сь, я тебя пристрелю.
   - Не глупи, - сказал он без насмешки, - Я хочу знать, кто убил Китайца.
   Это сообщение вызвало у меня легкий шок.
   -  Ведь  это  не  ты  его  убила?  -  продолжил  Бардин,  с  любопытством
разглядывая меня, - Хоть и отсидела пять лет.
   - Не я.
   - Влад?
   - Нет. Не думаю... Нет.
   - Ага.
   - И для того, чтобы узнать это, ты собрался мне помогать?
   - Хочешь сказать, существуют другие способы?
   - Я рада, что мне до сих  пор  не  сломали  ни  одного  пальца,  но  твое
поведение ни к черту не годится. Он никак не  прореагировал.  -  Зачем  тебе
знать, кто убил Китайца?
   - Он мой друг.
   - И ты ищешь убийцу?
   - Конечно.
   - Прошло пять лет.
   - А если тебе скажут, что ты потратишь пять лет, чтобы  найти  того,  кто
повесил твою Зойку?
   - Хорошо, ты меня убедил. Ты готов мне помочь, чтобы  я  в  конце  концов
сказала? "Я не знаю, кто убил твоего друга".
   - На самом деле ты можешь узнать.
   - Я?
   - Ты. Вместе со мной.
   - Погоди, что такого я могу узнать, чего не сможешь ты?
   - Ну, это совсем просто. Когда его  убили,  ты  была  здесь,  а  я  очень
далеко. Ты помнишь, что тогда происходило, или вспомнишь... и мы все узнаем.
   - "Мы" звучит классно, но почему-то я не верю  ни  одному  твоему  слову.
Несмотря на это, я готова рассказать все, что знаю.
   - Отлично. Начинай.
   - Прямо сейчас?
   - А что мешает?
   - И ты отпустишь меня на все четыре стороны?
   - А тебя здесь никто не держит.
   Я засмеялась зло  и  бессильно,  смотрела  на  него  почти  с  отчаянием,
прекрасно сознавая, что могу  до  бесконечности  продолжать  этот  идиотский
разговор и ничего не добьюсь. Смеяться мне очень скоро надоело, и я сказала:
   - Пошел к черту.
   - Нервы у тебя никуда не годятся, - горестно констатировал он, и  я  даже
подумала - а может, он сейчас заплачет от жалости ко мне? Бардин поднялся  и
шагнул к двери, -  Теперь  ты  сама  убедилась  -  доверительной  беседы  не
получится. Кое-что я успел повидать на свете и скажу совершенно откровенно -
хочешь, чтобы человек для тебя что-то сделал, убеди его в том, что  это  ему
выгодно. В противном случае зря  потратишь  время.  Тебе  выгодно,  чтобы  я
помог, а мне выгодно помочь тебе.
   - Класс, - покачала я головой.
   - Учись, пока я жив. Кстати, мы  уезжаем,  в  доме  ты  останешься  одна,
хочешь - уходи, но на твоем месте я бы не торопился. Там, - он ткнул пальцем
за окно, - тебя ищут люди Еремея, менты и еще кто-то, кто тебя очень боится.
А если боится, значит, ты знаешь что-то интересное. Знаешь?
   - Нет, -  честно  сказала  я,  но  он  не  поверил.  Закрыл  дверь,  а  я
чертыхнулась.
   "Во всем том бреде, что мы наговорили друг другу, что-то есть", -  думала
я, стоя под  душем.  Бардин  с  Сережей  уехали,  а  я,  обследовав  дом,  с
удивлением убедилась, что в самом деле осталась одна. Чудеса... Чего он этим
добивается? Должно быть, мои дела совсем плохи, раз он так уверен, что я  не
сбегу. Вдруг он мне действительно поможет? Ага, такой поможет только в  гроб
лечь.  Что  он  там  болтал  про  интересные  сведения,  которыми  я   якобы
располагаю? Я понятия не имею, кто убил Китайца. На вопрос: за  что  -  могу
назвать десятки причин. У меня самой их было  две.  Я  желала  ему  сдохнуть
тысячу раз на дню, но я не убивала. Мне это  даже  в  голову  не  пришло,  и
Славка тоже не убивал, у него кишка тонка. Выходит, убил кто-то третий...  и
им мог быть кто угодно. Бардин сказал  что-то,  вызвавшее  у  меня  странные
мысли, а вот: "Есть еще кто-то,  кто  тебя  очень  боится"...  Боится  меня?
Чушь... Стоп, почему меня можно бояться? И это он сказал: я что-то  знаю.  В
моем мозгу есть информация, о которой я не догадываюсь. Бред... Допустим,  я
знаю, нет, я могу знать, кто  убил  Китайца,  и  этот  кто-то  по  неведомой
причине, боясь разоблачения,  жаждет  моей  смерти.  Если  мы  отыщем  этого
человека. Бардин получит убийцу своего друга, а я убийцу Зойки. Неужели он в
самом деле так думает? А почему бы и нет? Вдруг мы  действительно  доберемся
до этого сукина сына? Тут я поймала себя на мысли,  что  уже  несколько  раз
употребила местоимение "мы", подошла к зеркалу, взглянула на свое  отражение
и грустно покачала головой, "Ничему тебя, дуру, жизнь  не  научила".  Бардин
может иметь в  виду  одно,  а  говорить  совершенно  другое.  Верить  словам
подобного типа... А у меня есть выбор? Верить,  не  верить,  какая  разница,
потом разберусь. Я хочу найти гада, что накинул ремень  на  Зойкину  шею,  и
пристрелить его (господи, неужели я  это  сделаю?),  и  пусть  потом  Бардин
катится ко всем чертям.
   Я легла на постель и попробовала думать  о  чем-то  другом.  Например,  о
своей дальнейшей жизни. Я нашла убийцу, я сделала,  что  хотела,  а  дальше?
Дальше, дальше... нет никакого дальше, и ни о чем, кроме этого  мерзавца,  я
думать не могу.
   Я слышала, как они вернулись, подъехала машина, хлопнула  входная  дверь.
Саша, не заходя ко мне, крикнул:
   - Идем ужинать! А я ответила:
   - Спасибо. Не хочу. - Когда Бардин сочтет нужным  что-то  сказать,  пусть
говорит, а я подожду. Я терпеть не могу играть в карты, но насчет нервов  он
ткнул пальцем в небо.
   Стук был настойчивым. Я приподнялась, сказала:
   - Да.
   - Да.
   И Бардин вошел.
   - Собралась спать?
   - Не знаю, чем занять себя. Сплю и стою под душем, - говорила я спокойно,
следя за своим голосом, ни намека на ядовитость. Он сел в  кресло,  опершись
локтями на колени и сцепив пальцы замком. Он молчал, и я  молчала.  Молчание
присутствовало в комнате как нечто материальное. Я прикрыла веки и  слушала,
как бьется мое  сердце,  прошло  минут  пятнадцать,  я  повернула  голову  и
сказала, глядя на него:
   - Кажется, я поняла, что ты хотел сказать.
   - Да?
   - Кажется. Ты имел в виду, что убивший твоего друга и  тот,  кто  повесил
Зойку, - один и тот же человек. Я правильно тебя поняла?
   - Возможно.
   - Что  "возможно"?  -  Он  обладал  удивительной  способностью  мгновенно
выводить из терпения. - Возможно, что я права, или возможно, что это один  и
тот же человек?
   - Возможно.
   - Убирайся, - вздохнула я устало. - Я хочу спать.
   Он поднялся с кресла и пересел на кровать.
   В этом не было никакой нужды, и  в  первое  мгновение  я  испугалась,  но
Бардин смотрел куда-то в пол, я видела его изуродованную щеку  и  совсем  не
видела глаз, может, от этого дышать мне стало легче,  и  тут  он  совершенно
неожиданно  заговорил,  негромко,  спокойно  и  очень  доверительно,   точно
исповедовался.
   - Давай поговорим о твоих делах. Вопрос прежний: кто убил Влада? В  таких
вещах легче начинать с другого конца, то есть задать вопрос иначе: кому  это
выгодно? Кто займет его место?
   - И кто его занял?
   - Судя по слухам. Алексей Проханов, можно его назвать и Леша Медведь.
   - Я даже не слышала о таком, - удивилась я.
   Бардин кивнул, словно соглашаясь.
   -  Расскажи  мне  о  той  встрече  в  подворотне,  после  которой   убили
управляющего рестораном. Я  рассказала  очень  подробно  и  присовокупила  к
рассказу свои размышления по этому поводу.
   Бардин слушал, время от времени кивал и  по-прежнему  смотрел  в  пол.  В
какой-то момент это стало здорово меня раздражать,  я  удивилась  тому,  что
хочу видеть его глаза, хотя не так давно сочла за благо  избавиться  от  его
взгляда. Я неотрывно смотрела на  его  лицо,  чувствуя,  как  поднимается  и
растет во мне раздражение.
   - Может, ты пересядешь в кресло? - спросила я, а он поднялся и сказал:
   - Я ухожу, тебе спать пора. - Он смотрел куда-то поверх  моей  головы,  я
опять спросила:
   - Да?
   И тут наши взгляды наконец-то встретились, всего на  одно  мгновение,  но
меня обдало такой горячей волной, что я торопливо прикрыла веки, чувствуя, с
какой невыносимой скоростью забилось сердце, и стало ясно - он сидел на моей
постели не для того, чтобы быть ближе ко мне, а для того,  чтобы  не  видеть
меня.
   Бардин был уже возле двери.
   - Почему ты уверен в том, что это не Еремей? - пробормотала я  торопливо,
меньше всего на свете думая сейчас о Еремее.
   - Еремей не стал бы устраивать нападения на квартиру дяди Миши,  дождался
бы, когда  ты  выйдешь...  Еремей  с  легким  сдвигом,  но  уважение  в  нем
присутствует. Это кто-то другой, кому наплевать  на  все,  он  просто  хочет
выжить. Это трудно.
   - Что? - не поняла я.
   - Выжить, - пожал он плечами и вышел из комнаты.
   А я рухнула на подушки, кончики пальцев противно  покалывало,  и  красная
пелена туманила взор.
   - Мне надоел этот придурок с его загадками, - рявкнула  я,  имея  в  виду
совершенно другое.
   Утром за столом все были  в  сборе.  Я  не  произнесла  ни  слова.  Когда
покончили с завтраком. Бардин сказал:
   - Поедешь с нами. - Я кивнула, не задавая вопросов  -  куда  и  зачем.  Я
принимаю правила игры, черт с тобой, парень. -  Десять  минут  тебе  хватит,
чтобы собраться?
   - Конечно.
   Они ждали меня во дворе возле джипа. Расселись в обычном порядке. Я стала
смотреть в  окно,  обрывки  мыслей  проносились  в  голове,  мелькали  дома,
прохожие, и до всего этого  мне  не  было  никакого  дела.  Но  длилось  это
недолго, я сообразила, куда  мы  приехали,  и  с  удивлением  повернулась  к
Бардину, надеясь, что он  захочет  объяснить...  Он  ответил  мне  усмешкой.
Замечательно. Появилась неприметная "шестерка" с тонированными стеклами,  из
нее вышел парень в шортах, сандалиях и майке и выжидающе замер  возле  своей
машины. Саша покинул джип и минут  пять  разговаривал  с  парнем,  время  от
времени кивая, затем Саша сел за руль "шестерки", парень устроился рядом,  и
они уехали, а джип малой скоростью  продвинулся  вперед  метров  на  триста,
слева в тени девятиэтажки я  увидела  микроавтобус  с  рекламой  стирального
порошка по всему боку.
   - Идем, - сказал Бардин.
   Мы вышли из машины - я, он и Сережа. Артем, сидящий за рулем джипа,  сдал
назад и вскоре исчез в переулке, а  мы  подошли  к  микро-автобусу,  открыли
боковую дверь, салон от кабины отделяло стекло, сейчас оно было  опущено.  В
микроавтобусе  находился  мужчина   неопределенного   возраста,   невероятно
неряшливый, пил кофе из  пластикового  стаканчика,  хлебные  крошки  усыпали
бороду, но ему на это было явно наплевать.
   - Привет, - кивнул он нам, а с Бардиным поздоровался за руку.
   - Что? - спросил тот.
   -  Пусто,  -  пожал  плечами  его  собеседник,  допивая  кофе.  -  Только
нервничает здорово.
   - Нервничает, это хорошо. Хочешь кофе? - обратился ко мне Бардин.
   - Нет, спасибо. - Я облизнула губы и все-таки спросила:
   - Вы следите за Валькой?
   - Ты говоришь про своего дружка?
   - Конечно.
   - Следим.
   - Почему? Они с Владом были друзьями и... - "И что"?  -  задала  я  самой
себе вопрос. Я несколько раз ловила себя на мысли, что никакой дружбой между
ними и не пахнет. Только вот зачем Чижику убивать своего бывшего приятеля? -
Ты говорил, наследство получает совсем другой человек?
   - Точно, - кивнул Бардин. - Можно сказать, уже получил.  Твой  дружок  не
пользуется особым расположением Еремея, и в его команде ему мало что светит.
   - И поэтому он убил Славку?
   - На первый взгляд убийство ему невыгодно, - как  и  вчера,  терпеливо  и
доверительно заговорил Бардин. - Влад  был  ему  поддержкой.  Но  вот  такая
интересная штука вырисовывается? если Медведь вдруг  помрет,  если  случайно
помрет, а не в результате военных действий, у твоего дружка  будет  реальная
возможность оттяпать часть  наследства,  причем  самую  сладкую  его  часть.
Аэропорт.
   - И Еремей ему это позволит? - усмехнулась я.
   - Возможно. Если твой дружок поведет себя с умом, то...
   - Хорошо. Что дальше?
   - Дальше штука еще более интересная. Есть в городе  человек,  по  фамилии
Хрулев...
   - Хруль?
   - Знаешь такого?
   - Кто ж его не знает, - хмыкнула я. - Он вроде сидит?
   - Нет, что ты. Совсем даже наоборот. Ты знаешь, чем он занимается?
   - Приблизительно.
   -  Значит,  то,  что  аэропорт  ему  до  зареза  нужен,  тебе   объяснять
необязательно.
   - И как он его получит?
   - А ты подумай.
   - Черт, - пробормотала я, потому что кое-какие  вещи  теперь  становились
понятными. Не зря Бардин так  долго  выспрашивал  меня  об  этой  встрече  в
подворотне, с которой начались все мои неприятности. О том,  что  происходит
за спиной у Еремея, каким-то образом узнал  управляющий,  может,  как  и  я,
что-то случайно увидел? Я вошла с улицы и столкнулась с Валькой. Очень может
быть, что в машине находился он. Если за рулем сидел сам Хрулев,  не  узнать
меня он не мог, пять лет назад мы встречались довольно часто.  В  результате
Вовке раскроили череп, а меня едва не упекли в тюрьму. Ну. Чижик, спасибо...
Впрочем, дружба не в счет, когда речь идет о дележе лакомых кусков. Валька с
Хрулевым спелись за спи-ной Славки и Еремея и не хотят,  чтобы  до  поры  до
времени об этом кто-то знал. Мне стало тошно от этих мыслей, но, чем  больше
я думала, тем правдоподобнее выглядела моя догадка. После того как  охранник
выбросился  из  окна.  Валька  рассказал,  что  в  ресторане  в  тот   вечер
происходила серьезная встреча, но Славке-то об этом ничего известно не было,
я помню, как он вел себя, когда мы говорили  об  этом.  Если  встреча  имела
место, то Славка в ней не участвовал. Еще тогда я подумала - что-то здесь не
вяжется, зато теперь все развязалось  слишком  просто.  -  Ты  сам  все  это
выдумал? - зло спросила я.
   Бардин усмехнулся и кивнул, точно соглашаясь.
   - Может, и выдумал. А как тебе такая штука? охранник, тот, что выбросился
из окна, два года был шофером у твоего Чижа.
   - О господи. Что же в этом особенного?
   - Как посмотреть. Твоему дружку нужны были надежные ребята. Охранник знал
о его делишках с Хрулем, а когда запахло жареным, взял убийство управляющего
на себя и быстро умер.
   - И это все? - Я хотела, чтобы голос мой звучал насмешливо.
   - Нет. Во дворе дома дяди Миши были хрулевские ребята. Саша узнал  одного
из них. Мы за ним немного присмотрели и  кое-что  увидели  любопытное.  Если
через  некоторое  время  Медведь  по   пьянке   разобьется   или   заполучит
преждевременный инфаркт, значит, я прав.
   Спорить я не стала, от этого разговора мне сделалось по-настоящему тошно,
моя вера в людей и до  этого  была  ничтожно  мала,  но  Валька...  осталось
добавить: мы с ним в одном дворе росли. Здорово. Если росли, то не  продаст.
Я засмеялась, отвернувшись от Бардина, и подумала с тоской: допустим. Валька
виноват в Зойкиной смерти, я смогу убить его? Смогу? А если  смогу,  чего  ж
злюсь на парня? У меня свои доводы, у него свои. Мне  тошно  здесь,  в  этом
автобусе, в этом городе, в этом мире. А я всего-то и хотела - жить как все.
   - Жена появилась, - сказал парень с бородой, я  машинально  посмотрела  в
окно.
   Молодая женщина с короткой стрижкой вела за руку малыша, на ребенке  была
смешная панамка с ушками. Я смотрела на Валькиного сына, и мне хотелось выть
от отчаяния, они прошли совсем рядом, я, мазнув взглядом  по  лицу  женщины,
почувствовала странный холодок,  точно  некто  свыше  хотел  мне  на  что-то
намекнуть. Конечно, я узнала ее. Она изменилась,  от  вульгарной  походки  и
манер следа не осталось, другой макияж, цвет волос и прическа. Но я  не  зря
гордилась своей памятью, я помню все лица, что когда-либо видела. И ее  лицо
тоже. Пять лет назад. За три дня до убийства Китайца.  Я  поежилась  и  даже
обняла себя за плечи и туг же сообразила, что Бардин наблюдает за мной.
   - Я знала, что он женат, но никогда ее не видела, - сказала  я  поспешно.
Валька собирался нас познакомить, впрочем, почему бы и нет? В конце  концов,
он мог не знать.. Влюбился, женился,  особо  не  интересуясь  прошлым  своей
избранницы. Почему я должна верить Бардину и не верить своему старому другу?
А если кто-то подставляет его так же, как меня? И я, отказавшись... Стоп.  Я
не верю Бардину, и я, к сожалению, не верю Чижу. Я никому не верю, и в  этом
сейчас мое единственное спасение. Я нащупала в кармане кубики. С  того  дня,
как погибла Зойка, проверять удачу желания у меня  не  было,  и  все-таки  я
таскала кубики по привычке. Эх. Зойка. Зойка, тебе вряд ли  бы  понравилось,
чем я сейчас занимаюсь. Я предаю последнего друга, а  может,  это  он  давно
меня продал. Сесть на автобус и  уехать  в  никуда.  Просто  уехать.  Лежать
где-нибудь под деревьями и смотреть в небо. Допустим, я пролежу три  дня.  А
что потом? От судьбы не уйдешь, сколько угодно выбрасывай кубики на удачу...
   - Хочешь, вздремни чуток, - сказал Бардин, - Я притащил тебя сюда  только
для того, чтоб ты знала?  торчать  целый  день  в  машине  такое  же  нудное
занятие, как ждать в пустом доме.
   Домой мы вернулись вечером, после  одиннадцати,  втроем.  Саша  и  Сергей
отсутствовали, от ужина я отказалась и сразу прошла в свою  комнату,  гадая,
придет Бардин или нет? Когда я покинула ванную, он  уже  сидел  в  кресле  и
разглядывал свои руки, а я почувствовала  досаду.  Мне  хотелось,  чтобы  он
немедленно поднялся и ушел, потому что я была рада, что он здесь.
   - Хочешь поговорить? - спросила я равнодушно.
   - А ты чего хочешь?
   - Чтобы ты убрался.
   - Хорошо, - Он пожал плечами, но продолжал сидеть.
   Я прошлась по комнате, нервно отшвырнула стул.
   - Ты уходишь?
   - Я тебе мешаю?
   - Ты мне мешаешь.
   Я встала напротив, почти упираясь коленями в его колени,  и  он  все-таки
поднял взгляд на меня, я отшатнулась испуганно, но он схватил меня за  руку.
Встал, не отпуская ни моей руки, ни взгляда, а я стиснула челюсти  так,  что
они, казалось, разлетятся на осколки.
   - Ладно, - сказал он и усмехнулся, а я молча сбросила халат.
   Произошедшее той ночью было начисто лишено романтизма. Мы не сказали друг
другу и пяти слов, но то, что с такой силой тянуло  его  ко  мне,  было  мне
понятно без слов, потому что я чувствовала то же самое. Он был один во  всем
мире, и я была одна, а еще была жгучая обида на судьбу за то, что по-другому
не бывает. Страх перед Бардиным отступил, теперь я знала.. он такой же,  как
я, и ему тоже бывает больно. Я испытывала к нему странную нежность, странную
потому, что он в ней скорее всего не нуждался, и под утро,  когда  он  спал,
уткнувшись лицом в подушку, я сидела в его ногах и впервые за  долгие-долгие
годы слезы катились по моим щекам крупным горохом, и было так больно,  точно
я рыдала по мертвому, точно я оплакивала его в последний раз.
   С той ночи все переменилось, я не задавала вопросов и не особенно  хотела
получать ответы - я  ждала.  Ребята,  что  были  с  Бардиным,  очень  быстро
заметили  перемену,  случившуюся  во  мне,  я  часто  ловила  на   себе   их
настороженные взгляды. Я не уверена, заметил ли ее он. Я не  знала,  что  он
думал обо мне, но, когда он смотрел на меня, видела в его  глазах  затаенную
боль, которую он изо всех сил пытался скрывать. Он мог прийти и остаться  на
ночь, а мог исчезнуть по своим делам, никогда не  предупреждая,  придет  ли,
нет ли и вернется ли вообще. Я не помню, чтобы мы  разговаривали  о  чем-то,
кроме насущных дел. Впрочем, однажды я попыталась задать ему вопрос.
   - Не хочешь посвятить меня в свои планы? - Я спросила просто  так,  желая
услышать его голос, а он засмеялся.
   - Нет. Зря ты думала, что я стану откровенным.
   Я приподнялась на локте и заглянула в его лицо, вот тогда меня и  поразил
его взгляд, мне было нелегко его выдержать, и я сказала:
   - Почему бы тебе и не стать откровенным со мной?
   А он опять засмеялся:
   - В самом деле...
   Прошло несколько дней, но  мне  они  казались  долгими-долгими,  точно  я
прожила всю свою жизнь. Я не выходила из дома, разглядывая потолок  в  своей
комнате, ждала, когда он вернется, и очень боялась, что этого не произойдет.
К счастью, он всегда возвращался.
   - Ребята его засекли, - сказал как-то он между делом за ужином. Я даже не
сра