смысл,   противоположный
первоначальному. Он убежден, что измену идеалам нельзя  назвать  развитием
убеждений, жестокость - вынужденной мерой,  зло  -  благом  для  будущего,
предательство - выполнением  долга.  В  сущности,  в  повести  "Хранители"
Толкиен предлагает вернуться к когда-то общеизвестным  этическим  идеалам.
Они  и  образуют  совершенно  новую  для  нас  этику,  общечеловеческую  и
человечную.
     Ф. Дюрренматт говорит в своей пьесе "Ромул Великий": "Гораздо труднее
и гораздо возвышеннее  хранить  верность  человеку,  чем  государству."  У
Толкиена нет таких деклараций. Но "хранителей...  спасет  только  взаимная
верность" - говорит Галадриэль.
     А теперь вспомним судьбу Боромира. Ради того, что казалось ему долгом
перед  Родиной,  он  нарушил  личную  верность  другу.   Последние   слова
умирающего Боромира были: "Я заплатил."  Толкиен,  как  и  Дюрренматт,  не
верит, что можно остаться верным обществу, предав отдельного человека.


     Кроме конкретных этических правил нам необходимо рассмотреть и другие
проблемы. Вся первая часть статьи  была  посвящена  теме  власти.  Настало
время вернуться к  ней.  Обратимся  к  главному  вопросу:  как  преодолеть
проклятие?
     Хранители...  Четверо  хоббитов,  двое  людей,  эльф,  гном,  маг   -
представители всех Свободных Народов Средиземья. Вновь прозрачна символика
- герои повести отличаются друг от друга сильнее, чем  любые  нации,  расы
нашего мира. Эльфы не доверяют гномам, прячутся от людей.
     "- Странные времена... Мы все враги  единого  Врага,  на  небе  сияет
ясное солнце и при этом я должен идти вслепую, оказавшись в гостях у своих
же сородичей.
     - Не странные, а страшные... Наша разобщенность и взаимное  недоверие
вызваны лиходейской мудростью Врага и его поистине грозным могуществом".
     Эти слова представляются мне очень важными  для  понимания  философии
Дж.Р.Р.Толкиена. Английский писатель не  считает  необходимым  доказывать,
что лишь  союз  Свободных  Народов,  интернационал  способен  совладать  с
Темными Силами. Это очевидно для всех, кроме жителей  Затемненных  Земель.
Толкиену важно понять, что же вызывает национальную рознь, недоверие, даже
ненависть.
     "Лиходейская мудрость Врага."
     Не нужно искать  биологические,  "естественные"  корни  враждебности.
Национализм создается теми, кому это выгодно, - говорит Толкиен.
     "...объединиться нам не дает Черный Властелин."
     Когда то Средиземье знало другие времена. "Велика была сила эльфов, и
люди тогда еще были заодно с ними... Не худо было бы  нам  припомнить  эту
главу древней истории: тогда было и горе, и мрак надвигался, но против них
воздвигалась великая доблесть, и тогдашние подвиги не пропали даром."
     Толкиен ищет выход. Пусть лиходейство Врага не дает соединиться целым
народам. Но Мудрые их представители  всегда  способны  договориться  между
собой.
     Возникает отряд Хранителей.
     Они хранят не кольцо - оно лишнее и должно быть уничтожено. Символика
шире: Хранители сберегают  мир  Средиземья.  Таково  мнение  В._Муравьева,
автора статьи "Сотворение действительности".
     Но почему Фродо и его друзья стали Хранителями?
     "-Какие тебе нужны ответы? Что ты не за доблесть избран? Нет,  не  за
доблесть. Ни силы в тебе нет, ни мудрости. Однако же избран ты, и  значит,
придется тебе стать сильным, мудрым и доблестным."
     "Выбирать судьбу нам не дано... Враг с каждым днем все сильней.  Надо
опередить его замыслы и воспользоваться невероятным случаем - быть  может,
себе на погибель."
     Фатализм? Нет. Просто  понимание  диалектики  выбора.  Не  только  мы
выбираем  судьбу,  жизнь,  ответственность.  Бывает,  что  ответственность
выбирает нас. Конечно, можно отказаться - переложить  бремя  на  других  и
просто жить. Только, предав свою  судьбу,  ты  предаешь  друзей,  близких,
Родину. Хотя, быть может, кто-то выполнит твой долг и все образуется?
     "Оказалось, что каждому участнику похода, как поняли, глядя  друг  на
друга  Хранители,  был  предложен  ясный,  но  безжалостный  выбор   между
верностью и самой заветной мечтой: переложи смертельно опасную  борьбу  со
Всеобщим Врагом на чужие плечи - сверни с дороги, - и мечта сбудется."
     Выбирать  трудно.  И  нельзя  сделать  это  раз  и  навсегда.  Каждый
следующий шаг сложнее предыдущего. Но пути  назад  нет.  "Вернуться...  мы
можем только с победой. Или с позором, признав свое поражение. Я предлагаю
пробиваться вперед."  -  говорит  Фродо.  Хранители  спускаются  в  Черную
Бездну.
     Что ведет их? Долг? Ответственность? Честолюбие? Страх?
     Биографы  Толкиена  указывали:  писатель  создал  "мир,   в   котором
нравственные проблемы воспринимаются всерьез и где  возможно...  принимать
правильные решения." "По-видимому, предполагается, - замечает В. Муравьев,
- что в действительном, в повседневном мире правильные  решения  не  очень
возможны."
     Мне кажется, что люди, утверждающие  это,  твердо  знают,  что  лгут.
Просто когда-то они отказались от пути Хранителей, и  теперь  им  осталось
лишь говорить, что никакого пути нет.

                  "Только чашу испить не успеть на бегу,
                   Даже если разбить - все равно не смогу.
                   Или выплеснуть в наглую рожу врагу -
                   Не ломаюсь, не лгу - все равно не могу.
                   На вертящемся гладком и скользком кругу
                   Равновесье держу, изгибаясь в дугу.
                   Что же с чашею делать - разбить - не могу,
                   Потерплю и достойного подстерегу.
                   Передам - и не надо держаться в кругу
                   И в кромешную тьму, и в ненастную мглу,
                   Другу передавши чашу сбегу.
                   Смог ли он ее выпить, узнать не смогу.
                   Я с сошедшими с круга пасусь на лугу.
                   Я о чаше невыпитой здесь не гугу.
                   Никому не скажу, при себе сберегу.
                   А сказать, и затопчут меня на лугу."

     Итак, путь Хранителей. Дорога по лезвию  ножа,  и  первая  же  ошибка
грозит гибелью. Тяжесть сомнений, неуверенность, страшные враги. Девятерым
Хранителям противостоят все Темные силы.
     Погибает  Гэндальф.  Проклятие   Кольца   убивает   Боромира.   Отряд
раскалывается. Последняя глава повести носит горькое название "Разброд". И
остается лишь ответственность и Выбор. "Слабые  не  раз  преображали  мир,
мужественно и честно выполняя свой долг, когда у сильных не хватало сил."
     "...не было мира в зацветающем Средиземье. На Мглистом, как  муравьи,
копошились орки. Под голубыми елями  восточного  Лихолесья  дрались  люди,
эльфы и звери. Дымом затянуло границы Лориэна. Над Морией клубились черные
тучи. В землях Бранда полыхали пожары."


     Мы начинаем разговор о Сауроне, Повелителе Колец. Не  только  орки  и
тролли, не только призрачные обитатели Мордора, но и многие люди -  гордые
и величавые - выполняют его волю. Крепнет завеса Тьмы.
     Люди, гордые и величавые... Вспоминаются имена Эрвина Роммеля, Гейнца
Гудериана, Эрика фон Манштейна - самых  талантливых  полководцев  Третьего
Рейха. Они охотно выполняли приказы фюрера.  Танковые  дивизии  взламывали
границы Польши и Франции, Греции и Югославии,  Египта,  Советского  Союза.
Так все новые и новые земли оказывались под властью свастики. А  ведь  они
не были убежденными фашистами, эти люди. Опять проклятие Кольца?
     Саурон Черный, Властелин Темных Сил.
     Кажется,  что  Толкиен  упрощает:  зло  сосредоточено   в   отдельном
человеке: источником Тьмы является  только  Мордор,  в  котором  "клубится
душная беспощадная ненависть".  Но  в  таком  случае  победа  Светлых  Сил
близка. Мордор один против всего мира  -  скоро  Свободные  Народы  сметут
башни и стены Минас-Моргула и разрушат Черный Замок.  Зло,  носящее  столь
личный, индивидуальный характер, не может быть прочным.
     Тогда почему в повести так много горечи? Почему трагичным кажется нам
путь Хранителей. Почему не  крепость  Темных  сил,  а  Крепость  Последней
Надежды окружена, и ее защитники гибнут в неравной борьбе?
     Всеобщий  Враг  господствует  к  востоку  от  Андуина,  в  Мории,   в
Чародейских дебрях Лихолесья.  Черные  Всадники  вихрем  проносятся  через
Хоббитанию и добираются до Раздола - сердца Свободных Земель. Им  пришлось
отступать, но поход Девятерых Копьеносцев был не более, чем разведкой. Что
станется с Лориэном и Раздолом, когда призрачные "назгулы" подойдут  к  их
границам во главе воинства Саурона?
     Польша продержалась семнадцать  дней.  Агония  Франции  длилась  чуть
больше месяца. На шестой день войны танки Гудериана подошли к Минску.
     Но в конце-концов Светлые Силы победили? Да, сорок лет назад  остатки
немецко-фашистских  войск  сложили  оружие.  Отравился  нацистский   фюрер
Гитлер. Многих Приспешников Зла ждала скамья подсудимых и эшафот.
     "Я свидетель всех трех Эпох Средиземья и участник бесчисленных боев с
Врагом,  кончавшихся  страшными  для  нас   поражениями   и   поразительно
бесплодными победами..." - говорит Элронд.
     В 1985 году на улицах Москвы шестнадцатилетние кричат "Хайль  Гитлер"
и рисуют свастику. Ленинградские школьники совершают убийство, а школьницы
зверски избивают свою  подругу,  так,  ни  за  что.  В  Краснодоне  другие
шестнадцатилетние глумятся над памятью "Молодой Гвардии", а  издательство,
названное в честь юных героев-антифашистов, переиздает "Первый шаг".
     "Снова и снова - разгром, затишье, но потом  Тьма  меняет  обличье  и
опять разрастается."
     Последний Союз эльфов  и  людей  сокрушил  мощь  Саурона.  Замок  был
разрушен, и сам Черный  Властелин  на  столетия  превратился  в  безликого
призрака. Но сущность Мордора осталась прежней.
     Значит, в действительности,  зло  у  Толкиена  не  персонифицировано.
Повелитель Колец лишь символ его. Даже не символ - воплощение.
     Всякий  раз,   когда   жестокость   и   ненависть   особенно   широко
распространяются  в  нашем  мире,  зло  обретает   конкретного   носителя.
Пятьдесят лет назад им был Адольф Гитлер.  Кончилась  война,  фашизм  стал
безликим  призраком,  но  кольцо  сохранилось,  не  исчезли  ненависть   и
жестокость.
     Историки будущего назовут восьмидесятые годы ХХ века временем "второй
волны" фашизма. И самое страшное, что на этот раз персонификации не будет.
     Трагизм "Хранителей"  в  том  и  заключается,  что  зло,  порожденное
Кольцом, разлито в  мире  Средиземья.  Одиночество,  страх,  предательство
слабых, недоверие близких, разобщенность мудрых...

                  "Нас мало, и нас все меньше.
                   Но самое страшное, что мы врозь..."

     Все больше затемненных земель. Ефремовская  "стрела  Аримана",  закон
самопроизвольного возрастания зла в  неустроенном  обществе,  господствует
над миром. Для "второй волны"  характерно  отсутствие  открыто  фашистских
государств. Зато характерен глобальный процесс фашизации общества.
     Где доказательства? Везде. В бесцельных войнах, типа  Ирано-Иракской,
в неподдающейся не только оправданиям, но даже  объяснениям  бомбардировке
Ливии, в участившихся  террористических  актах.  Еще?...  Во  все  большем
разнообразии военных игрушек на витринах детских магазинов. В  газетах.  В
статистике самоубийств и алкоголизма. В статистике преступлений.  Почти  в
любой школе.
     "Но на этот раз нам дано время..."


     Слишком многое в повести "Хранители" связано с судьбой  человечества.
Настолько   близки    проблемы    толкиенского    Средиземья    и    нашей
действительности,  что   термин   "фантастический   реализм"   оказывается
недостаточным. Когда-то очень давно, в каждое произведение искусства  люди
вкладывали  мироощущение  своей  эпохи.  Столетия  прессовались  в  единое
повествование: точное и бесконечно емкое. Так возникал  эпос.  И  пожалуй,
именно это слово, обозначающее исчезнувший жанр  литературы,  лучше  всего
характеризует трилогию Дж. Толкиена. Вспомним, что и необычайно тщательное
изображение сказочного мира, и  глубокая  системность,  и  историчность  -
характерные черты  эпоса,  как  и  естественно  проявляющаяся  поэтичность
стиля.
     А каков он должен быть, эпос ХХ века? Русские былины, "Эдда",  "Песнь
о Нибелунгах", кельтские сказания заканчиваются одинаково: герои, будь  то
богатыри, викинги, рыцари, либо погибают, либо после славных блистательных
побед - сталкиваются с неразрешимыми проблемами. Получается,  что  эпос  -
это память о прошлом  и  тревога  за  будущее,  близкое,  неотвратимое,  в
котором бессильны воспетые легендами витязи. Так остались в памяти народов
Средиземья Элендил, Исилдур, Гил-Гэлад сумевшие "развеять ночь,  развеять,
но не превозмочь".
     Итак,  все  эпосы  заканчиваются  ощущением  тупика  и  страха  перед
грядущим, невольным желанием продлить героическое прошлое.
     "Хранители" - тоже тревога за будущее, ощущение наплывающей тьмы.
     Не символично ли, что эпос ХХ века указывает нам  если  не  путь,  то
возможность пути?
     Близится  реальная  битва  за  Кольцо.  И  вновь  точной  оказывается
толкиенская символика: не объединенные дружины Свободных Народов  способны
защитить  мир,  а  взаимная  верность  Хранителей.  Если  зло  рассеяно  в
обществе, выход один - преодолеть его в  себе  и  друзьях.  Преодолеть,  и
нести в Затемненные Земли доброту, человечность и мудрость -  единственное
оружие, которое способно уничтожить Темные Силы, а не просто  в  очередной
раз временно сломить их. Это гораздо труднее, чем воевать. Тем более,  что
мирный путь Хранителей остается смертельно опасным.
     Им предстоит долгая и тяжелая битва. И почти безнадежная. Поэтому так
горек оптимизм Толкиена. Вторая часть "Хранителей"  наполнена  прощаниями:
светлыми - с Раздолом и Лориэном, горестными - с Гэндальфом  и  Боромиром.
Постоянно повторяется неумолимое "никогда". Никогда больше не увидят Фродо
и Арагорн цветущего Лориэна. Исчезнет и никогда не вернется чудесная магия
Третьей  Эпохи.  Никогда  не  жить   эльфам   среди   исполинских   ясеней
Благословенного Края.
     Тяжело, вступая в борьбу, осознавать  неизбежность  страшных  потерь.
Еще труднее выдержать до конца. Но все-таки - "два крохотных хоббита плыли
на восток". Так заканчивается повесть "Хранители".
     Оптимизм книги лишь в словах Хелдера:
     "Наш нынешний  мир  суров  и  опасен,  и  некоторые  свободные  земли
затемнены, а любовь часто оборачивается печалью, но  становится  от  этого
еще прекраснее."
     И в том, что нам оставлен выбор.


     Тревожная надежда пронизывает творчество Толкиена. Тревожная  надежда
заполняет наш мир. Занимается утро  Новой  Эпохи.  Преддверием  ее  должно
стать преодоление Проклятия Власти.
     Нас всех ждет выбор.
     Хранители начинаются не с Фродо, каким бы мудрым не сделал его  путь,
не с Гэндальфа, на магический жезл которого мы не вправе надеяться,  а  со
следопыта Арагорна. Борьба со злом давно стала для него жизнью.
     "...мы - стражники пограничного Глухоманья - боремся со всеми Темными
Силами. Не Вражье воинство - Безымянный страх разогнал бы жителей Севера и
Запада, если бы арнорцы не скитались  по  дикому  Глухоманью,  без  отдыха
сражаясь с темными силами. Скажи, кто чувствовал бы себя спокойно  -  даже
за стенами своего жилища, в самых отдаленных и мирных странах  -  если  бы
призрачные подданные Мордора беспрепятственно проникали в западные  земли?
Кто отважился бы пустится в путь? Но когда  из  черных  лесных  чащоб,  из
трясинных болот или мглистых ущелий выползают темные союзники Мордора,  их
неизменно встречают арнорцы, и они отступают за Изгарные горы.
     А мы  не  требуем  даже  слов  благодарности.  Путники  подозрительно
косятся на нас, горожане и  сельские  жители  Средиземья  с  презрительным
сочувствием называют на бродягами... Совсем недавно один толстяк,  живущий
по соседству с такими существами, что,  услышав  о  них,  он  умер  бы  от
страха, назвал меня - не желая оскорбить! - Бродяжником...  он  не  знает,
зачем мы странствуем, и снисходительно жалеет неприкаянных скитальцев.  Но
нам не нужна его благодарность. Он, подобно всем его сородичам и  соседям,
живет спокойно, мирно и счастливо - вот что  скитальцы  считают  наградой.
Вернее, считали...
     ...Потому что сейчас мир опять начинает меняться. Проклятие  Исилдура
- Кольцо Всевластия - явилось из долгого небытия на землю.  Нам  предстоит
великая битва. Сломанный Меч будет перекован, и я  отправлюсь  с  тобой  в
Минас-Тирит."
     Наверное, каждому из Вас приходилось встречать  таких,  как  Арагорн.
Помогите им. Они - Хранители.



             Рассуждения путешественника во вpемени.

     Я  занимаюсь   войной.  Войной   во  всех   ее  фоpмах:   от
кpовопpолитных  межгосудаpственных  столкновений  до  супpужеских
pазбоpок.  Войны  возникают  там,  где  сталкиваются  интеpесы, и
выживание   втоpой   стоpоны   не   pассматpивается   в  качестве
необходимого гpаничного условия. То есть - везде.
     " - Вы пpотив меня, следовательно вы пpотив войны?
       - Что вы. Я воюю всю жизнь."
     Я тоже.
     "Коpоль, котоpый сотню лет над нами пpавил,
      Пpивил стpане лихой азаpт войны без пpавил."

     Считается, что Евpопа  знает толк в  войнах. Если судить  по
количественным хаpактеpистикам: количеству сpажений, длительности
их,  потеpям,  -  то,  навеpное,  это  так.  Хуже  обстоит дело с
качественной   стоpоной   дела.    У   меня   была    возможность
пpисутствовать почти на всех кpупных войнах евpопейской  истоpии.
Большого интеллектуального удовольствия это мне не доставило.
     Суммиpуя свои наблюдения,  я должен сказать,  что Отpажение,
известное своим жителям, как "Земля", лидиpует сpеди пpочих Теней
по  ожесточенности  битв,   самопожеpтвованию,  воле  к   победе.
Славятся земляне  и своим  тактическим мастеpством.  Но научиться
здесь  стpатегии  можно  только  на  уpовне  КМС или ниже. (Если,
pазумеется, не  обpатить свой  взгляд на  Китай эпохи  вpаждующих
цаpств.) Поэтому  я пpедлагаю  Вам военный  учебник, составленный
по  матеpиалам  войн  в  Отpажениях,  миpах,  для котоpых Земля -
"последняя сpеди pавных".

                   1. Инновации и война.

     Мы начнем анализ с последней  кpупной войны на моpе -  Японо
- Амеpиканской.  Она отличалась  от большинства  земных войн тем,
что по  кpайней меpе  была подготовлена.  Обе стоpоны  занимались
планиpование будущих боевых действий не менее 20 лет.
     ЭКСПОЗИЦИЯ:
                США и Япония pазделены Тихим или Великим океаном.
Пpотивоpечия между  этими стpанами  касались судьбы  Филиппинских
остpовов (сфеpа влияния США), Китая (сфеpа влияния Японии),  Юго-
Восточной  Азии   (сфеpа  влияния   Великобpитании).  Они   pезко
усугибились в pезультате так называемых "миpных конфеpенций  20-х
годов" (о коих  мы еще будем  иметь удовольствие поговоpить), где
Япония  была  вынуждена   согласиться   на   огpаничение   боевых
возможностей  своего  флота  как   в  количественном,  так  и   в
качественном отношении.
     Поскольку вопpос о господстве на Тихом Океане имел  pешающее
значение в случае любого конфликта между Японией и США  (военного
ли,  экономического  ли,  политического  ли),  было очевидно, что
Япония  неизбежно  денонсиpует  Вашингтонский  договоp.  В   свою
очеpедь  это  означало,  что  США  необходимо  смиpиться  либо  с
пеpспективой  ускоpяющейся  гонки  моpских  вооpужений,  либо   с
пеpспективой войны.
     Надо  сказать,  что  это  была  пpиятная  альтеpнатива.  США
экономически пpевосходили Японию. А поскольку последняя была  еще
и  бедна  pесуpсами,  энеpгетическими  -  в  особенности,   гонка
вооpужений,   дополненная   хотя   бы   минимальными    тоpговыми
огpаничениями,  ничего  хоpошего  Японии  не  сулила.  А с дpугой
стоpоны, японский  флот уступал  амеpиканскому (на  момент денон-
сиpования  моpских  соглашений),