.
   - А что авторитета на вербовку готовят - тебе компьютер подсказал?
   - До этого пока не дошли, у меня свои источники.
   - Так ты, старый волк, предупреди молодых.
   - Я начальнику отдела позвонил, ни одной, кроме своей, фамилии не назвал,
предложил заглянуть, мол, хочу от ошибки уберечь. Так  этот  майор,  сопляк,
говорил почтительно, но так, словно  я  не  старый  сыщик,  а  комсомольский
вожак, либо депутат Думы, который его, битого опера,  собирается  розыскному
делу учить.
   -  Вроде  не  старый,  а  уже  обидчивый.  Они  там,  на  земле,   совсем
измордовались. А ты любил звонки из министерства?
   - Начальство всегда право. - Крячко тяжело вздохнул. - Тебе звонила мадам
с телевидения. Как я понял, та,  что  посещала  намедни,  велела  кланяться,
обещала позвонить. И вот сей момент  звонил  парень,  себя  не  назвал,  мне
кажется, что это Мишка Захарчен-ко. Голос у него больно тухлый, может больше
не позвонить. А у него  наверняка  что-то  есть  по  Галею.  А  теперь,  Лев
Иванович, скажи, зачем тебе данные на кровяных авторитетов  понадобились?  -
Он указал на папочку, лежавшую на столе Гурова.
   - Все тебе расскажи, да объясни. - Гуров сел за свой стол, открыл  папку,
начал  изучать.  -  Так,  привлекался  за  убийство,  не   доказано...   Еще
убийство... Освобожден... Работает, женат, взрослый сын...  Отец...  Дядя...
Прекрасно, наличие родственников очень важно, пожалуй,  главное.  А  второй?
Мухтар Азимов? Этого я знаю. Узбек. Наркотики. Золото. Разве он в Москве?
   Там адресочек записан,  даже  телефончик,  можешь  позвонить,  -  съязвил
Крячко. - Отца с матерью перевез,  себе  квартиру  купил,  родителям  купил,
дочка подрастет, замуж выйдет, ей тоже купит.
   - Завидуешь, значит. - Гуров взял ручку, почеркал немного  текст  Крячко,
позвонил секретарю Орлова. - Верунчик, загляни на секунду.
   Когда Верочка зашла, протянул ей папочку.
   - Извини, не зашел сам, не могу оставить телефон. Тут всего две  неполные
странички. Сделай, пожалуйста, мне по два экземпляра. Гриф  "сов.  секретно"
не ставь, но так оно и есть, так что учти. Сделай быстро, генерал это видеть
не должен.
   - Хорошо, Лев Иванович, - Верочка взяла документы. - А  соучастие,  какая
статья?
   - Верка, у тебя телефон! -  Гуров  даже  привстал,  словно  сам  собрался
бежать в приемную.
   - Секретарь беспокоится о соучастии, подчиненного и друга ты  используешь
втемную, - начал рассуждать Крячко, когда дверь  за  Верочкой  закрылась.  -
Вице-премьера ты при свидетелях  шантажируешь.  От  следователя  прокуратуры
важные сведения утаиваешь. Как говорила покойная мама, "букет моей бабушки".
Никогда не знал, что означает данное выражение. Ко  мне  оно  применялось  в
случаях, когда я ухитрялся враз натворить кучу проступков.
   - Ты забьы приплюсовать в бабушкин букет, что вчера  я  обещал  поставить
тебе выпивку, - сказал Гуров и снял трубку зазвонившего телефона. - Да,  вас
слушают... Надеюсь, ты из автомата? - Он подвинул настольный календарь, взял
ручку. - Понял. Молодец. Как у него с деньгами?.. Ну, если кто  ему  должен,
отдаст обязательно... Что? - Гуров рассмеялся. - Ты, приятель,  за  него  не
волнуйся. Борис себя обидеть не  позволит.  Будь  здоров  и  спасибо.  -  Он
положил трубку, сделал запись в календаре, взглянул на Крячко.
   - Михаил? - спросил тот. - Что нового?
   - Мало не покажется, Аким Леонтьев, слыхал?
   - Ленчик? Крутой, грамотный, осторожный, торчал между ворами и  нынешними
от-морозками. Мне казалось, он завязал, подался в коммерцию.
   - Если Борис Галей председатель коммерческого банка, Ленчик ищет связи  с
Га-леем.
   - Коли такой союз произойдет, нам действительно мало не покажется.
   - Об Акиме Леонтьеве я только слышал, а Бориса Галея хорошо знаю. Борис к
себе чужака не подпустит, он и своего-то стороной обойдет.
   - На мой взгляд, Галей перепрофилируется.  Человек,  заглянувший  в  свой
гроб, хочет стать другим человеком.
   - Это вряд ли,  Станислав.  Человек,  выросший  в  нищете,  поднявшись  к
большим деньгам, назад в нужду не пойдет. А на нынешнем  рынке  Галею  места
нет, да и Аким в коммерцию звать не станет. Если Леонтьев ищет
   Галея,  значит,  в  торговле  не  преуспел,  а  из  банды  ушел...   Ищет
равноправного партнера.
   - Банк вдвоем не взять... - Крячко почесал в затылке. - Они оба  стрелки,
чего они еще могут придумать? Твой парень к ним  приблизиться,  конечно,  не
может.
   - Да и я не позволю. Они могут  его  лишь  разово  использовать  и  сразу
убрать. Все! - Гуров хлопнул ладонью по столу.  -  Информации  недостаточно,
будем ждать.
   - Там ждать, здесь ждать! - Крячко собрался сплюнуть на пол, взглянул  на
Гурова, сглотнул.  -  Допустим,  сегодня  прокуратура  тряхнет  Барчука.  Он
замандражит, начнет звонить, советоваться. С кого начнем  мы?  Яшин?  Еркин?
Ждан? Куда ни сунься, везде получишь по рогам.
   - Я начну с Якушева, который сегодня вернулся из Цюриха. Считаю, именно с
него должен начать Галей.
   - Возможно, возможно, однако Якушева не расколоть и помощника из него  не
сделать, - возразил Крячко. - Ты великий сыщик,  однако  силенки  соизмеряй.
Якушев - не наш уровень, на  него  не  надавишь,  не  напугаешь.  Он  десяти
вице-премьеров стоит.
   - Но жизнь у него одна? - спросил Гуров. - И Галея он  знает,  как  мы  с
тобой. И он знает, что, кроме нас, его никто не защитит.
   - Он откупится.
   - Верно. Но это уже не слова, а поступки. Человек, совершающий  поступки,
обязательно совершает и ошибки.
   Крячко задумался, долго молчал, ежился, морщился,  казалось,  превозмогая
боль, хотел сказать, передумал.
   - Ладно, уговорил. - Гуров поднялся. - Сегодня среда, но  мы  работали  в
субботу, а я и в воскресенье. Сегодня с обеда объявляется выходной. Зайдем к
Верочке, заберем свои бумажки и едем ко мне.
   Гуров взял у Верочки плотный конверт с отпечатанными материалами, сказал,
что они с полковником Крячко отбывают в неизвестном направлении, сегодня  не
вернутся, но в случае крайней необходимости его  можно  найти  по  домашнему
телефону.
   Секретарь понимающе кивнула и спросила:
   - Эта дама с телевидения, якобы режиссер, вас нашла? - В голосе секретаря
звучали ревнивые нотки.
   - Бог миловал! - Гуров поцеловал Верочку в  щеку,  быстро  вышел,  махнул
рукой Крячко, который у соседнего кабинета разговаривал с двумя офицерами, и
направился к лифту.
   -  Всех  интересуют  наши  успехи  в  розыске  киллера,  ликвидировавшего
замминистра, - сказал Крячко, догнав Гурова и нажимая кнопку вызова лифта. -
Кто у нас служит, не пойму?  Останавливают  в  коридоре,  начинают  задавать
вопросы...
   Двери лифта раздвинулись, Гуров  посторонился,  пропуская  выходившую  из
кабины женщину, хотел войти в лифт, когда почувствовал,  что  его  взяли  за
руку.
   - Здравствуйте, Лев Иванович. Вы на удивление рассеяны.
   - Здравствуйте, - механически ответил
   Гуров, с сожалением глядя на закрывшиеся двери, взглянул на  остановившую
его женщину, узнал Татьяну Ташкову, которая  вчера  была  у  него  вместе  с
телеведущим Александром Туриньш.
   - Извините, Татьяна Евгеньевна, задумался. -  Гуров  несколько  смешался,
глянул на Крячко.
   - Здравствуйте. - Станислав поклонился. - Меня представлять  не  надо.  Я
друг, подчиненный, напарник и соратник по кличке Станислав.
   - Очень приятно. - Татьяна пожала Крячко руку. - С утра ищу вас, бегаю по
министерству, собираю материал для передачи, вдохновляюсь, так сказать.
   Гуров собрался ответить, что вдохновляться следует не в министерстве, а в
отделении милиции или  патрульной  машине,  когда  проходивший  по  коридору
генерал Орлов громко сказал: "Лев Иванович, зайдите!" - и проследовал в свой
кабинет.
   - Извините. - Гуров кивнул и пошел следом за начальством.
   - Засыпались, -  сказал  Крячко,  беззастенчиво  разглядывая  Татьяну.  -
Хотели сорваться  с  уроков,  налетели  на  директора.  Ваша  вина,  Татьяна
Евгеньевна. Будем ждать здесь или пройдем в наш кабинет?
   - Этот генерал - ваш начальник? -  спросила  Татьяна,  кивнув  в  сторону
коридора.
   - Обязательно начальник, иначе Лев Иванович никогда бы  не  бросил  столь
очаровательную женщину.
   - Как вы думаете, это надолго?
   - Вряд ли, но нас вполне могут сей момент послать  куда  Макар  телят  не
гонял. - Кряч-ко обошел вокруг гостьи, словно вокруг статуи,  удовлетворенно
хмыкнул.
   - Станислав, у вас своеобразные манеры.
   - Мент, чего с него взять. Значит, материал собираете? -  Крячко  кивнул,
быстро прикидывая, какую пользу можно извлечь из встречи с телевизионщицей.
   Крячко хотел поехать к Гурову, выпить, потрепаться  за  жизнь.  С  другой
стороны, он знал, чем такое мероприятие закончится. После  семи  вечера  он,
Крячко, будет рваться домой, но  ему  будет  совестливо  оставлять  друга  в
одиночестве. В результате Крячко может у Гурова заночевать,  жена  с  дочкой
обидятся и будут правы.
   - Гуров великий сыщик и отличный парень.  -  Крячко  заглянул  женщине  в
глаза.
   - Я вам верю. - Татьяна улыбнулась. - Что дальше?
   - Его следует изучать детально, в различной обстановке.
   - Вы сводник?
   - Каждый женатый мужик - сводник, потому как одновременно и  завидует,  и
сочувствует. В общем, так, Танечка. Вы мне  нравитесь,  я  вас  приглашаю  в
гости к Льву Ивановичу. Вы знаете, какая у него квартира? Как можно делать о
человеке передачу, не побывав у него дома?  Какая  обстановка?  А  кухня?  А
ванная, с ума можно сойти!
   Татьяна наблюдала за Крячко с любопытством. Когда он  упомянул  о  ванной
комнате, женщина фыркнула и сказала:
   - Станислав, к вам необходимо привыкнуть.
   - Ко мне? - Крячко смотрел  удивленно.  -  Вы  попытайтесь  привыкнуть  к
Гурову!
   - А на кой черт мне к нему привыкать? -  Татьяна  не  позволяла  мужчинам
разговаривать с собой в подобном тоне, рассердилась. - Отложим знакомство до
следующего раза. - И нажала кнопку лифта.
   - Как скажете, мадам! - Крячко поклонился. - Только другого раза может не
представиться.
   Татьяна смотрела задумчиво, решая, что ей больше хочется? Поехать с этими
странными мужиками или послать их и отправиться домой? Вчера Гуров  произвел
на нее двойственное впечатление: раздражал и притягивал одновременно.
   - По коням! - Гуров появился стремительно,  взял  Татьяну  и  Крячко  под
руки, ввел в лифт, который только раздвинул двери. - Надо убраться из  этого
здания немедленно.

   Глава шестая
   Гуров подсадил даму в "мерседес" Крячко, прыгнул в свою "семерку"; вскоре
они  уже  парковались  у  подъезда  дома,  некогда  стоявшего  на  Никитском
бульваре, затем много лет на  Суворовском,  сегодня  вновь  вернувшегося  на
Никитский. Дом был большой и не путешествовал.  Это  бульвар  перестраивали,
обрезали да переименовывали.
   Татьяна Ташкова, женщина своенравная, - пользовалась у мужчин успехом, да
и профессия приучила ее командовать, -  несколько  растерялась  под  быстрым
мощным напором милицейских сыщиков. Они обращались с ней вроде  уважительно,
но ни о чем не спрашивали, открывали двери,  закрывали  двери,  вводили  ее,
выводили, пока она не оказалась за бронированной дверью; за спиной  лязгнули
мощные засовы, и Гуров то ли усадил, то ли кинул Татьяну в  огромное  низкое
кресло, громко заявил:
   - Вот и ладушки! И путь они все горят голубым пламенем!
   Крячко пронес привезенные пакеты на кухню, выглянул и спросил:
   - Уже стреляют?
   - Простите, Танечка, буквально две минуты. - Гуров улыбнулся, взглянул на
друга, который уже снял пиджак, подпоясал фартук, а пистолет отцепить забыл.
- То ли этот аферист, на веранде которого убивают,  то  ли  евойный  адвокат
напугали Яшина и Ждана, те накапали своим шефам, накрутили нашего  министра,
и все это дерьмо обрушилось на голову Петра.
   - А мы с тобой сбежали! Молодцы! -  Крячко  хлопнул  себя  по  животу.  В
фартуке и с пистолетом Станислав выглядел комично.
   - Ты чего-нибудь сними, либо тряпку с живота, либо пистолет из под мышки,
- сказал Гуров. - Мы не  сбежали,  а  выполнили  приказ  своего  начальника,
который  велел  нам  убираться  с  глаз  и  не   показываться   до   особого
распоряжения. Наливай, господа сыщики изволят отдыхать!
   - Слушаюсь, шеф! Как в лучших домах! - Крячко подвинул журнальный столик,
расставил  высокие  стаканы,  ловко  нарезал  апельсин,  принес   из   кухни
замороженную бутылку водки и налил.
   Татьяна взглянула на вмиг запотевший стакан, прикрыла глаза.
   - Танечка, данная бутылка пролежала в заморозке  двадцать  семь  дней!  -
торжественно произнес Крячко, поднимая стакан. -  Ровно  столько  дней  ваши
покорные слуги были трезвенниками. Но все проходит! За вас! За  встречу!  За
удачу! И чтобы в нас промахнулись!
   - Здоровья! - Гуров чокнулся с Таней, выпил, зажевал долькой апельсина.
   - Станислав, вы налили щедро. - Татьяна осторожно взяла стакан. - Но и  в
тост запихнули столько, что отказываться неприлично.
   - "Чтобы в нас промахнулись" на самом донышке лежит.
   - Водка лежит? - Татьяна усмехнулась. -  Да  Бог  с  вами,  пусть  "лежит
водка", главное, чтобы в вас промахнулись. -  Она  выпила  половину,  тяжело
выдохнула, осторожно вытерла слезу и допила до конца.
   - Во! Я сразу понял, что ты свой человек, Танюша! Умница! Пошли  готовить
ужин, я тебе такое про Гурова расскажу, ахнешь!
   - Татьяна Евгеньевна, простите парня! - Гуров закурил. - Тяжелое детство,
кругом уголовники, генералы - кошмар!
   - Да уж ладно, мы тоже кембриджев  не  кончали,  -  рассмеялась  Татьяна,
протягивая руки. - Помогите мне  выбраться  из  кресла,  я  чего-нибудь  вам
сготовлю.
   Гуров помог женщине подняться из низкого кресла, прошел с ней на кухню.
   - У нас равноправие, готовим вместе! - заявил  Крячко,  показывая  Гурову
большой палец.
   Борис  Галей  и  Аким  Леонтьев  выпили,  вернее  пригубили,  из   рюмок.
Встретились они на Речном вокзале, но Галей в местном  ресторане  оставаться
не захотел; они  прокатились  на  своих  машинах  по  Ленинградскому  шоссе,
развернулись, устроились в ресторанчике  "Айястан",  который  несколько  лет
назад был моден, особенно у приезжих армян, сейчас почти пустовал.
   Они взяли бутылку водки и простую  закуску,  поглядывали  друг  на  друга
изучающе. Аким открыто, Борис исподтишка.
   - Я бы тебя узнал, - сказал Аким. -  Сколько  лет  минуло,  а  узнал  бы.
Лобастый и уши маленькие, прижатые, глядишь исподлобья, запомнилось.
   - А я тебя никогда и не видел,  -  ответил  равнодушно  Борис.  -  Школа,
детство, оставим. - Он махнул рукой. - Кто ты есть,  какие  у  тебя  ко  мне
дела?
   Акиму, как и Галею, было за  тридцать,  но  внешне  они  были  совершенно
разные. Борис выглядел старше, видимо, за счет своей сдержанности,  скупости
движений и мимики, тяжелого взгляда. Аким был  высок,  под  метр  девяносто,
широкоплеч, русоволос и улыбчив, хотел  выглядеть  простецки  и  беззаботно.
Галея такая манера не обманывала, в мужике чувствовалась скрытая  опасность.
Борису  и  широкая  улыбка  нового  знакомого,  и   эта   опасность,   порой
проскальзывавшая  во  взгляде,  нравились.  Сам  Галей  считал  свою  манеру
держаться, неприкрытую угрюмость, серьезным недостатком и пытался бороться с
собой, улыбался через силу, даже шутил,  но  знал,  что  получается  у  него
плохо.
   - Какие у меня к тебе дела? Так сразу и  не  скажешь.  Понимаешь,  Борис,
доверчивые в наши дни долго не живут. Я давно ищу партнера. - Аким улыбнулся
широко, хлопнул себя  по  груди,  спросил:  -  Дурак?  Согласен.  Я  отлично
понимаю, ты мне не доверишься, что естественно. Борис, мы нужны друг  другу,
кто-то должен был сделать первый шаг. Я слышал о тебе,  ты  наводил  справки
обо мне.
   Подошел официант, принес долму, которую они заказали на горячее.
   Аким слышал о Галее и его брате, об их потрясающей удаче с "МММ", отлично
понимал, что это номер, который провернул Борис для отмывания денег.  А  как
он деньги добыл? Борис работал в КГБ, уволился, опыт  оперативной  работы  у
него остался. Слухи о том, что Борис в КГБ был ликвидатором, конечно, полное
фуфло. Возможно, и слушок тот пустил сам Борис, чтобы шпана не доставала.  В
прошлом году Бориса брали гэбэш-ники, это  Акиму  известно  точно.  Один  из
парней, что охранял Галея, имел связь с  Акимом  и  проболтался.  Работал  с
Борисом какой-то гэбэшный чин, характер разработки охранник не  знал,  потом
поступил приказ Бориса Галея ликвидировать. Но где-то сработали плохо, мужик
жив, арестовать его не могут, значит, предъявить ему нечего. Галей - киллер,
решил Аким, работал один, где-то засветился, и  спецслужбы  на  него  вышли.
Дальше работать один он не может, ему нужен партнер. И Акиму нужен  партнер,
так как нынешнее положение его не устраивает.
   Официант разложил долму  и  пошел  к  единственному  занятому  столу,  за
которым шумно гуляла компания кавказцев, видимо армян.
   Борис взял бутылку, долил в рюмки, молча кивнул и выпил.
   - Я слышал, ты не пьешь, - сказал Аким.
   - Старею.  Скучно.  -  Борис  оглядел  зал,  задержал  взгляд  на  шумной
компании, отвернулся.
   - О тебе не расспрашиваю, скажу о себе коротко, и ты поймешь, зачем искал
встречи с тобой.
   - Валяй, только лишнего не говори.
   - Старики с Масловки уехали, я в другую школу перешел, - начал Аким, тоже
выпил, попробовал долму, сморщился. - Мясо  забыли  положить.  Отец,  старый
большевик, идейный, определил меня в  военное  училище.  Вышел  лейтенантом.
Физика у меня  нормальная,  начальству  нравился,  характер  терпели.  Потом
Афган, как все, не лучший, но и не из последних. Стрелял, убивал,  прятался,
все, как на войне. Никакому  особому  карате  не  обучался,  знаю  несколько
ударов. В общем, меня голыми руками не возьмешь. После  дембеля  вернулся  в
Москву, из армии уволился, обрыдло. Родители померли, живу один.  Ну,  парни
ко мне тянутся, ты сам лидер, знаешь. Только ты одиночество предпочитаешь, а
я команду собрал. Без крови не обошлось, два раза брали меня, освободили  за
недоказанностью.
   - Вербовали? - спросил неожиданно Галей.
   - Подкатывались пару раз, но за горло  не  брали.  Я,  конечно,  на  всех
учетах состою и всем конторам известен.
   - И сколько под тобой стукачей обретает? - задумчиво спросил Галей.
   - Рядом со мной два человека, они вне подозрений, - ответил Аким; заметив
усмешку Бориса, рассмеялся. - Я твоей  агентурной  подготовки  не  имею,  но
кое-что знаю. Убийцу ни одна служба  вербовать  не  станет.  Они  гуляют  за
недоказанностью, а доказательства в моих руках.  Шлепнуть  они  меня  могут,
сдать - никогда.
   - Это серьезно, - согласился Галей. - Команда у  тебя  собрана,  на  хлеб
хватает, чего ко мне тянешься?
   - Объясню. Извини, Борис, ты в  стороне,  расклад  не  знаешь.  Воры,  со
своими законами, особняком, особо к нам не лезут. Я с ними  контактирую,  не
залупаюсь без дела, они тюрьмы и зоны в основном держат.
   - Понятно. - Галей немного оттаял,  тут  и  выпитое  сказалось,  и  Акима
прочувствовал, чутье подсказало, что парень уж точно не  конторой  подослан,
вышел на связь в поисках личной корысти, что нормально.
   - Все неприятности от молодых, которые любят хватать и стрелять. Я  лично
за просто так человека не обижу, а эти отморозки беспредел творят. Они могут
последнюю дойную корову зарезать, чтобы сию минуту нажраться, а завтра  хоть
трава не расти. Хотели на меня наехать,  мои  ребята  тоже  стрелять  умеют.
Надоело. Среди моих тоже авторите-тики подрастают, самостоятельности хотят.
   - Так твоя держава распадается? -  Галей  вновь  налил  и  выпил,  поднял
голову, улыбнулся  свободно,  почти  раскованно.  -  Понимаю,  надоело  тебе
вожаком ходить, воли захотел.
   - По сути так. - Аким решил пить с Га-леем вровень, тоже опрокинул рюмку.
- Когда стаю ведешь, так ведь и она тоже тебя ведет.  Борис,  верных,  умных
людей нет, куски сшибаем. Не скажу маленькие, но куски. Хочу дела  и  одного
партнера, з