капкан,  увидел  свежий
раскоп и, убоявшись моего гнева, попытался скрыть следы чужой  деятельности,
в результате чего и оказался в капкане.
   - А братец-то хитер, -  присвистнула  Мышильда,  внимательно  разглядывая
землю под ногами. Потом встала на четвереньки и вроде  бы  все  обнюхала.  -
Лизка, - заявила она минут через десять, - сдается мне,  он  не  верхом,  он
низом ходит.
   - Как это? - не поняла я.
   - Подземным ходом, - сказала Мышильда, выпрямляясь. -  Зайдет,  пороет  и
уйдет. И капкан он уже заприметил, осторожничать будет. Вот если  б  мы  его
ход нашли и там капкан поставили.
   - Так мы ж его искали, - грустно заметила я. - Все  облазили,  и  никаких
тебе тайных дверей и подземных ходов.
   - А должны быть? - с интересом спросил Сашка, появляясь из-за моей спины.
Мы с сестрицей переглянулись.
   - Ну, должны, - ответила я без всякой охоты.
   - Настоящие? - удивился он.
   - Какие ж еще? - фыркнула Мышильда. Мы уселись втроем на зеленой травке и
задумались, то есть это мы с сестрицей задумались, а Клей стал приставать  с
вопросами:
   - Откуда ж здесь ходам взяться?
   - От верблюда, - проворчала я, покосилась на Сашку и со вздохом пояснила:
   - Да здесь полно нарыто, храм стоял, с  собором,  что  на  холме,  ходами
соединенный и с крепостью. Считается, что ходы еще в прошлом веке  засыпали,
а так это или нет, никому не ведомо.
   Сашка,  приоткрыв  рот,  тоже  задумался.  Мышильда,  понаблюдав  за  ним
немного, вдруг спросила:
   - Как Кольке фамилия?
   - Матвеев, - ответил Сашка.
   - А почему его Веник зовут?
   - Не знаю, - покачал он головой, думая о чем-то своем. -  Какая  разница,
Веник и Веник...
   - А твоя фамилия как? - не отстала я от сестрицы.
   - Мотылев, - вздохнул он и тоже спросил:
   - Думаете, он через ход шастает?
   - Думаем.
   - Так надо его поискать, - обрадовался Сашка.
   - Кого? - разозлилась Мышильда. - Ход или брата?
   - Ход... - заскучал Клей.
   - Умник нашелся... а то не искали. - Она громко, со  стоном  вздохнула  и
стала смотреть на восток, где занимался новый день.
   - Найдем, - кивнул Сашка. Мы замолчали, наблюдая, как огненный шар встает
над рекой.
   - Красота, - прошептала я.
   - Природа, - вздохнула Мышильда.
   - Ага, - отозвался Клей.
   Уснуть в то утро так и не получилось. Встретив рассвет, мы  разошлись  по
домам и только было собрались  ко  сну,  как  на  крыльце  раздались  глухие
стенания. Вернулся Михаил Степанович. Так как увечий у него не обнаружили, а
денег на такси он не имел, то из травмпункта ему пришлось добираться пешком.
Он очень рассчитывал на мое сочувствие, я же учинила  ему  допрос  и  вскоре
смогла убедиться в верности своих догадок  относительно  обстоятельств,  при
которых бывший благоверный угодил в капкан. Из рассказа Михаила  Степановича
следовало,  что  он  проснулся  от  какого-то  подозрительного  шума,  решил
взглянуть на фундамент и вроде бы заметил у восточной стены некую  личность,
которая будто бы чудесным образом растаяла в воздухе.
   - Точно, ход, - горевала Мышильда, посмотрела на Михаила  Степановича  со
вздохом и заметила:
   - Теперь не усторожишь. Необходимы кардинальные меры.
   - Да уж... - согласилась я.
   Сообразив, что у него  имеются  смягчающие  вину  обстоятельства,  Михаил
Степанович гордо выпрямился и заявил, правда, с заметной дрожью в голосе:
   - Елизавета, я не могу больше  спать  в  шалаше.  Я  подхвачу  воспаление
легких, с реки  поднимается  туман,  и  вообще...  Евгений  Борисович  давно
предлагает мне жить в большой комнате. Там есть диван и...
   Михаил Степанович хотел еще что-то добавить, но я только рукой махнула:
   - Иди.
   Поиски клада обрастали бесконечными трудностями.
   - Да, не дадут спокойно  порыться  на  родном  пепелище,  -  заметила  я.
Мышильда в ответ грустно кивнула. Тут мысли мои скакнули в ином направлении,
и я спросила:
   - Слышала, какая фамилия у Сашки?
   - Ну?
   - Что ну? Мотылев.
   - А чего ж его тогда Клеем зовут?
   - Веник-то тоже не Веников, а Матвеев. - Тут я вроде бы забыла, для  чего
мне понадобилась Сашкина фамилия, но, немного напрягшись, сообразила:
   - Помнишь, что  в  записке  было?  "Боцман,  заходил  Мотыль".  Мотыль  -
Мотылев, улавливаешь?
   - Улавливаю, - кивнула сестрица. - Только зовут его не Мотыль, а Клей.
   - Может, он нарочно не велел себя так звать, из-за записки этой?
   Сестрица скривилась и посмотрела с сочувствием на меня, а я на нее.
   - Как хочешь, - сказала я. - А это надо выяснить.
   - Выясним, - кивнула она, и мы пошли рыть.
   Однако работа не спорилась.  Часов  в  восемь  мы  решили  устроить  себе
выходной и отправились в баню. Так называемая  Нижняя  баня  была  в  городе
местной достопримечательностью. Построенная еще в прошлом веке, она блистала
мрамором и позолотой, а знаменита была своей парной. Через пару часов  мы  с
сестрицей сошлись на том, что из-за одной только  бани  стоило  заглянуть  в
этот город.
   Баню  мы  покинули   уже   после   полудня,   чрезвычайно   довольные   и
умиротворенные,  но  мысль  о  подземных  ходах  и  вредителе-братце   разом
вернулась к нам, лишь только мы приткнули машину возле палисадника.
   - Никакого покоя, - вздохнула я и зашагала в дом.
   На  кухне  хозяйственный  Евгений  Борисович  стряпал  обед,  без   конца
отлучаясь то в большую комнату, где, громко стеная, с ногой навытяжку  лежал
Михаил Степанович,  то  в  мамашину  спальную,  где  предпоследнего  пытался
перестонать Иннокентий Павлович. Видя такую чрезвычайную занятость  хозяина,
я прошла в комнату и громко возвестила, что оба моих бывших мужа  совершенно
и окончательно выздоровели и завтра либо с лопатами в  руках  пойдут  искать
клад, либо отправятся к чертям собачьим. Оба  присмирели,  и  в  доме  стало
тихо.
   Втроем мы смогли пообедать в теплой и дружеской обстановке,  не  торопясь
усидев бутылку коньяку. Евгений стал кормить постояльцев и мыть посуду, а мы
отправились в сад под яблоню, где и пролежали часов до пяти. Примерно в  это
время со стороны пустыря донеслись подозрительные стоны. Мы  прислушались  и
различили отчетливое "мужики".
   - Кто это там орет? - насторожилась Мышильда и с горечью добавила:
   - Просто сумасшедший дом какой-то.
   - Лежи, я посмотрю, - сказала я, вовремя вспомнив, что у Мышильды отпуск,
а работа у нее в общем-то не сахар и ей не мешало отдохнуть.
   По мере приближения к фундаменту вопли усиливались,  и  вскоре  я  смогла
разобрать следующие слова:  "Мужики...  Сашка...  Веник",  из  чего  сделала
вывод, что орет Серега, и оказалась права. Серега в самом деле орал, сидя на
земле в очень неудобной позе, привалившись спиной к  каменной  кладке,  орал
довольно долго, потому что успел вспотеть и охрипнуть.
   -  Тебе  чего?  -  спросила  я.  Он  замер,  посмотрел  на  меня   как-то
укоризненно, а потом попросил:
   - Позови мужиков.
   - Зачем? - поинтересовалась я, устраиваясь рядом.
   - Ногу подвернул. Болит, стерва, - в  доказательство  своих  слов  Серега
продемонстрировал стремительно распухающую лодыжку.
   - А чего ты тут делал в одиночестве? - продолжала спрашивать я, не  спеша
кидаться на помощь.
   - Капкан смотрел, - нахмурился Серега. - Очень мне интересно стало. Вот я
и спрыгнул, но неудачно.
   Объяснение меня в принципе удовлетворило, хотя Серега находился  довольно
далеко от места установки капкана.
   - Ладно, пошли, - кивнула я, поднимаясь.
   - Мужиков позови, - напомнил он.
   - Без надобности. - Я приподняла Серегу и, закинув его на спину, на манер
мешка, легко выбралась на зеленую травку и зашагала к дыре, решив добираться
к дому номер одиннадцать кратчайшим путем, то есть через дыры в заборах.
   Мышильда, заприметив нас в саду, кинулась сопровождать, забежала  вперед,
поднялась на веранду и радостно возвестила:
   - Несчастье у нас. Серега ногу подвернул.
   Я осторожно опустила раненого на диван, при этом Сашка восхищенно выпучил
глаза, а Колька стал задумчивее обыкновенного. Серега брякнул:
   - Спасибо, - и посмотрел на меня с легким недоумением.
   - Что, так и несла? - прошептал Сашка, Мышильда тут же влезла:
   - Это они запросто, это им как нечего делать и  не  в  диковинку.  Они  и
лошадь какую ни на есть остановят, а уж по  горящим  избам  шататься  у  них
любимое занятие. Так что не стесняйтесь, ежели что, на помощь зовите.
   Не обращая внимания на сестрицу, я сосредоточилась на Серегиной  лодыжке,
потрогала, пощупала и авторитетно заявила, что дело нешуточное и,  возможно,
у парня перелом. Серега при этом вел себя как-то странно. Обычно мужики  при
первых намеках на страдания  впадают  в  панику,  а  этот  просто  горел  от
нетерпения: то  есть  ерзал,  смотрел  со  значением  на  Клея  и  почему-то
торопился от нас отделаться. В конце концов это показалось мне обидным, и  я
ушла, прихватив с собой Мышильду.
   Не найдя занятия получше, мы взялись за лопаты и за  четыре  часа  смогли
выполнить дневную норму. Сокровища нам не попались,  зато  копать  никто  не
мешал.

***

   Ночью меня разбудил звук работающего мотора. Я выскочила на крыльцо,  но,
увидев, что мой "Фольксваген" стоит себе на месте, успокоилась и хотела  уже
вернуться в дом, но тут заприметила следы бурной деятельности у соседей.  То
есть не следы заприметила, а их  машину.  Она  появилась  со  стороны  реки,
вывернула возле дома номер три, где был  проезд,  и  на  приличной  скорости
промчалась  мимо,  даже  не  подумав  свернуть  к  родному  дому.  Это  меня
озадачило. Ошибиться я не могла, потому что возле нашего дома горел фонарь и
света было достаточно для  того,  чтобы  я  отлично  рассмотрела  не  только
знакомый джип "Тойоту" и номерные знаки, но и силуэты водителя и  пассажира.
"Может, Сереге стало хуже и его в больницу повезли? Только какого черта  они
избрали такой странный маршрут: задами, вдоль реки, когда преспокойно  могли
съехать на проезжую часть без всех этих излишеств?"
   - Чудеса, - сказала я громко и легла спать.
   Утром рыть отправились впятером: мы с Мышильдой, наш хозяин  и  два  моих
мужа. Все три представителя сильного пола безбожно халтурили, но я почти  не
обращала на это внимания. Другие  мысли  одолевали.  В  конце  концов  я  не
выдержала, бросила лопату и пошла к дому номер одиннадцать. Ни  джипа  возле
крыльца, ни добровольцев на веранде не наблюдалось, вместо них имелся замок.
Он висел на двери, вызывая тревожные мысли. Тут я связала  воедино  Серегину
лодыжку, ночную экскурсию и сегодняшнее гробовое молчание дома и заспешила к
фундаменту.
   - Пошли обедать! - рявкнула  я,  едва  протиснувшись  в  дыру,  и  грозно
махнула рукой. Мужиков точно ветром сдуло.
   - Чего ты? - рассердилась Мышильда. - Рано еще. Пусть бы поработали.
   Не слушая сестрицы, я устремилась к обгоревшим  полкам,  нашла  рычаг  и,
открыв дверь, шагнула в  темноту,  держась  обеими  руками  за  стену.  Нога
благополучно соскользнула со ступеньки, и я твердо обосновалась на  каменном
полу. После чего, нащупав фонарь, включила  свет,  направила  луч  на  стену
напротив и глухо простонала: мумии на месте не было.
   - Мышильда, - рявкнула я, - нашу мумию свистнули!
   - Да ты свихнулась, что ли? - всполошилась сестрица, врываясь в подземный
ход и начисто забыв о ступеньке. Мне удалось вовремя подхватить ее на руки и
поставить ближе к стене, чтобы она случайно  не  тюкнулась  головой  об  эту
самую ступеньку. - Точно, свистнули, - прошептала сестрица,  выпучив  глаза.
Чтобы удостовериться до конца,  мы  пробежали  подземным  ходом  до  реки  и
обратно: мумии нигде не было.
   - Странно все-таки, - заметила я на обратном  пути.  -  Мы  боялись,  что
свистнут бумажник, а свистнули покойника. Как думаешь, зачем он им?
   - Не знаю, - грустно ответила сестрица. Мне была понятна ее печаль,  кому
же понравится чувствовать себя обворованным.  Конечно,  по  большому  счету,
мумия нам была без надобности и даже немного пугала, но  теперь,  когда  она
пропала, мы  ощутили  утрату.  -  Что  за  народ,  -  сокрушалась  Мышильда,
устроившись на ступеньке. -  Все  подряд  тащут.  Совершенно  ничего  нельзя
оставить.
   - Ума не приложу, на что им покойник сдался? - в тон сестрице заметила я.
- А может, он какой ценный?
   Сестрица задумалась, глядя в дальний угол, потом кивнула:
   - Может быть... думаешь, это Клей с дружками?
   - Конечно, кто же еще? Про ходы мы ему рассказали. Серега, когда рыл, все
в эту сторону поглядывал, и вчера, как видно, решил свои догадки  проверить,
вот и вывихнул лодыжку. А ночью подогнали машину и стащили у нас покойника.
   - С ума сойти... - покачала головой Мышь.  -  Хотя  что  только  люди  не
воруют...
   - А по-моему, они либо спятили, либо мумия представляет большую ценность.
   - Как музейный экспонат? - нахмурилась она.
   -  Может,  есть  люди,  кому  он  дорог,  и  они  мечтают  похоронить  по
христианскому обряду.
   Мышь опять задумалась и кивнула. Я тоже задумалась, потом спросила:
   - В милицию будем заявлять о пропаже покойника?
   - Как же мы заявим, что он пропал, если не  заявили,  что  его  нашли?  -
удивилась Мышильда. Мне это показалось логичным, и мы со  вздохами  покинули
подземный ход.
   Мышильда очень горевала. Понаблюдав за ней некоторое время, я  попыталась
ее утешить:
   - Не переживай, будем уезжать, сообщим куда следует. Ну, нет у нас мумии,
зато есть ее документы. Там (я ткнула пальцем в небо, но  имела  в  виду  не
небесную канцелярию, а другие органы) сделают правильные выводы.
   - Какие? - насторожилась Мышильда.
   - Ну... что Ленкиного ухажера следует считать покойником.
   Сестрица неожиданно разозлилась:
   - Как же,  сделают.  Отродясь  они  ничего  правильного  не  делали.  Все
милицейские неумехи и лодыри.  Больше  напакостят...  -  В  этом  месте  она
плюнула и окончательно затосковала:
   - Просто невезуха, да и только. Вместо того чтобы прадедов  клад  искать,
приходится отвлекаться на какую-то мумию. И добро бы польза была...
   Чтобы немного себя утешить, мы пошли обедать, Мышильда лично съездила  за
бутылкой коньяку, которую мы выпили под завистливые взгляды мужчин,  угостив
их чисто символически. Они заметно приуныли, чем меня порадовали - не  одним
нам страдать.
   После обеда поиски клада  продолжились,  но  как-то  вяло,  я  без  конца
прислушивалась к шумам, доносившимся с улицы, и гадала, куда делся Клей.
   Вечером, когда стемнело, мы с сестрицей отправились к реке прогуляться, и
я высказала мысль, которая беспокоила меня полдня:
   - Клей свистнул мумию, и наверняка ему от этого есть какая-то польза.
   - Ну и что? - нахмурилась сестрица.
   - Это несправедливо, - сурово сказала я.
   - Что несправедливо? - Иногда  на  Мышильду  находит,  и  она  становится
немного бестолковой. - Мумию красть?
   - И красть несправедливо, но главное - получать  от  этого  пользу.  Если
покойник не твой, так и нечего соваться...
   - Но ведь он и не наш, - забеспокоилась она.
   - Как посмотреть. В конце концов, это мы его нашли.
   Мышильда подумала и заявила:
   - Может, Клею от него такая польза, которая нам и даром не нужна.
   Это как-то не приходило мне в голову, и я еще больше задумалась. Мы дошли
до конца тропинки и свернули к домам. Поднялись на пригорок возле дома номер
пятьдесят один и назад возвращались уже по улице.
   - Дышится-то как, - вздохнула  Мышильда.  Я  с  ней  согласилась  и  даже
перестала думать о нашей потере. Действительно, в целом отпуск мы  проводили
неплохо. Сестрица целый день  на  свежем  воздухе,  с  приличной  физической
нагрузкой - это пойдет ей на пользу, укрепит здоровье, закалит организм...
   Мы поравнялись с домом, в котором жил Клей с дружками, и  замерли.  Возле
крыльца красовался джип, а с веранды сквозь ветви деревьев к нам  пробивался
свет.
   - Вернулись, - сказали мы в два голоса, и я ринулась к крыльцу.
   - Лизка, стой, - вдруг засомневалась Мышильда, хватая меня за  локоть.  -
Может, не стоит вот так к ним врываться? Они ведь бандиты.
   Я подумала и сказала:
   - Пойду одна. Ты сиди в кустах, если через  двадцать  минут  не  вернусь,
вызывай милицию.
   Сестрица сделала попытку меня перекрестить, но стоять на месте сил у меня
уже не было - душа жаждала свершений и справедливого возмездия. Я влетела на
крыльцо и трижды грохнула кулаком в  дверь.  Через  несколько  секунд  дверь
распахнулась,  а  я  нахмурилась.  Сверху  вниз  на  меня  смотрел  какой-то
совершенно незнакомый мне тип. Конечно, я стояла на средней ступеньке, а  он
наверху, зато разутым, так что выходило, если мы встанем рядом, он все равно
будет выше. Честно скажу, я не привыкла, чтобы на меня смотрели сверху вниз.
Тип не охнул, не закатил глаза, не брякнул что-нибудь вроде  "мама  моя",  и
это почему-то меня раздражало. Ко всему прочему он был блондин, а я не люблю
блондинов (оба  мои  мужа  -  брюнеты),  имел  яркие  глаза  (кажется,  даже
голубые), очень наглую физиономию с мужественным подбородком и едва заметной
ямочкой (это тоже нервировало) и такую фигуру,  точно  только  что  сошел  с
плаката "В здоровом теле - здоровый дух". В общем, он был очень  симпатичным
парнем, а это, к сожалению, всегда производит впечатление.
   Я решительно шагнула вперед, слегка отодвинув его  в  сторону,  и  гневно
спросила:
   - Где Сашка?
   Впрочем, вопрос оказался излишним. Сашка находился на веранде и  выглядел
каким-то  нервным.  В  кресле  сидел  задумчивый  Коля.  Сереги   нигде   не
наблюдалось, из чего я заключила, что  лодыжку  он  травмировал  всерьез,  и
порадовалась: "Не суй свой нос, куда не просят".
   Я шагнула к Сашке. Увидев меня, он еще больше занервничал и сказал:
   - Здравствуй.
   - Здравствуй, ворюга, - ухмыльнулась я, уперев руки в  бока  и  развернув
плечи:
   - Зачем мумию свистнул?
   - Чего? - растерялся Сашка.
   - Чего-чего, сам знаешь чего. И не стыдно тебе? Я со всей  душой,  честно
все рассказала, без утайки, и фундамент  не  прятала  -  ройте,  ребята,  на
здоровье, а ты ценную мумию из-под носа увел, да еще ночью, точно разбойник.
   - Мы не могли днем, - грустно заметил  Коля,  неожиданно  оторвавшись  от
созерцания своего пупка. Но меня он не убедил.
   - Все равно, надо было сказать.  По-честному,  а  не  красть.  Неужто  ты
думаешь, что мне для тебя какой-то мумии паршивой жалко?
   Сашка хлопал глазами и косился за мою спину. Я повернулась, но не увидела
там ничего интересного, если не считать блондина.
   - Это кто? - спросила я Сашку.
   Тот поперхнулся и ответил:
   - Максим.
   - Очень приятно, - кивнула я, протягивая руку блондину. - Елизавета.
   - Вы кто? - спросил тот, игнорируя мою руку.
   - Он что, недоделанный? - грозно спросила я Клея, тот поежился,  вздохнул
и замолчал. - Что тут вообще происходит? - возвысила я голос.
   - Действительно, что? - хмыкнул блондин  и,  переведя  взгляд  на  Сашку,
спросил:
   - Кто эта леди, Клей?
   Пока Сашка только думал, что ответить, я сообщила:
   - Я его подружка. - Мой дружок слабо хрюкнул и  затих.  -  Он  уехал,  не
простясь, и меня это малость взволновало. А когда я волнуюсь,  сгоряча  могу
сказать лишнее, - пошла я на  попятный,  догадавшись  по  томному  Сашкиному
виду, что блондин совсем не прост, хоть и выглядит обыкновенным придурком. -
Ладно, разберемся без свидетелей. Жду, как обычно, в  одиннадцать  на  нашем
пустыре, - закончила я и пошла  к  двери.  Коля  отчетливо  вздохнул,  Сашка
охнул, а блондин проводил меня взглядом. Свистнув Мышильде, я сразу же пошла
на пустырь, потому что до одиннадцати оставалось меньше десяти минут.
   - Чего там? - зашептала сестрица.
   - Сереги нет, вместо  него  появился  какой-то  хмырь  и  Сашку  в  тоску
вгоняет. Я назначила ему свидание.
   - Хмырю?
   - Нет, Сашке.
   Тут со стороны дыры послышался характерный шум, точно носорог  пробирался
сквозь частые  заросли,  Мышильда  исчезла  в  кустах,  а  возле  фундамента
появился Сашка.
   - Кто тебя про