Энжерс, глядя мимо меня, задумчиво затянулся.
   - Там не все отражено правильно, - наконец сказал он. - "Тьемпо", как и
следовало ожидать, многое исказила и преувеличила. И конечно, речь там шла
о наименее важном аспекте проблемы, с которой связана ваша деятельность  в
Вадосе.
   - Ах, даже так?!
   - Да, я постараюсь, насколько смогу, познакомить вас с  ситуацией.  Она
достаточно сложная и многоплановая. Но в общих чертах я  попробую  вам  ее
изложить.
   Он потянулся к настенной карте и, дернув за шнур, развернул ее.
   - Вы, наверное, уже знакомы  с  историей  Сьюдад-де-Вадоса?  -  добавил
Энжерс, бросив на меня беглый взгляд.
   Я кивнул.
   - Прекрасно. В таком  случае  вам,  видимо,  известно,  что  планировка
города тщательно продумана. Принятие же  законодательства,  затрагивающего
интересы граждан, всегда дело сложное, особенно если это касается местного
населения, которое не отличается сговорчивостью.
   Энжерс замолчал. Мне показалось, он хочет услышать мое мнение  на  этот
счет.
   - Пожалуй,  это  нельзя  назвать  традиционной  составляющей  комплекса
транспортных проблем, - вставил я.
   - В Вадосе вообще  мало  традиционного,  -  подтвердил  Энжерс.  -  Вы,
несомненно, уже заметили это сами. Суть же проблемы, зерно ее  чрезвычайно
просты. Вадос, безусловно, человек весьма дальновидный  и  проницательный.
Думаю, идею застройки нового города он  вынашивал  задолго  до  того,  как
появились реальные возможности ее осуществления. Однако  он  был  вынужден
признать, что, используя имеющиеся средства и внутренние ресурсы, прибегая
к помощи местных специалистов, он никогда не создаст тот прекрасный  новый
город, который задумал.  В  лучшем  случае  это  будет  нечто  похожее  на
Куатровьентос или Пуэрто-Хоакин. Кстати, вам непременно  следует  посетить
эти города, пока вы здесь, чтобы наяву убедиться в убогости их планировки.
- Он внимательно посмотрел на меня. - Итак, существовала одна-единственная
возможность, и у Вадоса хватило мужества воспользоваться ею,  несмотря  на
довольно сильную оппозицию - насколько мне  известно  -  в  лице  Диаса  и
многочисленных его сторонников. Вадос  призвал  каждого,  кто  мог  внести
позитивный вклад в строительство нового города, приложить максимум  усилий
и способностей. Понятно, он хотел сделать все на самом высоком уровне, что
в  Агуасуле  выполнить  было  некому.  Лично  меня  пригласили  руководить
строительством   автострады   до   Пуэрто-Хоакина.   Наряду   с    другими
специалистами, участвовавшими в создании города,  мне  было  предоставлено
право стать его гражданином и предложена постоянная работа. Большинство из
нас, естественно, приняли подобные предложения. Примерно  треть  нынешнего
населения города, наиболее влиятельная и значительная его часть,  получила
таким образом права гражданства. Что может представлять собой город,  если
построить его неизвестно где, набить людьми и ждать, что  все  само  собой
образуется? Не правда ли?
   Я молча согласился.
   - Вот именно. Так  что  начинание  Вадоса  имело  принципиально  важное
значение  для  успеха  дела.  Местные  никогда  не   смогли   бы   создать
Сьюдад-де-Вадос, каким вы его видите сегодня, без помощи  извне.  Поверьте
мне.  Однако  несколько  лет  назад  возникли   некоторые   непредвиденные
осложнения.
   Энжерс перевел дыхание и продолжил:
   - Жители деревень и глухих селений из глубинки углядели, конечно, новый
город, растущий у них под носом, и решили удобно устроиться  в  нем.  Сами
понимаете  -  отчего  не  урвать  кусок  сладкого  пирога?  Но  попробуйте
объяснить темному, необразованному крестьянину-индейцу,  что  к  чему.  И,
прежде чем нам удалось наконец приостановить их переселение, сюда  лавиной
двинулись многочисленные семейства не только из  Вест-Индии,  но,  господь
мне свидетель, даже с Гавай! Люди, которые имеют на это  не  больше  прав,
чем,  скажем...  лапландцы!  Вы,   возможно,   заметили   уже   неприятные
последствия  этого  явления:   поселки   барачного   типа,   возникшие   в
непосредственной близости от города, заселенные ленивой,  инертной  массой
неграмотных чумазых тунеядцев, - прямо-таки рассадник болезней и эпидемий.
Пользы от них городу - никакой. Но каждый в свою очередь желает поживиться
за счет города.
   Рассказывая,  Энжерс  заметно  разволновался,  на  лбу  его   выступили
капельки пота.
   - Однако в какой мере, мистер Энжерс, это относится к предложенной  мне
работе? - вставил я.
   Он немного успокоился и, вспомнив о сигарете, стряхнул пепел.
   - Может ли нам, гражданам Вадоса, нравиться такое положение? Мы оказали
городу неоценимую помощь и хотим уважения к  нашим  правам.  Мы  не  хотим
видеть наш  город  загаженным.  Несколько  месяцев  назад  ситуация  резко
обострилась  и  стало  очевидно,  что  следует   предпринять   энергичные,
действенные  меры.   Диас,   министр,   в   ведении   которого   находится
муниципалитет, хотел, чтобы этот новый приток населения влился в город.  Я
тотчас же объяснил ему нелепость всей  затеи:  местные  жители  -  слишком
темная  крестьянская  масса,  чтобы  стать  горожанами.  Но  Диаса  трудно
переубедить. Он сам той же породы. Иногда я сомневаюсь,  действительно  ли
он превосходит тех,  кто  живет  в  этих  бараках,  или  просто  хитрее  и
оборотистее их. Трудно даже представить себе двух более разных людей,  чем
Диас и наш  президент  -  личность  высокообразованная  и  интеллигентная.
Думаю, что Диас и стал незаменим для Вадоса именно как человек из  народа.
Вы поняли мою мысль?
   Я ничего не ответил.
   - В конечном счете президент все же  учел  мнение  своих  сограждан,  -
продолжал  Энжерс.  -  В  данном  случае  нельзя  было  ограничиться  лишь
административными мерами. Но Вадос одной рукой дает,  а  другой  -  берет.
Диаса же поддерживают национальные  меньшинства.  Был  найден  компромисс:
ликвидировать "позорные  пятна"  Вадоса,  а  их  обитателей  вытеснить  из
города. На это, мистер Хаклют, вам  и  выделяют  четыре  миллиона  доларо.
Уверен, при ваших способностях вы поможете нам найти наиболее  оптимальное
решение.
   Он снова одарил меня  своей  холодной  улыбкой.  Я  же  молча  старался
переварить услышанное.
   Обычно, когда интересовались моей профессией, я  приводил  ставшее  уже
банальным   сравнение   системы   городского   транспорта    с    системой
кровообращения. Но я никогда не предполагал, что  сам  когда-нибудь  стану
играть в ней роль лейкоцитов, борющихся с возбудителем социальной болезни.
Однако идея сама по себе казалась разумной. Можно попробовать.
   Об этом я и сказал Энжерсу, который,  притушив  сигарету,  одобрительно
кивнул.
   - Я был уверен в вас, мистер Хаклют. Теперь мне следует познакомить вас
с  государственными  служащими,  с  которыми  вам  помимо  меня   придется
сотрудничать, в частности с шефом полиции О'Рурком, сеньором Сейксасом  из
финансового управления и кое-кем из административно-планового  отдела.  Но
прежде чем мы  перейдем  к  делу,  меня  попросили  обратить  ваше  особое
внимание на один важный момент: ваша позиция в данном вопросе должна  быть
совершенно беспристрастной.
   Иногда вам, возможно, придется столкнуться с нашей горячностью, порой и
я сам бываю несколько вспыльчив... Что и говорить,  все  мы  не  можем  не
принимать эту историю близко к сердцу. Мы пригласили именно вас не  только
потому, что вы большой специалист, но еще и потому, что вы никогда  прежде
не бывали в Агуасуле. Лиц, заинтересованных в решении проблемы, это должно
удовлетворить, и нам легче будет  выбить  почву  из-под  ног  противников,
ссылаясь  на  объективность  оценки  нейтрального  и   незаинтересованного
специалиста.
   - Именно поэтому, - вставил я, - вы и вызвали иностранного специалиста,
а не поручили задачу местному транспортному управлению?
   Энжерс немного смутился.
   - Да, верно, - несколько резко ответил он. - Итак, после  того  как  мы
немного прояснили ситуацию, скажите мне, в какой помощи  вы  нуждаетесь  и
какое содействие в работе вам требуется?
   Из внутреннего кармана я достал список, отпечатанный еще во Флориде.
   - Здесь указано самое необходимое, - сказал я и снова закурил сигарету.
   Энжерс углубился в изучение моего листка.
   Я  перечислил  там  лишь  то,  что  пришло  мне  в  голову  при   самом
поверхностном ознакомлении с заданием, но все же список выглядел  довольно
внушительно.  Он   включал   круглосуточное   предоставление   автомашины,
специальное удостоверение, подтверждающее широкие  полномочия,  кабинет  в
транспортном управлении, пользование  ЭВМ  типа  "Максиак",  секретаря,  в
совершенстве   владеющего   английским   и   испанским   языками,   группу
квалифицированных  статистиков.  Мне  также  была  нужна  подробная  смета
расходов нескольких крупных строительных объектов, законченных в последнее
время в Агуасуле,  в  том  числе  стоимость  кубометра  стройматериалов  и
средние  ставки  рабочих,  занимающихся   сносом   зданий   и   расчисткой
территории. Здесь я был особенно предусмотрителен с тех пор, как в  начале
своей карьеры разработал прекрасный проект стоимостью в шестнадцать  тысяч
австралийских фунтов, который по завершении  строительных  работ  обошелся
вчетверо дороже. Немаловажным моментом был для меня  также  и  перевод  на
английский  всех  постановлений,  инструкций  и  предписаний,   касающихся
строительства в Агуасуле.
   Очевидно, мой список произвел на Энжерса благоприятное впечатление. Его
натянутость исчезла, и, закончив обсуждение деталей, он одарил меня,  надо
думать, сердечнейшей из своих улыбок.
   - Я уже понял, мистер Хаклют, что сотрудничество с  вами  доставит  мне
удовольствие, - доверительным тоном сказал он. - Вы  человек,  у  которого
есть свой стиль работы, мы умеем это ценить. Думаю, мне не  надо  еще  раз
просить  вас  занять  в  данном  вопросе  правильную  позицию.  И  я  хочу
надеяться, что к подобного рода вещам у нас с вами одинаковое отношение.
   Я не нашелся, что на все это ответить. К  счастью,  взглянув  на  часы,
Энжерс поднялся из-за стола.
   - Скоро время обеда, - повеселевшим голосом заметил он. - Не  составите
ли вы мне компанию? Мы могли бы  поесть  на  площади.  Сегодня  прекрасный
день.
   Мы пошли в ресторанчик, раскинутый в сквере посреди  площади.  Двадцать
столиков и передвижная кухня, которая с непостижимой быстротой  появлялась
в часы обеда и ужина в дни, когда не  обещали  плохой  погоды.  Позднее  я
узнал, что это был самый  дорогой  ресторан  в  городе.  Сидеть  там  было
довольно приятно,  если,  конечно,  не  обращать  внимания  на  неотступно
следящие за тобой любопытные глаза служащих, которые в  обеденный  перерыв
приходят на  площадь,  чтобы,  расположившись  на  скамейке,  съесть  свою
тортилью [маисовая лепешка, заменяющая хлеб (исп.)] с фасолью.
   Мы приступили уже ко второму, когда мое  внимание  привлекло  оживление
возле  Дворца  правосудия,  который,  как  я  уже  говорил,   выходил   на
Пласа-дель-Норте. Высокий  респектабельного  вида  мужчина  лет  сорока  в
окружении почитателей и зевак не спеша спускался по широкой  лестнице.  Он
что-то сказал шоферу подкатившего к нему черного лимузина, пересек площадь
и направился в  нашу  сторону.  Поспешность,  с  какой  бросились  к  нему
официанты, когда он вместе с тремя спутниками занял столик  неподалеку  от
нас, граничила с подобострастием.
   - Кто это? - спросил я у Энжерса.
   - О, это один из самых уважаемых  наших  граждан!  Извините,  мне  надо
выяснить, чем закончилось дело.  Хотя  результаты  можно  было  предвидеть
заранее.
   Подозвав официанта, Энжерс сказал ему что-то по-испански; тот подошел к
столику недавно прибывшего, переговорил с ним и вернулся к нам.
   - Отлично, - воскликнул Энжерс после  того,  как  официант  сказал  ему
что-то. - За это стоит выпить, Хаклют. Такое событие нельзя не отметить.
   Я деликатно напомнил ему, что пока не знаю, в чем дело.
   - О, простите меня, пожалуйста. Там сидит Марио Герреро -  председатель
гражданской партии Вадоса. Мы с вами как  раз  говорили  сегодня  об  этом
профессиональном бунтовщике  и  возмутителе  спокойствия  Тесоле,  который
вызвал вчера беспорядки на Пласа-дель-Сур. Так  вот,  случилось  так,  что
Герреро при этом присутствовал  и  сейчас  дал  по  этому  поводу  в  суде
свидетельские показания. Тесоля оштрафовали  на  большую  сумму.  Конечно,
лучше бы от него совсем избавиться.
   - Кто же все-таки этот Тесоль?
   - Да вроде какой-то  индеец-бунтарь  из  деревни,  не  имеющий  статуса
гражданина нашего города.
   Энжерс поднял бокал, глядя на Герреро. Тот заметил его жест и с улыбкой
кивнул в знак благодарности.
   По мере того как Энжерс продолжал свой рассказ об истории  города  и  о
собственной роли в  его  строительстве,  энтузиазм,  с  которым  я  принял
приглашение здесь работать, постепенно улетучивался.



4

   Энжерс сказал, что договорился о моих встречах с шефом полиции О'Рурком
и с сотрудником финансового управления Сейксасом, который ведал средствами
на городскую застройку. Встречи были назначены на конец дня, и после обеда
я  направился  на  Пласа-дель-Сур,  чтобы  самому  как-то  разобраться   в
сегодняшних городских заботах и тревогах.
   На площади было много народу, не менее  тысячи  человек.  Кто-то  мирно
обедал, сидя на траве, кто-то отдыхал на скамейках, кто-то  просто  дремал
на газоне под пальмами. На противоположных  сторонах  площади,  окруженные
толпой, страстно выступали ораторы: один - под флагом гражданской  партии,
другой, смуглокожий мулат, - под знаменем народной.  Рядом  с  мулатом  на
возвышении, свесив ноги, сидел индеец в красочном  пончо,  его  удлиненное
угрюмое  лицо,  как  и  весь  вид,  демонстрировало  полное  равнодушие  к
происходящему.
   Я пытался, насколько мог, понять,  о  чем  говорят  выступающие.  Мулат
кончил  под  взрыв  аплодисментов.  Вперед  вышли  музыканты  в  индейских
национальных  костюмах  и  на  дудке   и   барабане   исполнили   какую-то
своеобразную протяжную мелодию, которая, видно, не всякому здесь  пришлась
по душе.
   Пробираясь вперед, чтобы лучше разглядеть музыкантов, я  заметил,  что,
несмотря на свой флоридский загар, цветом кожи явно выделяюсь среди толпы.
На противоположной стороне площади смуглокожих почти не было.
   Прямо перед носом у меня прогремели кружкой. Я  подумал,  что  собирают
деньги для музыкантов, и опустил мятый доларо. И тут позади  себя  услышал
знакомый хриплый голос:
   - Сеньор Хаклют, знаете ли вы, на что дали деньги?
   Я обернулся и увидел Марию Посадор. На ней были узкие  песочного  цвета
брюки, белая блузка и сандалии на босу ногу. Ее наряд скорее подходил  для
фешенебельного курорта, чем для подобного сборища да  еще  на  центральной
площади города. Огромные темные очки скрывали глаза.
   - Полагаю, на нужды музыкантов, - несколько запоздало ответил я.
   - Не сказала бы. Вы невольно помогли Хуану Тесолю. Слыхали, его сегодня
приговорили к штрафу в тысячу доларо? - А ведь, вывернув  карманы  у  всех
этих людей, - она широким жестом обвела толпу, - вы не сыщете  больше  ста
доларо.
   - Меня это, признаться, не очень интересует.
   - Неужели?
   Я почувствовал на себе ее изучающий взгляд.
   - А хотите посмотреть, как  он  выглядит?  Вот  он,  сидит  на  краешке
помоста, словно идол, удивленный мирской несправедливостью. Дай ему тысячу
доларо, он не сосчитает их и за неделю. Мулат, обращающийся к толпе от его
имени, - некий Сэм Фрэнсис. Он только что заявил, что не потратит на  себя
ни цента, пока не будет выплачен весь штраф. И ему  можно  поверить,  хотя
сам он ходит в рваных башмаках.
   Она повернулась и кивнула в сторону второго оратора.
   - А там, видите,  распинается  Андрес  Люкас  -  секретарь  гражданской
партии. Одни его ботинки стоят не меньше пятидесяти доларо. Да в  шкафу  у
него еще пар двадцать такой же обуви. Но где  же  Герреро  -  председатель
партии?
   - Представьте,  на  этот  вопрос  я  могу  ответить  -  он  обедает  на
Пласа-дель-Норте.
   Она ничуть не удивилась.
   - За обед он заплатит столько же,  сколько  стоят  ботинки  Люкаса.  Вы
счастливый человек, сеньор Хаклют, если  ваш  интерес  к  таким  проблемам
столь незначителен.
   Последние слова она произнесла достаточно язвительно.
   - Да, потихоньку  я  начинаю  понимать,  что  имел  в  виду  таможенный
чиновник, - пробормотал я вполголоса.
   - Кто-кто? - переспросила она.
   Я объяснил, и она невесело рассмеялась.
   - Вам еще не раз придется это услышать,  сеньор  Хаклют.  Город  и  так
поглотил уже массу денег. Мы все гордимся  Вадосом.  Однако  есть  люди  и
здесь, и в других  городах  страны,  которые  считают,  что  пора  наконец
изыскать средства и для решения наших насущных проблем. Возможно,  они  не
так уж неправы.
   Толпа  понемногу  редела.  Люди  возвращались  на  работу.  Выступавшие
покинули свои трибуны, которые не замедлили разобрать.
   Несколько минут мы молча наблюдали, как рассеивается народ.
   - Не хочу вас больше задерживать, - быстро проговорила сеньора Посадор.
- Да и мне пора. Но мы непременно увидимся - за вами партия! До свидания.
   - До свидания, - машинально проговорил я.
   Она решительной походкой пересекла  площадь.  Я  еще  немного  постоял,
глядя ей вслед, пока она не скрылась из виду.  Говоря  о  Тесоле,  сеньора
Посадор не могла скрыть горечи. И это поколебало мое  впечатление  о  ней,
как  о  праздной,  богатой  женщине.  Она,  без  сомнения,   была   яркой,
запоминающейся личностью. И я решил расспросить Энжерса, не знает ли он  о
ней.
   Правда, меня несколько смущало одно обстоятельство. Еще в начале  своей
служебной карьеры, связанной с частыми поездками, я едва было  не  потерял
все из-за отсутствия самодисциплины. После двух постигших  меня  неудач  я
вменил себе в правило никогда в командировках никакого внимания не уделять
женщинам и уже лет десять неукоснительно соблюдал этот принцип. И  на  сей
раз я не стремился пробудить  в  сеньоре  Посадор  интерес  к  собственной
особе, но в душе, признаться, жалел об этом.
   В транспортном управлении  я  появился  несколько  раньше  назначенного
времени и тут же был приглашен в  кабинет  Энжерса.  Англичанин  сидел  за
письменным столом с сигаретой в зубах и читал какой-то машинописный текст.
   - Одну минутку, я только просмотрю доклад.
   Я кивнул и сел в предложенное мне кресло. Через несколько минут  Энжерс
собрал разрозненные страницы, аккуратно написал что-то на чистом листе  и,
вызвав секретаршу, передал ей бумаги.
   - Прекрасно, - сказал он, взглянув на часы. -  Нам  следует  перейти  в
здание напротив. Сейксас, к сожалению, как и многие здесь,  в  Вадосе,  не
всегда точен. Однако это не  дает  нам  права  на  опоздание.  Прошу  вас,
пойдемте!
   Миновав чистые светлые коридоры, мы вышли на улицу, пересекли  газон  и
оказались у здания финансового управления.  Внезапно  Энжерс  остановился,
словно что-то вспомнив.
   - Хочу спросить вас еще кое о чем. Не доводилось ли вам  встречаться  с
женщиной по имени Мария Посадор? Она часто появляется в вашем отеле и  его
окрестностях.
   Я с удивлением кивнул.
   Энжерс ответил мне своей обычной холодной улыбкой.
   - Тогда  позвольте  дать  совет.  Это  не  совсем  подходящее  для  вас
знакомство.
   - Что вы имеете в виду?
   - Лучше было бы, чтобы вас не видели в ее обществе. Я уже советовал вам
соблюдать нейтралитет в вашей работе.
   Я не подал виду, но типично английский менторский тон Энжерса  произвел
на меня крайне неприятное впечатление.
   - А в чем дело? - резко спросил я.
   - Видите ли... - Он подтолкнул меня  к  крутящимся  дверям.  -  Сеньора
Посадор известна своими взглядами, порой отличными от позиции  президента.
Это длинная история, не стоит ею  вас  обременять.  Но  одно  вам  следует
учесть:  если   вас   будут   видеть   вместе,   вы   утратите   репутацию
беспристрастного сторонн