л свет фонаря, я зажмурилась и
застонала,  хотела  прикоснуться  к  своему  многострадальному   затылку   с
намерением убедиться, что он есть, но оказалось,  что  руки  у  меня  крепко
связаны какой-то клейкой лентой. Также, как  и  ноги,  я  подергала  ими  и,
убедившись в этом, решила сосредоточиться на чем-нибудь одном, к примеру, на
типе, который направил луч фонаря мне в лицо.
   - Эй, - позвала я. - Вы хотите, чтобы я ослепла? -  Голос  мой  прозвучал
чересчур громко и как-то странно, боль в затылке беспокоила, и соображала  я
пока неважно. Но одно было  несомненно:  мы  в  каком-то  просторном  пустом
помещении, скорее всего  в  подвале.  По  соседству  премерзко  хихикнули  и
заявили:
   - Если б я хотел, чтоб ты ослепла, то давно  бы  вырезал  тебе  глаза.  -
Рядом с моей щекой в луче света появился нож.
   - Еще один маньяк, - простонала я, отворачиваясь.  -  Навязались  на  мою
голову... - За маньяка он неожиданно обиделся.
   - Заткнись, - прикрикнул он злобно, но нож убрал,  чему  я,  по  понятным
причинам, обрадовалась.
   - У вас вода есть? - спросила я, желая оттянуть время, чтобы окончательно
прийти в себя и придумать что-нибудь гениальное для своего спасения.
   - Нет, детка, - хихикнул он. - Очень сожалею, но придется  тебе  обойтись
без воды.
   - Как нет? - Я подняла связанные руки и коснулась своего лица:  оно  было
еще мокрым. - Вы ж мне водой в лицо плеснули.
   - Так вся кончилась, - порадовал он. - Ладно, дам тебе воды, если  будешь
умницей.
   - Буду, - сразу же согласилась я.
   - Молодец, - похвалил он.
   - А вы меня отпустите? - сочла я возможным начать задушевную беседу.
   - Когда? - спросил он.
   - Ну, лучше бы, конечно, сейчас, если вы не против.
   - Слушай, ты, - голос его изменился, дурашливости в нем поубавилось. - Не
зли меня, не то очень пожалеешь.
   - Чего вы разозлились? - удивилась я, устраиваясь  поудобнее,  машинально
отмечая, что сижу я на бетонном полу, привалившись к кирпичной стене, и  это
точно какой-то подвал... если б свет не бил в глаза, я  смогла  бы  увидеть,
что это за чертово место. - Мне страшно, и я бы хотела хоть что-то узнать  о
своей дальнейшей судьбе.
   - Узнаешь, - хмыкнул он. - А пока расскажи, что ментам известно обо мне.
   - А кто вы? - спросила я.
   Лучше бы мне спросить его  о  погоде,  он  так  разозлился,  отвесил  мне
пощечину и зачем-то пнул ногой мои ноги. Понятно, что он придурок и нервы  у
него шалят, таких, как он, лучше не раздражать, говорить с ними надо ласково
и во  всем  соглашаться.  Умные  мысли  пришли  в  мою  голову  с  некоторым
опозданием, а сначала, схлопотав пощечину, я подобралась и, ориентируясь  по
свету фонаря, ударила ногами  своего  мучителя.  Он  матюгнулся,  послышался
шлепок, довольно громкий, а фонарь отлетел в сторону, освещая мрачный подвал
без окон и дверей, как мне показалось, и парня  на  полу,  который  к  этому
моменту уже вскочил и направился ко мне. А я  тяжко  вздохнула,  потому  что
сразу узнала его: бывший Синий пиджак, теперь Черная водолазка.  Встречаться
с ним в такой обстановке я не планировала,  особенно  теперь;  парень  этот,
который и с виду был не подарок, здорово на меня разозлился и, кажется, даже
имел на это основания. Достал нож, слегка согнувшись  и  припадая  на  левую
конечность, приближался ко мне с явным намерением примерно меня наказать. По
его перекошенной физиономии я поняла, что удар достиг цели и мало мне сейчас
не покажется.
   - Ах ты, шлюха, - рявкнул он и полоснул ножом по моей груди, я попыталась
уйти от удара, и все же нож задел плечо, я сцепила зубы, чтобы не заорать, и
вновь  попыталась  достать  его  ногами,  но  теперь  он   был   значительно
осмотрительнее, и ничего у меня не вышло. Правда,  у  него  тоже,  ножом  он
махал по большей части бестолково и, как я вскоре  поняла,  для  устрашения.
Разрезал в трех местах джинсы и дважды наловчился задеть руку.
   - Слушайте, вы ж хотели поговорить, - выбрав время,  напомнила  я,  желая
отвлечь его от мысли разрезать меня на куски.
   Надо заметить, прыжки малость утомили парня, выглядел он не очень и дышал
с трудом.
   - Успеется, -  заявил  он  и  еще  немного  поскакал,  я  только  головой
покачала, так глупо это выглядело, да и у меня вид, должно быть,  не  очень,
кручусь на верхней части нижних конечностей, трачу массу энергии, и тоже без
видимой пользы. Глупо выглядеть я не люблю  (да  и  кому  это  понравится?),
разозлилась и решила, что мне следует прекратить  валять  дурака  и  всерьез
подумать о своей безопасности, парень явный псих, а с  такими  не  шутят.  Я
стала дышать с трудом, почти так же, как Синий, сделала  несколько  неверных
выпадов, в общем, дала понять, что  устала,  надеясь,  что  парень  подойдет
поближе. И он почти подошел,  я  расслабилась,  выжидая  удобный  для  удара
момент, а этот гад вдруг отошел в сторону и, противно хихикая, заявил:
   - Дураком меня считаешь, да?
   - В каком смысле? - обиделась я.
   - Вот это видела? - Он извлек пистолет и  продемонстрировал  его  мне.  -
Будешь дергаться, пристрелю.
   - Я бы и не дергалась, если бы вы вели себя  прилично,  -  проворчала  я,
устраиваясь поудобнее.  Пистолет  на  меня  произвел  впечатление,  и  я  по
настоящему загрустила: с такой штуковиной в самом деле  шутки  плохи.  -  Вы
чего-то про мента спрашивали, - вздохнула я.
   - Точно. - Он подобрал фонарь  и  устроился  на  корточках  в  нескольких
метрах от меня.
   - А про какого? - решила я уточнить на всякий случай.
   - Про того, что возле тебя отирался.
   - Родионова? - Тут острая боль кольнула меня в сердце, и я спросила:
   - Он жив?
   - Кто?
   - Родионов, разумеется.
   - Жив, наверное.
   - А куда он делся?
   - Отдыхает в кустах.
   - Ясно, - покусывая губу, кивнула я. - Вы что, его по голове ударили, как
меня?
   - Ага.
   - Тогда он скорее всего жив, голова у него крепкая. Слушайте, это вы были
в квартире Турка?
   - Ага, причем очень надеялся встретиться с тобой после  того,  как  Турок
сыграл в ящик. Но тут появился какой-то придурок, а внизу еще два  никак  не
могли расстаться. Пришлось уходить, не пожелав тебе спокойной ночи.
   - Иногда мне везет.
   - Это ты заперла дверь на чердак?
   - Конечно.
   - Так я и думал. Ты что, видела, как я поднимался по пожарной лестнице?
   - Я видела тень и подумала, что ошиблась, не то позвонила бы  в  милицию.
Решила проверить и...
   - Значит, это мне повезло.
   - Выходит, что вам. Вы зачем Колю убили, из мести? За  то,  что  он  этих
кавказцев - в скотомогильник?..
   Синий присвистнул:
   - Ну, девочка...
   - А фотография у вас?
   - Какая фотография? - не понял он.
   - Фотография, которую вы забрали у мертвого Зюзи.
   - А... а. У меня, храню на память.
   - По-моему, это глупо. Фотография - улика, разве вы не  понимаете?  Лучше
бы вы вернули ее мне.
   - Слушай, психованная, ты вообще-то понимаешь, во что вляпалась?
   - Ну... я понимаю, что вляпалась. Но если вы меня в  подъезде  не  убили,
может, обойдется? - Он опять хихикнул и  даже  головой  покачал,  но  голос,
когда он заговорил, звучал строго:
   - Значит, менты знают про хачиков и связали с ними убийство Зюзи?
   - Конечно, - удивилась я,  вспомнила,  что  говорил  Родионов,  и  решила
немного пофантазировать:
   - А Колесников считает, что найти вас будет нетрудно. Вы как-то связаны с
братом Зюзи, потому что Зюзя хорошо вас знал и знал этих  самых  хачиков.  А
когда увидел, как они отъезжают на джипе Турка, заволновался и сообщил  вам.
Родионов думает, что вы из команды Шмеля. Вы извините, я не  знаю,  как  его
зовут правильно, и называю как Родионов, не в обиду вам и этому Шмелю  будет
сказано, так вот, и Турка вы вроде бы убили из мести.  А  Колесников  -  это
тот, что из отдела по борьбе с организованной преступностью... Так  вот,  он
сказал, что вы точно из команды Шмеля, но перекинулись к Морозу и что  Мороз
о наркотиках от вас узнал, Турка вам приказали убить, потому что для  Мороза
он стал опасен. Милиция могла выйти на его машину.
   - За Турком следили, - в глубокой задумчивости заявил Синий.
   - Вот-вот, - порадовалась я. - Колесников говорил, надо намекнуть  Шмелю,
что в его семействе завелась крыса, и Шмель вас сам найдет и... извините  за
выражение, повесит за... в общем, вы знаете. А Родионов сказал, что вам  все
равно крышка: не найдет вас Шмель, так Мороз уберет как ненужного свидетеля.
Вроде бы я все рассказала... Говорили они долго, может,  конечно,  я  что-то
запамятовала... да, вот еще  что  -  они  думают,  о  том,  что  мы  с  вами
встретились в подъезде Зюзи, вы от начальства утаили, не  хотели,  чтоб  они
знали о досадном промахе. А когда  меня  у  Турка  увидели,  забеспокоились,
начальство могло не одобрить  вашей  скрытности,  а  объяснить,  почему  вас
взволновало мое присутствие рядом с квартирой Турка, вы не могли  без  того,
чтобы не рассказать о встрече в "малосемейке".
   - Ох, до чего ты умная, - презрительно заметил он.
   - Это не я, это они... Вы просили, я рассказала, чего же злиться?
   Он неожиданно задумался, брови сошлись  у  переносицы,  а  взгляд  уперся
куда-то в пол возле моих ног, я наблюдала за ним, боясь пошевелиться, потому
что неизвестно, что он сейчас надумает. Укокошить меня ему ничего не  стоит,
типы с такими глазами на многое способны,  а  я  еще  ремонт  в  душевой  не
сделала, да и помимо  душевой  у  меня  масса  планов.  Обидно,  если  из-за
какого-то придурка все они в одночасье рухнут...
   Я вздохнула и решила хоть что-то для себя сделать.
   - Вот вы убить меня хотите, - начала я ненавязчиво, не  испытывая  особой
уверенности, что он меня  слышит.  -  А  по-моему,  это  неосмотрительно.  К
примеру, Мороз действительно решит от вас  избавиться...  Вы  могли  бы  его
осчастливить, что есть человек, которому доподлинно известно  обо  всех  его
штучках, я себя имею в виду, и этот человек, то есть я,  в  случае,  если  с
вами приключится какая беда, сразу пойдет в  соответствующие  органы  и  все
расскажет. По крайней мере, во всех фильмах, что я видела, именно так  герои
и поступали. Сами подумайте, взлетите вы, к примеру,  на  воздух  вместе  со
своей машиной, а Мороз будет жить  припеваючи  да  посмеиваться,  а  тут  вы
будете знать, что есть я и Морозу после вашей кончины  придется  не  сладко.
По-моему, сознавать это гораздо приятнее...
   - Заткнись, - сказал он. Я умолкла, продолжая  наблюдать  за  ним.  Синий
убрал пистолет, что меня немного успокоило, затем он уставился на меня, а  я
на него. Длилось это минут пять, после чего он поднялся и  пошел  в  дальний
угол подвала, прихватив с собой фонарь.
   - Эй, - крикнула я. - Вы куда?
   - У меня дельце образовалось. А ты посиди здесь. Выбраться отсюда  ты  не
сможешь, но, если хочешь, попробуй. Орать тоже бесполезно, стены толстые,  а
в округе ни души. Советую молиться за мое здоровье, потому что,  если  я  не
вернусь... когда-нибудь... смерть у тебя будет... не позавидуешь.
   - А когда вы планируете вернуться? - насторожилась я.
   - Может, через  день,  может,  через  неделю,  -  усмехнулся  он.  -  Как
повезет...
   - Эй, вы мне воды обещали, - забеспокоилась я.
   - Правда? - В свете  фонаря  он  продемонстрировал  пластиковую  бутылку,
отвинтил крышку и вылил воду на бетонный пол. - Извини, вода кончилась.
   - Козел, - с чувством сказала я, он  хихикнул,  раздался  душераздирающий
скрежет, точно открылись двери темницы, затем глухой стук, и все стихло,  то
есть не просто все стихло, а пала могильная тишина, а я  почувствовала  себя
погребенной заживо в огромном склепе.
   Через пять минут стало ясно, у меня на выбор два занятия:  либо  зареветь
от тоски и отчаяния, либо попытаться развязать руки.  Человек  я  по  натуре
деятельный,  оттого  рыдать  себе  отсоветовала:  пользы   никакой,   да   и
.скучновато. Подождав немного, чтобы глаза свыклись с темнотой,  я  занялась
своими руками. После недолгого обследования стало ясно: стянуты они скотчем,
освободиться - дело нехитрое, если бы этот гад не позавязывал узлов,  скорее
всего морских. Я советовала себе быть терпеливее и даже пословицу вспомнила:
"Терпение и труд все перетрут". Не знаю, что имели в виду предки, я-то имела
в виду скотч и потому в основном полагалась на свои зубы,  подбадривая  себя
тем, что, свяжи этот гад руки мне за спиной, было бы много  хуже,  а  так...
так тоже не очень, но надежды терять не стоит. Не знаю, сколько я  потратила
времени, пот катил с меня градом, в висках стучало  от  напряжения,  и  зубы
ныли и уже  кровоточили,  однако,  потянув  в  очередной  раз  за  ленту,  я
почувствовала, что  она  разматывается,  возблагодарила  господа  и  как  по
волшебству уже через минуту освободила руки. С ногами было проще, на  них  я
потратила гораздо меньше времени и вскоре, с трудом поднявшись во весь рост,
могла поздравить себя с первой победой. "Глаза страшатся, а руки делают",  -
напомнила  я  себе  еще  одну  известную  пословицу  и,  держась  за  стену,
отправилась  обследовать  подвал.  Он  показался  мне  огромным:  высотой  в
человеческой рост и совершенно пустой. Где может быть такой подвал? Какая-то
стройка, где уже несколько лет не  появлялась  ни  одна  живая  душа?  Через
несколько метров я уперлась в железную дверь, мало того, что  выглядела  она
несокрушимой, так с моей стороны  даже  ручки  не  было.  Понапрасну  сломав
ногти, я отступила,  попыталась  вспомнить  какую-нибудь  подходящую  случаю
пословицу, но и  тут  не  повезло.  Присев  на  корточки  и  отдышавшись,  я
посоветовала себе не паниковать и как следует подумать. Если есть подвал, то
он сделан людьми с какой-то целью, например, что-то хранить.  Подвал  должен
проветриваться, в затхлом воздухе ни  люди,  ни  товар  долго  не  протянут.
Допустим, на людей он не рассчитан, но какая-то вытяжка должна быть или хотя
бы крохотные окошки, как в деревенских домах. Вот их и  следовало  найти.  Я
двигалась вдоль стены, тщательно ощупывая ее. Должна быть какая-то труба, ну
хоть что-нибудь должно быть... Я уперлась в соседнюю  стену  и  пошла  вдоль
нее, но стена вовсе не была  стеной,  какой-то  столб,  может,  подпорка,  я
обошла его и взвизгнула от восторга: впереди, чуть левее, пробивался тусклый
свет. В два прыжка я достигла этого места и поняла,  что  моя  радость  была
несколько преждевременной. Это точно было окно, беда в том, что в него и кот
бы пролез с трудом, а мне не стоило и пытаться, ко всему прочему, окно  было
почти полностью скрыто высокой травой, я протянула руку и обожглась, нащупав
стебли крапивы.
   - Что ж, стоит попробовать в другом месте, - вздохнула  я  и  отправилась
дальше.
   Всего  таких  окошек  оказалось  пять:  крошечное  окошко  и  крапива  по
соседству. Обилие крапивы свидетельствовало о том, что здание необитаемо.  Я
посмотрела на часы, 8.00  утра,  надо  полагать,  значит,  с  момента  моего
похищения прошло довольно много времени. В восемь утра люди отправляются  на
работу, может, стоит позвать на помощь? Синий намекал на то, что занятие это
зряшное, наверное, он знал, что говорил,  и  все  же  стоит  попробовать.  Я
вплотную придвинулась к окошку и заорала что есть мочи:
   -  Люди...  помогите...  вытащите  меня  отсюда...  -   И   для   большей
убедительности высунула руку, не боясь крапивы, с тоской думая, что мою руку
вряд ли кто увидит... Вдруг ладони коснулось что-то теплое и влажное, а я от
неожиданности охнула и отдернула руку. "Крыса", - мелькнуло в  голове,  и  я
мгновенно покрылась гусиной кожей. Скажу по  секрету,  крысы  мне  противнее
маньяков... Неплохо бы чем-нибудь вооружиться, на худой  конец,  подойдет  и
камень, вдруг их здесь целые полчища? Не успела я запугать себя до обморока,
как услышала тихое поскуливание, заглянула в окошко и остолбенела:  рыжая  с
белым шерсть, мокрый нос, добродушный взгляд.
   - Кузя, - пролепетала я, Кузя в ответ робко тявкнул, а затем вскочил, так
что теперь я видела только его лапы, и громко залаял. - Кузя, - обрадовалась
я. - Дорогой ты мой пес, умница, нашел меня... Кузя, приведи кого-нибудь  из
людей... беги к Петровичу, - отдала я приказ, поняв,  что  говорю  много,  а
пользы от этого пока что нет. - Найди Петровича и приведи сюда.
   Тут послышался шум, точно сквозь  заросли  пробивалось  стадо  слонов,  и
через секунду я увидела физиономию племянничка.
   - Дарья, - шмыгнув носом, позвал он торопливо и вытер глаза кулаком. - Ты
как?
   - Святые угодники, - обалдела я. - Откуда ты взялся?
   - Я это... ты только не злись.
   - Тебе в лагере быть положено, ты что тут вообще делаешь? - В этот момент
я сообразила, что скандалить можно и  дома,  а  сейчас  мне  лучше  поскорее
покинуть подвал. Я вспомнила про Синего и едва не осела на пол: что, если он
вернется, а здесь Сенька? - Марш отсюда! - рявкнула я. - И держись  рядом  с
Кузей. Иди к Петровичу...
   - К нему Чугунок убежал.
   - И этот здесь? - Возмущение мое не знало границ.
   - Ага, - вздохнул Сенька. - Я тебе все расскажу. Ты только не  нервничай.
Может, мы не очень хорошо поступили, но в конце концов  оказалось,  что  все
правильно, то есть... Дарья, я так испугался, - всхлипнул он. - Думал,  этот
гад... С тобой правда все в порядке?
   - Конечно, чего мне сделается. Очень  я  боюсь  каких-то  гадов.  Чугунок
давно убежал?
   - Минут двадцать.
   - Ага... А где мы?
   - На улице Кирова.
   - На Кирова? - удивилась я. - Так это недалеко от дома.
   - Недалеко, - устроившись на коленях, чтобы лучше меня видеть, согласился
Сенька. - Совсем рядом школа, а здесь дома, то есть коттеджи.
   Теперь я примерно представляла, где нахожусь. Когда-то улица Кирова  была
целиком  застроена  одноэтажными   домами,   ничем   не   отличающимися   от
деревенских. Пять лет назад  неподалеку  построили  здание  цирка,  и  район
сильно  изменился,  здесь  выросли  шестнадцатиэтажные  дома,   после   чего
проложили троллейбусную линию. От былого  деревенского  уединения  следа  не
осталось, однако цивилизация в виде  многоэтажек  дошла  только  до  оврага,
разделяющего улицу Кирова на две части,  вдоль  оврага  располагались  сады,
внизу протекал ручей, и это, должно быть,  явилось  непреодолимой  преградой
для строителей. Но и по ту сторону ручья развернулась стройка: другой  конец
улицы  Кирова  облюбовали  люди  со  средствами.  Сначала  здесь   появилось
несколько коттеджей, а потом они начали расти, как грибы после  дождя.  Если
Сенька говорит, что рядом школа, значит, мы по  соседству  с  оврагом,  дома
здесь в основном недостроенные, оттого Синий и советовал мне  орать  громче,
все равно никто не  услышит.  Если  Чугунок  убежал  двадцать  минут  назад,
значит, скоро должен вернуться, лишь бы Петрович  оказался  дома...  Чугунок
парень сообразительный, не застанет Петровича - приведет еще кого-нибудь,  а
Синему совершенно незачем возвращаться, раз он собрался уморить меня жаждой.
Все-таки я здорово нервничала, оттого сурово осведомилась:
   - Так какого черта ты не в лагере? Сенька вздохнул:
   - Чугунок сказал, что ни под каким замком ты не  сидишь,  а  шляешься  по
городу, он лично видел. Выходит, решила сама поймать убийцу. Я  испугался...
за тебя и из лагеря сбежал.
   - А Чугунку в лагере сорока рассказала, что я по городу шляюсь?
   - Ваське в лагере не понравилось, и он в  тот  же  день  удрал.  А  потом
встретил  тебя  возле  магазина  рядом  с  домом,  где  Турок  жил.   Ну   и
заинтересовался, стал за тобой следить. Вчера он в лагерь приехал, и я  тоже
сбежал, потому что за тебя беспокоился. А  на  кухне  твое  письмо,  мы  его
прочитали и решили: будем рядом, для страховки, мало ли что.
   - Так это ты вчера в квартире был и чашку в неподходящее место засунул?
   - Я. Мы с Васькой по очереди дежурили, и очередь была его, он прибежал  и
говорит: "Ментов понаехало, говорят, Турка  убили".  Мы  стали  думать,  что
дальше делать, пьем чай, вдруг вы на "Жигулях", м