о
страшного похмелья, очень хотелось  пить.  Не  знаю,  сколько  у  меня  ушло
времени на то, чтобы приподняться, но я это сделала.  Привалилась  спиной  к
шершавым доскам, подтянула ноги и открыла глаза. Я сижу в каком-то сарае, на
полу, рядом с приоткрытой дощатой дверью.  Доски  прибиты  неплотно,  сквозь
щели пробиваются солнечные лучи.  Прохладно.  Я  поежилась.  Толкнула  ногой
дверь. Должно быть, сейчас утро... Я не в сарае, а в строительном вагончике,
вернее,  в  том,  что  от  него  осталось.  Слева  трехэтажный   долгострой,
обнесенный  ветхим  забором.  Я  тряхнула  головой  и,  держась  за   косяк,
поднялась. Это оказалось легче, чем я предполагала. Сделала несколько  шагов
до дощатого топчана в углу, опустилась на него и несколько  минут  сидела  с
закрытыми глазами. Кто-то привез меня  на  эту  стройку  и  бросил  здесь...
чудеса. Надо сматываться отсюда, собраться  с  силами...  послать  еще  одну
телеграмму. Господи, надоумь Зойку прийти на почту.
   Первые шаги я делала очень осторожно, голова кружилась, а тошнота все еще
мучила. На стройке не было ни души, что неудивительно,  в  противном  случае
вряд ли бы меня привезли сюда. Дверь скрипнула, а я оказалась на  улице.  На
мне легкое платье без рукавов, вроде бы не-рваное, на груди  пятно...  черт,
должно быть, меня рвало... Обуви нет. Интересно,  где  находится  стройка...
Без обуви через весь город не пойдешь,  еще  неизвестно,  как  выглядит  моя
физиономия - возможно, плачевно. Взгляд бессмысленно блуждал по сторонам. Ни
один водитель в здравом уме не остановит  машину,  увидев  женщину  в  мятом
грязном платье и босиком. А  вот  милиция  непременно  заинтересуется.  Если
угожу к ним, быстро не выберусь.
   Рассуждая подобным образом, я продвигалась  ближе  к  забору,  точнее,  к
большой дыре в нем, и вскоре смогла выглянуть  на  улицу.  Вокруг  такие  же
заборы и дома, частью недостроенные, "Где я? Что это за район и как я,  черт
возьми, смогу выбраться отсюда?"
   - Кончай ныть, - сказала я и удивилась, услышав свой голос  -  он  звучал
странно, непривычно низко. "У меня просто в горле пересохло, вот  что..."  -
мудро рассудила  я  и  заставила  себя  сделать  еще  несколько  шагов.  Что
произошло дальше, помню смутно. Кажется, я поскользнулась, не удержалась  на
ногах и упала, взвыла от боли в затылке  и  потеряла  интерес  ко  всему  на
свете.
   Сквозь беспамятство до меня доносился чей-то голос. "Я опять очнулась", -
поняла я безо всякой радости и разлепила глаза.
   - Слава богу, живая, - сказал мужской голос,  а  я  увидела  перед  собой
лохматого мужика неопределенного возраста, облаченного в армейский бушлат.
   -  Привет,  -  сказала  я  единственное  слово,  которое  способна   была
произнести.
   Он извлек из-за пазухи пластиковую бутылку и сунул мне, вода была теплой,
но вкуснее я ничего в жизни не пробовала.  Пила  я  долго  и  за  это  время
окончательно пришла в себя.
   - Где я? - спросила тихо.
   Мужик настороженно наблюдал за мной.
   - Где-где, на стройке.
   - Улица какая, район?
   - Улица... да черт ее знает. А район - Кашино, тут недалеко универмаг.
   - Дай еще воды.
   - Тебя вырвет, нельзя столько... Наверное, он прав, я с тоской посмотрела
на бутылку.
   - Что с моим лицом? - спросила я, отдышавшись, говорить было нелегко.  Он
вроде бы не понял. - Синяки есть?
   - Нет, - обрадовался мужик. - На  шее  есть...  синие...  страсть.  Вроде
душили тебя. А чего случилось?
   - Не помню. Шла с остановки, кто-то сзади набросился и туфли  потерялись.
Ты меня давно обнаружил?
   - Я? Только что... иду  мимо,  смотрю,  лежишь.  Ни  сумки,  ничего...  и
босиком. Живешь-то далеко отсюда?
   - Далеко. Помоги мне встать.
   Мужичок в бушлате легко меня поднял, я ухватилась за забор и с  некоторым
облегчением констатировала, что чувствую себя немного лучше. Мужик это  тоже
заметил, посмотрел с тоской вдаль и начал удаляться.
   - Эй, - крикнула я, когда между нами  уже  было  расстояние  в  несколько
метров, - Остановка в какой стороне?
   Он махнул рукой, указывая направление,  и  исчез  за  очередным  забором.
Спаситель мой здорово походил на бомжа, встреч с милицией не искал, оттого и
предпочел заблаговременно удалиться.
   А я направилась в сторону остановки и очень скоро вошла  во  двор  жилого
дома. Тетка вывернула из подъезда  с  хозяйственной  сумкой,  с  недоумением
посмотрела на меня. Тут я еще кое-что сообразила - солнце стоит  высоко  над
головой, а когда я выбралась из  вагончика,  было  не  больше  восьми  утра,
выходит, возле забора я отдыхала несколько часов.
   - Извините, - обратилась  я  к  женщине.  -  Вы  не  скажете,  где  здесь
телефон?
   - На углу, возле гастронома.
   Я прошла квартал  и  обнаружила  гастроном,  а  рядом  с  ним  остановку,
телефон-автомат действительно виднелся на углу, но в  этот  момент  появился
автобус-экспресс, шедший как раз до моего дома, и я торопливо протиснулась в
него, посоветовав себе забыть, что денег у меня нет.  К  счастью,  народу  в
автобусе было как селедок в бочке, лица у всех по  причине  жары  красные  и
измученные. Из-за толкотни никто не обратил внимания на  отсутствие  у  меня
обуви.
   Через полчаса я вышла неподалеку от своего дома  и  сразу  же  нырнула  в
подворотню. Добираться надо  было  обходными  путями.  Программа  минимум  -
попасть в квартиру, отправить Палыча на телеграф  (я  очень  надеялась,  что
Зойка все еще в Угличе), принять холодный душ,  выпить  чаю  и,  попробовать
разобраться, что происходит. Но это потом, главное -  телеграмма  и  душ.  Я
свернула  к  котельной  и  оказалась  в   кустах   акаций.   Отсюда   хорошо
просматривались  все  окна  нашей  квартиры  и   подъездная   дверь.   "БМВ"
отсутствовал. Если на стройке со мной  развлекались  ребята  из  "БМВ",  это
неудивительно. Почему они оставили меня в  вагончике?  И  даже  не  связали,
словно хотели, чтобы я поскорее выбралась оттуда. Потом, это  потом,  сейчас
главное - не проморгать есть наблюдение за квартирой или нет?  Вскоре  стало
ясно, задача мне не по силам. Парни могли укрыться  на  лестничных  клетках,
были еще десятки мест. Я была не в состоянии  сосредоточиться,  у  меня  для
этого слишком болела голова.
   Я вышла из кустов и направилась к подъезду, машинально отметив, что среди
мужичков за доминошным столом нет Палыча. Дверь в квартиру была не  заперта.
В этом не было ничего удивительного, и все же я  задержала  дыхание,  прежде
чем сделать следующий шаг. Толкнула дверь, в  конце  концов,  меня  не  ждет
ничего нового, ну треснут еще раз по голове, или  парень  с  суровым  лицом,
схватив за локоть, начнет задавать вопросы. В прихожей было  темно,  в  этой
темноте я отчетливо ощутила опасность, нащупала выключатель...
   Палыч лежал на пороге своей комнаты лицом  вниз.  Затылок  превратился  в
кровавое месиво. Рядом  валялась  табуретка,  старая,  тяжелая,  с  засохшей
кровью. Я знала, что старик мертв, даже не касаясь его.
   - Дед, - сказала тихо, хотела зареветь, но грязно выругалась.  Глаза  его
были открыты и смотрели куда-то вбок. Лужа крови вокруг головы...
   Я поднялась с колен,  заперла  входную  дверь,  тряхнула  головой,  точно
всерьез надеясь, что это дурной сон и от него можно избавиться. Взгляд вновь
переместился на проломленный  затылок  Палыча,  я  почувствовала,  что  меня
сейчас вырвет, и  бросилась  в  туалет.  Не  включая  свет,  склонилась  над
унитазом. Что-то коснулось моего виска, цепенея душой, я повернула голову. В
свете, доходящем из кухни сквозь раскрытую дверь, я увидела босые ноги,  как
раз на уровне моего лица. Хотела  крикнуть,  но  крик  застрял  в  горле.  Я
подняла взгляд, мне очень не хотелось этого делать, потому что я уже  знала,
что сейчас увижу... Зойка висела на ремне, перекинутом через трубу,  потолки
здесь выше трех метров, я плохо различала ее лицо в темноте. Схватила ее  за
ноги, они были холодны как лед, выскочила  в  кухню,  нашла  нож,  подтащила
табуретку. У меня ушло много времени на то, чтобы  снять  Зойку,  она  очень
тяжелая, а я боялась, что, падая,  она  ударится  головой.  Я  могла  думать
только об этом, прижимала ее тело к стене, чтобы  она  не  упала,  а  плавно
соскальзывала.  Мы  стояли  в  темном  узком  колодце  с  цементным   полом,
прижавшись друг к другу, я и Зойка, голова ее лежала  на  моем  плече,  и  я
сказала:
   - Ладно, чего ты...
   У меня не было сил двигаться и не было сил держаться на ногах,  я  взвыла
от отчаяния, подхватила ее под  мышки  и  поволокла  в  комнату.  Голова  ее
странно дергалась, а я плакала, потому что Зойке было больно.
   Я положила ее на полу. Теперь стало видно, как изменилось  ее  лицо.  Мне
уже приходилось видеть удавленников, она провисела там  несколько  часов.  Я
надеялась, что она в Угличе, а  она  не  получила  телеграмму,  а  может,  и
получила, но все равно приехала.
   Я достала плед и укрыла ее. Посидела в ее  ногах,  раскачиваясь  и  глядя
куда-то в пространство, с трудом поднялась, вцепившись в стол.
   Костяшки пальцев побелели, я услышала какой-то странный звук и поежилась,
не сразу сообразив, что  это  я  вою,  громко  и  протяжно.  Стиснула  зубы,
заставила себя медленно и глубоко дышать. Отодвинулась от стола. Не глядя на
Зойку, прошла к шифоньеру и переоделась, потом позвонила в милицию.
   - Я ухожу, - сказала я громко возле двери и закрыла ее. Не  оборачиваясь,
сбежала по лестнице.
   Во дворе могли ждать, но в тот момент меня  это  вовсе  не  волновало,  я
думала о Зойке, о Палыче и о клятве, что дала самой  себе  пять  лет  назад.
Плевать на все клятвы. Я быстро пересекла двор и вышла  на  проспект.  Менты
могли появиться в любую минуту, а встречаться с ними я не планировала.
   Я остановила машину, проверив, есть ли деньги в кошельке. На такси, слава
богу, хватит. Я ехала в Кашино, где жил  Ванька.  Улицу  Первомайскую  нашла
быстро. Зойка говорила, дом подковой,  рядом  торговый  центр,  квартира  на
первом этаже.
   Я долго звонила в дверь, никто не  открыл.  Прошла  во  двор  универсама,
выбрала ящик покрепче и вернулась. С  размаха  обрушила  ящик  на  окно,  со
звоном посыпались стекла, я торопливо  извлекла  осколки,  порезала  руки  в
нескольких местах, мне было  плевать  на  это,  как  и  на  то,  обратил  ли
кто-нибудь  на  меня  внимание  или  нет.  Я  влезла  в  окно,  спрыгнула  с
подоконника, отодвинув  штору,  и  сразу  же  увидела  Ваньку.  Он  сидел  в
стареньком расшатанном кресле, руки его были привязаны к подлокотникам.  Шея
перерезана  от  уха  до  уха.  Ванькина  голова  лежала  на  спинке   кресла
перпендикулярно  туловищу.  Все  пальцы  на  руках  сломаны.   Я   торопливо
огляделась. Искать что-либо здесь бесполезно,  основательно  порылись  и  до
меня. И все же кое-что  интересное  я  обнаружила.  В  туалете,  в  мусорной
корзине - банковские ленты, а в кармане Ванькиного пиджака  -  почти  двести
долларов.
   - Благодетели, - усмехнулась я и даже головой покачала.
   Надо уходить отсюда, соседи слышали шум и могли позвонить  в  милицию.  Я
подошла к телефону, он не работал. Прислушалась,  стоя  возле  двери,  потом
решительно распахнула ее и  покинула  квартиру,  оставив  дверь  незапертой,
чтобы ментам легче было войти. Позвонила в милицию из первого  же  автомата.
Голову разламывало от боли, колени дрожали,  каждый  шаг  стоил  неимоверных
усилий, "Мне надо лечь, -  думала  я,  шагая  вдоль  новостроек,  -  Уснуть.
Забыться. В таком состоянии я гроша ломаного не стою".
   Не помню, как я выбралась к городской  ТЭЦ,  дальше  начинались  пустыри,
возле небольшого пруда густые заросли ивы. От остановки далеко,  и  желающих
отдохнуть здесь немного. Я свернула на  узкую  тропинку,  прошла  по  ней  с
километр и повалилась в высокую траву. Волна беспамятства мгновенно  накрыла
меня. Очнулась  я  от  холода.  Головная  боль  не  прошла,  шею  ломило  от
не-удобной позы. Я лежала  на  животе,  прижав  к  груди  сумку.  Со  стоном
перекатилась на спину и увидела звезды.  Темное  низкое  небо  и  звезды.  Я
лежала, раскинув руки, таращилась на них  и  пыталась  предъявить  претензии
судьбе. Глупейшее занятие, но иногда  так  хочется  пожалеть  себя.  Правда,
длилось это недолго. С судьбой вообще спорить не стоит, на то она и  судьба,
чтоб вертеть тобой, как сочтет нужным, а ты терпи, ворон не лови  и  надейся
на лучшее.
   - Вот-вот, - сказала я вслух. Проверила сумку, деньги на месте, отряхнула
джинсы, одернула свитер и зашагала по тропинке в сторону остановки.
   Часы  показывали  половину  первого.  Было  прохладно,  я  ускорила  шаг,
головная боль  понемногу  начала  отступать,  так  что,  когда  я  вышла  на
троллейбусную  остановку,  мое  физическое  состояние  можно  было  признать
удовлетворительным. Фонари здесь не  горели,  окна  домов  не  светились  по
причине позднего времени, а звезды выглядели блеклыми. Я с превеликим трудом
обнаружила телефон-автомат и позвонила Вальке. Он, должно быть, бодрствовал,
потому что ответил сразу.
   - Здравствуй. Чижик, - сказала я и не узнала  своего  голоса,  он  звучал
хрипло и непривычно низко. Я закашлялась, а Валька спросил:
   - Это ты?
   - Ага.
   - Черт... где ты?
   - В районе ТЭЦ.
   - Одна?
   - А с кем я могу быть?
   - Я сейчас приеду, поговорим. Объясни, как тебя найти.
   - За Домом молодежной моды - девятиэтажки, во дворе второй из них.
   - Буду через полчаса.
   Я повесила трубку и вошла во двор, темный мрачный колодец без  намека  на
растительность. Через двадцать минут в арку соседнего дома  въехала  машина.
Валька вышел из автомобиля, огляделся, заметив меня, пошел навстречу.  Обнял
и похлопал по спине.
   - Как дела? - вздохнув, спросил он.
   - Это я и хотела узнать.
   Валька пожал плечами.
   - Ты жива. Уже хорошо. Я места себе не находил...
   - Спасибо. А теперь расскажи все, что знаешь.
   - Два трупа в твоей квартире... Кто-то перепахал горло Ваньке Лемеху.
   - Менты обратили внимание на банковские ленты в мусорной корзине?
   Валька, внимательно посмотрев на меня, кивнул.
   - Ты была там?
   - Была, если знаю.
   - А если обнаружат отпечатки твоих пальцев?
   - Я выбила окно  и  увидела  труп.  Парня  укокошили  несколькими  часами
раньше. Так они обратили внимание?
   - Да. Есть версия, было совершено ограбление, дружки что-то не  поделили,
в результате один из них оказался с перерезанным горлом.
   - Менты связали это с ограблением ресторана?
   - Вряд ли. Еремею  болтать  невыгодно,  придется  ведь  как-то  объяснить
появление в сейфе огромной суммы денег. К тому же, если  убийства  свяжут  с
кражей, заподозрят в первую очередь Еремея. Конечно,  у  него  свои  люди  в
ментовке, но неприятностей он не ищет.
   - Думаешь. Ваньку зарезали с легкой руки Еремея?
   - А кому еще это надо? Хотя можно допустить, что Ваньку и  в  самом  деле
замочили дружки.
   - Но подброшенные банковские ленты наводят на размышления.
   - Подброшенные? - вроде бы удивился Чижик.
   - Само собой. Ванька дважды сидел,  он  тертый  калач  и  такой  улики  в
квартире ни в жизнь не оставил. Это номер для придурков.
   - А мне кажется, все вполне логично. Ванька вскрыл  сейф,  это  для  него
плевое дело, а у Зойки ключи от всех кабинетов, сделать дубликаты ничего  не
стоило. Вряд ли Ванька был один, что-то с дружком не поделили и...
   - Дружок зачем-то распечатал пачки и оставил в  туалете  улику.  Он  что,
идиот? Если тряхнут всех дружков Ваньки, что-нибудь непременно  всплывет  на
поверхность, и тогда его найдут.
   - Возможно, ты права... только в этом случае я  не  очень  понимаю,  кому
понадобилось его убивать?
   - Тому, кто хотел, чтобы Еремей поверил, что Ванька его ограбил.
   - Что? - Глаза Чижика округлились.
   - Подумай немного, и ты со мной согласишься. Кто-то обокрал Еремея, затея
опасная и может выйти боком, а совсем рядом любопытное  трио  -  две  бывшие
зэчки и один медвежатник.  Кого  заподозрят  в  первую  очередь?  Правильно.
Особенно если небрежно уронить рядом  мои  кубики,  а  в  туалете  Ванькиной
квартиры забыть банковские ленты.
   - Ты хочешь сказать, что Еремей здесь ни при чем?
   - Ему нужны деньги, а не трупы. Он подонок, но отнюдь  не  дурак,  можешь
мне поверить.
   - И кто тогда это может быть? Кто украл деньги?
   - Спроси что полегче.
   - Ты хочешь его найти?
   - Разумеется. Тот, кто зарезал Ваньку, убил мою подругу и Палыча. Я найду
его и повешу на трубе в сортире, чтобы глаза вылезли из орбит, а язык свисал
до пупка. Правда, мне придется потрудиться, я говорю  его,  но  их  было  по
меньшей мере двое.
   - Почему ты так думаешь?
   - В Зойке почти сто килограммов. Кто-то тянул ее за ремень вверх, стоя на
унитазе, а дружок повис на ногах.
   - Прекрати, - поморщился Валька. - Ты так говоришь, как  будто...  видела
это.
   - Я вижу - и думаю, мне  еще  не  раз  предстоит  увидеть  это  в  ночных
кошмарах... если будет время для ночных кошмаров. Что решили менты по поводу
этих убийств?
   - Бытовуха, - неуверенно пожал  плечами  Чи-жик.  -  Зойка  убила  соседа
табуреткой по пьяному делу,  испугалась  тюрьмы  и  удавилась.  В  ее  крови
бешеная доза алкоголя.
   - А они не додумались до того, чтобы обвинить Зойку  в  том,  что  она  и
возлюбленного своего укокошила? Что-то не поделили, она возьми да  и  отрежь
ему полголовы, да так расстроилась, что, вернувшись домой, долго била Палыча
табуреткой, раз уж он имел неосторожность подвернуться ей под руку, а потом,
психанув, пошла и удавилась. Класс.
   - Да-а, - хмыкнул Валька, - Я хотел спросить, где ты была, когда все  это
произошло?
   - Отдыхала на стройке. - Валька не отводил вопросительного взгляда, и мне
пришлось продолжить - Я вернулась домой,  ребята  на  "БМВ"  пристроились  в
кустах акаций напротив дома, и я чувствовала  себя  в  безопасности.  Кто-то
вошел, а потом покинул квартиру вместе со мной, причем я была без  сознания.
Очнулась в  строительном  вагончике  в  Кашине.  Поначалу  решила,  что  это
ребятишки Еремея, но после того,  как  обнаружила  трупы,  поняла,  как  это
глупо.
   - Ребятишки Еремея сыграли в ящик, - хмуро сообщил  Валька,  -  Не  хотел
тебе говорить, думал, одно с другим не связано, но  теперь  сам  вижу  -  ты
права. Скорее всего Еремей действительно ни при чем.
   - Сыграли в ящик? - Я насторожилась.
   - Два трупа. Убиты выстрелами в голову.  Тачку  отогнали  к  Центральному
парку и бросили возле тира. Ребята лежали в багажнике.
   - Здорово, - кивнула я и даже головой покачала.
   - Не знаю, кому понадобилось... - Валька дернул кадыком и отвернулся.
   - Не волнуйся, узнаем, - хмыкнула я.
   - Лийка, - в голосе Чижика послышались  умоляющие  интонации,  -  уезжай.
Зачем тебе все это? Зойку не вернешь. Я все понимаю, но я не хочу, чтобы  ты
свернула себе шею или вновь оказалась в тюрьме. И не пытайся  убедить  меня,
что у тебя есть шанс.
   - А мне плевать. Я найду его. Я этого ублюдка из-под земли достану.
   - Убьешь - и что?
   - Вздохну с облегчением. Ты кое-чего не  понял.  Чижик.  Зойку  и  Палыча
убили просто так...
   - Чепуха.
   - Если у тебя есть хоть один разумный довод, я возьму свои слова обратно.
   - Допустим, это все-таки Еремей, вполне логично наказать Зойку  за  кражу
денег, а Палыч... ему просто не повезло.
   - Про Еремея мы уже говорили. Я  не  верю,  что  это  он.  Глупо,  лишено
смысла. Деньги-то не найдены. Ведь не найдены?
   - Нет.
   - Тогда зачем ему трупы? Что с них возьмешь?
   - Моральное удовлетворение.
   - Хорошо. Пусть так. Но у меня свое мнение. Кто-то свистнул денежки и при
этом свалил вину на других людей. А потом  убил  их,  чтоб  все  еще  больше
запутать. Или боялся... Ванька наверняка что-то знал. Еремей  захотел  бы  с
ним пообщаться... Что я тебе  объясняю,  ты  сам  все  прекрасно  понимаешь?
Вспомни, что произошло перед этим, например, убийство Вовки как  раз  в  тот
день, когда он хотел поговорить со мн