ся. Для него и тебя стараюсь, чтоб жизнь сделать
вольготную.
     И  жизнь  в  доме  с  каждым  месяцем  становилась "вольготней": купили
радиоприемник, Славке Бычков подарил велосипед.
     Сын  не  очень  хорошо  понимал слово "самогон". Самолет, самокат - это
ему  было понятно. Это были привычные вещи, о которых люди говорили открыто,
не  таясь.  А  вот  при  слове  "самогон" отец почему-то обязательно понижал
голос:
     - Ты, сынок, помалкивай про заднюю комнату. Чтоб никому...
     - А почему, бать?
     - Вырастешь - поймешь. А пока это тайна. Ты тайны хранить умеешь?
     - Умею, - серьезно отвечал Славка.
     Так в его маленькую жизнь вошла первая тайна. Нехорошая, грязная.
     Как  только  из  задней  комнаты  начинало тянуть сладким запахом, отец
посылал его на улицу.
     - Поди погуляй. Если кто-нибудь подойдет, прибеги и скажи.
     Славке  это  напоминало игру в войну. Когда кто-нибудь приближался к их
калитке, сердце его замирало. "Ну войди, войди же..."
     Но  никто  не  входил.  Проходил  один  час, другой. Славке становилось
скучно.
     И  однажды  Славка  не  выдержал  и  убежал, ничего не сказав. Мимо шли
ребята кататься с ледяной горки.
     "Прокачусь разок и обратно", - решил Славка и помчался к горке.
     Но так уж получилось, что домой он вернулся только поздно вечером.
     - Где был? - мрачно спросил отец.
     - Я, бать, на минуточку... - начал было Славка.
     - На  минуточку,  - взорвался Петр. - А если кто-нибудь пришел бы в эту
минуточку - тогда что?
     - А что, бать? - переспросил Славка.
     - Посадили бы меня, вот что.
     В  беззаботную  мальчишескую  жизнь  вошло еще одно слово - "посадили".
Слово это вызывало страх.
     Ночью   Славка   проснулся   от   ужаса.  Ему  приснилось,  будто  отца
арестовали. Мальчик сел на кровати и заплакал. Ему было страшно.
     За  закрытой  дверью  разговаривали.  Славка приоткрыл дверь. За столом
сидели  отец  и бригадир Кузьмич, и еще один дядька, которого он не знал. На
скрип двери все трое мгновенно повернулись.
     - А-а...  наследник!  - Отец был какой-то красный, взлохмаченный. Таким
его  Славка  видел  в первый раз. - Входи, входи. Значит, хочешь узнать, что
такое самогон? Сейчас узнаешь.
     Анны  в  комнате не было. Ей нужно было рано идти на ферму, и она легла
спать. Да и не любила она этих ночных сборищ.
     - На,  попробуй,  -  отец  поднес  к  Славкиному  лицу  стакан с мутной
жидкостью.
     Славка  отхлебнул  глоток. В нос ударил противный запах, обожгло горло.
Славка закашлялся, на глазах его выступили слезы.
     - Какой  же  ты  мужик,  если  водку  не  умеешь  пить? Учись, малец, -
пробасил  незнакомый  дядька  и,  опрокинув  в  рот  полный стакан самогона,
аппетитно закусил салом. Славке вдруг стало весело.
     - И  я  так  могу,  -  он  одним  махом проглотил оставшуюся жидкость и
задохнулся.  Он  чувствовал, как в рот ему стараются запихнуть что-то мокрое
и соленое.
     - Огурцом  закуси,  -  шептал  Петр, перепуганный внезапно побледневшим
лицом сына, - легче станет.
     Славка  начал  жевать  огурец.  В голове у него стоял шум, а стены избы
начали плавно покачиваться.
     К  горлу подступил ком. Его начало тошнить. Славка корчился, держась за
живот.  Казалось,  что  внутренности  выворачиваются  наружу. Рядом топтался
насмерть перепуганный Петр.
     - Анна! Анна! Со Славкой плохо!..
     Славка  болел  почти неделю. Чувствуя себя виноватым, Петр приносил ему
гостинцы,  рассказывал,  сидя  у Славкиной постели, разные истории. Анна все
эти дни почти не разговаривала с мужем.
     Бычков-старший съездил на базар, накупил Анне и Славке подарков.
     - Ну  не  мучь,  хозяюшка,  - заглядывая Анне в глаза, он набрасывал на
плечи  жены цветастую шаль. - Виноват, каюсь! Но ведь выпивши был. Винюсь! А
повинную голову и меч не сечет.
     - Тоже  выдумал,  -  сдаваясь, ворчала Анна, - ребенка самогоном поить.
Хорошо еще - все обошлось, а то в жизни не простила бы...
     Петр виновато смотрел на Анну.
     - Вот и Славик на меня не обижается. Не обижаешься?
     - Не,  бать. Только я теперь водки и в рот не возьму, - серьезно заявил
Славка.
     - Ах  ты умница моя, - умилилась Анна. - Правильно. И в рот ее не бери,
проклятую...


x x x

               Свидетельница.  Бычкова  я,  Анна  Васильевна  Бычкова,  жена
          его...
               Судья. Что вы можете показать по делу?
               Свидетельница.   Да  что  показывать?  Правда  все:  гнал  он
          самогонку.  Чего  отпираться.  Уж  я душой изболелась. Все корысть
          проклятая,  как  трясина:  машешь руками, ан уже ряска над головой
          сомкнулась...
               Судья  (подсудимому).  Вот  видите,  Бычков,  жена-то ваша не
          отрицает.
               Подсудимый.  Баба не мужик: ее запугать легко. А я вам правду
          как на духу: невиновен...
                                            Из протокола судебного заседания


     Однажды  Бычков  уже собирался ложиться спать, когда в дверь постучали.
На  крыльце  стоял  внук бабки Ефросиньи, двадцатилетний нескладный парень с
помятым   лицом  и  водянистыми  глазами.  Он  работал  шофером  в  районном
отделении милиции и изредка наведывался в Сосновку.
     - Слушай,  Гаврилыч,  -  возбужденно зашептал он на ухо Петру. - Кто-то
на  тебя  капнул, что ты самогон гонишь. Прячь свою бандуру, не то погоришь.
Лучше  прямо  сейчас,  могут и сегодня прийти. Не мешает и сахар припрятать,
не то все поймут.
     Спиридон попрощался и побежал домой. Петр смотрел ему вслед.
     - Не  было печали, так черти накачали... - вздохнул Бычков. Затем резко
повернулся и быстро зашагал в избу.
     Большой  чан  Петр  вынес  во  двор,  змеевик закопал в надежном месте.
"Теперь пусть приходят", - подумал Петр.
     Анна  спала  тревожно  и просыпалась от малейшего шума. Предупрежденная
Петром об обыске, она ежеминутно ждала милицию.
     Петр лежал, отвернувшись к стене, но чувствовалось, что он не спит.
     - Петя, а Петя... - трогала она мужа за плечо.
     - Чего тебе? - недовольно откликался он.
     - Прекратил  бы  ты  это  дело.  Что  у нас - денег не хватает, что ли?
Слава богу, живем лучше многих.
     - Отстань  ты,  -  отмахивался  тот.  -  Мелет  всякую чепуху, противно
слушать. Когда это деньги были лишними?
     - Да  ты  посмотри  на себя, издергался весь. С работы приходишь - и за
аппарат.  Пожалел  бы  хоть себя. Боюсь я, Петя. Слыхал, на прошлой неделе в
Поддубенке арестовали Семенова?
     Петр  уже  знал об этом. С Семеновым у него были кое-какие делишки, но,
слава богу, давно и доказать никому не удастся.
     - Сам  дурак  был  твой Семенов. Надо дело делать, а не языком трепать.
Вот и влип. Ну ладно. Спать пора.
     Но  сон не шел. Супруги прислушивались и прислушивались. А вдруг придут
за  ними?  Рядом,  в  соседних  домах,  спокойно  спали  люди. Как им сейчас
завидовала  Анна!  Не нужно ей ни денег, ни обнов - ничего не нужно. Лишь бы
можно было спокойно, безмятежно уснуть. Ведь живут же другие честно.
     За стеной спал Славка. Анна встала и пошла посмотреть на сына.
     Лицо  у  мальчика  во  сне  серьезное, словно он решает грудную задачу.
Анна поправила одеяло, погладила голову сына.
     - Спи, сынок, спи.
     В  эту  ночь  никто  не пришел. А через неделю Петр вновь встретился на
рынке с Ярохиным.
     - Что  ж, Гаврилыч, друзей забываешь? - голос Ярохина звучал зло. - Как
припекло,  так  помоги,  подскажи,  а  как  все  наладилось,  так и от ворот
поворот? Угостил бы, Гаврилыч, - закончил он плаксиво.
     - Ну что ж, угощу. Для друга никогда не жалко.
     Петр  зашел  в  магазин, купил водки, закуски, и приятели расположились
около  станции  в  сквере, прямо на траве. Трясущимися руками Ярохин схватил
бутылку, ловко выбил пробку и припал к горлышку.
     - Хороша,  стерва,  -  он  понюхал корочку и взял кружок колбасы. - Ну?
Небось, опять чего нужно?
     - Да  нет...  -  замялся  Петр.  Не  очень  ему  хотелось связываться с
пьяницей.  Потом  подумал  и  решил: - Нет у тебя дружка какого, чтоб сахару
дешевого мог достать?
     - Левого  то  есть,  -  уточнил  Ярохин.  Выпив водки, он был в хорошем
расположении духа.
     - А мне все равно какого, лишь бы дешевого.
     - Это  -  дело  сложное, - протянул Ярохин. - Тут подумать надо... - Он
явно что-то недоговаривал.
     - Ты  не  крути,  а  говори  прямо,  -  Петр подвинул к нему бутылку. -
Треплешься - прямо скажи. Так уж лучше.
     - Тут, Гаврилыч, пол-литрой не отделаешься. Дело серьезное.
     - Ты сначала дело скажи, а о цене потом.
     Ярохин   придвинулся  к  Петру  и  зашептал  ему  в  ухо.  Петр  слушал
недоверчиво...
     - А ты, случаем, не брешешь?..
     - Сволочь  буду! - Ярохин даже подпрыгнул на месте. - Сам, своими ушами
слышал...
     ...Поздно  ночью  к  дому Бычкова подъехала подвода. Хозяин уже ждал ее
на крыльце.
     - Вноси, ребята, только тихо...
     Два дюжих парня несколько раз входили и выходили из дома.
     - Все внесли?
     - Все.
     Бычков передал им сверток.
     - Здесь как договорились.
     Подвода  исчезла  в  темноте.  Бычков  обошел вокруг дома и, не заметив
ничего подозрительного, довольный, рассмеялся:
     - Порядочек!
     За   краденный   в   сельмаге  грузчиками  сахар  Бычков  расплачивался
самогоном. Дело стало еще более прибыльным и доходным.
     Славка  щеголял  привезенными отцом из города французскими ботинками, а
Анна  нарядилась  в  трикотажный  модный  костюм.  Это  не могло не обратить
внимания  односельчан,  и  Бычков  удвоил осторожность. Теперь он уже сам не
продавал  самогонку  даже  хорошим  знакомым, все шло через бабку Ефросинью.
Поэтому,  когда  к  нему  заглянул  колхозник  Князев,  Бычков решил, что не
продаст ни бутылки.
     - Выручи,  Гаврилыч,  - попросил Князев. - Надо литров двадцать. У сына
свадьба. Подбрось самогонки, а?
     - Я больше этим делом не занимаюсь.
     - Ну? - удивился Князев. - С чего бы это?
     - Да так.
     - Что ж делать-то? Посоветуй, Гаврилыч.
     - А у бабки был?
     - Был.  Да  у  нее  столько  нет.  Ты  ж у нее был главный поставщик. А
может, попробуешь выручить? Уж я тебя отблагодарю. Не пожалеешь.
     Бычков колебался. Но жадность победила.
     - Ладно, заезжай вечером в пятницу. Так и быть, выручу по дружбе.
     Довольный  Князев  уехал.  А  Петр  тут же стал готовить аппарат. Чтобы
дело шло быстрей, позвал со двора Славку. Мальчик прибежал запыхавшись.
     - Звал, батя?
     - Да, сынок. Придется пособить мне.
     - А что делать будем?
     - Идем в заднюю комнату, там расскажу.
     Славка с интересом слушал короткий инструктаж отца.
     - Сейчас  мы его зарядим и начнем. - Отец похлопал мальчика по плечу. -
Ты мне поможешь.
     Приготовления   заняли  немного  времени.  Когда  из  трубки  появилась
тоненькая струйка, Бычков-старший сказал:
     - Сиди  и  смотри; как только струйка начнет ослабевать, позови меня. А
я пока приготовлю следующую порцию.
     Петр вышел.
     В  комнате  было полутемно и жутковато. В чане что-то тихонько шипело и
булькало. Струйка текла равномерно, и Славке стало скучно.
     "Ребята  в  казаков-разбойников  играют, - думал он, не отрывая взгляда
от  струйки.  -  Мишка,  небось,  опять спрятался на моем месте около старой
березы".  Славка вспомнил это место, уютное и укромное, ему даже показалось,
что он чувствует запах мха... Чем бы заняться?
     Славка  оглянулся.  В  комнате  стояла  тишина,  с улицы не долетало ни
одного звука. По-прежнему равномерно текла жидкость.
     - Ну,  как  дела?  - Славка вздрогнул от неожиданности. На пороге стоял
отец с двумя ведрами в руках.
     - Помаленьку, - отвечал Славка. - Только скучно очень.
     - Ничего, потерпи чуток.
     Петр  вылил в чан содержимое ведер и снова вышел из комнаты. В сенях он
услышал,  что  в  огороде  кто-то  копается.  Выскочил  из  избы. На участке
спокойно разгуливала соседская свинья.
     - Я  тебе  покажу! - бросился к ней Петр, по дороге ища, чем бы ударить
свинью.
     Минут  пять  он  гонялся  за  ней и, когда она исчезла за оградой, весь
красный,  тяжело  дыша,  вошел  в дом. Отер лоб и шагнул к задней комнате. И
вдруг  дверь  со  страшным  грохотом  прыгнула  прямо  на хозяина, зазвенели
стекла,  и  Петра  оглушил  отчаянный  Славкин  крик.  Одним  прыжком Бычков
очутился  в  комнате.  Вначале  он  ничего  не  мог разглядеть: едкий дым ел
глаза.  Ступая  по  мокрому  полу,  он  почти  на ощупь добрался до середины
комнаты  и споткнулся обо что-то мягкое. Это был Славка. Петр схватил его на
руки, мальчик глухо застонал.
     - Славик, сынок, - забормотал Петр, выбегая из комнаты.
     - Доктора  надо,  доктора,  -  слышал  он  сквозь какой-то звон в ушах.
Кто-то  взял  у  него Славку, дал ему воды. Потом голос Анны, истеричный, до
визга:
     - Сыночек, родимый, да что с тобой?!
     У  дома  Бычковых  собралась толпа, но Петр никого не видел и ничего не
понимал.
     Скрываясь  от  людей,  он  заперся  в доме. Всю избу наполнял удушливый
запах  сивухи.  Петр  машинально  открыл все окна, двери, и тут его осенило.
"Если придет милиция..."
     Он бросился в заднюю комнату.
     Исковерканный  чан,  части аппарата - все, что могло скомпрометировать,
он ломал, бросал, прятал.
     "Может, убежать? - промелькнуло в голове Петра. - Но куда?"
     Пришла  милиция.  Петр  сидел молча и смотрел в одну точку. Он так и не
знал,  что  со Славкой: в дом он никого не впускал, а выходить боялся. Когда
милиционер  окликнул  его, он молча открыл дверь и вышел на улицу. У крыльца
стояла машина...
     У  судей,  по-видимому,  не  было разногласий. Присутствующие в зале не
успели  еще  обсудить  речи  прокурора  и  адвоката, как дверь совещательной
комнаты отворилась, и разговоры сразу утихли.
     - Именем    Российской    Советской    Федеративной    Социалистической
Республики... - начал читать приговор судья.
     Бычков  слышал  его  глуховатый, неторопливый голос - перечисление имен
свидетелей,  фактов,  каких-то дней и месяцев, какие-то слова о вещественных
доказательствах,  о  найденной  трубке,  но никак не мог понять смысла слов.
Перед глазами стоял Славка с черной повязкой на лице.


x x x

     Когда   мы   встретились   с   помощником  прокурора  области  Максимом
Феофановичем  Камышевым  в следующий раз на совещании, где обсуждался вопрос
об  участии  юристов  в  пропаганде права, о формах этой пропаганды, Камышев
вновь  вспомнил  судебный  процесс по делу Бычкова. Правда, он говорил о той
стадии,   которая  не  предусмотрена  Уголовно-процессуальным  кодексом,  не
фиксируется   в  приговоре  и  не  приобщается  к  делу,  но  которая  имела
непосредственное отношение и к судебному процессу, и к теме совещания...
     Помощник  прокурора  области  говорил  о том, что хорошо организованный
судебный  процесс,  убедительный  приговор  -  одна  из  эффективнейших форм
пропаганды права, один из действенных методов правового воспитания.
     Об  ответственности  за  самогоноварение  не раз говорилось и в местной
печати,  и  в  лекциях...  Но  что примечательно: не после лекций и газетных
фельетонов,  а  после  выездной  сессии суда по делу Бычкова были составлены
протоколы   о  добровольной  сдаче  трех  самогонных  аппаратов...  Двое  из
покаявшихся  сделали  это  через  день  после  того,  как они стоя выслушали
приговор по делу Бычкова.


МЕЧ, СКАЛЬПЕЛЬ И ГУМАННОСТЬ...

     - "Меч  правосудия"...  -  сказала Анна Ивановна. - Так ли это? Уж если
обязательно  сравнивать  с  чем-то  деятельность  суда, то лучше вспомнить о
скальпеле   хирурга,  хотя  это  сравнение  и  односторонне.  Действительно,
правосудие  очищает  общественный  организм  от  скверны  преступности.  Оно
действует   скальпелем,  изолируя  от  общества  убийц,  грабителей,  воров,
хулиганов.  Суд,  основываясь  на  законах,  защищает  наших  граждан и наше
государство  от  различных  преступных  посягательств.  Но  это одна сторона
вопроса.  А  ведь  у  судебной  деятельности  есть и другая, не менее важная
сторона,  к  которой  ни  "меч", ни "скальпель" никакого отношения не имеют.
Карл  Маркс  писал,  что  государство  в  правонарушителе  "должно видеть...
человека,  живую  частицу  государства, в которой бьется кровь его сердца...
члена  общины, исполняющего общественные функции, главу семьи, существование
которого священно, и, наконец, самое главное - гражданина государства"*.
     ______________
     * К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 1, стр. 132.

     Судья   должен   видеть  в  сидящем  на  скамье  подсудимом  не  только
преступника,  носителя  зла,  но  и  "человека, живую частицу государства, в
которой   бьется   кровь   его  сердца".  Поэтому  советский  суд  не  может
ограничиться  защитой  общества  от преступлений, карой виновного. Он обязан
до  конца  использовать  все  предусмотренные  законом  возможности  для его
исправления,  для  возвращения обществу "гражданина государства", проявить к
оступившемуся   справедливость   и   гуманность.  Именно  поэтому  во  время
судебного   разбирательства   тщательно   исследуются   и   оцениваются  все
обстоятельства,   которые   дают   основания  к  освобождению  от  уголовной
ответственности   или   смягчают   вину   подсудимого.   В  этом,  возможно,
заключается   самая   главная   особенность   социалистического  правосудия.
Приговор  советского  суда  должен сочетать в себе гуманность по отношению к
обществу  с  гуманностью  по  отношению  к  тому, кто в силу каких-то причин
противопоставил   себя   этому   обществу,  нанес  ему  вред.  Противоречие?
Безусловно.  Но  такова диалектика судебной работы, которая проявилась сразу
же  после  установления Советской власти. Даже в 1918 году, когда республика
находилась  в кольце фронтов и, казалось бы, гуманность к преступнику должна
была  отступить  на  второй план, социалистическое правосудие уже сочетало в
себе  эти две характерные для нового строя особенности. Вспомните, например,
телеграмму  Владимира  Ильича  Ленина  Тамбовскому губисполкому. - Степанова
раскрыла  свой  блокнот  в  коленкоровой  обложке, прочла: - "Получил жалобу
Ивана  Богданова на арест его сына Владимира, 17 лет, больного бронхитом, за
саботаж.   Пересмотрите  дело,  проверьте  болезнь,  неопытность,  молодость
арестованного... Результат проверки телеграфируйте. Предсовнаркома Ленин"*.
     ______________
     * В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 50, стр. 216.

     Болезнь,    неопытность,    молодость,    дурное    влияние,   стечение
неблагоприятных  обстоятельств  -  все это учитывается судом при определении
меры  наказания  осужденному.  Но,  установив  вину  подсудимого, суд в ряде
случаев  может  и  не  применять  к  нему наказания. Это происходит, если ко
времени  рассмотрения  дела  вследствие изменения обстановки деяние потеряло
характер  общественно  опасного  или  лицо,  его совершившее, перестало быть
общественно  опасным.  Суд  отказывается от наказания и по малозначительному
или  не  представляющему  большой  общественной опасности преступлению, если
придет  к  выводу,  что подсудимый может быть исправлен мерами общественного
воздействия.
     Обычно  наказание назначается в пределах, установленных соответствующей
статьей  Уголовного кодекса, предусматривающей то или иное преступление. Но,
учитывая  исключительные обстоятельства дела и личность виновного, суд может
назначить наказание ниже низшего предела. Может он осудить и условно.
     Гуманность  по  отношению  к обществу и гуманность по отношению к тому,
кто противопоставил себя этому обществу...
     Анна  Ивановна  достает  из  ящика  письменного  стола  конверт,  в нем
фотография  человека  средних  лет.  На  обороте снимка надпись: "Человеку с
большой буквы. Анне Ивановне Степановой от бывшего рецидивиста В.Сысоева".
     - Мой  "крестн