тел  взглянуть  на  дом,  где  живет
Зюзя. Оперативность,  с  которой  он  узнал  его  адрес,  внушала  уважение.
Спрашивается: зачем Сеньке адрес? Ответ напрашивался сам: мой  племянник  не
оставил мысли вернуть фотографию, а если так,  зная  характер  членов  нашей
семьи, можно смело предположить,  что  неприятности  на  этом  не  кончатся.
Точнее, настоящие неприятности только-только начинаются. Одно дело  дворовая
шпана во главе с Упырем, и совсем другое - какой-то  наркоман,  да  еще,  по
непроверенным  данным,  имеющий  отношение  к  господину  Шмелеву,   который
славился в нашем районе  не  только  большими  возможностями,  но  и  крутым
нравом. В общем, было от чего впасть в отчаяние, потому, подходя  к  родному
подъезду, я уже мысленно набросала текст телеграммы, которую пошлю сестре, а
вслед за телеграммой и племянника, причем  ближайшим  рейсом.  Возле  дверей
квартиры мы малость замешкались,  Чугунок  нырнул  мне  под  руку,  когда  я
отпирала замок, я хотела было его шугнуть,  но  вовремя  вспомнила,  что  он
скорее всего голодный, и буркнула:
   - Входите.
   Мы вошли, разместились в кухне  и  даже  пообедали  в  молчании,  которое
сильно  смахивало  на  гробовое.  Чугунок  уписывал  обед  за  обе  щеки   и
старательно прятал от меня глаза, а я не выдержала и спросила:
   - Про Зюзю ты Сеньке рассказал? - Мальчишка возмущенно затряс  головой  и
при этом так выпучил глаза, что я за них  начала  беспокоиться:  как  бы  не
лопнули, но вдруг он сник, шмыгнул носом и кивнул обреченно. - А сам от кого
узнал?
   - Ты ж сама про Зюзю спрашивала. Догадаться нетрудно. А еще я слышал, как
Упырь с пацанами болтал, Зюзя этот так разволновался, когда тачку увидел, аж
руки затряслись. Соображаешь?
   - Соображаю. У Зюзи руки дрожат совершенно по другой причине. Ну и что ты
собираешься делать? - накинулась я на Сеньку, тот  тоже  вытаращил  глаза  и
ответил торопливо:
   - Ничего.
   - Правильно, - согласилась я, - потому что я тебя к родителям отправляю.
   - Дарья! - Голос его сорвался, а на глазах появились слезы, такого я даже
не ожидала и растерялась, а Чугунок, косясь на Сеньку, пробормотал жалобно:
   - За что?
   - За то, что у Зюзиного дома околачивался.
   - Я только хотел подойти и спросить  про  фотографию.  Она  ведь  ему  не
нужна, номер машины можно переписать на бумажку...
   - Если фотография ему не нужна, он ее давно выбросил.
   - Ага, - кивнул Сенька.
   - Что "ага"? - рявкнула я.
   -  Выбросил  и  выбросил,  -  племянник  пожал  плечами,  а  я   мысленно
чертыхнулась. - Не отправляй меня, ладно? - жалобно  попросил  Сенька,  а  я
опять рявкнула:
   - Марш в свою комнату, и чтоб носа оттуда  не  показывал.  А  ты  вымойся
наконец, - накинулась я на несчастного  Чугунка,  который  при  этих  словах
заметно побледнел. - Сенька, найди ему какую-нибудь подходящую одежду.
   Оба мгновенно покинули кухню и растворились в  полумраке  коридора,  а  я
принялась мыть посуду, опять же мысленно ругаясь на чем свет стоит. Мало мне
Упыря, теперь только и следи за тем, чтоб Сенька не попал  в  историю.  Надо
брать отпуск и увозить его куда-нибудь. Например, в Анапу. Мне давно следует
отдохнуть, Анапа самое подходящее место. Только-только я почти согласилась с
тем, что мысль эта настолько удачная,  что  решает  все  мои  проблемы,  как
другая гениальная идея угнездилась в моем мозгу. А ведь Сенька не так  уж  и
не прав, почему бы не подойти к этому Зюзе, не объяснить, в чем дело,  и  не
попросить вернуть фотографию, если она все еще находится  у  него.  Простота
решения произвела на меня магическое  действие,  я  заулыбалась  и,  вытерев
руки, свистнула  в  окно  Кузе.  Послушала  под  дверью  Сенькиной  комнаты,
убедилась, что мальчишки смотрят телевизор, и на цыпочках покинула квартиру.
   Кузя ждал меня возле подъезда.
   - Дело есть, - сообщила я, и мы направились к Зюзиной "малосемейке".
   Дверь балкона в его квартире была распахнута настежь, а так как жил  Зюзя
на первом этаже, это обстоятельство позволяло надеяться, что хозяин дома.  Я
посмотрела на Кузю, пытаясь решить: стоит ли взять его с собой или ему лучше
ждать возле подъезда. Кузя  сам  решил  эту  проблему,  наотрез  отказавшись
остаться один.
   - Идем, -  кивнула  я,  подумав  при  этом,  что,  когда  имеешь  дело  с
наркоманом, некоторые меры предосторожности не помешают.
   Мы подошли к двери с цифрой 15, и  я  нажала  кнопку  звонка.  Ничего  не
произошло. Потоптавшись на месте и переглянувшись с Кузей, я попробовала еще
раз. Открытая балконная дверь придала мне настойчивости, и я,  нажав  кнопку
звонка, не отпускала ее с полминуты. Затем услышала осторожные шаги, кто-то,
вне всякого сомнения, подкрался к двери с той стороны и  сейчас  разглядывал
меня  в  "глазок".  В  длинном  узком  коридоре  царил  полумрак,   лампочки
отсутствовали, а коридорное окно в нескольких шагах от меня было  заколочено
фанерой. Лучи солнца робко пробивались сквозь многочисленные дыры в  ней,  и
этого света как раз хватало  на  то,  чтобы  не  свернуть  шею,  проходя  по
коридору. Видит ли меня хозяин квартиры, и с уверенностью сказать не могла и
потому громко попросила:
   - Откройте, пожалуйста.
   Прошло еще полминуты, прежде чем щелкнул замок, дверь чуть  приоткрылась,
и в тусклом свете лампы, горевшей в прихожей, я увидела бледное и  вроде  бы
заплаканное лицо, по крайней мере физиономия была мокрой, а глаза  красными.
Парень шмыгнул носом, чихнул и, глядя на меня в крайнем недоумении, спросил:
   - Ты откуда?
   - С улицы, - ответила я, теряясь в догадках, что имел в виду  парень.  Он
открыл дверь пошире, увидел Кузю, скромно сидящего рядом со мной, и вроде бы
растерялся.
   - А это кто?
   - Кузя, - охотно сообщила я и сочла нужным добавить:
   - Он не кусается.
   - А-а... - Парень вздохнул и сказал:
   - Ну ладно. - Он хотел было закрыть дверь, но я этому  воспрепятствовала,
сунула ногу в щель и, глядя  на  хозяина  квартиры  со  счастливой  улыбкой,
порадовала его:
   - Мне надо с вами поговорить.
   Судя по всему, он здорово удивился, посмотрел на  меня,  потом  на  Кузю,
дважды чихнул и опять сказал:
   - Ага.
   - У меня есть племянник, - понадеявшись на то,  что  парень  понимает  по
крайней мере одно слово из пяти, начала я объяснять. - Упырь,  так  прозвали
одного парня, что живет по соседству,  отобрал  у  него  фотографию  любимой
девушки, потом оказалось, что он отдал фотографию вам  для  того,  чтобы  вы
записали на ней номер какой-то машины. - На сей раз он  не  чихал,  а  очень
громко икнул.
   - Какой машины? - спросил он испуганно.
   - Откуда мне знать? - удивилась я. - Мне это  совершенно  безразлично.  Я
хотела бы получить фотографию, если она все еще у вас.
   - Никакой фотографии у меня нет. - Парень аж затрясся,  должно  быть,  от
возмущения,   и   попытался   захлопнуть   дверь,   но   я    вновь    этому
воспрепятствовала.
   - Скажите на милость, зачем вам фотография? - хмуро поинтересовалась я. -
А вот моему племяннику она очень дорога. Я вас прошу ее вернуть.
   - Нет ее у меня... -  Он  чихнул,  моргнул  и  икнул  одновременно,  а  я
разозлилась.
   - А куда вы ее дели?
   - Никуда. - Он отшатнулся от двери и взвизгнул:
   - Нет у меня никакой фотографии, не видел я никакой машины  и  ничего  не
записывал. Зачем мне какая-то машина? - Он страшно разволновался, отступил в
глубь прихожей, и это ввело меня в заблуждение. Решив,  что  разговор  лучше
продолжить в квартире, я для начала извлекла свою ногу из щели и...  тут  же
получила дверью по лбу. Парень, воспользовавшись моей  нерасторопностью,  ее
захлопнул и больше не подавал признаков жизни. Я минут  десять  названивала,
стучала и даже взывала к нему, а Кузя тявкал, но пользы от его тявканья было
столько же, сколько и от моих звонков, парень упорно не желал общаться.
   Пнув дверь ногой в крайней досаде, я кивнула Кузе и отправилась восвояси,
мы достигли середины коридора,  когда  в  нем  появился  молодой  мужчина  в
кожаном пиджаке ярко-синего цвета. Он посмотрел на нас, мы  на  него,  и  он
вроде бы улыбнулся. Я хотела принять улыбку на свой счет, но тут мы как  раз
с ним поравнялись, и радоваться я себе отсоветовала. Улыбаться парень  умел,
когда хотел, а вот глаза... Конечно, глаза его ничем особенным не отличались
от нормальных человеческих глаз, но их выражение рождало в душе  оторопь.  К
счастью, взгляды наши пересеклись  лишь  на  секунду  и  я  не  окаменела  с
гримасой величайшего ужаса на лице, а  благополучно  свернула  к  лифтам,  а
потом, поддавшись искушению, осторожно выглянула: ярко-синий пиджак звонил в
дверь Зюзи. Дверь открылась, Зюзя сказал:
   - Это ты. - И голос его звенел от счастья.
   - Я, - ответил парень, дверь хлопнула, а мы с Кузей переглянулись,  после
чего покинули подъезд. Но  вместо  того  чтобы  вернуться  к  себе  домой  и
попытаться придумать другой план, я неожиданно для себя, а уж тем более  для
собаки, исчезла в кустах акации, в которых не так давно застукала  Сеньку  с
Чугунком, и, устроившись там на деревянном ящике, сказала опешившему Кузе:
   - Давай немного подождем. - И добавила с неохотой:
   - Не нравится мне этот тип в кожаном пиджаке.
   Кузе он, видно, тоже не понравился, пес кивнул и устроился рядом со мной.
Глядя на открытый балкон,  я  пыталась  понять,  что,  собственно,  делаю  в
кустах. То, что  у  встретившегося  мне  парня  взгляд  наемного  убийцы  из
комиксов, не повод вести себя так по-дурацки. Я хотела еще раз поговорить  с
Зюзей, точнее, попробовать. Состояние его на  момент  нашей  первой  встречи
прозрачно намекало на то, что парню было худо и потому, конечно, ему  не  до
разговоров. Синий пиджак он встретил с откровенным восторгом, и это тоже кое
о чем говорило, если помнить о том, что Зюзя наркоман. После того, как Синий
покинет квартиру, есть шанс, что настроение Зюзи значительно улучшится и  он
не откажется побеседовать со мной и даже  вернет  фотографию.  Не  успела  я
додумать эту мысль, как из подъезда показался  Синий,  свернул  за  угол,  и
вскоре оттуда на приличной скорости выскочил новенький  "Опель"  и  пронесся
мимо, но в его приоткрытом окне на долю секунды я вполне  отчетливо  увидела
нечто ярко-синее. Я перевела взгляд на номер и  торопливо  написала  его  на
земле за неимением более подходящего  материала,  отогнала  от  этого  места
Кузю, чтобы он ненароком не стер номер, одновременно удивляясь: на кой  черт
мне этот самый номер сдался? А еще через несколько  минут,  оставив  Кузю  в
кустах для охраны номера, я отправилась в "малосемейку".На этот раз  звонила
я минут пять, к двери никто не подходил. Несолоно  хлебавши  я  вернулась  в
кусты акаций, рассказала заметно  нервничавшему  Кузе  о  своей  неудаче  и,
подождав еще несколько минут,  вновь  отправилась  к  пятнадцатой  квартире.
Следующие три часа мы с Кузей только  и  делали,  что  сидели  в  кустах  да
звонили в дверь. Само собой, и мне, и Кузе это быстро надоело,  и  мы  стали
прогуливаться возле дома, держа в поле зрения  балкон  и  подъездную  дверь.
Зюзя не появлялся и на наши звонки не реагировал. Мы оголодали,  измучились,
мысль попытать счастья завтра появлялась у меня все  чаще,  но  упрямство  и
скрытое беспокойство удерживали возле "малосемейки". Мимо проходил  знакомый
мальчишка, я выгребла из кармана всю мелочь и  попросила  его  принести  нам
бутерброд, только благодаря ему мы с Кузей не скончались от голода.
   Время шло, Зюзя  точно  умер,  а  моему  терпению  пришел  конец.  Взгляд
остановился на открытой балконной двери,  и  точно  черт  толкнул  меня  под
локоть. В общем, я подошла к балкону и, сама не знаю как, оказалась на  нем,
то есть взобраться на балкон для меня плевое дело, тем более что это  первый
этаж, но вот зачем я  забралась  на  этот  самый  балкон,  я  не  смогла  бы
объяснить даже самой себе. Я стояла на балконе, нервно  оглядываясь,  каждую
секунду ожидая, что кто-нибудь заорет  "караул"  и  "грабят",  но  никто  не
только не заорал, но и  попросту  не  обращал  на  меня  внимания.  Впрочем,
обращать внимание было особенно некому: во дворе  были  только  две  собаки,
одна из которых - мой друг Кузя, а вторая лежала у подъезда и в нашу сторону
даже не смотрела .Кузя, наблюдая за  мной,  неодобрительно  тявкнул  и  даже
отвернулся, так его возмущал тот факт, что я вторглась на чужую  территорию.
Я застыдилась и совсем было собралась перемахнуть  назад,  но  опять,  точно
помимо своей воли, подошла к двери и заглянула в комнату. Маленькая  комната
была пуста, то есть совсем пусто в ней не  было:  облезлый  стол  с  кучками
мусора неясного  происхождения,  диван  без  задней  спинки,  видавший  виды
шифоньер, тумбочка с телевизором. Музыкальный центр на полу  тянул  примерно
на триста баксов и  выглядел  здесь  инородным  телом,  виднелось  несколько
стульев и два кресла, имевших такой вид,  точно  их  нашли  на  помойке.  На
ковре, который когда-то был красивым и, наверное, дорогим, разбросаны  диски
и коробки к ним. Может, кое-что  из  обстановки  я  пропустила,  но  не  это
беспокоило меня в тот момент, комната была пуста в том смысле, что хозяин ее
отсутствовал. Видимо, вконец лишившись разума от этого открытия, я шагнула в
комнату и огляделась еще раз. Конечно, его здесь  не  было,  более  того,  в
квартире стояла такая тишина, что было очень трудно предположить, будто Зюзя
находится в кухне или ванной, если, конечно, не допускать мысли о  том,  что
он спит, только вот зачем человеку спать в кухне, если в комнате у него есть
диван. Я крикнула "Эй!" и прошла в кухню, которая тоже была пуста, заглянула
в ванную и в конце концов замерла в  прихожей  в  крайнем  недоумении:  Зюзи
нигде не было. Квартирка крохотная, кухня метров шесть, совместный санузел и
прихожая, противоположных стен которой я без труда могла коснуться, раскинув
руки. Зюзе было совершенно некуда деться, а между тем дом он не  покидал  ни
через дверь, ни через балкон, во время своих прогулок я постоянно держала их
в поле зрения. Значит, Зюзя все-таки квартиру покинул, но оставался в  доме,
например, решил навестить соседей. Пока я размышляла над  этим,  со  стороны
балкона раздался подозрительный шум,  я  испуганно  замерла,  прислушиваясь:
кто-то проник в комнату, стараясь двигаться осторожно, но задел за что-то  и
замер, подозреваю, в таком же испуге, как и  я.  Тут  мне  в  голову  пришла
вполне здравая мысль, что я нахожусь в чужой квартире, в  которую  вломилась
без приглашения через балкон, и в Уголовном кодексе для таких  случаев  есть
специальная статья, и хоть ни ее номера, ни параграфа я не знала,  легче  от
этого мне не было. Я с замиранием сердца метнулась к входной двери,  открыла
английский замок и выпорхнула в коридор, но как только моя нога  переступила
порог, дыхание вернулось ко мне, а вместе с ним и любопытство, поэтому дверь
я прикрыла неплотно и, прижавшись к стене, стала ждать, что последует далее.
   Далее последовало вот что: человек, постояв немного и не  заметив  ничего
опасного, начал двигаться, я слышала, как он  прошел  в  кухню,  заглянул  в
ванную, а затем выглянул в прихожую. Не знаю, кого я ожидала увидеть, припав
к щели, но только не Сеньку, который с  очень  обеспокоенным  выражением  на
физиономии оглядывался по сторонам. "Это что ж такое делается?" - пронеслось
в моей голове, и я ворвалась в квартиру, начисто забыв о том, что она не моя
и поднимать шум все же не стоит. Когда дверь распахнулась, Сенька  испуганно
вскрикнул, но, увидев  меня,  неожиданно  заулыбался  и  сказал  со  вздохом
облегчения:
   - Дарья...
   - Что ты здесь делаешь? - зашипела я, наступая на племянника.
   - Я за тебя беспокоился, - обиделся он и, нырнув к входной двери, прикрыл
ее и добавил укоризненно:
   - Ну что ты шумишь?
   - Ты влез в чужую квартиру, - напомнила я, задыхаясь от праведного гнева.
   - Ты тоже, - вздохнул он, отводя взгляд.
   - Я беспокоилась за этого типа, как его... о, черт...
   - А я беспокоился за тебя.
   - Ты мог бы беспокоиться дома.
   - Не мог, и кончай злиться, лучше давай здесь как следует  все  осмотрим,
вдруг найдем фотографию?
   - Что значит осмотрим? - возмутилась я, неожиданно обнаружив колоссальные
пробелы в воспитании племянника, но, некстати вспомнив, где  мы  ведем  этот
диалог, поскучнела. - Несанкционированный обыск  -  это...  -  Я  не  успела
договорить, в дверь позвонили. Мы с Сенькой  разом  подпрыгнули  и  замерли,
выпучив глаза друг на друга.
   Звонок повторился и теперь  звучал  гораздо  настойчивее.  Чувствовалось,
тот, кто в  настоящий  момент  стоял  за  дверью,  твердо  решил  попасть  в
квартиру. Сенька вдруг ожил и стал делать мне знаки, размахивая руками,  как
ветряная мельница, с перепугу соображала я хуже не бывает, но основную мысль
все же уловила.
   -  Надо  сматываться  через  балкон,  -  сделал  Сенька  вполне   здравое
предложение, я кивнула, предлагая ему двигать к балкону, а сама на  цыпочках
прокралась к входной двери (не иначе как все черти в тот день  болтались  по
соседству и толкали под руку) и  заглянула  в  "глазок".  В  тусклом  свете,
падающем от заколоченного окна, я увидела  физиономию  Андрюхи  Коломейцева,
нашего  нового  участкового,  выглядела  она  строго,  я  бы  даже   сказала
решительно, а я, не задумываясь, распахнула дверь и буркнула:
   - Входи.
   Если б на голову Андрюхи свалился мешок с песком, он бы не выглядел таким
обалдевшим, шагнул в прихожую, шевеля губами, и  только  с  третьей  попытки
произнес:
   - Здрасьте...
   - Здравствуй, - ответила я, закрывая за ним дверь. Сенька, который к тому
моменту уже добрался до балкона,  услышав,  что  я  с  кем-то  разговариваю,
незамедлительно  вернулся  и  теперь  стоял  в  дверях  и  глупо   улыбался.
Участковый заглянул в комнату и с некоторым недоумением спросил:
   - А где Зюзин?
   - Понятия не имею.
   - А-а... - Он еще раз огляделся и сказал:
   - Что ж, я тогда попозже зайду. - И направился к двери. Сделав  несколько
шагов, он вроде бы очнулся и поинтересовался:
   - А вы что здесь делаете?
   - Ищем Зюзю.
   - А-а... Как ищете, то есть зачем?
   - Я пришла узнать у него насчет фотографии. Он утверждал, что у  него  ее
нет, а потом и вовсе пропал.
   - Кто, Зюзя?
   - Я тебе про кого рассказываю? Конечно, Зюзя. Я решила, это он  вернулся,
а это ты. - Тут я подумала, что гениальные идеи, посещавшие меня в тот день,
сыграли с моим мозгом злую шутку: что-то в нем перепугалось, оттого я и несу
всякую чушь: к примеру, зачем вернувшемуся Зюзе звонить в собственную дверь,
если предполагается, что за ней никого нет? Это  открытие  меня  смутило,  я
приняла покаянный вид и отвела взгляд от честного лица участкового. Не знаю,
как у Андрюхи с гениальными мыслями, но соображал он в ту минуту  еще  хуже,
чем я, потому что совершенно неожиданно предположил:
   - Может, мне его тогда здесь подождать?
   - Подожди, - пожала я плечами, нахмурилась, косясь на Сеньку, и спросила:
   - А ты чего стоишь как пень? Марш домой. - Сенька ломанулся  к  балконной
двери, а я, всплеснув руками, вскрикнула:
   - Куда ты? Выйди по-человечески.
   Племянничек развернулся на  пятках  и,  старательно  обходя  участкового,
пошел к двери. Ему оставалось не  больше  метра,  когда  он  вдруг  замер  и
произнес:
   - Давай поищем?
   - Что?
   - Ну, фотографию.
   Я задумалась,  взглянула  на  участкового,  прикидывая,  будет  ли  обыск
санкционированным, если проводится в присутствии участкового? Честно  скажу,
вся эта история с фотографией к тому моменту так мне надоела, что  я  решила
махнуть рукой на все тонкости юриспруденции и в самом  деле  осмотреться.  Я
обвела взглядом комнату, и тут Андрюха полез с вопросами:
   - А куда ушел этот Зюзя?
   - Откуда мне знать?
   - Давно?
   - Понятия не имею. Участковый вдруг забеспокоился:
   - Как же так?
   - Очень просто. Я пришла к нему, он меня отфутболил, потом к