галстук  на
место.  Гойда  мужик  умный,  пробормотал  извинения,  тут  же  сказал,  что
милицейским агентам не верит, они врут, сообщают лишь  то,  что  оперативник
желает услышать.
   - Верно, -  кивнул  Крячко.  -  Крохотный  нюансик  существует,  господин
старший следователь по особо важным делам. Каков оперативник, таков и агент.
Вы сейчас изволите иметь дело с Львом Ивановичем Гуровым.
   - Закончили, вопрос  сняли,  -  Гуров  поднялся,  шагнул  к  Гойде,  взял
лежавшую перед ним железку и убрал в свой пакет. - Тебе крепление ни к чему,
а нам может пригодиться. Мы не  в  суде,  для  нас  ясно,  что  карабин  был
намертво прикреплен, следовательно, стрелять мог лишь в одну точку.
   - Вот именно. Лев Иванович, вот именно, -  оживился  Гойда.  -  Когда  я,
осматривая карабин, заметил следы зажима, я сразу подумал о  креплении.  Но,
поразмыслив, понял: если карабин намертво зажать, а только при таком  зажиме
могли остаться следы, то прицеливаться из карабина уже нельзя. При  стрельбе
он будет всаживать пуля в пулю, потому я  идею  крепления  и  отбросил.  Оно
могло иметь место, но не в нашем случае, а ранее.
   - Именно укрепленный карабин будет всаживать  пуля  в  пулю.  Ты  умница,
Игорь Федорович, - сказал Гуров. - Рассуждай дальше.
   - Если поставить жертву в  нужном  месте  и  произвести  выстрел,  промах
исключен. - Гойда радостно потер руки. - Ты был на веранде, но и я там  был.
Естественно, что карабин не виден.
   - К тому же было темно, как у негра в желудке, - вставил  Крячко.  Он  не
знал разгадки, но отлично знал Гурова и понимал, если у Левы нет решения, он
разговор не поддержит.
   - Я встал на место, с которого предположительно был произведен выстрел, в
бинокль посмотрел на веранду, - продолжал Гойда. - Конечно, место  поражения
заранее определить можно, но лишь приблизительно.  И  выставить  на  веранде
человека, чтобы ему угодило в центр лба, невозможно, головой ручаюсь.
   - У тебя ее заклинило, дорогой, потому ты и ручаешься. Я сейчас  клинышек
выбью, ты свою головушку очень беречь будешь.
   - Нужен контрольный выстрел, - сказал Орлов.  -  Затем  поставить  жертву
затылком к отверстию в стене, тогда человек получит пулю в лоб.
   Гуров незаметно для  остальных  показал  Орлову  большой  палец.  Генерал
довольно улыбнулся, даже хихикнул, уж совсем не по-генеральски.
   Крячко понял все  одновременно  с  Орловым,  но  с  искренним  удивлением
произнес:
   - Ну и голова у  вас,  Петр  Николаевич.  Мне,  грешнику,  с  начальником
повезло, ну сил нет. А как вы полагаете, господин следователь?
   Гойда сидел понурившись, переживал не оттого, что кто-то оказался  умнее,
а потому, что человек самолюбивый,  ткнулся  носом  в  принципе  на  простой
ступеньке.
   - Ну, Лев Иванович, чего молчишь? Ты след от пули контрольного выстрела в
стене веранды нашел?
   Гуров чуть было не  произнес  традиционное:  "Обязательно",  удержался  и
молча кивнул.
   - Покрытие на стене модное, шероховатое, дырочку зашпаклевали,  но  точно
цвет подобрать не удалось; уверен, пулю не извлекли, она в стене.
   - Ну, господа, мое время истекло. - Орлов поднялся. - Дела иные ждут.  Вы
продолжите свои беседы в кабинете сыщиков. - Он пожал руку Гурову и  Крячко,
а следователя обнял за плечо. - Задержитесь на минуточку.
   Когда подчиненные и друзья  вышли,  Орлов  отпустил  Гойду,  хотел  взять
печеньице со стола и выругался:
   - Станислав, сукин сын, печенье упер! Ты следи за  ним,  давно  примечаю,
хоть и полковник, а на руку нечист.  Ты  после  рукопожатия  с  Крячко  свои
пальцы пересчитывай. И вот еще... - Генерал, подыскивая слова,  запнулся.  -
Ты извини старика за совет, но с Гуровым  лучше  не  соревноваться.  Я  его,
пацана, воспитал, мое самолюбие больнее твоего, однако смирился.  Ну,  такой
он, не виноват, от природы умен неприлично. Ну и черт с ним!  Его  жалеть  и
беречь следует, и беречь в первую очередь от него самого.
   - Спасибо, Петр Николаевич, я постараюсь. - Гойда попрощался  и  пошел  к
оперативникам.
   Гойда сидел  за  столом  Гурова;  хотя  все  три  стола  были  совершенно
одинаковые, место слева от окна считалось главным.
   - Таким образом,  Лев  Иванович,  вы  предлагаете  версию,  что  убийство
совершил один  из  присутствовавших  на  вилле,  -  устало  произнес  Гойда.
Разговор продолжался не один час, и устал не только следователь, сыщики тоже
порядочно выдохлись.
   - Мы имеем, - Гуров прошелся по кабинету, присел на край гостевого стола,
-  укрепленный  карабин,  нацеленный  на  веранду,  пулю  в  стене  веранды,
сточенный спусковой механизм, который дает возможность  произвести  выстрел,
лишь коснувшись спускового крючка.
   - Не шибко понятное фотографирование на  вилле  и  уж  совсем  непонятная
попытка сделать снимок  на  холодной,  пустой,  темной  веранде,  -  добавил
Крячко.
   - Как нажали на спусковой крючок? - спросил Гойда. - Можно  предположить,
что протянули обыкновенную нитку и, когда жертва оказалась в  нужном  месте,
слегка дернули. Все из области предположений, ничего не доказывается. Я  вас
понимаю, друзья, вы работали, получили определенный результат,  я  критикую.
Вы в полном праве сказать, мол, не нравится - предложи что-нибудь получше. У
меня ничего получше нет, а то, что вы построили,  уж  больно  шатко,  честно
сказать, соплями склеено.
   - Мы тоже понимаем, - кивнул Крячко. - Ты же запись  нашего  разговора  с
Барчуком слышал? Допроси его официально по существу каждого вопроса.
   -  Убежден,  что  Барчук  явится   с   адвокатом,   либо   предварительно
проконсультиру- ется с ним. И ваши вопросы, типа "почему собрались в еще  не
обставленной даче?", "кто был инициатором  организации  обеда?",  "по-  чему
делали снимки сначала на втором этаже, только позже на веранде?",  останутся
без ответа, как не имеющие отношения к происшедшему. Если ваши предположения
верны, то осуществить столь хитро задуманный план был способен только хозяин
виллы. Следует копать в служебных отношениях, пересечениях  интересов  между
вице-премьером и замминистра. В каком вопросе, в проведении какой финансовой
операции замминистра мог встать на  пути  Барчука,  встать  столь  прочно  и
непреодолимо, что лишь убийство последнего...
   - Извини, Игорь, - перебил Гуров.  -  Нам  в  финансовых  комбинациях  не
разобраться. Твое предложение не годится. Дом строится с фундамента, а не  с
-крыши. В данном случае фундаментом должно  служить  не  классическое  "кому
выгодно?", а наше личное, всех троих, убеждение, кто  конкретно  организовал
убийство.
   Гойда вскочил,  возмущенно  замахал  руками,  от  возмущения  он  не  мог
произнести ни слова.
   - Игорек, расстегни  ты  на  время  свой  прокурорский  мундир!  -  Гуров
рассмеялся. - Мы не собираемся творить  беззаконие.  Мы  не  мальчики  и  не
выложим на твой стол  лишь  предположения  и  убеждения.  Но  нам  убеждения
необходимы. Когда мы узнаем, кто  убийца,  упремся  рогами,  будем  добывать
доказательства. Мы будем знать и помалкивать, и наши  начальники,  какие  бы
они золотые ни были, не  должны  знать,  что  мы  знаем.  Ни  твой  помощник
прокурора Федул Иванович Драч, умница и честнейший мужик, ни наш  генерал  и
друг Петр Николаевич Орлов. Начальству мы докладываем добытые факты, а  наши
предположения, голословные  убеждения  -  наше  личное.  Мы  можем  добывать
доказательства месяц, год, может, придется ждать ошибки, нового преступления
убийцы. И нечестно грузить на начальников, у них не одна группа.
   - Согласен, - сказал Гойда. - Сколько у нас подозреваемых? Пятеро.
   - Меня не спрашивают, но я бы оставил троих, -  сказал  Крячко.  -  Я  бы
исключил самого Барчука, уж больно  много  против  него  косвенных  улик.  И
Якушева: у него такая уйма денег, что нет смысла мараться с фигурой масштаба
замминистра.
   - Два дня назад ты рассуждал иначе, - сказал Гуров.
   - Я поумнел. Я не знаю Якушева так хорошо/так знаешь ты, однако  при  его
самомнении, величии не представляю, как он месит грязь на том участке.
   - Становишься психологом, - усмехнулся Гуров.
   - От тебя и не такую заразу подцепить можно.
   - С вами не соскучишься. - Гойда  сделал  пометки  в  своем  блокноте.  -
Остаются: Яшин Егор Владимирович, замнач  Управления  охраны  Президента,  -
начальник Яшина нам глотки перервет;  Еркин  Олег  Кузьмич,  пред-  седатель
комиссии у Бисковитого, - тут слов с не  надо,  сами  понимаете;  Ждан  Юрий
Оле-а: гович, помощник Президента. Ни один из Я них в прокуратуру больше  не
придет, заявит по телефону, что единожды допрашивался и баста. И вы при всей
вашей ловкости к ним не подберетесь.
   - Обижаешь, начальник! - Крячко  призывно  взглянул  на  Гурова,  который
ответил безразличной улыбкой.
   - Известно, все гениальное просто, - начал Гуров. - Откроем карты, бросим
на стол, деликатно намекнем, что, к нашему  величайшему  сожалению,  господа
хорошие, убийство совершил один из вас. Подозрение в убийстве - не надоевшее
обвинение в воровстве...
   -  Меня  повесят,  содрав  прокурорский  мундир   вместе   с   кожей,   -
прокомментировал Гойда.
   - Ты слишком высокого мнения о власть имущих. Они не мушкетеры: "Один  за
всех и все заодного!" Ни один начальник не захочет  держать  рядом  с  собой
возможного убийцу.
   - Ельцин же держит рядом Грачева, и ничего!
   - Заткнись! - Гуров матерно выругался, выпил из стоявшей на столе бутылки
пепси. - Извини, Станислав, извини!
   - Ладно уж, мы привыкшие. - Крячко широко перекрестил друга, - Игорь,  ты
не должен ни в коем случае никого  ни  в  чем  обвинять.  Барчук  у  тебя  в
ближайшее время объявится, пусть с двумя адвокатами. Ты вежливо  улыбаешься,
благодаришь, извиняешься, все путем, по протоколу. Затем мягко,  с  болью  в
сердце,  заикаясь  и  не  договаривая,   сообщаешь   о   вновь   вскрывшихся
обстоятельствах. Будь они прокляты, эти обстоятельства,  и  трижды  проклята
судьба, которая свалила неподъемный груз на твои хилые плечи.
   - Выгонят из ментов, в поэты подашься.
   - Станислав, меня за долготерпение живым на небо возьмут, - ответил Гуров
и вновь повернулся к следователю. - Извини за поучения, но у меня было время
все обдумать и подготовиться.
   Гойда вспомнил напутственные слова генерала и миролюбиво кивнул.
   - Затем ты приглашаешь Барчука, обязательно с адвокатом, эксперта  НТО  и
едешь в знакомый замок. Место, где вошла контрольная пуля в  стену  веранды,
ты найдешь без особого труда, эксперт извлекает пулю, оформляешь все должным
образом.
   - Адвокат заявляет протест, мол,  неизвестно,  каким  образом  пуля  туда
попала, - говорит Гойда, но не протестуя, а явно предлагая Гурову  развивать
свою мысль дальше.
   - И адвокат прав, действительно, неизвестно, но  именно  здесь  был  убит
человек, и  твоя  обязанность  пулю  изъять  и  отправить  на  сравнительную
экспертизу. Ты, следователь прокуратуры, сожалеешь, но обязан выполнить свой
долг. Здесь ты можешь исполнить классный номер, Игорь. Непрерывно  повторяя,
что  кощунственно  подозревать  хозяина  в  убийстве,  пригласи  Барчука   с
адвокатом пройти по участку от веранды к предположительному месту,  где  был
укреплен карабин.
   - Скажи, предполагаешь, была натянута нитка,  убийца  нитку  оборвал,  но
кусочек мог где-нибудь зацепиться.
   - Даже если нитку найдем, ничего не докажем. - На  лице  Гойды  проступил
румянец, следователь уже понял, к чему клонит сыщик.
   - Конечно, не докажете, - согласился Гуров. - Но не только нитка, даже ее
поиск укажет на группу господ, находящихся на веранде в момент убийства.  Ты
ничего не говоришь, никого не подозреваешь, ты  -  лишь  зануда-следователь,
работаешь. А они, господа правители, мучаются вопросами. А  убийца  может  и
предпринять  некоторые  шаги,  возможно,  ошибочные.  А  мы   будем   ждать!
Станислав, мы умеем ждать?
   Крячко, ранее улыбавшийся, не выдержал и рассмеялся.
   - Я молчал, но не могу больше. Лев Иванович, ты помнишь, какая на участке
земля? Теперь представь, как вице-премьер с адвокатом  в  модных  ботиночках
топают по щиколотку в  земляной  жиже  от  веранды  до  крана.  А?  Картина,
достойная кисти Айвазовского!
   - Он писал море, - возразил Гойда.
   - Там и есть море грязи. Вы, господин следователь, не забудьте  резиновые
сапоги прихватить.
   - Спасибо за предупреждение. - Гойда, насупившись, сложил свои бумажки  в
кейс и поднялся. - Барчук придет, а остальные - не уверен.
   Крячко распахнул перед следователем прокуратуры дверь.  Гуров,  взяв  его
под руку, доверительно произнес:
   - Думаю, что в  ближайшие  дни  у  вас  появятся  все  герои.  Я  попрошу
Станислава, он  меня  любит  и  не  откажет,  "проговориться"  какому-нибудь
журналисту,    что    расследование    остановилось    из-за    того,    что
высокопоставленные чиновники отказываются давать показания.
   - Я же  болтун,  запросто  проговорюсь,  даже  прокомментирую.  -  Крячко
состроил дурацкую рожу. - А тут  выборы  на  носу.  Ой,  чего  будет!  -  Он
схватился за голову. - Моя любимая  газета  "МК",  ребята  там  добрые,  без
фантазии, они скромно напишут.
   - Ну, уда'чи вам, сыщики! - Гойда поклонился и вышел.
   Оставшись вдвоем, Гуров и Крячко, с одной стороны, облегченно вздохнули и
расслабились, с другой - сосредоточенно задумались. Гуров сел за свой  стол,
начал передвигать стоявшие на  нем  предметы,  как-то:  телефон,  настольную
лампу, чернильницу, которые Гойда сдвинул с положенных мест. Крячко  занялся
уходом за чахлым кактусом, который, скукожившись, мерз на подоконнике.
   - Ты обещал, найдем крепление, отметим, - - сказал Крячко.
   - Вечером.
   - А сейчас пошлешь меня собирать материалы на героев? К Яшину и Ждану  не
подойти. На работу к ним, в Кремль, меня не пустят, соседи по дому, убежден,
со мной разговаривать не станут.
   - Не прибедняйся, пролезешь, подходы найдешь, только позже. Сначала Гойда
тряхнет Барчука, пойдут круги, тогда твой черед.
   А сейчас я тебя действительно пошлю, только совсем в иную сторону.
   - Хозяин - барин, холоп готов служить.
   - Отправляйся в картотеку, найди нам парочку серьезных  авторитетов.  Они
должны отвечать следующим требованиям... - Гуров замолчал,  открыл  лежавшую
перед ним папку с чистой бумагой, начал сосредоточенно чертить треугольнички
и другие геометрические фигуры в проекции.
   Крячко отлично знал, когда можно пошутить, когда  следует  помолчать.  Он
сел напротив друга, следил за его ручкой, которая вычерчивала фигуры  ровно,
словно по линеечке. Неизвестно, в который раз Крячко пытался  понять,  имеют
ли чертежи  друга  какое-либо  значение,  или  он  чертит  для  того,  чтобы
сосредоточиться.  Скорее  последнее,  так  как  впоследствии  смятые   листы
отправлялись в мусорную корзину.
   - Значится, так, - Гуров взглянул на друга. - Авторитеты,  чтобы  их  имя
знал каждый бандит в Москве. Кровавая суть либо легенды обязательно. Охрана,
боевики, все  сегодняшние  примочки.  Официально  проживает  в  Москве  или,
допустим,  в  Солнцеве,  лучше,   если   занимает   официальную   должность.
Генеральный директор, президент, соучредитель, не важно.  Желательно,  чтобы
сидел или хотя бы арестовывался, чтобы о  нем  писали,  говорили  по  ящику.
Короче, нам нужен хорошо известный, кровавый, располагающий огневой защитой.
   - Ельцин, Грачев, могу сразу назвать еще десяток.
   Крячко  втянул  голову  в  плечи,  но  Гуров   не   рассердился,   сказал
одобрительно:
   - Направление верное, калибр выбери поменьше. К тому же ты  невнимателен.
Я сказал: уголовные  авторитеты,  для  которых  официальное  прикрытие  лишь
забава. А ты назвал  людей,  для  которых  официальный  пост  -  главное,  а
кровавые разборки - забава. Можно одного, лучше двоих, и обязательно  список
ближайших родственников: отец, мать, дядья, деды, если есть, взрослые  дети,
малолетних не надо. Где родственники живут, чем занимаются.
   - Сделаю, на кой черт, не понимаю! Если они в законе, их не тронешь...
   - Возможно, я на воду  дую,  но  видится  мне,  что  скоро  нам  с  тобой
понадобится серьезная охрана. Что мы имеем? Два пистолета! Можем  взять  еще
по одному, станет четыре. Пустяк, нам нужны стволы и защита беспредела.
   - Ты  пойдешь  на  связь  с  беспредельщи-ками-убийцами?  -  Крячко  даже
побледнел.
   - Не говори глупостей и выполняй.  Крячко  пожал  плечами,  направился  к
двери, уже открыл, когда на пороге появилась женщина. Мужчина,  стоявший  за
ней, громко сказал:
   - Здравствуйте, извините за непрошеное вторжение. Проходи, Танечка, у них
вид неприятный, а суть нормальная, красивых женщин не едят.
   Женщина и мужчина вошли, и Крячко,  многозначительно  хмыкнув,,  вышел  и
прикрыл за собой дверь.

   Глава пятая
   Гуров  встал  из-за  стола,  узнал  популярного  телеведущего  Александра
Турина, покло-В нился незнакомой женщине.
   - Лев Иванович Гуров.
   - Татьяна Евгеньевна Ташкова. - Она протянула руку.
   Обычно женщинам такого класса  Гуров  руку  целовал,  сейчас  ограничился
рукопожатием.
   - Здравствуй, Александр. Какими ветрами занесло?
   - Здравствуйте, Лев Иванович. - Турин выдал  свою  знаменитую  улыбку.  -
Ехали  мимо,  кругом  стреляют,  я  и  предложил  Татьяне  -  она  режиссер,
практически мой начальник, - заглянем  к  человеку,  который,  может,  и  не
угостит, но и в обиду не даст.
   - Располагайтесь, если сумеете. - Гуров обвел  рукой  скудную  обстановку
кабинета. - А чем угостить - найдем.  -  Он  позвонил  секретарю  Орлова.  -
Верочка, приготовь кофе, пожалуйста, у меня гости.
   - Знаю, я же им пропуска заказывала! - весело ответила девушка.
   - Кто разрешил?
   - Петр Николаевич. Они  позвонили  из  бюро  пропусков.  Петр  Николаевич
сказал пропустить, направить к Гурову.
   - Целую и жду кофе.
   - Простите, Лев Иванович, но печенье Станислав украл,  так  что  ищите  у
себя, кофе сейчас будет. Рюмки?
   - Валяй, спасибо. - Гуров оглядел кабинет. - Станислав спер у  начальства
печенье, где-то спрятал.
   - Значит, у вас тоже воруют? - улыбнулась Татьяна.
   - Обязательно. В России живем, не украл - день пропал. - Гуров подошел  к
вешалке, тряхнул свой плащ, вынул из-под него пачку импортного печенья.
   Вошла Верочка с подносом, исполнила книксен, подмигнула  Гурову,  который
стоял с пачкой печенья в руках, и, стрельнув взглядом на гостей,  удалилась.
Гуров достал из письменного стола початую бутылку коньяка,  наполнил  рюмки,
жестом пригласил к импровизированному столу, взял чашку кофе и  сел  в  свой
угол. Татьяна взяла чашку и рюмку, заняла место  Крячко,  то  есть  напротив
Гурова, а Турин остался за гостевым столом, на  котором  и  стоял  поднос  с
угощением.
   - Лев Иванович, а вы? - Турин указал на рюмку.
   - Я мысленно, мне нельзя, вечером в засаде,  сам  понимаешь.  -  Гуров  с
сожалением покачал головой.
   - Да все-то вы врете! В жизни о засаде  не  скажете!  Танюша,  смотри  на
этого человека, еще молодой, а уже легенда. Давай за него  выпьем,  он  того
заслуживает. Даже не потому, что спас меня прошлым  годом,  что  в  принципе
совсем неплохо, а потому как Лев Иванович - мужик настоящий.
   - Согласна! - Татьяна подняла рюмку. - Смотрится Лев Иванович более  чем,
- кивнула она и выпила.
   - Александр, выкладывай, зачем явился? - спросил Гуров. Не  отдавая  себе
отчета, он избегал смотреть на женщину, сидевшую на- против.
   - Нас интересует убийство замминистра В финансов. Я  пытался  говорить  в
прссс-центре контрразведки, все бессмысленно. Вчера узнал, что дело передано
вам, потому и пришел.
   - Что интересного? Убийство как  убийство,  мешал  кому-то  человек,  его
застрелили. Нормально.
   - У вас такой юмор?
   - Лишь констатация  факта.  -  Гуров  впервые  внимательно  посмотрел  на
гостью.
   Не сказать - красива, но  мимо  не  пройдешь.  Главное,  конечно,  глаза,
миндалевидные,  затемненное  густыми  длинными  ресницами,  смуглая  кожа  с
персиковым пушком, нос кор