
                    В А М П И Р Ы  О Б Щ Е С Т В А
                           ЖДИТЕ ПРОГРАММ!
                     ЛЮБИТЕЛЬСКАЯ ТРУППА ТАБОКАСА
                         УСПЕХ! УСПЕХ! УСПЕХ!

     У Жессе была политика,  была семья, была больница, были плантации
и доходные дома,  была школа;  все это доставляло ему немало забот, но
настоящей большой страстью доктора Жессе Фрейтаса  была  "Любительская
труппа Табокаса". Много лет вынашивал он идею ее создания. И неизменно
возникали какие-нибудь затруднения.  Прежде всего  пришлось  выдержать
ожесточенную борьбу с местными девицами,  чтобы заставить их принимать
участие в театральных представлениях.  И ему удалось  это  лишь  после
того,  как в Табокас прибыла дочь одного богатого торговца, получившая
образование  в  Рио.  Она  уговорила  нескольких   подруг   "перестать
ломаться"  и  вступить  в любительскую труппу.  Но теперь доктор Жессе
должен был получить разрешение родителей, а получить его было нелегко.
Когда  он  наконец  добивался разрешения,  ему приходилось выслушивать
заключительное слово мамаш:
     - Я позволяю только потому, что просите вы, доктор...
     Другие наотрез отказывали:
     - Эти театральные штуки не для порядочной девушки...
     Но в конце концов труппа была создана,  и  она  поставила  первую
пьесу   -   драму,   написанную  профессором  Эстанислау,  -  "Падение
Бастилии".  Пьеса имела огромный успех.  Матери артисток были  страшно
горды. Некоторые даже перессорились, оспаривая, чья дочь играла лучше.
И Жессе начал репетировать свою новую пьесу исторического характера  -
о  Педро  II.  Весь  сбор с премьеры поступал на строительство церкви.
Несмотря на то,  что во время спектакля на сцене,  к сожалению, возник
инцидент между двумя артистками, пьеса имела успех, и это окончательно
упрочило престиж "Любительской труппы Табокаса".  Она стала  гордостью
поселка,  и каждый раз, когда житель Табокаса отправлялся в Ильеус, он
обязательно  заговаривал  о  "Любительской   труппе",   чтобы   задеть
самолюбие  ильеусцев,  у  которых  хотя  и  было хорошее помещение для
театра,  но не было артистической труппы.  Теперь мечтой доктора Жессе
стало  вывезти  труппу  на гастроли в Ильеус.  Он рассчитывал на успех
"Вампиров  общества",  пьесы,  которую  он  сам  написал.  Это  убедит
матерей,  и  они  разрешат  своим дочерям поехать с труппой в соседний
город.
     Репетиции продолжались  много  часов.  Доктор заставлял девушек и
юношей повторять широкие плавные  жесты,  говорить  дрожащим  голосом,
требовал  неестественной декламации.  Аплодировал одному,  выговаривал
другому, трудился до седьмого пота и был счастлив.
     Только закончив    репетицию,    он   снова   вспомнил   о   лесе
Секейро-Гранде,  о Теодоро,  об Эстер, о Виржилио. Схватил чемоданчик,
где  листы  рукописи  лежали  вперемешку с медикаментами,  и побежал к
адвокату.  Но тот был у Марго,  и доктору Жессе  пришлось  отправиться
туда.
     Колокол на церкви  пробил  девять  часов,  улицы  были  пустынны.
"Любители" расходились по домам,  матери сопровождали дочерей. На углу
улицы о чем-то сам с собой рассуждал пьяный.  В баре  люди  спорили  о
политике.  Полная  луна  освещала  улицу,  и  свет ее был куда сильнее
керосиновых фонарей.
     Жессе вошел  в  гостиную.  Виржилио  был  в  пижаме.  Из соседней
комнаты  послышался  голос  Марго,  спрашивавшей,  кто  пришел.  Жессе
опустил чемоданчик на стул:
     - Говорят,  сюда  приезжает  полковник   Теодоро.   Надо   срочно
предупредить Орасио. Никто не знает, что ему здесь нужно...
     - Видимо, собирается устроить уличную драку...
     - Есть дело посерьезнее.
     - А что такое?
     - Говорят,  Жука  Бадаро вызвал агронома,  чтобы произвести обмер
леса Секейро-Гранде и оформить бумаги на право владения...
     Виржилио самодовольно засмеялся:
     - Вы забыли,  что  имеете  дело  с  адвокатом,  доктор.  Лес  уже
зарегистрирован   и   обмерен.   Все,   что  необходимо,  оформлено  в
нотариальной   конторе   Венансио.   Отныне   лес   Секейро-Гранде   -
собственность полковника Орасио, Браза, Манеки Дантаса, вдовы Меренда,
Фирмо,  Жарде и - он повысил голос - доктора  Жессе  Фрейтаса...  Вам,
сеньор,   надо   будет  завтра  сходить  к  нотариусу  поставить  свою
подпись...
     Когда Виржилио  объяснил,  как  он  устроил  кашише,  лицо  врача
расплылось в улыбке:
     - Поздравляю, доктор... Мастерски сделано, ничего не скажешь...
     Виржилио скромно улыбнулся:
     - Два  конто  - и нотариус был убежден.  Остальное было нетрудно.
Посмотрим, что теперь будут делать наши противники. Они опоздали...
     Жессе на мгновение замолчал. Да, это был полновесный удар. Орасио
опередил Бадаро,  теперь он законный хозяин леса.  Он  и  его  друзья,
среди которых доктор Жессе. Он потер свои полные руки.
     - Чистая работа... Никто из здешних адвокатов не может сравниться
с  вами...  Ну,  я пошел,  оставляю вас,  - он указал на комнату,  где
ожидала Марго,  - одних... Сейчас не время для разговоров... Спокойной
ночи, доктор.
     Идя сюда,  доктор  Жессе  собирался   предупредить   Виржилио   о
сплетнях,  которые распространяются насчет него и Эстер. Он думал даже
посоветовать ему сократить  свои  посещения  дома  Орасио  в  Ильеусе,
потому  что  в  городе тоже есть злые языки.  Но он ничего не сказал -
побоялся обидеть адвоката, оскорбить его. А именно сегодня Жессе ни за
что  на  свете  не  хотел бы оскорбить Виржилио,  который нанес Бадаро
такой удар.
     Виржилио проводил  доктора  до  двери.  Жессе  направился вниз по
улице;  по дороге он не встретил никого,  кому можно было бы  сообщить
новость,  никого достойного доверия.  Юридически Бадаро проиграли. Что
они теперь могут сделать? Он дошел до бара. Заглянул с порога. Один из
завсегдатаев спросил:
     - Кого-нибудь ищете, доктор?
     И здесь тоже не было никого,  кому можно было бы рассказать такую
важную новость. Он ответил вопросом:
     - Не знаете, где Тонико Боржес?
     - Отправился спать,  - ответил кто-то.  - Я недавно встретил его,
он шел в публичный дом...
     Жессе с досады махнул рукой.  Придется хранить такую  потрясающую
новость  до  завтра.  Он пошел дальше своей подпрыгивающей,  семенящей
походкой толстяка.  Но не дойдя до дому,  остановился,  чтобы  узнать,
кому  принадлежит  какао,  привезенное  на  пятнадцати ослах,  которые
вступали в поселок под  звон  бубенцов  и  крики  погонщика,  будившие
жителей:
     - Но-но, проклятый осел! А ну, марш, Канивете!

8

     Человек, запыхавшись, подошел к лавке скобяных товаров.
     - Сеньор Азеведо! Сеньор Азеведо!
     Отозвался приказчик:
     - Сеньор Азеведо там в лавке, сеньор Инасио.
     Человек вошел туда.  Азеведо  производил  подсчеты,  перелистывая
толстую книгу. Он обернулся:
     - В чем дело, Инасио?
     - Вы еще не знаете?
     - Говори скорее, дружище. Дело серьезное?
     Инасио перевел дыхание. Он шел очень быстро, почти бежал.
     - Я только что узнал,  сию минуту...  Вы и  представить  себе  не
можете, прямо в обморок упадете...
     Сеньор Азеведо бросил карандаш,  бумагу и книгу записей  товаров,
отпускаемых в кредит, и с нетерпением ждал.
     - Это самый большой кашише,  о  котором  я  когда-либо  слышал...
Доктор  Виржилио  подмазал  Венансио,  и  тот  зарегистрировал в своей
нотариальной конторе документ на владение лесом Секейро-Гранде на  имя
полковника  Орасио  и  еще пяти или шести лиц - Браза,  доктора Жессе,
полковника Манеки и кого-то еще.
     Азеведо поднялся со стула:
     - А обмер? Кто проводил обмер? Эта регистрация недействительна...
     - Все   законно,  сеньор  Азеведо.  Все  совершенно  законно,  до
последней запятой.  Адвокат -  ловкий  парень.  Он  проделал  все  как
полагается.  Обмер уже был сделан раньше,  имелся старый план, который
был заказан много лет назад покойным Мундиньо  де  Алмейда,  когда  он
начинал  разводить плантации в этих краях.  План в свое время так и не
был зарегистрирован,  потому что полковник Мундиньо протянул ноги.  Но
документ остался у Венансио...
     - Я не знал этого...
     - А  вы разве не помните,  что полковник Мундиньо посылал даже за
агрономом в Баию,  чтобы сделать  обмер  леса?..  И  приехал  какой-то
бородач, пьяница, каких мало.
     - Да, да, теперь вспоминаю.
     - Так вот, доктор Виржилио раскопал план, а остальное было просто
проделать - стерли старые имена и  зарегистрировали  этот  документ  в
нотариальной  конторе.  Говорят,  Венансио  получил  за  работу десять
конто.
     Сеньор Азеведо сумел оценить важность сообщения.
     - Инасио,  большое спасибо,  вы мне сделали такое одолжение, я не
забуду об этом.  Вы настоящий друг. Я сейчас же сообщу Синьо Бадаро. А
он, как вы знаете, в долгу не остается.
     Инасио улыбнулся:
     - Скажите полковнику Синьо,  что я целиком в его  распоряжении...
Для меня нет другого хозяина в крае. Как только я узнал о случившемся,
сразу поспешил прямо к вам.
     Он простился,  Азеведо  стоял  еще минуту в раздумье.  Потом взял
ручку и,  облокотившись на стол,  написал своим неразборчивым почерком
письмо  Синьо Бадаро.  Затем послал служащего за одним человеком.  Тот
явился через несколько минут.  Это был темный мулат;  он пришел босой,
но со шпорами, из-под рваного пиджака торчал револьвер.
     - К вашим услугам, сеньор Азеведо...
     - Милитан,  садись  на мою лошадь и скачи во весь опор на фазенду
Бадаро.  Передай это письмо Синьо.  Скажи,  что  от  меня.  Это  очень
срочно.
     - Ехать через Феррадас, сеньор Азеведо?
     - Через Феррадас, там намного ближе...
     - Говорят,  есть приказ полковника  Орасио  не  пропускать  людей
Бадаро через поселок...
     - Это болтовня... Да ты что, боишься, что ли?
     - Нет, что вы, ваша милость, разве я кого-нибудь боялся? Я просто
хотел знать...
     - Ну  ладно.  Синьо  тебя  потом  хорошо  отблагодарит  -  важное
известие...
     Человек взял письмо. Прежде чем пойти за лошадью, он спросил:
     - Ответ будет?
     - Нет.
     - Тогда до свиданья, сеньор Азеведо.
     - Счастливого пути, Милитан.
     Дойдя до двери, мулат обернулся:
     - Сеньор Азеведо!
     - Что?
     - Если я останусь на дороге Феррадаса,  позаботьтесь, пожалуйста,
о моей жене и детях...

9

     Дона Ана  Бадаро,  стоя  на  веранде  усадьбы,  разговаривала   с
человеком, который только что соскочил с лошади:
     - Он уехал в Ильеус, Милитан. Вернется только через три дня...
     - А сеньор Жука?
     - Его тоже нет... А что, серьезное дело?
     - Думаю,  что  да,  сеньорита дона Ана.  Сеньор Азеведо велел мне
гнать во весь  опор,  ехать  через  Феррадас,  чтобы  быстрее  попасть
сюда... А Феррадас на военном положении...
     - Как же ты проехал?
     - А я проскочил позади лазарета, никто меня и не увидел...
     Дона Ана вертела письмо в руке. Она снова спросила:
     - Значит, это срочное дело?
     - Думаю,  что да,  сеньорита дона Ана. Сеньор Азеведо сказал мне,
что дело очень важное и очень срочное. Он даже дал мне свою лошадь.
     Дона Ана решилась распечатать письмо и стала  разбирать  каракули
Азеведо. Лицо ее нахмурилось:
     - Ах, бандиты!
     Она пошла было в дом, но вспомнила о гонце.
     - Милитан,  присядь  здесь  на  веранде.  Я  велю  принести  тебе
выпить...
     - Раймунда! Раймунда! - кликнула она.
     - Что, крестная?
     - Принеси Милитану кашасы сюда на веранду...
     И ушла  в  залу  и стала ходить взад и вперед;  так делали братья
Бадаро,  когда обдумывали что-нибудь или спорили.  Наконец, уселась на
высокое  кресло  Синьо;  лицо  у  нее было озабоченное.  Отец и дядя в
Ильеусе, а дело неотложное. Как ей поступить? Послать письмо отцу? Оно
придет  в  Ильеус  только  на  следующий  день,  а это может оказаться
слишком поздно.  Вдруг у нее возникла неожиданная  мысль;  она  быстро
встала и вышла на веранду. Милитан допивал стопку кашасы.
     - Ты очень устал, Милитан?
     - Что вы, сеньорита. Это же пустяк. Какие-то восемь лиг...
     - Тогда сейчас же садись опять на  лошадь  и  скачи  в  Бараунас.
Отвезешь  от  меня  записку  полковнику Теодоро.  Скажи ему,  чтобы он
немедленно приехал переговорить со мной. И возвращайся вместе с ним...
     - Будет исполнено, сеньорита дона Ана.
     - Пусть  он  приезжает  как  можно  скорее.   Скажи,   что   дело
серьезное...
     Милитан вскочил в седло, погладил лошадь.
     - Добрый вечер, сеньорита... - попрощался он.
     Дона Ана  осталась  на  веранде  и  смотрела  вслед   исчезающему
всаднику.  Она  взяла  на  себя всю ответственность.  Что скажет отец,
когда он узнает?  Она еще раз перечитала письмо Азеведо  и  убедилась,
что поступила правильно, вызвав Теодоро. Она снова пробормотала:
     - Бандиты!.. И этот адвокатишка еще... Он заслуживает пули...
     Неслышно подошла  кошка и свернулась в клубочек у нее на коленях.
Дона Ана опустила руку и нежно приласкала ее.  На лице  у  девушки  не
было  заметно  никакой  суровости,  оно  было даже чуть меланхолично -
глубокие черные глаза,  чувственный рот.  Если бы кто-нибудь увидел ее
сейчас, она показалась бы ему робкой деревенской девушкой.

10

     В начальной школе все шло хорошо. Жессе удалось добиться, чтобы в
День дерева некоторые торговцы закрыли свои магазины и лавки. В школе,
где  учитель  Эстанислау  произнес  свою  речь,  а несколько мальчиков
выступили с  декламацией,  кроме  учительниц  и  детей  присутствовало
немного народу! Однако площадь была заполнена.
     Доктор председательствовал на заседании, мальчики преподнесли ему
букетик цветов. Потом все пошли на площадь, где собрались уже учащиеся
двух  частных  колледжей  поселка  -  Эстанислау  и  доны  Гильермины,
прославившейся  необыкновенной строгостью к своим ученикам.  Жессе шел
во главе школы, держа в руке подаренный ему букетик цветов.
     Площадь была   полна   народу.  Женщины  в  праздничных  нарядах,
девушки,  переглядывающиеся  с  возлюбленными,  несколько   торговцев,
приказчики из магазинов,  которые в этот день были закрыты. Все хотели
воспользоваться  неожиданной  возможностью  развлечься,  вырваться  из
скучного  ритма  жизни Табокаса.  Учащиеся начальной школы выстроились
напротив частных колледжей. Учитель Эстацислау, у которого были старые
счеты  с доной Гильерминой,  подошел к своим ученикам и приструнил их,
чтобы они соблюдали тишину. Ему хотелось, чтобы они держались не хуже,
чем   ученики   его  соперницы,  стоявшие  серьезно  и  молчаливо  под
инквизиторским взглядом учительницы.  Рядом  со  свежевырытой  посреди
площади  ямой  было  приготовлено  молодое  деревце  какао,  возрастом
немногим  более  года;  его-то   и   собирались   посадить   в   столь
торжественной обстановке. Помощник полицейского инспектора находился в
отъезде,  его вызвали в Ильеус  Бадаро,  и  поэтому  полицейские  силы
поселка  - восемь солдат - не появились на празднике.  Однако оркестр,
который был обмундирован на средства Орасио,  прибыл в полном  составе
вместе со своими инструментами.  Ему и выпала честь начать торжество -
был  исполнен  национальный  гимн.  Мужчины  сняли  шляпы,  воцарилась
тишина. Мальчики двух колледжей и начальной школы пропели гимн. Солнце
жгло нестерпимо.  Некоторые открыли зонтики,  чтобы  укрыться  от  его
палящих лучей.
     Когда музыка смолкла, доктор Жессе выступил на середину площади и
начал  речь.  Со  всех  сторон  зашикали,  требуя тишины.  Учительницы
расхаживали среди ребят,  следя за порядком и  добиваясь  спокойствия,
однако  не  достигли в этом больших результатов.  По-прежнему примерно
вели  себя  лишь  ученики  доны  Гильермины;  одетая  в  белое  жестко
накрахмаленное  платье,  она держалась прямо,  скрестив руки на груди.
Почти никто так и не слышал,  о чем говорил доктор Жессе,  и мало  кто
его  видел,  так  как  из-за отсутствия трибуны он говорил речь,  стоя
прямо на земле.  И все же,  когда он закончил, ему долго аплодировали.
Некоторые   подошли  приветствовать  его.  Застенчиво  и  взволнованно
пожимал он протянутые руки.  Он же первым призвал к соблюдению тишины,
чтобы можно было услышать учительницу Ирен, читавшую стихи. Слабеньким
голосом она начала декламировать:
        Да будет благословенно семя, оплодотворяющее землю...
     А в это время  мальчики  чуть  ли  не  во  весь  голос  подзывали
торговцев леденцами. Они смеялись, разговаривали между собой, спорили,
давали друг другу пинки.  Учительницы грозились наказать  виновных  на
следующий день.
      Благословенно дерево, дающее тень и приносящее плоды... -
продолжала Ирен, подняв руку.
     Неожиданно послышался резко нарастающий топот лошадей,  и  спустя
мгновение  на площадь ворвалась кавалькада.  Это был полковник Теодоро
во главе двенадцати вооруженных людей.  Они подъехали  вплотную,  дали
несколько выстрелов в воздух, лошади топтали траву на площади. Теодоро
проехал между выстроенными учениками  колледжей,  дети  шарахнулись  в
сторону,  многие  женщины  и  мужчины  тоже пустились наутек.  Теодоро
остановился как раз против группы,  собравшейся у дерева.  Учительница
Ирен  проглотила стих,  который собиралась произнести.  Рука у нее все
еще была поднята. Теодоро, размахивая револьвером, проревел:
     - Это что за безобразие? Разводите плантацию здесь на площади?
     Жессе дрожащим голосом объяснил,  что  это  празднество.  Теодоро
рассмеялся, но возражать как будто не стал.
     - Тогда сажайте скорее. Я хочу поглядеть...
     Он нацелил револьвер,  люди его, держа ружья наперевес, подъехали
ближе.  Жессе и еще двое горожан посадили деревце.  По правде сказать,
церемония  оказалась совсем не такой,  как доктор Жессе представлял ее
себе раньше.  В ней не было никакой  торжественности,  деревце  наспех
сунули в яму и засыпали набросанной сбоку землей.  На площади осталось
немного народу, большинство разбежалось.
     -