уга  накрыла  на
стол, в общем, я пробыл у него чуть больше двух часов,  а  потом  отправился
сюда. В двух кварталах от дома Александра  меня  вдруг  остановили  какие-то
личности.
   - Как? - удивилась я. - На машине остановили?
   - Машину я оставил возле дома Александра, так как выпил и не мог сесть за
руль. Александр собирался вызвать такси, но я просил  его  не  беспокоиться,
погода прекрасная, и мне не мешало немного пройтись. - Иннокентий  Павлович,
видимо, решил проветриться, дабы не раздражать меня запахом коньяка.  -  Вот
как раз тут они и появились.
   - Ограбили? - ахнула я.
   - Ничего подобного,  -  голос  Иннокентия  стал  совершенно  зловещим.  -
Спросили: "Ты куда свой нос суешь?" Один ткнул меня в грудь, а второй ударил
в коленную чашечку, потом сказал: "Смотри, сиди тихо", и оба исчезли.
   - А куда ты свой нос сунул? - растерялась я.
   - Как куда? - возмутился Иннокентий. - А мои изыскания?
   - В области чего?
   - В области этого... Мотыля и Боцмана.
   - Как же они об этом узнали?
   - У таких типов везде свои люди.
   - Даже в прокуратуре? - ахнула я. Услышав это слово, Мышильда сунула свой
нос в комнату и спросила:
   - Кто поминает всуе сие заведение?
   - Вот, - ткнула я пальцем в Иннокентия. - Послушай, что он рассказывает.
   Мышильда послушала, минут десять разглядывала потолок, потом сказала:
   - Ну, ничего опасного он накопать  не  успел,  иначе  бы  ребята  нас  не
пугали, а просто... успокоили, одним словом.
   Я опять ахнула, а Иннокентий побледнел.
   - И ты можешь говорить об этом так спокойно?.. - спросил он в ужасе.
   - Могу и беспокойно, - кивнула Мышильда. - В  любом  случае  носиться  по
городу  ты  некоторое  время  не  сможешь,  а  здесь  находишься  в   полной
безопасности.
   Иннокентий недоверчиво посмотрел на меня, потом на Мышильду, потом  опять
на меня и затих.
   Через полчаса мы совещались на терраске.
   - Его машину перегоним сюда завтра, - сказала я. - Ничего с ней  за  ночь
не сделается. А у нас с тобой на сегодня одна задача: выследить  троюродного
и лишить его обеих ног.
   Сестрица согласно кивнула, и мы отправились на пустырь. Засаду устроили в
зарослях терновника. Крапивы здесь, как ни странно, было многим меньше, и мы
обосновались почти с удобствами. Место выбрали очень удачно, весь пустырь, а
главное, разлюбезный наш фундамент как на ладони, а нас заметить практически
невозможно. Тесно прижавшись друг к другу, мы, соблюдая осторожность, сидели
в абсолютном молчании и вскоре смогли  насладиться  трелями  соловья.  Из-за
него сидение в терновнике показалось приятным и совершенно не  утомительным:
полтора часа прошли незаметно.
   Через полтора часа совсем рядом, там, где был проход с  улицы,  хрустнула
ветка. Мышильда нервно сжала мою ладонь, а я вытаращила глаза. Темной  тенью
справа возник силуэт мужчины. Он  постоял,  прислушиваясь  и  приглядываясь,
потом шагнул в сторону шалаша. Никого не обнаружив там, огляделся. На  спине
данной личности висел рюкзак  с  притороченной  лопатой,  черенок  отчетливо
выделялся  на  фоне  звездного  неба.  Успокоившись,  наш  враг   шагнул   к
фундаменту. Мышильда хотела подняться, но я остановила ее, прошептав на ухо:
   - Пусть копать начнет, чтоб в дыру не успел смыться.
   Троюродный бродил в стороне флигеля,  высчитывал  шаги,  осторожно  светя
себе фонариком под ноги, и наконец взялся за лопату.
   - Идем, - шепнула я и  уже  было  приподнялась,  как  тут  же  замерла  в
недоумении.
   Справа вновь возник  силуэт,  он  не  мог  принадлежать  ни  Евгению,  ни
Михаилу, ни тем  более  пострадавшему  Иннокентию.  Выходит,  у  троюродного
имелся сообщник. Не успели мы, переглянувшись с Мышильдой, освоиться с  этой
новостью, как в поле зрения возник еще один силуэт, а потом и еще. Мы  сочли
за  лучшее  затихнуть  и  притвориться,  что  нас  здесь   нет.   Увеличение
численности наших противников  делало  борьбу  с  ними  в  настоящий  момент
невозможной. И тут  случилось  нечто  совершенно  неожиданное.  Три  силуэта
сошлись возле фундамента, и мужской  голос  тихо,  но  достаточно  отчетливо
произнес:
   - Черт, куда же он делся?
   Вспыхнул огонек зажигалки, потом загорелся еще один, и  неизвестные  типы
спустились вниз. Шастали они там довольно долго, прежде чем вновь  появились
в поле нашего зрения.
   - Куда он делся? - вопросил тот же голос. - Не мог  же  он  сквозь  землю
провалиться?
   "Еще как мог", - очень хотелось ответить мне.
   Парни начали совещаться.
   - Веник, ты ж видел, он на пустырь поперся?
   - Ну, видел, - неохотно ответил Веник.
   - И где же он тогда?
   - А я откуда знаю? - возмутился  Веник.  В  этот  момент  в  их  разговор
вклинился третий:
   - Может, в кустах засел? Надо проверить.
   Идея нам не понравилась: в кустах засели мы.
   - Сматываемся, - шепнула Мышильда и первой бросилась на улицу. Мне ничего
не оставалось, как последовать ее примеру. В рядах врагов наметилась паника.
   - Мама моя! - взвизгнул один. - Что это было?
   А второй очень серьезно ответил:
   - Динозавр.
   Мне захотелось повернуть назад и  уточнить,  что  он  имеет  в  виду,  но
Мышильда тянула меня к дому и даже слушать не хотела о том, чтобы вернуться.
   Мы укрылись на терраске и прислушались. Свет не включали. Кто-то прошелся
под окнами, замер у палисадника, рядом с моей машиной. Это меня встревожило,
и я прильнула к окну. На машину враг не покушался, постоял, повертел головой
и сказал куда-то в сторону:
   - Тишина как на кладбище.
   Так и не включая свет,  мы  устроились  на  своих  постелях,  и  Мышильда
сказала:
   - У меня два вопроса: куда делся наш  троюродный  и  откуда  взялись  эти
типы.
   - На первый вопрос могу ответить сразу, - вздохнула я. - Где-то в стороне
флигеля еще один подземный ход. Может, и  не  один...  Думаю,  в  нем  он  и
укрылся, как только заметил этих. Он осторожный, - вздохнула я и добавила:
   - Гад.
   - Да, понарыли, точно кроты. Завтра надо там все осмотреть и твою  версию
проверить. Хотя скорее всего ты права, больше ему  деться  некуда:  вниз  он
спустился, а наверх не поднялся. А с этими что?
   - С этими два варианта: либо они недруги троюродного и его выслеживают  -
братец их на хвосте приволок. Такой расклад нам на руку: оторвут ему голову,
и нам возиться с ним без надобности. А может, это те самые типы, что сегодня
лишили Иннокентия коленной чашечки.
   - Не улавливаю связи, - нахмурилась Мышь.
   - Допустим, кому-то не понравились расспросы Иннокентия, его предупредили
и скорее всего за ним проследили.
   - И что? - усмехнулась она.
   - Не знаю что, - поняв, что малость  запуталась,  ответила  я.  -  Может,
заприметили мою машину с иногородними номерами и решили разобраться, что тут
происходит. Вполне возможно, от местных узнали, что мы тут клад раскапываем.
Вот и остались. Появление темной ночью Эдика их  озадачило,  и  они  за  ним
стали следить, а он исчез из-под их носа и очень их огорчил.
   - Если они следили за ним, то почему нас не засекли?
   - Так мы с тобой не с улицы шли, а в нашу дыру пролезли.
   - Логично, - кивнула Мышильда. - Но я тебе честно скажу: это  трио  очень
мне не нравится.
   - Мне тоже, - вздохнула я.
   Появляться вторично на пустыре мы  не  рискнули  и  пожелали  друг  другу
спокойной ночи. Сон не шел, бриллиантовый дым витал в темной комнате,  а  по
углам прятались многочисленные конкуренты.
   Утром я первым делом отправилась за машиной Иннокентия, сестрица осталась
приглядывать  за  фундаментом.   Машину   я   поставила   рядом   со   своим
"Фольксвагеном" и,  открыв  дверь,  занялась  поисками  таблеток  Иннокентия
Павловича от изжоги. Они были то ли в "бардачке", то ли в  карманах  чехлов,
то ли у черта на куличках. Я немного нервничала, так как ночные  события  не
шли у меня из головы.
   - Привет, детка! - услышала я совсем рядом и обернулась, чтобы взглянуть,
какому придурку взбрело в голову сказать мне такое.
   Придурок  оказался  широким  коротышкой  (он-то  наверняка  считал   себя
рослым), мордастым, с тремя золотыми зубами на переднем плане, бритый наголо
и очень нахальный. Одет в шорты цвета хаки и пеструю  рубашку  навыпуск.  На
ногах сандалии. Я посмотрела на него, начав с ног и закончив физиономией. Он
стоял, сунув руки в карманы, и продолжал скалить зубы.
   - Привет, сынок, - ласково ответила я,  не  спеша  вылезла  из  машины  и
расправила плечи.
   - Мама моя! - ахнул он, отступил на шаг, присвистнул и добавил:
   - Вот это да!
   - Что - да? - по-прежнему ласково  осведомилась  я.  Ясно  выразить  свою
мысль он не мог и, судя по всему, не сможет еще какое-то время. Я  потрепала
его по плечу и сказала:
   - Дышите глубже, -  и,  хлопнув  дверью  машины,  пошла  к  дому.  Парень
проводил меня взглядом и еще раз сказал:
   - Мама моя...
   В кухне сидела Мышильда, с томлением глядя в окно.
   - У нас появились соседи, - заявила она.  -  В  одиннадцатый  дом  народу
понаехало. На красной "Тойоте". Трое. По виду  -  форменные  бандиты  и  уже
выспрашивали о нас.
   - Откуда сведения?
   - Евгений бегал за бутылкой к завтраку.
   - Ясненько. Что обо всем этом думаешь?
   - Думаю, ты права. Ребятки приехали по нашу душу, а троюродный гад им без
надобности. Хотя черт их знает... Это все  мумия...  Боцман  до  сих  пор  в
розыске, и, кроме нас, никто не в курсе, что он  умер.  Улавливаешь?  Дружки
интересуются, зачем он нам понадобился.
   - На это есть  ответ:  интересовались  домом,  случайно  заинтересовались
Боцманом.
   - Ага, ты этих типов не знаешь, - Мышильда с тоской посмотрела в  угол  и
заметила:
   - Никакого покоя... Теперь не покопаешь.
   - Как бы не так, - рассердилась я. - Вот сейчас  позавтракаем  и  пойдем.
Кстати, с одним из соседей я, должно быть,  сейчас  познакомилась.  А  каким
образом они нашими соседями оказались? Неужто какая  бабка  решилась  их  на
постой пустить с такими-то лицами?
   - Не бабка, - ответила Мышильда. - Бабка умерла, уже  довольно  давно,  а
дом внуку оставила. Он хотел его продать и, как видно, продал... а может,  и
нет, - задумчиво заключила сестрица.
   - Ладно, кончай голову ломать, - решила я. - Завтракаем - и за работу.
   Однако сразу после завтрака к работе нам приступить не  удалось.  Жара  с
утра поднялась до тридцати градусов. Мы отправились на речку, но она в  этом
месте выглядела такой грязной, с желтой пеной и огромным количеством разного
мусора, не спеша плывшего мимо нас, что освежаться в ней разом  расхотелось.
Мы  вернулись  домой  совершенно  несчастными.  Евгений,  видя  наше   горе,
посоветовал нам не падать духом, принес два ведра воды с  колонки,  и  мы  в
саду под яблоней стали неторопливо обливаться из  ковша.  Сестрица  охала  и
постанывала. Вскоре, кроме ее постанываний, до меня  донеслись  еще  чьи-то.
Некто, очень эмоциональный, дважды сказал:
   - Е-мое. - Потом крякнул, потом взвизгнул, потом охнул:
   - Убиться можно... - и все это на два голоса.
   Я решительно направилась к забору, забыв надеть футболку  (бюстгальтер  я
не ношу принципиально).
   За забором послышался  шорох,  затем  возня,  кто-то  нецензурно  пожелал
кому-то утопиться, а я, опершись на забор, заглянула  в  чужой  сад.  По  ту
сторону на зеленой травке сидели два  стриженых  придурка  и  во  все  глаза
смотрели на мою голову.
   - Доброе утро, - приветствовала их я.
   - Здрасьте, - разом ответили они и попытались встать, потратив на это  не
меньше минуты, но если они и думали произвести  впечатление,  то  у  них  из
этого ничего не вышло: их макушки едва возвышались над забором,  и  на  меня
они взирали, по-прежнему задрав голову.
   - Соседи? - спросила я.
   - Ага, - ответил один.  -  Нет,  -  ответил  другой.  Они  неодобрительно
посмотрели друг на друга и выпалили:
   - Соседи.
   - Приятно познакомиться, - сказала я,  протягивая  руку  через  забор.  -
Елизавета.
   Один из парней, тот, что час назад подходил ко мне  на  улице,  торопливо
пожал мою руку, заметно скривился и ответил:
   - Николай.
   Я протянула ладонь другому, он задумался, легонько коснулся моих  пальцев
и назвался:
   - Сергей.
   Тут подскочила Мышильда и дважды подпрыгнула, силясь посмотреть, что  там
за забором. Я подхватила  ее,  приподняла,  хотела  посадить  на  забор,  но
передумала и представила:
   - Сестрица моя: Мария. Можно Маша.
   -  Привет,  -  сверкнув  глазками,  сказала  Мышильда,  парни  никак   не
отреагировали на ее приветствие: их одолевал столбняк.  Держать  сестрицу  в
левой  руке  было  неудобно,  я  перебросила  ее  на  правую  и   продолжила
знакомство:
   - Вы местные или отдыхать приехали?
   - Местные, - ответил Николай и ахнул:
   - Господи! - Он облизнул губы.
   - А мы приезжие. Прадед наш, купец Калашников, раньше жил в доме, что  на
пустыре стоял, пустырь видели?
   Парни вновь ответили невпопад: один "да", другой "нет".
   - Бабка говорила, прадед где-то здесь клад зарыл, - доверчиво сообщила я.
- Вот мы и пытаем счастья. Может, повезет? - Вопрос я адресовала парням.  На
сей раз они ответили осмысленно: один сказал "может",  другой  "конечно".  -
Что ж, - широко улыбнувшись, закончила я. - Всего доброго, еще увидимся.
   Но расставания не получилось. В саду вдруг  появился  третий  тип:  выше,
шире и мордастее этих двух.  Голую  грудь  украшала  шерсть,  произраставшая
сплошным покровом, и увесистая цепь с крестом.
   - Вы что тут лясы точите? - не очень вежливо поинтересовался он у парней,
те беспомощно повернулись, пожали плечами, но с места сойти не смогли.
   - Привет, -  Мышильда  сделала  ручкой  новому  знакомому,  а  я  лучисто
улыбнулась и спросила парней:
   - Ваш товарищ?
   - Товарищ, - ошалело кивнул Коля.
   Товарищ между тем приближался и вроде бы все еще  гневался,  но  по  мере
приближения на его лице появлялась  растерянность,  он  все  чаще  переводил
взгляд со своих друзей на мою  голову,  потом  подошел  к  забору  вплотную,
уцепился за доски, подтянулся, заглядывая на нашу половину, да так  и  повис
ненадолго. Я распрямила плечи,  чтобы  продемонстрировать  бюст,  и  сказала
застенчиво:
   - Вы извините, я не совсем одета.
   Мышильда, сидя на моем согнутом локте, услужливо влезла:
   - Они душ принимали, жарко.
   - Ничего-ничего, - пролепетал номер три и начал сползать  с  забора,  при
этом заработал доской себе по зубам, приземлился на обе конечности,  ошалело
мотнул головой и все-таки сказал:
   - О Господи!
   - Я ж говорил, - пожал плечами Николай с тихой грустью.
   - А вас как зовут? - улыбнулась я.
   - Меня? - Третий вроде бы даже забыл, как его зовут, и наконец брякнул:
   - Клей. То есть Сашка.
   - А меня Елизавета, - похвасталась я. - А это Машка, моя сестрица. Мы  на
пустыре клад ищем...
   Мышильда хоть и худосочная, но тяжелая, и демонстрация  собственной  силы
меня уже изрядно утомила, потому я решила закончить нашу беседу:
   - Привет, ребята. Приходите чай пить.
   Я поставила Мышь на землю, и мы вернулись к нашим  ведрам.  Из-за  забора
раздался дружный вопль: "Мамочка!" - и  характерный  стук.  С  таким  стуком
затылок ничем не заполненной головы соприкасается с твердой поверхностью.
   - Они умерли? - испугалась Мышильда.
   - Да брось ты. Полежат немного и очухаются.
   - Все-таки это нелегко, - поглядывая на мой бюст  с  таким  видом,  точно
прикидывая шансы парней выжить, заметила сестрица.
   - Дикари несчастные, - посетовала я, и Мышильда умолкла.
   Мы оделись и, на минуту заскочив к Иннокентию,  который,  как  оказалось,
все еще почивал, пошли к фундаменту. С собой  прихватили  Евгения  сторожить
возле шалаша и при малейшем подозрительном шуме сигнализировать нам свистом.
Михаил был оставлен в доме для хозяйственных нужд и  ухода  за  пострадавшим
Иннокентием.  Мы  же  с  Мышильдой  тщательно  осмотрели  следы   вчерашнего
вторжения. Троюродный рыл в месте, обозначенном у нас  как  "людская".  Мышь
недоумевала:
   -  Неужели  он  думает,  что  прадед  вовсе  спятил,  чтоб  в  людской-то
зарывать?
   - Выходит. Подпол был под всем домом? - думая о своем, спросила я.  -  То
есть из любой комнаты в подпол был лаз?
   - Не знаю, - запечалилась Мышь. - Мне  это  кажется  глупым.  К  примеру,
зачем лаз в гостиной?
   - Да уж, - кивнула я и стала рассматривать план,  но  о  лазах  из  плана
ничего узнать не удалось. Видя такое мое томление,  сестрица,  встав  рядом,
попробовала рассуждать здраво:
   - Возможно, подпол был под всем домом: народ жил не  бедный,  добра  имел
много. Но портить полы в каждой комнате никто бы не стал. Следовательно, люк
располагался там, где это было удобнее. Прежде всего кухня. Так?
   -  Так,  -  кивнула  я,  знать  не  зная,  какого  мнения  об   удобствах
придерживались наши предки.
   - Далее. Люк в подпол мог быть и в людской, - задумчиво сказала  сестрица
и почесала нос.
   - И что? - насторожилась я. - Прадед все  перепутал,  и  план  у  нас  не
правильный, а у Эдуарда верный?
   - Не думаю, - ответила она, основательно  углубившись  в  размышления.  -
Знаешь, Лизка, - сказала Мышильда через несколько минут со вздохом, - у меня
такое чувство, точно я что-то должна понять. Что-то очень  простое,  лежащее
на поверхности...
   - Ты имеешь в виду наш клад? - уточнила я.
   - Ага. - Сестрица огляделась, как будто что-то искала.
   - Не знаю, - опечалилась я. - У меня вроде бы такого чувства нет.  Ладно,
давай здесь все как следует осмотрим: где-то ведь есть вход в подземелье.
   Мы со всей тщательностью стали исследовать фундамент, а  также  железяки,
которые  нам  удалось  нащупать  и  заприметить.  Но  ничего   похожего   на
замаскированную дверь обнаружить нам не удалось.
   - Не могу понять, куда он делся? - разволновалась сестрица.
   Где-то через пару часов дальнейшие поиски показались нам бессмысленными.
   - Вернемся на нашу  кухню  и  будем  копать,  -  предложила  я.  Мышильда
согласилась, и мы взялись за работу. Но в этот день все выходило  совсем  не
так, как мне того хотелось.
   Очень скоро появился Михаил Степанович,  в  крайнем  волнении  размахивая
руками, и начал гневаться:
   - Елизавета, это невыносимо. Что он себе позволяет, черт возьми?
   - Кто? - ласково поинтересовалась я. Я  знала,  что  мой  ласковый  голос
настораживает предпоследнего. Михаил Степанович действительно насторожился и
сказал тише, но с необыкновенным достоинством:
   - Я ему что, сиделка?
   - Конечно, - еще ласковее ответила я. - Сегодня вы  сиделка,  потому  что
ночью у вас был насморк и вы не могли работать сторожем. - Я вылезла из ямы,
сунула в руки Михаила Степановича лопату и сказала:
   - Трудитесь, процесс должен быть непрерывным. А я  разберусь  с  больным.
Марья Семеновна, - обратилась я к сестрице, -  будьте  добры  проследить  за
Михаилом Степановичем, чтобы они не халтурили.  Мне  не  хотелось  бы  вновь
поднимать вопрос о его пропитании.
   Я вошла в дом и сразу же услышала поскуливание, доносившееся  со  стороны
мамашиной  спальни.  Иннокентий  возлежал  на  кровати,  всем  своим   видом
демонстрируя страдание.
   - Что? - не без суровости спросила я.
   - Лиза, это невыносимо, - начал он, но я перебила:
   - Очень болит? Давай вызовем "Скорую" и отправим тебя в больницу.
   В больницу Иннокентий не захотел. Он хотел, чтобы я села рядом, взяла его
за руку и поговорила с ним. Я села, взяла и поговорила  не  менее  получаса.
После чего недвусмысленно  намекнула,  что  у  меня  полно  других  занятий,
например, поиски семейных сокровищ.
   - Мне надо идти, - с грустью сообщила я, поцеловала последнего в  лоб  и,
решительно поднявшись, добавила:
   - Думаю, через два-три дня ты встанешь на ноги.
   - Мне кажется, я  уже  никогда  не  смогу  ходить,  -  жалобно  проскулил
Иннокентий, но я его подбодрила:
   - Будешь бегать как миленький.
   Я заторопилась на пустырь. Евгений мирно похрапывал возле шалаша, начисто
забыв о художественном свисте, а Михаил Ст