епанович под  чутким  руководством
Мышильды пыхтел, потел и маялся.
   - Остаетесь чернорабочим или в сиделки пойдете? -  деловито  спросила  я.
Михаил Степанович, с трудом  выбравшись  из  ямы,  ходко  потрусил  к  дому,
выражением лица продемонстрировав крайнюю степень своего возмущения.
   - Никакой пользы от мужиков,  -  горестно  вздохнула  сестрица,  и  мы  с
удвоенным рвением приступили к поискам.
   Где-то через час над нами замаячила голова Евгения.
   - Ну как? - сонно спросил он.
   - Никак, - пожала я плечами.
   - Я это... насчет обеда пойду.
   - Там Михаил.
   - Так ведь он при Иннокентии.
   - В самом деле, пусть идет, -  вмешалась  Мышь.  -  Гений-то  наш,  кроме
жареной картошки, ничего не сделает, а мне  после  такой  работенки  калории
нужны.
   Евгений был отпущен, и мы, таким образом, остались без  впередсмотрящего.
Оттого-то появление соседей заметили не сразу. Первым возник тот, кого звали
Коля, присев на корточки рядом с фундаментом, он спросил:
   - Копаете?
   - А то не видно? - обиделась Мышильда.
   - Видно, - согласился он, по некоторой заторможенности чувствовалось, что
до конца в себя он еще не пришел.
   - Перекур, - сказала я Мышильде, вылезла из  ямы  сама,  выдернула  ее  и
присела рядом с парнем, он взглянул на меня и отчетливо охнул. Тут и второго
Бог принес, я имею в виду  Сергея.  Он  хмурился  и  чем-то  был  недоволен.
Заглянул в яму и поинтересовался:
   - А чего это вы здесь роете?
   - Клад, - удивилась я. -  Я  ведь  вам  рассказывала  утром.  Клад  купца
Калашникова. Он зарыл, а мы ищем. Он наш прадед, так что право имеем.
   - Никаких вы прав не имеете, -  вдруг  разозлился  Сергей.  -  И  вообще,
мотайте отсюда.
   - Откуда? - не поняла я. Он стал наливаться краской,  а  я  поднялась  во
весь рост и взглянула на его макушку. Следовало человека просветить.  -  Дом
сгорел, - загибая пальцы, очень доходчиво начала объяснять я. - Этот пустырь
ничейный. Хочу рою, хочу нет. Прадед мой, значит, и  клад  мой.  А  если  ты
считаешь по-другому, то сам и мотай.
   День был жаркий, и парень, должно быть, с утра неважно  себя  чувствовал.
Подняв подбородок, он сказал:
   - Да я тебя...
   - Что? - удивилась я, а отважная Мышильда перехватила в руках  лопату  на
манер боевой секиры.
   - Сказали - мотай, - не унимался парень.
   - Не шали, - погрозила я ему пальцем, затем, ухватив его за ухо,  дернула
сначала вверх, потом вниз.
   - Убью! - взвизгнул он, а я, отпустив его  ухо,  отскочила  в  сторону  и
дружески предложила:
   - Догони.
   Он честно пытался. Однако при росте метр семьдесят сантиметров  он  весил
никак не меньше девяноста килограммов, к тому же пил, курил и  вообще  образ
жизни вел  очень  далекий  от  здорового.  Поэтому  на  десятой  минуте  уже
задыхался, хрипел и вытирал пот, градом катившийся  по  широкой  физиономии.
Для меня десятиминутная пробежка дело пустяковое,  я  в  отличие  от  своего
преследователя не потела,  дышала  ровно  и  разминке  радовалась.  К  этому
моменту на пустыре возник номер третий, то есть Саша,  или  Клей.  Несколько
минут он с недоумением взирал на нашу игру  в  догоняшки,  потом  спросил  у
Коли:
   - Чего это они?
   Тот все еще пребывал в прострации и в  ответ  недоуменно  пожал  плечами.
Пустырь мне  уже  надоел,  душа  требовала  настоящего  размаха  и  солидной
дистанции. Я устремилась к кустам терновника, с целью выпорхнуть  на  улицу.
Сергей  к  этому  моменту  цветом  лица  походил  на  вареного  рака,  и   я
притормозила, чтобы дать ему возможность немного отдышаться.
   - Серега, - позвала я весело, - сейчас рванем по пересеченной  местности.
Следи за дыханием.
   - Я убью тебя, - жалобно сказал он, но я не поверила.
   - Это вряд ли.
   - Чего они дурака валяют? - вопросил Сашка, обращаясь к Мышильде,  поняв,
что от Кольки сейчас никаких сведений не добьешься: он был  грустен,  тих  и
сам в себе.
   - Серега им нагрубил, - с готовностью пояснила сестрица. -  А  они  этого
страсть как не любят. И маленько вашего за ухо потрепали. Подружески.  А  он
бегать за ними стал.
   Сашка нахмурился и повысил голос:
   - Кончай, Серега.
   - Помиримся? - предложила я.
   Выглядел Серега  неважно,  и  я  за  него  немного  уже  беспокоилась.  -
Помиримся? - повторила я и доверчиво пошла к нему навстречу.
   Он оказался плохим человеком: в ответ на мою готовность  все  простить  и
забыть попытался сделать подсечку. У меня это вышло  гораздо  лучше,  Серега
хрястнулся наземь, а я, чтобы впредь отбить  у  него  охоту  пакостить  мне,
придавила его коленом.
   - Эй-эй-эй, - забеспокоился Сашка. - Смотри, не покалечь парня.
   - Да мы шутим, - улыбнулась я, поставила парня на ноги и  даже  отряхнула
его футболку, прошептав на ухо:
   - Дернешься, шею сверну.
   Он хмуро посмотрел и затих.
   - Кончайте дурака валять, - сказал  Сашка,  подходя  ближе,  с  сомнением
глядя то на меня, то на товарища.
   - Да мы и вправду шутили, - оправдывалась я.
   - Бегает как страус, - вдруг заявил Серега и добавил:
   - Господи...
   - Может, чайку? - предложила я. - Прямо здесь бы и устроились.
   - Колька, - позвал Сашка, - сгоняй за пивом.
   - Пиво мы не пьем. В здоровом теле - здоровый дух! - Я расправила  плечи,
Сашка воззрился на мой бюст и  слегка  закатил  глазки.  Надо  сказать,  что
близко подходить ко мне он стеснялся: как видно, считал, что  на  расстоянии
не так заметно, что он кончается там, где у меня  начинается  подбородок.  И
совершенно напрасно, я  привыкла  к  коротышкам  и  уже  давно  не  обращала
внимания на такие пустяки. Тут  влезла  Мышильда,  выпорхнула  из-под  моего
локтя и принялась жаловаться Сашке:
   - А вот он сказал нам, чтоб мотали отсюда,  -  ткнув  пальцем  сначала  в
Серегу, потом в меня, затараторила сестрица. - А почему  мотали?  Пустырь-то
ничейный, и мы тут никому не мешаем, роем себе и роем. И пугать нас вовсе ни
к чему. Женщины мы нервные и... беззащитные, -  с  легкой  заминкой  сказала
она. Сашка в продолжение Мышильдиной речи безотрывно смотрел  на  мой  бюст.
Потом он потоптался немного и сказал:
   - Да он шутил просто. Ройте, ройте, - и пошел прочь, слегка  пошатываясь.
Колька  поднялся  и,  словно  во  сне,  побрел  следом,  а  за   ним,   чуть
замешкавшись, потянулся Серега.
   Выждав, когда они скроются с глаз, мы кинулись к забору. К той его части,
которая разделяла садовые участки дома номер девять, то есть нашего, и  дома
номер одиннадцать, то есть ихнего. Я нанесла забору повреждение, выломав две
доски, и мы с сестрицей вторглись на чужую территорию. Осторожно  пробрались
к большой веранде со стороны сада и залегли в кустах. По причине жары  парни
устроились на веранде пить пиво. Сашка кому-то звонил по сотовому  телефону.
Я всегда знала, что подслушивать нехорошо, потому и не удивилась, когда  мне
отвалили на  всю  катушку.  Сашка  описывал  мой  внешний  облик,  используя
следующие выражения: здоровущая, как два арбуза, подушка, а закончил так: "В
общем, не девка, а катастрофа. Все на месте, только в пять раз больше, чем у
нормальной бабы". И это было сказано о достоинствах,  так  щедро  отпущенных
мне природой. Мышильда взглянула на меня сочувственно и прошептала:
   - Неинтеллигентные люди.
   Тут Сашка перешел на описание сестрицы, и пришла моя очередь ее утешать.
   - Неинтеллигенты, - убежденно сказала я, Мышильда кивнула, и мы побрели к
дыре в заборе, а потом взялись  за  лопаты,  однако  много  чего  нарыть  не
успели. Евгений позвал обедать.
   После обеда мы опять отправились к фундаменту,  но  мысль  о  соседях  не
давала нам покоя, оттого работа не спорилась.  В  общем,  до  самого  вечера
подглядывали и подслушивали: то мы за соседями, то они  за  нами,  время  от
времени сталкиваясь  возле  дыры  в  заборе  и  приветствуя  друг  друга.  В
результате шпионской деятельности достоверно удалось  установить  следующее:
Кольку звали Веник, Серегу - Шайба, а командиром у них был Сашка, или  Клей.
Вечером, совершенно измучившись, мы легли спать непривычно  рано.  Мышильда,
сидя на кровати, делала маникюр и размышляла вслух:
   - Все-таки странная у этих типов манера давать друг другу прозвища.  Вот,
например, Клей. Что это за безобразие такое?
   - Может, он прилипчивый очень, - выдвинула я рабочую гипотезу.
   - Ну, Шайба, понятно, - продолжала сестрица. - Лицо  у  парня  совершенно
круглое, словом, очень аппетитная ряха, такую ряху  вполне  логично  назвать
Шайбой, а вот Веник?
   - Новая метла по-новому метет, - брякнула я, но Мышильда отмахнулась:
   - Больно сложно...
   - А может, у него фамилия Веников, - обрадовалась я. -  Или  он  чистюля,
все за всеми убирает, точно пылесос.
   - Так пылесосом бы и звали...
   - Может, они незнакомы с достижениями цивилизации?
   - Как же, незнакомы. А сотовый?
   - Ну... пылесос и телефон вещи разные, -  пожала  я  плечами,  теряясь  в
догадках, чего это сестрицу так разбирает с этими кличками. Через полчаса мы
закончили думать вслух и отошли ко сну.
   Утром  нас  ждал  сюрприз.  Новый  раскоп  в  районе  флигеля.   Мышильда
побледнела от злости и молвила:
   - Сил моих больше нет. Прямо хоть капкан ставь.
   Эта мысль мне необыкновенно понравилась.
   - А где их продают? - спросила я, Мышильда нахмурилась и сказала:
   - Ты что, с ума сошла?
   - А он что делает? Надо как-то бороться.
   - Слушай, - ахнула она. - А вдруг это соседи?
   - Клей с дружками?
   - Ну...
   - А им-то чего надо?
   - Сокровища, - всплеснула она руками. - Чего ж  еще?  Ты  сама  же  им  и
разболтала.
   - Чего разбалтывать, если об этом вся улица знает? Но вести себя  так,  я
имею в виду - по ночам рыть, втайне от законных хозяев, нечестно. Я  с  ними
поговорю.
   Я решительно направилась к дыре, а Мышильда вприпрыжку бросилась за мной,
ухватила за локоть и зашептала:
   - Лизка, это опасно. Не сойти мне с этого места: они бандиты. А  вдруг  у
них оружие?
   - Я ж не собираюсь сразу начинать военные действия, поговорю  подружески.
Так, мол, и так: хотите принять участие в поисках -  ведите  себя  честно  и
благородно.
   - Ой, не знаю, - томилась Мышильда, потом вздохнула и заявила:
   - Пойду с тобой.
   - Нет. Ты в засаде останешься.
   Я влезла в чужой сад и, подойдя к дому, позвала:
   - Саша.
   Мне никто не ответил. Я поднялась по  ступенькам  и  громко  постучала  в
дверь. Открыл Коля, я стояла на средней ступеньке,  а  он  наверху,  но  все
равно не доставал до моего носа. Он вздохнул, томно посмотрел и сказал:
   - Привет.
   - Уже встали? - с улыбкой спросила я.
   - Ага.
   - А пройти можно?
   - Проходи, - он повел рукой, в которой была зажата банка пива.
   Я вошла в дом, на веранде в кресле-качалке сидел Серега, завидя меня,  он
принялся  раскачиваться  с  таким  рвением,  что  в  конце  концов  едва  не
перевернулся, командир Сашка полулежал на диване в одних шортах и  наливался
пивом.
   - Здравствуйте, - с детской доверчивостью сказала я и  наградила  каждого
улыбкой. Потом оглядела веранду  и  часть  дома,  которую  смогла  видеть  в
открытую дверь. - Неплохой дом, - заметила я. - Дорого заплатили?
   - Мы не платили, - ответил Сашка. - Дружка дом. Так... отдыхаем.
   Я покосилась на грязный пол и немытые окна.
   - Может, вам помочь устроиться? Я имею в виду уборку и прочее... Машка  у
меня в этой области большой специалист.
   - Да нет, спасибо, мы ненадолго, - заверил Сашка.
   - Как хотите, - опечалилась я. - Я ведь от  души  предлагаю,  потому  что
считаю, что соседи должны дружить и помогать друг другу. А вы как считаете?
   - Так же, - кивнул Клей, остальные промолчали, видно, ничего не считали.
   - Что ж, пойду  тогда,  -  заявила  я,  разворачиваясь,  и  спросила  без
перехода:
   - Вы ночью по фундаменту не бродили? Я отчего  спрашиваю-то:  у  нас  там
повсюду капканы расставлены.
   Серега-Шайба перестал раскачиваться, а Коля выронил банку с пивом.
   - Какие капканы? - очень спокойно спросил Сашка.
   - На медведя. Троюродного гада ловим, то есть  брата,  -  поторопилась  я
исправиться.
   - А зачем вы его ловите? - разволновался Клей.
   - Так ведь шастает, - развела я руками, - а  прав  на  сокровища  у  него
никаких, жулик.
   - А как же... Он ведь ваш брат?
   - Я уж тогда сяду, - сказала я, устраиваясь на диване. - В двух словах не
расскажешь, а сидя беседовать намного удобнее.
   Я вытянула ноги, придвинула свое плечо к Сашкиному и улыбнулась еще  шире
прежнего. Он  посмотрел  на  мою  улыбку,  потом  на  грудь,  потом  на  все
остальное, предупредительно одетое в шорты, и вздохнул, стараясь, чтобы  это
вышло незаметно. Я, напротив, старалась, чтоб меня заметили. Подтянула  стул
и устроила на нем свои ноги, с удовольствием поглядывая  на  них.  Время  от
времени я глубоко вздыхала, жалуясь на жару, что  давало  возможность  моему
бюсту колыхаться, как кораблю в качку, и старалась ласково смотреть разом на
всех троих мужиков, но глаза мои этому воспротивились, и  я  сосредоточилась
на командире. Он покраснел, потом посерел, потом начал облизывать губы, а  я
не торопясь изложила историю нашей вражды с троюродным.
   - Сегодня ночью опять кто-то рыл,  -  завершила  я  свой  рассказ.  -  Мы
испугались, вдруг, думаем, вы решили счастья попытать, а про капканы-то и не
знаете. Вот я и пришла предупредить.
   - Мы не рыли, - с трудом разлепив губы, заверил командир.
   - Мы ведь не против, - покачала я головой. - Мы даже рады были бы, я имею
в виду мужскую поддержку. Вас трое и здоровьем вроде Бог не  обидел,  мы  бы
мигом  все  перекопали,  а  сокровищ  на  всех  хватит.  -  Для  затравки  я
перечислила царские червонцы, а также золото-бриллианты. Потом  поднялась  и
сказала:
   - Ладно, пойду я, пора за работу приниматься.
   Парни сидели не шелохнувшись, сделав ручкой, я их покинула.
   Обедать решено было в саду. Идея  принадлежала  мне,  так  как  именно  я
заприметила стол под яблоней в глубине сада. Евгений охотно меня  поддержал:
в прежние-то времена, когда  мамаша  жива  была,  в  хорошую  погоду  всегда
садились здесь, особенно если гости или какой  праздник.  Решив,  что  мы  и
гости и праздник, вынесли скамью и табуретки, застелили  стол  скатертью,  а
также распалили самовар, набив его  еловыми  шишками.  Евгений  радовался  и
порхал по саду, точно бабочка, Михаил Степанович с  неодобрением  поглядывал
на Иннокентия, которого я вынесла на свежий воздух и усадила в центре стола.
Иннокентий Павлович все еще жаловался на чашечку и заметно страдал.
   Вскоре со стороны забора  послышался  шум  и  копошение,  возвестившие  о
возобновлении  шпионской  деятельности.  Однако  в  дыре  соседи  так  и  не
появились и вскоре затихли. Обед удался на славу, Евгений  дважды  бегал  за
поллитровкой,  оттого  вскорости  прилег  под  яблоней  на  старом   одеяле.
Иннокентия я отнесла в мамашину спальню, а Михаила  Степановича,  затеявшего
исполнять русские народные песни, определила на кухню - мыть  посуду.  Мы  с
Мышильдой остались возле самовара ждать, что будет дальше. Ждать пришлось не
особенно долго. В дыре возникла голова Сашки-Клея, он посмотрел на стол и на
нас за ним потом с некоторым трудом протиснулся в дыру и  подошел  к  нам  с
радостной улыбкой на устах.
   - Отдыхаем? - спросил он весело.
   - Отдыхаем, - ответила я, лицом и бюстом демонстрируя большую радость  от
встречи с ним, и сразу предложила:
   - Присаживайся.
   Он сел, Мышильда налила ему чаю, и мы немного поболтали о  том,  как  это
хорошо и даже полезно для души в жаркий денек попить чайку из самовара, сидя
в саду под яблоней. По всем основным жизненным  принципам  у  нас  с  Сашкой
наблюдалось  завидное  согласие.  Почуяв  родственные  души,  мы  потянулись
навстречу друг другу этими самыми душами и вскоре достигли таких потрясающих
высот  взаимопонимания,  что  могли  уже  обходиться   без   слов,   выражая
переполнявшие нас чувства взглядами и вздохами. Я вздыхала так, что у  Сашки
глаза стали сходиться на переносице и сам он заметно обмяк, склоняясь к моей
груди с явным желанием обрести на ней тихую пристань. Думаю, этим дело бы  и
кончилось, тем более что понятливая Мышильда была столь  тиха  и  незаметна,
что бандитский командир начисто забыл о ее существовании.
   Все испортил Иннокентий Павлович. Он громко завопил в доме и добился-таки
своего: на вопли обратили внимание, сначала Сашка, потом Мышильда,  потом  и
мне нельзя уже было глухой прикидываться  без  того,  чтобы  Клей  не  начал
беспокоиться о моем здоровье.
   - Что это? - спросил он.
   - Это Иннокентий Павлович, - улыбнулась я.
   - Проверить? - предложила Мышильда, но стало ясно, что там необходимо мое
присутствие, я поднялась и, улыбнувшись Клею, сказала:
   - Я оставлю вас на минуту, -  и  пошла  по  тропинке,  демонстрируя  свою
легкую походку, однако, скрывшись за  деревьями,  бросилась  бегом.  Мне  не
терпелось  выяснить,  почему  визжит  последний,  и  наказать  виновных   по
заслугам. Как я и  предполагала,  по  справедливости  надо  было  наказывать
обоих. Иннокентию Павловичу потребовалось  в  туалет,  а  Михаил  Степанович
отказался его сопровождать, сославшись на занятость. Разумеется,  Иннокентий
Павлович и сам мог допрыгать, но и Михаилу незачем было изображать  из  себя
чересчур загруженного. Я вошла в дом, возвысила голос, а они разом принялись
жаловаться.  Я  возвысила  голос  вторично,  Михаил  Степанович  кинулся   к
Иннокентию и торопливо вынес его в туалет, продемонстрировав недюжинные силы
и выучку медбрата, через пять минут последний был уложен на место, затих под
моим взглядом и вроде бы даже задремал,  а  Михаил  Степанович  с  удвоенным
рвением взялся за посуду, для настроения исполнив "Выйду на улицу"  зловещим
шепотом.
   Наведя порядок в доме, я заспешила в сад. Сашка-Клей зря времени не терял
и  сумел  задать  сестрице  большое  количество  вопросов,  касающихся  моей
персоны. Мышь, не жалея красок, описывала мои достоинства,  в  чем  я  могла
убедиться лично, подходя к заветным кустам. Я вышла  на  тропинку,  сестрица
примолкла, а Сашка встретил меня младенческой улыбкой.
   - Кто это? - спросил он.
   - Визжал? - уточнила я. - Муж.
   - Какой муж? - немного растерялся Клей.
   - Последний, - тут я сообразила, что Мышильда не сочла  нужным  посвятить
его в тайны моей семейной жизни.
   - А чего он? - не унимался Клей.
   - Возникла проблема, - охотно пояснила я.  -  Дело  в  том,  что  у  него
повреждена коленная чашечка. Иннокентий Павлович был послан нами на разведку
с целью сбора информации о бывших хозяевах дома.
   - А зачем она вам, информация эта? - насторожился Сашка.
   - Как зачем? - ахнула я. - А ну как сокровища  давно  нашли?  К  примеру,
выяснили бы мы, что долгое время хозяева жили бедно и  вдруг  купили  машину
или в круиз отправились по Средиземному морю. О чем это нам говорит?
   - О чем? - заинтересовался Сашка.
   - О том, что роем мы зря, - я вздохнула и томно посмотрела на  командира.
Похоже, толковостью он не отличался.
   - А чего ж роете?
   - Так ведь машину никто не покупал, - удивилась  я,  Сашка  задумался,  а
Мышильда, с невинным видом  глядя  ему  в  глаза,  радостно  кивнула.  Сашка
улыбнулся в ответ, решив, что мы скорее всего не в  себе,  и  мы  улыбались,
тоже решив... в общем, у нас было свое мнение.
   - А как же чашечка? - вдруг спросил он. Мы с сестрицей переглянулись.
   - Чашечку он повредил, добывая сведения, - охотно сообщила я.  -  К  нему
пристали хулиганы на улице. Просто кошмар какой-то... и ударили его,  причем
дважды. Один раз по колену. Теперь он лежит и время от времени кричит.
   В подтверждение моих слов Иннокентий Павлович опять вскрикнул,  я  только
было собралась подняться, как в просвете между деревьями увидели ковыляющего
Иннокентия, со всевозможной заботой поддерживаемого  Михаилом  Степановичем,
по подлости или для поднятия духа исполнявшим "Эх, дубинушка, ухнем!".
   -  Хорошо  поет,