Фредерик ФОРСАЙТ
   ДОСЬЕ "ОДЕССА"



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


Анонс

   Есть ли связь между убийством  американского  президента  Джона  Кеннеди;
попавшиим  к  западногерманскому  журналисту  дневником  узника  фашистского
концлагеря; загадочной гибелью офицера вермахта на Восточном фронте  в  1944
году; покушениями на немецких ученых,  которые  решили  работать  в  Египте;
судьбой государства Израиль и нацистскими преступниками, что обосновались  в
ФРГ? Да, такая  связь  есть.  Это  утверждает  роман  "Досье  "Одесса",  где
головокружительный сюжет опирается на бесспорные исторические факты.

ОБ АВТОРЕ

   Стечение  обстоятельств,  приведшее  в  литературу  кое-кого  из  будущих
знаменитостей,  просто  поразительно.  Так,  Генри  Райдер  Хаггард,  Джеймс
Фенимор Купер и Агата Кристи сочинили первые книги на пари, Льюис Кэрролл  -
развлекая племянницу, а Фредерик Форсайт  написал  "День  Шакала"  -  роман,
прославивший его на весь мир, - от нечего делать.
   Произошло это так. Форсайта, тридцатилетнего английского  журналиста  (он
родился в 1938 году в Ашфорде), уволили с  работы.  Надо  сказать,  в  жизни
своей  он  перепробовал  множество  профессий,  был  даже  военным  пилотом,
объездил весь свет, говорит на нескольких языках, включая  русский.  К  тому
времени имел он и писательский опыт - выпустил в  1969  году  книгу  очерков
"Рассказ о Биафре", основанную на  впечатлениях  от  работы  корреспондентом
Би-би-си  в  Нигерии  во  время  гражданской  войны.  И  вот  теперь,  когда
свободного времени стало много, он решил написать роман. Сказано -  сделано.
Через тридцать пять дней "День Шакала"  был  готов.  Оставалось  лишь  найти
издателя, что оказалось  не  так-то  просто.  Двадцать  семь  раз  отвергали
рукопись редакторы (теперь, думается, они  кусают  локти),  но  на  двадцать
восьмой удача Форсайту улыбнулась. А может быть, она улыбнулась издательству
"Вайкинг Пресс", где в августе 1971 года "День Шакала" вышел в свет и принес
миллионные доходы в первую очередь ему, а уж потом автору.  "Я  был  уверен,
книга станет бестселлером, - признавался Форсайт, - но не думал,  что  таким
удачным". И впрямь, успеху "Дня Шакала"  можно  только  позавидовать.  Книга
числилась в списках  бестселлеров  по  всему  миру  несколько  лет,  что  на
западном литературном рынке, где  новые  романы  выходят  ежедневно,  случай
неслыханный. Кстати, пытались напечатать его  и  у  нас.  Осмелился  на  это
журнал "Простор" в 1974 году, но после  второго  номера  оборвал  публикацию
многообещающим: "Продолжение следует". Продолжения пришлось ждать пятнадцать
лет. Дело в том, что рукопись тогда попала М. А. Суслову, который усмотрел в
ней руководство к убийству своего лучшего  друга  Л.  И.  Брежнева.  Лишь  в
прошлом году "Простор" опубликовал роман от начала до конца.
   Итак, чем же привлекла читателя книга дотоле никому неизвестного  автора?
Во-первых, мастерски  построенным  сюжетом;  во-вторых,  удивительно  умным,
находчивым и изобретательным главным героем (или антигероем, если хотите,  -
ведь он наемный убийца); в-третьих, скрупулезностью в деталях (если  Форсайт
описывает парижскую улицу, венский аэропорт или  бельгийскую  автоматическую
винтовку, будьте уверены -  такие  они  и  есть)  и,  в-четвертых,  искусным
переплетением правды и вымысла (имена и внешность, скажем, главарей  ОАС,  а
также методы действия этой организации  совершенно  реальны).  Но  есть  еще
одна, пожалуй, самая удивительная особенность.  В  романе  Форсайт  нарушил,
кажется, главнейшее правило детектива: концовку надо скрывать от читателя по
возможности  до  передней  строчки.  Но  ведь  всем  известно  (а  тем,  кто
запамятовал, Форсайт спешит напомнить в самом начале книги),  что  Шарль  де
Голль умер от старости в собственной постели. Однако это неким  таинственным
образом лишь подогревает интерес к роману. Почему? Этого не знает никто. Это
уже улыбка Джоконды, главный секрет "Дня Шакала".
   Впрочем, А. И. Солженицын говаривал, что первую книгу и дурак напишет. Да
и Форсайт понимал - успех надо закрепить. Поэтому уже в  ноябре  следующего,
1972 года выпустил новый роман "Досье "Одесса". Написанная осенью 1971  года
в австрийских и западногерманских отелях по  воспоминаниям  о  журналистской
работе в Лондоне, Париже и Восточном Берлине, эта книга, если  рассматривать
задачи, которые поставил себе (и безукоризненно решил) автор, самая  сложная
у Форсайта. Ведь здесь все  основано  на  неопровержимых  фактах.  Не  стану
раскрывать сюжет, предупрежу лишь об одном: биография  Эдуарда  Рошманна  от
рождения до 1955 года истинна.
   В одном из интервью Фредерик заявил, что напишет три романа  и  уйдет  на
покой, поэтому, когда в июле 1974  года  появилась  книга  "Псы  войны",  ее
посчитали "лебединой  песней"  Форсайта.  Это  роман  о  наемниках,  которым
поручено свергнуть законное  правительство  в  одной  африканской  стране  и
установить марионеточный режим. Название Форсайт взял у Шекспира,  из  пьесы
"Юлий Цезарь". Оно оказалось столь метким, что  стало  нарицательным  именем
всяких наемных войск.  А  правдоподобие  сюжета  подтвердила  сама  жизнь  -
переворот на Сейшельских островах в 1981  году  наемники  пытались  провести
именно так, как описывалось в "Псах войны".
   Потом Форсайт надолго замолк, и читатели решили, будто он и впрямь отошел
от литературы. Однако в  1979  году  его  поклонников  ждал  очень  приятный
сюрприз - новый роман "Дьявольская  альтернатива".  Это,  пожалуй,  наиболее
грандиозный замысел Форсайта, где автор  впервые  обратился  к  политической
фантастике. Судите сами -  действие  разворачивается  в  1982  году,  в  нем
головокружительно  переплелись   неурожай   в   СССР,   захват   гигантского
нефтеналивного  танкера  в  Северном  море,  угон  самолета   из   Киева   и
политический кризис общепланетного масштаба. У нас роман, конечно, посчитали
антисоветским, а его автора удостоили в  "Литературной  газете"  ругательной
статьи под лихим заголовком "Прыткий Фредди и его  картонная  альтернатива".
Статья сделала Форсайту прекрасную рекламу.
   В 1982 году вышел блестящий сборник его рассказов "Никаких следов"  (один
из них, кстати, недавно опубликовала опять же "Литературная  газета"  -  как
меняются времена!), а в 1984 году - роман "Четвертый протокол" - и снова  из
области политической фантастики. И хотя сам по себе его сюжет, как всегда  у
Форсайта, выстроен безукоризненно, в изначальную посылку книги  о  том,  что
Советский Союз хочет установить в Англии коммунистическое  правительство,  а
для этого собирается взорвать на ее территории небольшую атомную бомбу  (!),
как-то не верится.
   Однако новейший боевик  Форсайта  "Посредник"  (1989  г.)  превзошел  все
ожидания читателей. Здесь и отменная интрига, и главный герой  с  интересным
характером, и масса увлекательных подробностей. Словом,  хочется  надеяться,
что этот роман и другие, еще не переведенные книги Форсайта, дойдут до  вас,
дорогой читатель. А пока - принимайтесь за роман "Досье "Одесса". Вас  ждет,
по словам английской газеты "Гардиан", "развлечение высочайшего класса".
   Вячеслав Саввов

ОТ АВТОРА

   У авторов принято выражать признательность тем,  кто  помог  им  написать
книгу, в особенности на трудную тему, и называть их имена. Всех, кто хотя бы
немного помог мне получить нужные для "Досье "Одесса" сведения,  я  сердечно
благодарю, но не упоминаю - по трем причинам.
   Некоторые, сами бывшие члены СС, не знали, с кем разговаривают и  что  их
слова в конце концов попадут в книгу. Другие особо просили не упоминать их в
связи с информацией об СС. В  остальных  случаях  не  называть  определенные
имена решил я сам, но сделал это ради других, а не ради себя.
   Ф. Ф.

ПРЕДИСЛОВИЕ

   Слово "Одесса" в заголовке означает не город на юге СССР и  не  маленький
городок в США. Оно составлено из шести начальных  букв  немецкого  названия:
"Organisation der  ehemaligen  SS  -  Angehorigen".  По-русски  это  значит:
"Организация бывших членов СС".
   СС (от немецкого Schutzstaffen - охранные отряды), как  узнают  читатели,
были армией внутри армии  государством  в  государстве.  Основал  их  Адольф
Гитлер, возглавлял Генрих Гиммлер,  нацисты  во  время  своего  правления  в
Германии в 1933-1945 годах поручали им особые задания. Эти задания касалось,
на первый взгляд, безопасности Третьего  рейха,  а  фактически  проводили  в
жизнь бедовый замысел Гитлера очистить Германию  от  всех,  кого  он  считал
"недостойными  жить",  поработить   в   конечном   счете   "недочеловеческие
славянские расы" и стереть всех евреев - мужчин, женщин и  детей  -  с  лица
Европы.
   Руководствуясь этим,  эсэсовцы  истребили  около  четырнадцати  миллионов
человек, в  том  числе  примерно  шесть  миллионов  евреев,  пять  миллионов
русских, два миллиона поляков, полмиллиона цыган и, о чем редко упоминается,
почти двести тысяч  немцев  и  австрийцев  нееврейской  национальности.  Эти
несчастные были калеки, слабоумные или так называемые "враги рейха", то есть
коммунисты, социал-демократы,  либералы,  а  также  редакторы,  репортеры  и
священники,  которые  высказывались  против  фашизма,   или   просто   люди,
сохранившие  совесть  и  мужество.  Потом  к  ним  присовокупили   офицеров,
подозреваемых в недостаточной преданности Гитлеру.
   СС уничтожены, но они успели сделать свое название и эмблему из сдвоенных
молний символами такой жуткой бесчеловечности, какой  не  добилась  ни  одна
организация ни до, ни  после  них.  В  конце  войны  главари  СС,  прекрасно
понимая, как расценят их злодеяния цивилизованные люди, когда настанет время
расплаты, втайне подготовились исчезнуть и  начать  новую  жизнь,  переложив
позор на плечи всего немецкого народа. Для этого они нелегально  вывезли  из
страны огромное количество золота, выправили новые паспорта, создали  "окна"
на  границе.  И  когда  союзники  заняли   Германию,   большинства   военных
преступников там уже не было.
   Однако  нацисты  не  сдались.  Они  создали  организацию  под   названием
"Одесса". Когда  ближайшая  задача  -  подготовить  бегство  убийц  в  более
гостеприимные страны - была выполнена,  в  эсэсовцах  заговорило  тщеславие.
Многие вообще не покидали Германию, предпочитая на время правления союзников
оставаться под прикрытием фальшивых документов, другие вернулись в ФРГ, тоже
обзаведясь новыми  именами.  Несколько  самых  высокопоставленных  эсэсовцев
остались за  границей,  чтобы  руководить  "Одессой",  ведя  обеспеченную  и
безопасную жизнь в эмиграции.
   Целей у "Одессы" было и остается пять: реабилитировать бывших  эсэсовцев;
устраивать  их  на  работу  в  новой  Федеративной   республике,   созданной
союзниками в 1949 году;  проникать  хотя  бы  в  низшие  круги  политических
партий; нанимать лучших адвокатов для попавших под суд эсэсовских убийц и по
возможности затруднять судебное разбирательство, если оно направлено  против
бывшего "камрада"; помогать бывшим эсэсовцам  закрепляться  в  торговле  или
промышленности,  чтобы  пожинать  плоды  экономического  чуда,  возродившего
Германию после войны, и, наконец, склонить германский  народ  к  мысли,  что
члены СС были такими же патриотами,  как  и  все  немцы,  выполняли  приказы
отечества и ни в коей мере не заслуживают нападок, которые на них обрушивают
правосудие и общественное мнение.
   Всех этих целей "Одесса", обладающая крупными средствами, более или менее
достигла. Кроме того, она сумела превратить в  фарс  судебные  процессы  над
нацистскими преступниками в Западной Германии.
   Несколько раз сменив свое название, "Одесса" всегда отрицала  собственное
существование. Это убедило многих немцев в том,  что  "Одессы"  вообще  нет.
Однако уверяю вас: она существует, и "камрады" с черепом на фуражке все  еще
связаны с ней.
   Несмотря на успехи, "Одессу" иногда постигают и  неудачи.  Самый  сильный
удар нанесли ей  весной  1964  года,  когда  министерство  юстиции  в  Бонне
получило анонимный пакет с документами. Немногим чиновникам, видевшим список
имен в присланных бумагах, этот пакет стал известен как "Досье "ОДЕССА".

ГЛАВА 1

   Над Тель-Авивом уже занималась заря -  небо  на  востоке  побледнело,  по
цвету стало  напоминать  яйцо  малиновки,  -  когда  сотрудник  разведслужбы
закончил печатать донесение.  Он  потянулся,  размял  затекшие  мышцы  плеч,
закурил очередную сигарету "Тайм"  с  фильтром  и  перечитал  заключительные
абзацы.
   Человек, со слов которого было составлено донесение, находился в тот  час
в восьмидесяти километрах к востоку от ТельАвива, в местечке  под  названием
Иад-Вашем, но службист об этом не знал. Не знал он точно, и  как  добывались
сведения, сколько людей полегло, пока они  дошли  до  Израиля.  Его  это  не
интересовало. Ему важно было другое: чтобы факты оказались  достоверными,  а
сделанный по ним прогноз - разумным и логичным.
   "Недавно поступившие сведения  подтверждают  заявление  упомянутого  выше
агента  относительно  местонахождения  завода.  И   можно   с   уверенностью
утверждать, что после принятия соответствующих мер западногерманские  власти
займутся его демонтажам.
   В связи с этим рекомендуется передать в  руки  данных  властей  подробный
отчет о происходящем. По мнению нашей службы, это наилучший способ  повлиять
на правящие круги Бонна с тем, чтобы обеспечить доведение уолдорфской сделки
до конца.
   Таким  образом,  уже  сейчас  можно  заверить   глубокоуважаемых   членов
комитета, что проект, известный под названием "Вулкан", находится  в  стадии
демонтажа. А раз так, можно сделать вывод: если  (когда)  начнется  война  с
Египтом, она будет вестись обычными видами оружия, а значит, победит  в  ней
государство Израиль".
   Службист расписался в конце и поставил число: 23 февраля 1964 года. Потом
нажал  кнопку  вызова  курьера,  который  доставит  донесение  в  канцелярию
премьер-министра.

***

   Казалось, каждому отчетливо запомнилось, что он  делал  двадцать  второго
ноября 1963 года, в тот самый час, когда услышал об убийстве Джона  Кеннеди.
В президента США стреляли в 12 часов 22 минуты дня по далласскому времени, а
сообщение о смерти появилось в половине второго. В Нью-Йорке тогда было 2.30
дня, в Лондоне - 7.30, а в Гамбурге - 8 часов 30 минут холодного  слякотного
вечера.
   Петер Миллер возвращался в  центр  из  Осдорфа,  пригорода  Гамбурга,  от
матери. Он навешал ее по пятницам, отчасти чтобы посмотреть, все  ли  у  нее
заготовлено к выходным, отчасти потому, что понимал: надо бывать у нее  хотя
бы раз в неделю. Будь у матери телефон,  он  бы  звонил,  но  его  не  было,
приходилось ездить. Поэтому она и не хотела ставить у себя телефон.
   Приемник, как обычно, был  включен,  Петер  слушал  музыкальную  передачу
северо-западного немецкого радио. В  половине  девятого,  на  Осдорф-Вей,  в
десяти минутах езды от квартиры матери,  музыку  прервал  напряженный  голос
диктора:
   - Ахтунг, ахтунг. Передаем  важное  сообщение.  Убит  президент  Кеннеди.
Повторяю, убит президент Кеннеди.
   Миллер оторвал взгляд от дороги, уставился  на  тускло  освещенную  шкалу
радиоприемника,  словно  глаза  могли  опровергнуть  только  что  услышанное
собственными ушами, уверить, что он настроился на какую-то неверную станцию,
ту, что передает ерунду.
   "Боже", - тихонько выдохнул он, притормозил и свернул  к  обочине.  Потом
посмотрел вперед. По всей широкой, прямой  автостраде  из  Альтоны  в  центр
Гамбурга останавливались машины, будто ехать и  одновременно  слушать  радио
стало невозможно - так оно, видимо, и было.
   Перед Миллером вспыхивали красные огоньки  тормозов  -  водители  впереди
сворачивали к обочине и слушали по радио новые сообщения. Слева свет  едущих
из города автомобилей вдруг уходил в сторону  -  они  тоже  приставали.  Две
машины обогнали Миллера. Водитель первой  сердито  посигналил,  а  второй  -
Петер заметил в зеркале - постучал пальцем по лбу. Этот  жест  означает  "ты
чокнулся", всякий немец-водитель показывает его тому, кто его раздосадовал.
   "Ничего, скоро он все поймет", - подумал Миллер.
   Легкую музыку по радио сменил похоронный марш: ничего другого у  ведущего
под рукой, наверное, не оказалось.  Поступавшие  в  студию  сведения  диктор
читал прямо с телетайпной ленты.
   Передали кое-какие подробности: поездка в открытом автомобиле по Далласу,
человек с ружьем в окне склада учебников. Об аресте убийцы не сообщали.
   Водитель автомобиля, что  стоял  впереди,  покинул  его  и  направился  к
Миллеру. Он подошел к левому окну, увидел,  что  руль  почему-то  справа,  и
обогнул машину.
   - Вы слышали? - спросил он, нагнувшись к окну.
   - Ага, - ответил Миллер.
   - Прямо как в сказке, - продолжал мужчина.
   По всему Гамбургу, по всей Европе незнакомцы заговаривали друг с  другом,
обсуждали происшедшее.
   - Как вы считаете, убийца - коммунист?
   - Не знаю.
   - Так и до войны недалеко, скажу я вам, если это дело рук коммунистов.
   - Может быть, - откликнулся Миллер. Ему хотелось, чтобы человек  поскорее
ушел. Как репортер,  Миллер  представлял,  какая  неразбериха  воцарилась  в
редакциях газет страны: всех служащих вызвали верстать специальные  выпуски,
что выйдут завтра утром.  Нужно  подготовить  некролог,  откорректировать  и
набрать сотни откликов на смерть... а телефоны звонят, не замолкая,  и  люди
кричат, требуют новых сведений, и все лишь потому,  что  в  техасском  морге
лежит человек с простреленным горлом.
   Петеру почему-то вдруг захотелось вернуться работать в газету, но он  был
свободным журналистом, писал в основном о событиях внутри страны,  связанных
чаще всего с преступностью, полицией и подпольным  миром.  Мать  его  работу
ненавидела, обвиняла сына в связях с "гадкими людьми", и  даже  то,  что  он
стал одним из самых известных в ФРГ сыщиковжурналистов, не могло убедить ее,
что профессия репортера достойна ее единственного сына.
   Когда сообщение об  убийстве  Кеннеди  прорвалось  в  эфир,  Миллер  стал
лихорадочно соображать, какую такую нить к этому событию можно протянуть  из
ФРГ, как показать его  под  новым  углом  зрения.  О  реакции  правительства
напишут боннские корреспонденты, они  же  вспомнят  и  о  визите  Кеннеди  в
Западный  Берлин  в  июле  прошлого  года.  Вряд  ли  удастся   выискать   и
какие-нибудь хорошие фотографии, которые заинтересовали бы один из  десятков
иллюстрированных журналов ФРГ - именно там  охотнее  всего  печатали  статьи
Миллера.
   Прильнувший к окну человек сообразил, что собеседник не обращает на  него
внимания, и предположил, что  тот  скорбит  об  убитом.  Он  быстро  оставил
разговоры о мировой войне и тоже принял серьезный вид.
   - Да, да, да, - пробормотал он, словно все это было ему не в диковинку. -
Дикари они, эти американцы. Так и  тянет  их  к  злодейству.  Нам  этого  не
понять.
   - Точно, - поддакнул Миллер, размышляя совершенно о другом.
   - Ну, мне пора, - сказал он  и  выпрямился,  сообразив-таки,  что  с  ним
просто не хотят разговаривать. - Боже мой! - Он двинулся обратно к машине.
   - Да, спокойной ночи, - выкрикнул ему  вслед  Миллер  и,  подняв  стекло,
отгородился от  мокрого  снега,  летевшего  с  Эльбы.  Диктор  объявил,  что
шлягеров сегодня вечером больше не будет,  их  заменят  выпуски  новостей  и
траурная музыка.
   Миллер откинулся на удобную кожаную  обивку  сиденья  своего  "ягуара"  и
закурил "Рот-Гандль" - сигарету без фильтра с  черным  табаком  и  противным
запахом, дававшую маме еще один повод поворчать о непослушном сыне.
   Всегда соблазнительно поразмышлять о том, что было бы и чего не было  бы,
если бы... В общем, это занятие тщетное: то, что могло бы произойти, -  одна
из самых глубоких тайн. Однако мы, вероятно, не ошибемся, если скажем,  что,
не включи Миллер радио в тот  вечер,  он  не  остановился  бы  у  дороги  на
полчаса.