то рассказываю? - И сам же ответил:
   - Для того, чтоб ты понял: с младых ногтей,  с  первого  своего  дела
Масло никогда не ходил  проторенными  путями,  всегда  искал  что-нибудь
новенькое, свежее. Он мне как-то сам честно объяснил, почему. Потому что
в новом деле нет конкуренции со стороны своих, а  мы,  то  есть  органы,
тоже не успели еще разобраться, что к чему, и перекрыть кислород... Суди
сам. В пятидесятые он еще занимался кражами - теперь уже из квартир. Ты,
конечно, помнить не можешь, а тогда началось  по  всей  стране  жилищное
строительство, особо много появилось этих  пятиэтажек,  хрущеб,  как  их
называли. Люди из коммуналок в центре переселялись в отдельные  квартиры
на окраине, никто никого не знает, раньше жили все вместе, теперь каждый
за себя... А Масло сколотил команду из  шпаны,  приходили  в  пятиэтажки
днем, когда все на работе, поднимаются на этаж, звонят  сразу  в  четыре
двери -  если  нигде  не  открывают,  вышибали  ногой  замки  -  замочки
хлипенькие  были...  Пока  народ  разобрался,   пока   дежурства   стали
устраивать, двери укреплять - они погуляли.
   Савелий Петрович перевел дух, тяжело прокашлялся.
   - В шестидесятые  он  переквалифицировался  после  отсидки.  Потянуло
денежками с Кавказа -  там  левые  "цеха"  стали  образовываться.  Масло
первым скумекал - организовал доставку товара  в  Москву,  в  Ленинград,
нашел оптовых покупателей. Греб денежки ни на чем: на транспортировке. А
уж в семидесятые, после  третьего  срока,  он  совсем  прибыльным  делом
занялся: нашел гравера-самоучку, виртуоза, между прочим, золотые руки  -
и стали они бланки дипломов изготовлять. В  то  время  все  в  командиры
производства кинулись  -  в  командирах-то  жилось  получше,  поближе  к
кормушкам. Да вот беда - к самым лучшим кормушкам без диплома не пущали.
А тут как раз Масло  и  выскочил:  вот  тебе  бланк,  вот  тебе  печать.
Вписывай фамилию и будешь хошь инженером,  хошь  юристом,  хошь  врачом.
Эхе-хе, - досадливо закряхтел Конин. - Наделал он бед,  сволочь,  небось
до сих пор бродят по. свету его "выпускнички". А по закону  больше  пяти
лет ему не полагалось.
   - Савелий Петрович, - осмелился я перебить, - а почему ж он  все-таки
каждый раз попадался?
   - Хороший вопрос,  -  похвалил  иронически  Конин.  -  А  мы  что  ж,
по-твоему, без дела сидели? Ты вот  сам  знаешь  хоть  одного  делового,
который в таком возрасте ни разу бы не сидел?
   Я был вынужден признать, что нет, не знаю.
   - То-то, - довольно хмыкнул он. - Но в случае с Маслаковым  еще  один
аспект имеется... - Конин замолчал, задумавшись.  Я  терпеливо  ждал.  -
Понимаешь ли, я считаю, биография каждого человека в  его  характере.  А
характер у Масла... Не сахар!  -  Савелий  Петрович  жиденько  посмеялся
собственному  нехитрому  каламбуру.  -  Вот  как  бы  тебе  это  получше
объяснить? - Не терпел он никогда рядом с собой умных людей!  Всегда  он
искал только исполнителей, которым что скажешь, то они и делают, а своих
мозгов  маловато.  И  ведь  каждый  раз,  почитай,  горел  он  на  своих
дураках-подельщиках, а ничему это  его  не  научило!  Смотри:  шпана,  с
которой он домушничал, влезла раз в квартиру, а там люди. Им бы  бежать,
дурням, а они все равно лезут. Во-первых, уже  не  кража  получается,  а
грабеж, во-вторых, тем же вечером накрыли их на вокзале по приметам. А с
левым кавказским товаром как вышло? Совсем глупо! Два дурака, которых он
нанял возить, напились в ресторане, стали деньгами швыряться.  Ну  взяли
их на заметку...  И  даже  гравер-золотые  руки  его  подвел.  Мало  ему
дипломов показалось - изготовил клише облигации  трехпроцентного  займа.
Отпечатал на пробу одну штуку - и тут же попался.
   Конин помолчал немного и спросил:
   - Уж не знаю, помог я тебе или нет?
   - Помогли, Савелий Петрович! - с воодушевлением ответил я.
   - Не знаю, в чем он сейчас провинился, - продолжал
   Конин со вздохом, - но могу более или менее предположить. Что  сейчас
"в моде"? За что деньги платят? Видео? Наркотики? Порнография?
   Будь я министром внутренних дел, думал я, прощаясь со стариком, я  бы
опытных ветеранов оставлял при уголовном розыске хотя бы консультантами.
Ведь вот какая несправедливость: Конин в отставке, а Масло - нет! И  нам
приходится открывать Америку...
   Потом я занялся добыванием сведений о Геннадии Фатееве. Их  оказалось
немного. Он действительно бывший  футболист,  играл  когда-то  в  высшей
лиге. Дальше обычная история - стал выходить в тираж, попивать, пару раз
задерживался  за  хулиганку,  но  дело  заминали,  учитывая   спортивные
заслуги. А однажды кто-то из деловых центровых предложил ему  за  тысячу
рублей получить крупную сумму  с  должника-неплательщика.  В  результате
вышла некрасивая история, квалифицируемая в законе как грабеж, к тому же
с телесными повреждениями.  Отсидев  свое,  Фатеев,  видно,  и  прибился
теперь к Маслакову. Насколько я мог установить из разных источников - от
милицейских до спортивных, голова  у  парня  действительно  больше  была
приспособлена для того, чтобы лупить по мячу, чем для чего другого.  Что
полностью совпадало со  словами  Крола  и  историческими  ретроспекциями
Конина.
   Едва я в последний раз опустил  раскаленную  трубку  на  рычаги,  как
появился  Северин.  Я  был  все  еще  разгорячен  своей  полуторачасовой
телефонной говорильней, поэтому, не сразу заметив скучное  выражение  на
лице Стаса, бодро поинтересовался:
   - Ну, какие новости?
   - Новости такие, - ответил он устало, мне не в  такт,  -  что  твоего
Маслакова нет.
   - Как нет? - подскочил я.
   - Сядь, не дергайся, - успокоил меня  Северин.  -  Нет  в  Москве.  И
неизвестно, когда будет.
   У  меня,  наверное,  сделался  очень  унылый  вид,  потому  что  Стас
откровенно надо мной расхохотался.
   - Маслакова нет, но есть кое-кто другой. Я там поработал немного... -
Северин пошевелил в воздухе пальцами, - с окружающей средой. И  вот  что
выяснил. В квартире живут: некий вьюнош, рост метр девяносто,  в  плечах
косая сажень...
   - Это Фатеев, - пробормотал я.
   - Вероятно, - согласился  Северин.  -  И  чудная  собачка  с  теленка
ростом. Я в этом не очень разбираюсь, но, кажется, ротвейлер. Три раза в
день они выходят  погулять  перед  подъездом,  а  потом  возвращаются  в
квартиру. Видать, стерегут дом, пока нет хозяина.
   - Слушай! - воскликнул я. - А он не на даче?
   - Нет. Во всяком случае, маловероятно. Маслаковская "шестерка"  стоит
во дворе под окнами. А пару дней назад видели, как Маслаков  с  вьюношем
сели под вечер в эту "шестерку", Причем хозяин был с дорожной сумкой.  А
через пару часов на машине вернулся один Фатеев.
   - Это когда ж ты все успел  так  быстро  разузнать?  -  спросил  я  с
профессиональной завистью.
   -  Есть  там  один  элемент  окружающей  среды,  -  довольно  туманно
поделился Стас. - На первом этаже проживает.
   - Ну и какие будут предложения? - задал я сакраментальный вопрос.
   У нас оставалось каких-нибудь  четверть  часа  до  приезда  Комарова,
чтобы родить план действий. И мы  его  родили.  Планчик  вышел  довольно
нахальный, даже авантюрного склада, но -  редкий  случай  -  без  особых
между нами споров и разногласий. Мы даже не  стали  сочинять  на  всякий
случай альтернативных вариантов, а так тепленьким и понесли его прямо  в
кабинет к заместителю начальника МУРа.
   Комаров молча прочитал  наш  рапорт  о  вчерашних  событиях  и  молча
отложил его в сторону. Лицо его не предвещало нам ничего хорошего, но мы
догадались,  что  буря,  если  и  не  отменяется,  во   всяком   случае,
откладывается. Что мы свое получим сполна, сомнений быть  не  могло,  но
сейчас нам давалась возможность, во-первых,  более  или  менее  спокойно
продолжать работу, а во-вторых, шанс на частичную хотя бы  реабилитацию.
Конечно, умом мы понимали, что хороший, думающий о деле начальник только
так и должен поступать, но в тот момент  испытывали  к  Комарову  вполне
щенячью  благодарность  и,  радостно   виляя   хвостами,   принялись   с
воодушевлением излагать ему, как мы собираемся за эту свою  реабилитацию
бороться. Иными словами, как думаем добраться до дачи,  предположительно
расположенной в  районе  Малаховки,  на  которой,  возможно,  оборудовал
лабораторию по производству морфина Кобра - Гароев и  где,  может  быть,
спрятана увезенная в качестве Шу-шу Ольга Троепольская.
   Против худших  ожиданий,  Комаров  наш  план  не  забодал,  а,  внеся
несколько очень дельных поправок,  одобрил  и  даже  сказал,  что  лично
примет участие на конечной стадии. Только спросил, когда мы уже стояли в
дверях, - не спросил даже, а как бы уточнил со значением:
   - Что может быть, если мы его упустим, вы себе хорошо представляете?
   Мы представляли хорошо. Хотя даже думать на эту тему нам не хотелось.
Как не хочет думать скалолаз о том,  что  будет,  если  страховка  вдруг
подведет. Потому что, если про это думать, лучше совсем не лезть в гору.
Правда, было у нас со скалолазом и отличие:  он-то  действительно  может
передумать, а нам, как ни крути, выходило, что  отказаться  от  риска  -
значит пойти на риск еще больший. С тех пор  как  Троепольская  пропала,
заканчиваются четвертые сутки...
   Обыск  шел  второй  час,  не  принося  сногсшибательных  результатов.
Впрочем, сногсшибательных мы и не ждали. Для начала нам  вполне  хватило
развороченной дверцы старинного бюро из  красного  дерева:  вырванный  с
мясом замочек свидетельствовал, что мы на верном пути.  Рядом,  стоя  на
коленях, возился эксперт НТО в поисках следов наркотика. Но в  этом,  по
выражению  Северина,  музее-квартире  Маслакова,   набитом   антикварной
мебелью, бронзой, картинами, иконами, а  также  в  большом  ассортименте
продукцией японских фирм,  представленных  здесь  разнообразной  видео-и
прочей техникой,  включая  холодильник,  пылесос,  стиральную  машину  и
телефонный аппарат, нас  интересовало  одно  вполне  инородное  тело,  к
которому мы, однако,  свой  интерес  тщательно  маскировали.  Тело  это,
когда-то,   наверное,   мускулистое,   спортивное,   а   теперь   скорее
грузноватое, но все еще мощное, грозное, принадлежало бывшему футболисту
Геннадию Фатееву и возлежало в кресле у журнального стола. Радом  с  ним
сидел,  неприязненно  наблюдая  за  происходящим,  шоколадный   красавец
ротвейлер.  На  всякий  случай  его  привязали  за  поводок  к   батарее
отопления,  но  каждый  раз,  когда  мимо  проходил  кто-то   из   наших
сотрудников, шерсть  на  загривке  вставала  у  него  дыбом,  и  Фатееву
приходилось успокаивать зверюгу, лицемерно приговаривая:
   - Тихо, Дигар, свои...
   Тоненько заверещал висящий на стенке телефон, и я  бросился  к  нему.
Голос у Северина был бодрый:
   - В принципе все готово. Так что кончай бодягу, двигайте сюда.
   Положив трубку, я подошел  к  Фатееву.  Стараясь  не  проявить  своей
озабоченности соседством грозного Дигара, но и не делая все-таки излишне
резких движений, опустился в кресло  напротив.  Сказал  добродушно,  как
только мог, глядя в его насупленную физиономию:
   - Давайте, Геннадий Владимирович, еще разик. Значит, где находится  в
настоящее время хозяин квартиры Маслаков, вы не знаете?
   Фатеев тоже,  как  хозяйская  собачка,  -  посмотрел  неприязненно  и
отрицательно мотнул своей крутолобой башкой.
   - А вы, стало быть... - продолжал я дружелюбно.
   - Борис Александрович попросил вот  пожить,  собака  тут,  ну  и  так
далее... - Бывший футболист смотрел не на меня, а куда-то вбок.
   - И что он сказал, долго вам тут, с собакой?..
   Фатеев теперь смотрел вверх, на потолок,  словно  надеялся,  что  там
загорятся сейчас  огненными  буквами  ответы  на  мой  вопросы.  Видимо,
письмена не зажглись, и он туповато пожал плечами:
   - Сказал, звонить будет.
   - Хорошо, - подытожил  я,  поднимаясь.  -  Поскольку  вы  жилец,  так
сказать случайный, вам тут делать  особо  нечего,  товарищи  и  без  нас
справятся. А пока вас не затруднит подъехать вместе со мной до отделения
милиции и там в письменном виде дать эти же объяснения?
   По лицу Фатеева, как в открытой книге, можно было прочитать, что  его
ох как затруднит еще давать  какие-либо  объяснения,  да  к  тому  же  в
письменном виде! Но не заводиться же с ментами на  пустом  месте?  И  он
покорно поднялся вслед за мной.
   - Знакомьтесь, - сказал я,  приглашая  Фатеева,  в  кабинет,  который
местные ребята освободили нам для такого случая, - это  товарищ  Северин
из МУРа, он занимается вашим делом.
   Стас сидел за столом с гордым видом и солидно кивал головой.
   - Почему сразу моим? - неприятно поразился Фатеев.
   - Ну не вашим, не  вашим,  -  успокоил  я  его.  -  Делом  Маслакова.
Товарищу Северину и напишите объяснение.
   Сейчас дадим вам бумагу и ручку.
   Я подошел к Северину, заглянул ему через плечо.
   - Дописал рапорт?
   - Пишу, - ответил он, кивнув на листок бумаги перед собой.
   - А то уже звонили, - сообщил я многозначительно. - Дописывай и сразу
отправляй вместе с объяснением. - Тут  я  легонько  показал  Головой  на
Фатеева.
   И в этот момент в коридоре послышались крики, какие-то глухие  удары,
потом удары  звонкие.  Испугавшись,  как  бы  ребята  не  переборщили  с
шумовыми эффектами, я подскочил к двери и выглянул наружу.
   - Что там? - недовольно  поинтересовался  Северин,  поднимаясь  из-за
стола.
   - Пьяного привезли, - откомментировал я, вглядываясь.  -  Буянит.  Не
могут справиться. После чего шагнул в коридор, успев заметить, что  Стас
тоже, досадливо крякнув, решительно направился  на  подмогу,  не  забыв,
правда, перевернуть листок с рапортом.
   Выйдя, мы плотно прикрыли за собой дверь.
   А теперь пусть простят меня мои воспитатели и учителя,  все  взрослые
дяди и тети за то, что я делал! Да, я подглядывал в замочную скважину. Я
смотрел в замочную скважину и видел, как Фатеев на полусогнутых поднялся
со своего места. Я не мог видеть лица,  он  стоял  ко  мне  вполоборота,
почти  спиной,  но  поза,  поза  говорила  о  многом!  Бывший  футболист
наклонился вперед, к северинскому столу, вытянув  шею,  будто  собирался
врезать головой по летящему мячу, а мяч все не летел.
   Мы оба по разные стороны двери стояли  в  дурацких,  очень  неудобных
лозах, и не знаю, кто из нас нервничал  больше.  Там,  на  этом  листке,
аккуратным почерком Северина было написано следующее:
   "Заместителю начальника УУР Комарову К. Л. Рапорт.
   Сообщаю, что по имеющимся данным Маслаков Б. А.  (кличка  Масло)  при
посредстве  Гароева  А.Н.  (кличка  Кобра)   организовал   на   даче   в
окрестностях Москвы  производство  сухого  морфина  кустарным  способом.
Местонахождение дачи пока точно не определено, однако..."
   Это "однако" было верхом нашей психологической мысли. Весь  наш  план
состоял в  том,  что  Фатеев  должен  ознакомиться  с  этим  бессмертным
сочинением. Его широкая, как шкаф, спина расплывалась перед моим  не  ко
времени заслезившимся глазом. Вдруг затекла  и  нестерпимо  заныла  шея,
стало чесаться под лопаткой.
   Мне показалось - еще мгновение, и я не выдержу, разогнусь. Но  первым
не выдержал Фатеев. Он зыркнул через плечо, качнулся вперед и перевернул
листок.
 
28 
 
   Если, если, если...
   Первым вопросом, первым  "если"  в  нашей  диспозиции  было:  полезет
Фатеев смотреть, что в листке, или не полезет. Полез.
   Теперь вставал на некрепкие, дрожащие ножки следующий: если полезет и
посмотрит, то поедет ли сразу на заветную дачу?
   Мы очень на это надеялись. Хотя бы потому, что больше нам не  на  что
было надеяться.
   Но, кроме эмоций, была в наших рассуждениях и логика. Конечно, нельзя
было не предусматривать вариант, что Фатеев с перепугу может просто дать
драпака куда подальше. Однако маловероятно. Мы  исходили  из  того,  что
хоть наш бывший служащий мяча и штанги не большой мыслитель, но все-таки
должен сообразить: если он сбежит,  а  Маслакова  и  Гароева  возьмут  с
поличным, они его прикрывать не станут Даже, скорее всего, наоборот, еще
и утопят с головкой, посчитав, что это он их  сдал.  С  другой  стороны,
коли удастся уничтожить или спрятать ненадежней наркотики, сырье и  саму
лабораторию, можно попытаться выскочить всем.  И  еще:  подорвать  можно
ведь и потом, съездив на дачу. Мы с Севериным примеряли на себя и  такое
рассуждение:  получить  убедительные   "разведданные",   добыть   верные
сведения о том, что знает и чего не  знает  о  тебе  противник  -  и  не
воспользоваться?! Лично я сразу признался, что удержаться  не  смог  бы.
Стас подумал немного и сказал, что он тоже.
   Как и положено, от второго вопроса  в  муках  рождался  третий:  если
Фатеев поедет на дачу, удастся ли нам довести его дотуда так,  чтобы  он
ничего не заподозрил, не свернул с полдороги обратно? Другая возможность
- что футболист может от нас уйти, а до дачи все-таки добраться  -  была
бы та самая, о которой ни нам, ни скалолазам думать неохота. Просто надо
было сделать все, чтобы ее избежать.
   - Вы свободны, - кисловато сообщил Северин Фатееву, получив  от  него
неудобоваримое, как в смысле почерка, так и в смысле  изложения  мыслей,
объяснение. - И не забудьте, как договорились: если что-нибудь узнаете о
том, когда приезжает Маслаков, немедленно предупредите нас.
   Преданно заглядывая нам в глаза, футболист готовно покивал головой.
   - Обязательно, - заверил он с воодушевлением, настолько  переигрывая,
что  огорчил  бы,  наверное,  даже  массовика-затейника,  -  обязательно
предупре... - Тут он запнулся, столкнувшись  с  трудной  лингвистической
проблемой, и наконец разрешил ее:
   - дю!
   После чего, полукивая на прощание, полукланяясь, задом толкнул  дверь
и вышел вон. Подозреваю, мы расстались с обоюдно  невысоким  мнением  об
умственных способностях друг друга.
   Из окна нашего кабинета  можно  было  видеть,  как  высокий,  крупный
блондин в кремовой  спортивного  покроя  куртке,  в  голубых  джинсах  и
темно-синих кроссовках выскочил из  дверей  отделения  и  быстрым  шагом
пошел, почти побежал по улице. Дойдя до угла, он свернул было, но  вдруг
резко выскочил обратно и секунду стоял, внимательно оглядывая улицу.
   Северин только присвистнул.
   - Не фига себе! Дурачок-то  наш...  Не  дурачок  вовсе!  Проверяется!
Неужто расколол нас?
   - Расколол, вряд ли. - Мне тоже стало сильно не по  себе.  -  Скорее,
осторожничает. На всякий случай.
   - Как  бы  он  нас  "на  всякий  случай"  в  дураках  не  оставил,  -
пессимистически протянул Стас.
   Завернув за угол, Фатеев в пять минут  добрался  до  дома  Маслакова.
Этого мы из своего окошка видеть уже, конечно, не могли. Зато мы про это
слышали. Стас вытащил антенну маленькой рации и сказал:
   - Пошли и мы. А то он сейчас ка-ак поедет, ка-ак помчится...
   Нам не было необходимости самим наблюдать  за  Фатеевым.  Чем-чем,  а
помощниками нас Комаров сегодня обеспечил  в  полной  мере.  Неторопливо
дошли мы до нашей машины, укрытой в  подворотне  напротив  отделения,  и
там, включив большую рацию, узнали, что Фатеев сейчас  как  раз  заводит
маслаковскую "шестерку". Документы на нее - техпаспорт и доверенность  -
у него не отобрали. У нас не было  на  это  ни  юридического  права,  ни
желания; такой способ передвижения вполне нас устраивал.
   Фатеев тронулся с места. Мы  тоже.  Пошебуршав  задумчиво  разрядами,
рация сообщила, что кавалькада, ведомая белыми "Жигулями",  направляется
в сторону Садового кольца.
   Выехав на Садовое,  футболист  вроде  бы  целеустремленно  рванул  по
направлению от Зубовской к Маяковской. Но вдруг, перестроившись в правый
ряд,  затормозил  у  тротуара,  вылез  из  машины  и   вошел   в   будку
телефона-автомата.
   Мы с Севериным тревожно переглянулись. Кому он звонит?  Что  задумал?
Какое отвратительное ощущение неизвестности! И еще хуже - беспомощности.
   Фатеев вернулся в машину, но с места  не  тронулся.  Сидел  и  курил,
открыв окно. Северин извелся, извертелся