я и отправилась к Сашке.
   Поставили самовар и устроились на  веранде.  Сашка  звонил  брату,  а  мы
поведали Коле о новостях - об исчезновении  людей  и  о  подземных  ходах  с
гробницей. Коля, переведя взгляд с пупка на коленки, заявил:
   - Это инопланетяне. Они для опытов людей воруют. Я сам в газете читал.
   Мы задумались, потому что тоже читали, но особо ценной Колина  мысль  нам
все-таки не показалась. По здравом размышлении у  инопланетян  был  странный
вкус, хотя, конечно, нам неизвестно, что им там нужно для опытов.
   - Он сейчас приедет, - заявил Сашка. Мы не сразу поняли, кого он имеет  в
виду, а  поняв,  насторожились,  все-таки  предстояла  встреча  с  человеком
непростым, и как все для нас обернется, неизвестно. А вдруг разом лишишься и
гробницы, и черепов, и глупой головы в придачу?
   - Может, мы пойдем? - предложила я, но исключительно любопытная  Мышильда
скорчила лицо, а Александр Сергеевич заявил:
   - С братом познакомишься.
   Тут я подумала, что родню знать всегда неплохо, и осталась.
   Мы ждали появления Мотыля почти в молчании. Коля интенсивно  раскачивался
в кресле, Мышильда пялилась в окно и дважды начинала петь "Летят  утки",  но
далее  второй  строчки  текст  не  знала  и   умолкала,   Макс   развлекался
художественным свистом, чем очень действовал мне на нервы. Я  устроилась  за
столом, положила голову на локоть и ласково смотрела на Сашку, а он на меня.
Макс время от времени на нас поглядывал и хмурился, а один раз даже фыркнул,
но я на него не обращала внимания и на его фырканье тоже.
   Наконец возле дома остановилась машина, и  на  веранду  поднялся  толстый
коротышка в светлом костюме. Совсем-то коротышкой он не был, но  даже  Сашка
оказался выше его сантиметров на семь, правда, вот веса в Мотыле было раза в
два больше, чем в младшем брате. Мотыль оказался не только толстым,  но  еще
мордастым и  красноносым,  и  как  возможный  родственник  по  душе  мне  не
пришелся. Глазки его смотрели маслено, но с ехидством, а пухлые губы кривила
неприятная ухмылка.
   - Дрянь, а не человек, - шепнула мне Мышильда, и  я  с  ней  согласилась.
Мотыль устремился к Максу, а тот к нему, они пожали друг другу руки, Коле он
кивнул, а братца пихнул кулаком в живот, и это мне сразу не понравилось. Как
ни странно, меня Мотыль сначала не заметил, то есть ничего странного в  этом
не было, ведь он пробежал до середины веранды, ни разу не обернувшись, а ято
сидела за столом как раз рядом с дверью, в  которую  он  вошел,  точнее,  не
сидела, а как бы полулежала. Тут Мотыль натолкнулся взглядом на  Мышильду  и
спросил растерянно:
   - Это кто?
   Она вскочила и сказала, радостно тыча в меня пальцем:
   - Марья Семеновна я, вот ихняя сестрица.
   Мотыль повернулся ко мне, а Сашка сообщил:
   - Это Елизавета. Я тебе рассказывал...
   Не знаю, что там Сашка рассказывал, но к встрече со мной брат был явно не
подготовлен, шагнул ко мне с дрянной улыбкой и,  вылупившись  на  мой  бюст,
пропел:
   - Какая девочка...
   Чтобы разом прекратить все это, я поднялась, протянула руку и сказала:
   - Здравствуйте, товарищ.
   "Товарищ" закатил глазки, охнул,  хрюкнул,  ухватился  рукой  за  стол  и
пролепетал, по-дурацки улыбаясь:
   - Вот это да...
   Сашка развел руками, точно хотел сказать: "Что есть,  то  есть",  а  Макс
заявил с ехидством:
   - Она честная девушка. И никогда не врет.
   - Никогда, - сказал Сашка, а Коля, выйдя из транса,  кивнул.  Мотыль  все
еще стоял, задрав голову, и пялился на меня. Я же стоять устала, да и  толку
в этом не видела, и опустилась на стул.
   - Может, выпьешь? - предложил Макс, пытаясь привести Мотыля в чувство.
   - Ага, - ответил тот,  хлебнул  коньячку,  крякнул  и  спросил  не  очень
вежливо:
   - Братик, ты где ж ее нашел?
   - Познакомились, - ответил братик,  глядя  на  меня  с  испугом,  и  даже
зачем-то  подмигнул.  Но  я,  усмотрев  в  словах  родственника  неуважение,
вмешалась:
   - Я вам не гриб какой-нибудь, чтоб меня искать. А если вы Сашкин брат, то
могли бы быть повежливее, познакомиться и поговорить со мной: откуда я,  чем
занимаюсь, и вообще... И про себя рассказать, чтоб все было по-честному.
   В этом месте Макс ахнул и зашипел:
   - Все, завелась, теперь опять что-нибудь свистнет.
   Сашка подошел ко мне, взял за руку и  даже  встал  боком,  точно  пытался
загородить меня от брата. Как он это хотел проделать, раз я  тоже  встала  и
голова моя над ним зависала, ума не приложу. Хотя, может, он Мотыля от  меня
загораживал? Тут сестрица, шмыгнув к  нам,  подергала  главного  бандита  за
рукав пиджака и заявила со счастливой улыбкой:
   - Дядечка, а мы вам ходы нашли, целых три. Сашка докладывал?
   Сашка припал к моему плечу, Макс громко икнул, а Коля свалился  со  своей
качалки. Мотыль обвел всех взглядом и сказал:
   - А у вас тут весело...
   - Ага, - поддержала разговор сестрица.  -  Инопланетяне  завелись,  людей
крадут  для  опытов.  Троих  уже  свистнули.  Вот  ждем,  кто   следующий...
Нервничаем.
   Мотыль внимательно посмотрел на Мышильду.  Она  повела  носиком,  скосила
глазки и грустно вздохнула.
   - Ну, ничего, ничего... - вздохнул Мотыль и перевел взгляд на Макса.  Тот
подошел ближе и стал рассказывать о гробнице и черепах.  Мышильда,  конечно,
тут же влезла со своим двенадцатым веком и познаниями в археологии.
   - Денег нет,  -  закончил  Максим.  -  Конечно,  может,  он  их  в  стену
замуровал, но лично я в этом сомневаюсь.
   - Ясно, - кивнул Мотыль. Его вроде ничуть не раздосадовало то, что деньги
не отыскались и  даже  наоборот,  а  вот  гробница  и  черепа  необыкновенно
заинтересовали.
   - Сколько, говоришь, их там? - спросил он Макса.
   - Пятнадцать, - повторил он, а Мотыль довольно засмеялся и даже пропел:
   - Пятнадцать человек на сундук мертвеца...
   Мне все эти разговоры интересными не казались. Я  все  ждала,  когда  нас
Сашка по-настоящему познакомит. Не могу же я называть родственника  дурацкой
кличкой Мотыль и при этом вести светскую беседу. Но Сашка начисто забыл  обо
всех правилах приличия. Вспомнив о том, что я леди, я обиделась и сказала:
   - Всего доброго, - и пошла домой. Мышильда потрусила следом.
   - Ну чего ты? - спросила она смиренно. - Интересные ведь были разговоры.
   - До разговоров ли мне сейчас, когда Михаил Степанович пропал, и Евгений,
и даже участковый.
   В нашем  доме  стояла  зловещая  тишина,  а  под  окном  сидела  Настасья
Филипповна и вытирала глаза платком.
   - Не появились? - со вздохом спросила она.  Мы  покачали  головой,  потом
обежали весь дом, сад, пустырь и опять головой покачали. Безутешная  женщина
побрела по улице, а мы смотрели ей вслед и думали, куда могли подеваться три
здоровенных мужика?
   - Тут точно преступление, - заявила я, а Мышильда в ответ подергала  себя
за ухо.
   Сидя  в  кухне,  мы  попробовали  ждать  известий  о  пропавших  или   их
возвращения. Через несколько минут это сделалось совершенно  невыносимым,  и
я, поднявшись, решительно заявила:
   - Идем копать.
   Сестрица возражать не стала, и мы отправились на пустырь.
   - Думаешь, Макс мент? - спросила я по дороге.
   - Не думаю, а вижу.
   - А чего ж он с этими?
   - Надо полагать, задание выполняет.
   - Придушить бы стервеца, - в сердцах сказала я.
   - Никак не можно, - покачала головой сестрица. - И даже наоборот - должны
и обязаны содействовать в меру сил и возможностей.
   От этого разговора я ужас как разнервничалась и землю швыряла так,  точно
в том месте, куда она падала,  стоял  мой  злейший  враг,  как-то  незаметно
приобретший черты Максима. Мышильда сопела рядом, не сказав за все это время
ни слова, и только когда мы уперлись носами в фундамент напротив, заявила:
   - Вот и все.
   И в самом деле: кухни кончились, все три. Мы перекопали все три возможные
площади, где они могли находиться, и ничегошеньки не обнаружили - не  только
тридцати золотых червонцев, но  даже  самого  завалящего  кольца.  Я  сурово
осмотрела перекопанное пространство и вздохнула: знала ведь, что чепуха  все
это, и пошла на поводу. Только мужа лишилась из-за дурацких сокровищ.
   - Лизавета, - робко начала Мышильда, - мы как хотели: если на метр ничего
не найдем, будем копать на два.
   - Чтоб кто-нибудь из наших мужиков выкопал двухметровую яму? Да ни за что
на свете. И зачем ему такая яма в родном подполе?
   Мои слова произвели впечатление.
   - Да уж, - сказала сестрица. - Вряд ли прадед так  расстарался...  И  яму
рыть совершенно необязательно, когда вокруг ходов полно.
   - Не говори мне о них, - разозлилась я и полезла из ямы. Мышильде  ничего
не оставалось, как выбираться следом.  -  Прямо  бы  сию  минуту  уехала,  -
заявила я, шагая к дому. - Да вот душа болит о пропавших.
   - Три дня придется выждать, - согласилась Мышь.
   Солнце садилось за горизонтом, на землю пала мгла,  а  бриллиантовый  дым
растаял в тумане.
   Хотя потрудились мы на славу, аппетита не было,  и  спать  мы  легли  без
ужина. Уснуть никак не получалось, я думала о несчастном Михаиле Степановиче
и босом Евгении, а  также  об  участковом  Иваныче,  о  сокровищах  прадеда,
которые не пожелали найтись, и о черепах  двенадцатого  века.  Где-то  около
полуночи под окнами послышались шаги, и Сашка неуверенно позвал:
   - Елизавета.
   Мышильда подняла голову и воззрилась на меня, а я махнула рукой. Сестрица
полезла в окно.
   - Чего тебе? - спросила она досадливо.
   - Елизавету позови.
   - Спит она и на тебя шибко осерчала. Говорит, брат у тебя невоспитанный.
   - Он уехал, - сообщил Сашка. - Может, разбудишь ее, а?
   - Не-е, я на себя такую ответственность взять не могу. Она в гневе больно
дерется. Хочешь, сам буди.
   Сашка немного подумал и не захотел.
   - Таскаются всякие, - проворчала Мышильда и закрыла окно.
   Ночью мне опять снились тараканы, а также прадед  Дормидонт,  которого  я
сроду в глаза не видела. Он стоял в исподнем на нашем фундаменте,  показывал
кукиш и говорил весело:
   - Вот вам сокровища.
   Я проснулась в холодном поту и увидела в дверях Мышильду. В  сумерках  ее
футболка казалась балахоном, а сама она привидением.
   - Ты чего? - испугалась я.
   - Ничего, в туалет ходила. Ну и прошлась вокруг дома.
   - Не вернулись? - зная  заранее  ответ,  спросила  я.  Сестрица  покачала
головой и, сев на кровать, стала смотреть в окно. -  А  мне  сон  приснился:
прадед собственной персоной кукиш показывал. Ну и родственник у нас с тобой.
   - Куда ж он их запрятал? - вслух  подумала  Мышильда,  а  я  вдруг  глаза
вытаращила,  покрылась  мурашками  и  вроде  бы  даже  затряслась,  а  потом
выпалила:
   - Пятнадцать человек на сундук мертвеца...
   - При чем тут прадед? - удивилась Мышильда. - Он ведь был  купцом,  а  не
пиратом...
   - Гробница, двенадцатый век.
   Мышильда вскочила, кинулась ко мне и, заглядывая в глаза, прошептала:
   - Думаешь, в гробнице?
   Я еще немного потряслась под одеялом и наконец кивнула.
   - Идем, - сказала сестрица, одеваясь, точно солдат по тревоге.
   - Сейчас? - насторожилась я, посмотрев в окно.
   - Конечно.
   - Марья, там пятнадцать черепов и еще что-то в самой гробнице.
   - Там золото-бриллианты, - зашипела она в ответ и вдруг рявкнула:
   - Подъем.
   Я уже говорила, что Мышильда отважная и всякие там черепа  и  скелеты  ей
нипочем. В общем, через  пять  минут  мы  уже  неслись  в  сторону  пустыря,
прихватив с собой фонарь.
   - Надо бы вооружиться, - с опозданием сообразила Мышильда. -  Как  бы  на
братца не нарваться.
   - Пусть только появится, я ему мигом шею сверну.
   Тут кое-что привлекло мое внимание. За кустами, прямо  напротив  пустыря,
стояла машина. Я дернула сестрицу за руку и прошептала:
   - Глянь.
   - Неужто вредитель так обнаглел? - удивилась она.
   - Пойдем-ка посмотрим.
   Машина оказалась белым "Мерседесом", и если  я  ничего  не  напутала,  то
именно на ней сегодня приезжал ненаглядный родственник - Мотыль. В настоящий
момент машина была пуста, а дверь со стороны водителя не заперта.
   - И куда он делся? - вертя головой, поинтересовалась Мышь.
   - Наверное, у Сашки.
   - А почему машина здесь, а не у ихнего крыльца?
   - Откуда я знаю. Сашка-то сказал, что Мотыль уехал.
   - А он не уехал, - заключила сестрица. - И песенку нам спел: про мертвеца
и сундук. Наш сундук.
   В этот момент до меня дошло, что она пытается мне сказать.
   - Думаешь, он раньше нас сообразил и...
   Я бросилась к фундаменту, Мышильда испуганно повисла на моем локте.
   - Лизка, у него может быть оружие. Против пули и ты не попрешь.
   Оружие всегда вызывало во мне трепет.
   - Не попру, - согласилась я и стала пробираться к фундаменту осторожно.
   Догадки наши оказались верны: лаз открыт, это было видно даже при скудном
предутреннем освещении.
   - Тырит наши сокровища,  -  выпучила  глаза  сестрица.  -  Что  делать-то
будем?
   Первое, что я сделала, - это закрыла лаз. Теперь так просто ворюга оттуда
не выберется.
   - Пошли к Максиму, - сказала я. Она со мной согласилась:
   - Только бы на Сашку не нарваться.
   - Постучи в окно и позови Макса, - поучала я.  -  Вроде  бы  на  любовное
свидание.
   Максим, как и мы,  по  ночам  спал  плохо.  Не  успела  сестрица  к  окну
шмыгнуть, а он уже спросил:
   - Кто здесь?
   - Выйди на минутку, соловья послушаем.
   - Не могу. Елизавета Петровна сказала, что после соловья одна дорога -  в
загс. А я еще молодой, мне погулять охота.
   - Вот и погуляем. Да выходи ты, придурок.
   Он все-таки вышел, а заметив меня, торопливо зашагал к калитке.
   - Что случилось, неужто еще кто пропал?
   - Где ваш Мотыль? - спросила я сурово.
   - Не знаю. Давно уехал. Если не спит, так, значит, где-то водку пьет.
   - Вы ему лаз показывали?
   -  Конечно.  Интересовался.  Говорит,  позвоните  завтра  археологам,  на
экскурсию меня вряд ли  пустят,  а  мне,  говорит,  черепа  и  прочее  очень
интересны.
   - Какие  черепа...  Бриллианты  ему  наши  интересны.  Машина  Мотыля  за
пустырем стоит, а лаз открыт. Соображаешь?
   Макс посмотрел на небо, где таяли последние звезды, и выругался:
   - Ну, конечно, то-то этот гад так  обрадовался,  когда  мы  про  гробницу
сказали и пятнадцать черепов,  еще  и  песенку  спел.  Выходит,  Боцман  ему
намекнул, где деньги.
   - Какой Боцман? - спросила Мышь.
   - Какие деньги? - спросила я. Потом Мышь сказала:
   - А, Ленкин ухажер.
   - Там наше золото, - добавила я.
   - Пошли, - кивнул Макс и очень решительно зашагал к пустырю.
   - Максим, взял бы ты с  собой  пушку,  -  посоветовала  сестрица,  весело
подпрыгивая рядом. - Ведь на опасное дело идем.  Есть  у  тебя  какое-нибудь
оружие?
   - Да я его, гада, голыми руками придушу.
   Я покосилась на его руки и в принципе с ним согласилась.
   - Стойте здесь, - сказал он,  опустившись  на  четвереньки  с  намерением
протиснуться в лаз.
   - Идем все, - заявила я. - Думаю, до стрельбы дело не дойдет,  если  что,
скажем - увидели ход открытым и забеспокоились.
   Максим взял фонарь, но включать его не стал и полез  первым,  затем  я  и
Мышильда. Сестрица тюкнулась носом в мои пятки, обутые в кроссовки, и громко
сказала:
   - Ой... - Вопль гулко отозвался в каменном лабиринте, и  далее  прятаться
уже не имело смысла.  Поэтому  Макс  включил  фонарь,  и  мы  устремились  к
гробнице. Из темноты возник череп, но почему-то он лежал у нас  под  ногами,
потом еще один и еще, все черепа вдруг переместились на пол. Вскоре  причина
стала ясна - крышка гробницы была сдвинута. Мотыль стоял рядом, сунув внутрь
свою голову вместе с руками, как видно, прихватывая наше добро.
   - Мамочки... - вдруг охнула сестрица, а Макс сказал:
   - Черт.
   Тут и я чертыхнулась. Мы подошли вплотную, а родственник так увлекся, что
на нас даже не взглянул. Потом я поняла, что он вовсе не стоит, как казалось
вначале, а висит.
   - Чего это он? - удивилась я, а Макс опять сказал:
   - Черт, - и ухватился за Мотыля, передав фонарь Мышильде.
   Тот завалился на сторону, и мы увидели его голову, точнее, то, что от нее
осталось. Кто-то очень сильно ударил его по затылку, и, судя  по  всему,  не
один раз.
   -  Монтировка,  -  сказала  Мышильда  недрогнувшим  голосом.  И  точно  -
окровавленная монтировка валялась в пяти шагах от нас.
   - Видно, он ее сам и принес, чтобы  крышку  сдвинуть.  А  кто-то  подошел
сзади и треснул его по голове.
   - Конечно, мы ж ему про вредителя не  рассказывали,  и  он  никого  здесь
встретить не ожидал.
   Слово "вредитель" вернуло меня к мыслям о сокровищах.
   - Что в гробнице? - спросила я.
   - Ничего, то есть скелет. Выглядит неважно, и ни одного бриллианта.
   - Чертов сукин сын, - рявкнула Мышильда. - Обскакал-таки троюродный.
   - Ну, это мы еще посмотрим, - прорычала я и кинулась к  выходу,  за  мной
сестрица и Макс с воплями:
   - Кто? Что?
   - Ты что, бестолковый какой? - удивилась Мышильда. - Братец вашего Мотыля
укокошил и сокровища свистнул.
   - Почему братец?
   - А кто тут еще шастает? Как увидел золотишко, подлая душа не стерпела  -
взял грех на душу.
   Пока она все так толково объясняла, я выбралась на поверхность, выдернула
сестрицу, съездила  Максу  по  носу  и  нажала  на  рычаг.  Макс  остался  в
подземелье. Слышно было, как он взвыл, а потом нецензурно выразился.
   - Лизка, надо заявлять. Это не старый труп, а  новый.  Никак  нельзя  без
ментов, - зашипела сестрица.
   - Заявим, - утешила я. - Только чуть позднее. По справедливости сокровища
наши, не могу я их отдать ни братцу, ни ментам.
   Я побежала к Иннокентию, Мышильда, конечно, угнаться за мной не  могла  и
возникла возле крыльца, когда перепуганная хозяйка уже разбудила  последнего
и он, на ходу застегивая пуговицы, в туфлях на босу ногу выскочил  из  дома,
вопя на всю улицу:
   - Елизавета, ты сведешь меня с ума!
   Мы загрузились в мой "Фольксваген", я села за руль, а Иннокентий Павлович
рядом приводил себя в порядок.
   - Тебе нельзя, - сказала я Марье  Семеновне.  Она  сурово  кивнула,  а  я
добавила:
   - Выпусти его из подземелья, вдруг он темноты боится.
   Она опять кивнула.
   - Давай, - а потом перекрестила меня на дорожку.
   - Где вредитель живет? Помнишь ту, тайную  квартиру,  о  которой  ты  нам
рассказывал? - спросила я Иннокентия.
   - Конечно, помню, - возмутился он. - Только что за спешка такая? Могли бы
утром съездить.
   - Не могли, - убежденно сказала я.
   Свой разлюбезный "Фольксваген" я в то раннее утро не жалела и  преодолела
расстояние до тайной квартиры братца в рекордно короткий срок.
   - Вот этот дом, - ткнул пальцем Иннокентий, которого тоже разобрало -  он
ерзал, целеустремленно смотрел в окно и подгонял меня воплем:
   - Быстрей...
   - Какой подъезд?
   - Второй...
   Я свернула  к  дому,  и  в  этот  момент  из  второго  подъезда  выскочил
троюродный с объемистой сумкой в руке. Завидя нас, он резко рванул по газону
в сторону стоянки, где у него, судя по всему, была машина. Я тоже влетела на
газон. Иннокентий Павлович охнул, а я выругалась, забыв про то, что я леди.
   Шансов уйти у братца не было, он еще только пытался открыть машину,  а  я
уже затормозила рядом, выскочила из кабины, схватила его за плечо и съездила
кулаком в челюсть. Он охнул и стал сползать на землю, а я подхватила  сумку,
поставила ее на капот и расстегнула "молнию".
   - Что? - спросил  Иннокентий  Павлович,  вытаращив  глаза  так,  что  они
буквально вылезли на лоб.
   - Ничего, - простонала я в ответ.
   И точно. Ни одного червонца или хотя бы завалящего бриллианта.  Сумка  до
отказа набита долларами, и хотя бы какое колечко на память о прадеде. В этот
момент разом произошли две вещи: троюродный начал подавать признаки жизни, а
из-за угла с диким воем выскочили милицейские машины, первая притормозила, и
из нее посыпался народ, Максим впереди всех. В настоящий момент ни с кем  из
них встречаться мне не хотелось. Я бросилась к "Фольксвагену", оставив сумку
н