е добиться, Гуров спросил:
   - Доктор! Профессор! Интеллигент! В жизни копейки не украл.  А  откуда  у
вашей жены, профессор, миллион долларов? Вашей а: зарплаты не  хватит  такой
бар купить. Все по вторяется, интеллигенция в роли наблюдателей и резонеров.
А вы даже за свои собственные поступки не хотите ответ держать..
   - А чего я-то? - Ждан ловко выпил из горлышка. - Муж за жену не отвечает!
   - Она вашим именем торгует. Вашим,  господин  профессор,  доктор  наук  и
помощник Президента России. Ведь вашей супруге лично цена долларов сто, и то
любителя искать придется. Бог с вами! Как я понимаю,  Ланселоту  вашей  дамы
противник попался не  по  зубам.  Я  в  рыцарские  времена  не  жил,  тогда,
наверное, говорили: противник не по плечу.
   Гуров взглянул на телефонный аппарат, увидел, что шнур совсем не оборван,
лишь выдернут из розетки,  вставил  его  на  место,  набрал  номер  Татьяны.
Ответила, конечно, Яна:
   - Слушаю.
   - А ты знаешь, что за ложный вызов на пожар могут и по попе надавать?
   - Я что, в пожарную команду звонила? Я, по-вашему, дурочка, да?
   - Маму можешь найти?
   - Безусловно.
   - Надо отвечать: "Обязательно". Будь о другом, скажи ей, что я безуспешно
выступил, еду домой голодный и злой.
   - Не говорите в рифму, господин полков- ник,  -  ответила  Яна.  -  Будет
выполнено Так, я понимаю, маму я сегодня не увижу?
   - Ты боишься оставаться одна?
   - Глупости, сейчас еще и  девяти  нет.  Но  И  вы  все-таки  разберитесь,
порядок надо на- вести, меня, например, удочерить. Хотя, чурики-чурики,  то,
что мне нравится ваш  голос,  который  звучит  так,  словно  вы  только  что
отобедали людоедом, и что от вас без ума моя мать, основания  недостаточные,
чтобы становиться вашей дочерью.
   - Вполне разумно. - Гуров положил трубку, взглянул на дремлющего в кресле
доктора наук и профессора, вышел из  квартиры,  захлопнул  дверь  и,  ожидая
лифта, раздумывал, по каким  конкретно  вопросам  Ждан  помогает  Президенту
России?
   Галей устроился в СВ литерного поезда Москва - Петербург. В купе он  ехал
один, чему радовался - не любил  болтливых  попутчиков.  В  Питере  знакомые
бьши, он собирался вечерней "Стрелой" вернуться  в  Москву.  День  следовало
провести таким образом, чтобы ни один умнющий мент не докопался, что поездка
организована  только  ради  создания  алиби.   Две   встречи   деловые,   не
придерешься: Галею назначена встреча у врачей в отношении брата.
   Ликвидация Яшина спланирована примерно на семнадцать часов с минутами,  а
встреча с доктором в Петербурге назначена еще неделю назад на семнадцать.
   Галей мандражил неизмеримо больше, чем когда занимался  ликвидацией  сам.
Он расписал все действия Акима по  минутам,  ошибка  исключалась.  Но  Галей
знал, человек суще- ство несовершенное,  потому  ждал  худшего.  ь;  Главная
опасность проводимой, не слишком вообще-то  сложной  операции  -  это  нервы
Акима. Поздно Галей  разобрался,  что  нервы  у  парня  в  Афгане  попортили
всерьез. Такое следовало засечь  с  ходу.  Коли  парень-здоровяк  непрерывно
улыбается, ему следует в кино сниматься, а не напряженную работу  выполнять.
Ну и хватит, как говорится, лицом к стене, слушать стук колес.
   Татьяна записала передачу экспромтом. Сложилось буквально все.  Сорвалась
запланированная  запись  и  освободилась  студия.  Мальчики-операторы   были
хорошими знакомыми, главное - профессиональными. Гримерную не заказывали, но
на месте оказалась старый мастер, которая поняла Татьяну с полуслова.
   Но главное, конечно, героиня. Когда Татьяна встретила Веронику  Андреевну
Ждан у бюро пропусков, пока они дошли до студии,  режиссер  напрочь  забыла,
что выполняет лишь задание Гурова. Ее так увлекла эта  великолепная,  далеко
не юная, но по-женски в самом расцвете дама. Ее фигура, пластика  и  свобода
движений, абсолютная уверенность в себе, которая, казалось, прямо стекает  с
ее ухоженных ногтей. Причем видно, что эти руки "сделаны" не за  пять  минут
до съемки,  а  они  никогда  не  знали  никакой  работы.  Это  о  были  руки
патрицианки. Фигура гостьи была далека от совершенства:  коротковатые  ноги,
бедра просто широки, тяжелый зад. Мужики шутили, что на такой зад можно  без
всякого риска поставить  стакан  с  водкой.  Подобные  мелочи  режиссера  не
волнова- и, так как героиня будет давать интервью, сидя в кресле.  Волосы  в
легком беспорядке, их и не надо причесывать.  Роскошная,  в  меру  оголенная
грудь  не  вызывала  никаких  мыслей  о  деторождении  и  прочих   глупостях
продолжения рода. Женщина прекрасно знает, зачем ей  такая  грудь.  О  такой
груди мечтает любой мужчина, желающий получить удовольствие.  А  глаза?  Они
прозрачны и бездонны, восхитительно красивы в своей пустоте. А рот? Казалось
бы, какой накрасишь, такой и получишь, но это трагическая ошибка -  малевать
можно губы! Рот складывается из губ, зубов и языка. И  боги  не  знают,  что
важнее, боги и не ведают, зачем  они  наградили  женщину  губами,  зубами  и
языком. Есть и говорить? Какая пошлость. Любить, завлекать и лгать. И мелочи
- посылать умирать, воровать и подличать.
   Вероника естественно и уверенно расположилась  в  кресле  перед  камерой,
глянула в объектив. Посмотрев на нее, любой дебил понял бы, что не услышит и
слова правды. Оператор не выдержал, показал ей большой палец, а женщина  ему
язык, и оператор почувствовал, что джинсы ему сильно жмут.
   Татьяна брала интервью  мастерски,  представила  гостью,  жену  помощника
Президента, и чуть отпустила  вожжи.  Вероника  заполнила  экран  полностью.
Ведущая регулярно спрашивала о муже. Вопрос тонул,  не  успев  вынырнуть  на
поверхность. Татьяна сказала "стоп", улыбнулась Веронике, подумав: жаль, что
Вероника жена помощника, а не Президента.
   Главный оператор подошел к Татьяне, В безразлично спросил:
   - Какую передачу ты делаешь? Запамятовал.
   - "Семь минут интервью. Жены наших политиков".
   - Ее не выпустят в эфир.
   - Почему? - Татьяна взглянула так, что оператор вмиг понял, что  режиссер
у него тоже женщина.
   Вероника укатила на личном "вольво".  Татьяна  села  в  "Жигули"  Гурова,
зябко передернула плечами, спросила:
   - Я тебе помогла?
   - Ты сделала, что могла. Это главное.
   - Скажи, Гуров, я ведь не ошибаюсь: ты мою дочь никогда не видел,  а  уже
боишься, да?
   - У моей жены была младшая сестра, мы с ней в шашки играли. Я ее  боялся.
Теперь они живут в Америке. А я ведь был уверен, что знаю любовь.
   - Извини.
   - Нормально. Чем человек старше, тем сентиментальное. Жена ушла от  меня,
когда ей было примерно столько лет, сколько тебе.
   - Неправда.
   - Возможно, и неправда. Я начал забывать, кому сколько лет.
   Татьяна взглянула на жесткий профиль Гурова, поняла, что его  сегодняшняя
комби- нация  провалилась,  и,  стремясь  отвлечь  его  мысли  от  прошлого,
сказала:
   - Я сделала прекрасное интервью.  Твоя  протеже  оказалась  на  удивление
интересной  и  содержательной  женщиной.  Правда,  ее   содержание   глубоко
запрятано в ней самой.
   Обычно люди перед камерой теряются, зажимаются, даже немеют. Госпожа Ждан
настолько увлечена собственной персоной, что  не  замечает  окружающий  мир,
потому ей ничто не мешает Редкое качество. Каков у нее муж?
   - Обыкновенный. Доктор. Профессор. Худший вид интеллигента. Убийцу  Стаса
Травкина разыскали?
   - Ты у меня спрашиваешь?
   - И не разыщут Пока  полицейский  России  и  гражданин  России  не  будет
относиться к Родине и друг к другу одинаково,  работа  полицейского  -  лишь
мартышкин труд.
   - Но виновата в этом в первую очередь милиция. Если бы ты знал...
   - Я знаю, менты творят беззаконие. Им велели, их так приучили, показывают
соответствующий пример.
   - А ты?
   - А что я?  Стал  профессиональнее,  опытнее,  злее,  циничнее  Взяток  в
открытой форме не беру. А квартира, машина? Можно  сказать,  что  заработал.
Так сказать и оправдать все можно, милочка.
   - Я тебе не "милочка"! И почему ты едешь к себе, когда ты сначала  должен
отвезти даму?
   Гуров остановил машину, уперся лбом в боковое стекло и молчал.
   Поезд  Москва  -  Петербург  неожиданно  дернулся,  заскрежетал   длинным
железным телом и остановился. Галей  от  толчка  проснулся,  сел,  глянул  в
темное окно, зажег свет и выругался:
   - Какой сон сорвали, подлюги! А пилить еще четыре часа.
   Галею  снилось,  что  он  стоит  босиком  на  животе  депутата  Еркина  и
подпрыгивает. У депутата вывалился язык,  пена  изо  рта  течет,  а  пена-то
означает доллары. А  Галей  вроде  как  говорит:  мол,  давай  еще,  немного
осталось. А Еркин глаза выпучил, отходить совсем  стал  и  шепчет:  "Христом
клянусь, нету больше". А Галей ему: "Ты с самого начала клялся, что нету,  -
почти миллион наблевал, еще выблюешь".
   Блевал во сне Еркин, а погано было во рту у Галея. Он надел тапки, сходил
к проводнику, взял стакан холодного чая, прополоскал рот, вернулся в купе  и
достал бутылку коньяка.  Галей  берегся  от  самопала,  покупал  спиртное  в
фирменных магазинах. Выпив полстакана, он закурил, начал вспоминать давешний
разговор с настоящим Еркиным. А разговор такой имел место, потому врут люди,
что сны берутся как бы сами по себе - ниоткуда.
   Он, как и другие интересующие его квартиры, фатеру гребаного  депутата  в
Митине о установил на прослушивание, что при современной электронике просто,
как самолетик в детстве из бумаги смастерить.
   Галей подъехал к дому, послушал депутатское шарканье, бренчанье посуды  и
прочую муру, понял, гости к Еркину заходят редко, и позвонил ему из  машины.
Галей  представился  дружбаном  одного  большого  человека,  который,   мол,
интересуется: что,  великий  депутат  за  охрану  своей  персоны  собирается
платить или будет жизнью в этой Москве рисковать?
   Ответ Еркина получился путаный, непонятный ответ. Начал он  с  того,  что
просил передать большому человеку низкий поклон за проявленную заботу об его
ничтожной жизни. Затем депутат просил пардону, объясняя, что срочно в сортир
надобно.
   Галей отсоединил клемму, объехал квартал. Еркин  то  ли  бегал  на  кухню
хватить стака-шек, то ли просил соседей позвонить в ментов-ку, узнать, кто у
него, депутата, на проводе.
   - Ну, чего ты, мужик, очистил животик? - ласково спросил Галей,  позвонив
вторично.
   И тут Еркин запел иную песню, что благодарность остается,  но  у  больших
людей большие заботы, потому возможны ошибки. Такая ошибка и с ним, Еркиным,
произошла, потому как он в депутаты попал в  первый  раз,  исключительно  по
казусу, сам он из Еркиных, которые всю жизнь по земле словно  навозные  жуки
ползают. Понятно, что Еркины на своем веку окромя рублей  никаких  денег  не
имеют.
   - Что долго так? - недовольно спросил Галей. - Нету у тебя баксов, так  и
скажи. У меня, к примеру, тоже нету, а было бы... Кто чего от меня  получит.
И ты молоток, что не отдаешь! А то ишь, кровопийцы,  придумали  добровольное
страхование жизни. - Да нету у меня! - закричал Еркин. а: - Нету и не ори, -
спокойно сказал Га- лей. - Я на твоей стороне, обрисую в лучшем виде.  А  ты
живи - не тужи, никого не бойся.
   - Ну спасибо, ну благодарствуй! У меня  и  срок  этот  чертов  кончается.
Домой, в деревню, поросят кормить.
   Галей, усмехаясь, положил трубку, зная точно, что никогда  Олег  Еркин  в
деревне не жил, а со школьной скамьи тропил себе комсомольскую тропу, а  вот
родители у него действительно  в  деревне  живут,  и  денег  он,  Еркин,  из
комсомольской кассы наворовал достаточно.
   А весь цирк Галей разыгрывал с одной целью,  чтобы  не  сбежал  хитрец  с
наворованным раньше времени.
   Поезд снова дернулся.  Галей  налил  себе  на  самое  донышко,  запечатал
бутылку, взглянул на часы. По его  расчетам,  жить  Егору  Яшину  оставалось
менее двенадцати часов.
   И вице-премьер Анатолий Трофимович Барчук в  эту  дрянную  ночь  тоже  не
спал, как не спала и его на людях грозная, а  в  семейном  быту  тихая  Анна
Петровна. Они сидели	о за столом в гостиной  городской  квартиры,  играли  в
карты. Муж поддавался,  как  мог.  Анна  играла  лучше,  только  шельмовала.
Проигрывая раз за разом, она  вздыхала,  бормотала  о  незаконченном  высшем
образовании, порой говорила:
   - Умен ты у меня, Толик, незауряден,  а  следователя  прокуратуры  в  дом
пускать не следовало.
   - Все ты знаешь, Аннушка, кого пустить, кого за порогом оставить.  Только
не можно это, я должен быть вне подозрений.
   - Не следовало несуразную компанию собирать. Тут я одна виновата. -  Анна
бросила карты: - Сдаюсь.
   - Как же это? - возмутился муж. - У тебя и король, и дама козырная!  Анна
смешала карты.
   - Глупости все, на каждой сдаче козыри новые.  Помню,  студентом  ты  мне
рубашоноч-ку розовую с кружевами подарил.
   - Сорок пять рублей... Было такое...
   - Ох и счастлива я была! Теперь в жизни радости никакой -  одна  головная
боль.
   - Брось, Анка, образуется!
   - Кто Игоря убил? Кому он мешал, зам зачуханного министра?
   - Забудь. Что  с  письмом  и  звонком  делать?  -  Барчук  подпер  голову
ладонями. - У тебя снотворное есть?
   - Ты не зря первым в  парк  бросился,  якобы  убийцу  искать!  Ты  прости
грешную, не смелого ты десятка, Игорек. Жена  мужа  хорошо  знает,  глубоко.
Если следователь за меня возьмется, я тебя поневоле выдам.
   - Клянусь здоровьем Павлика, не искал я там ничего. А побежал  вперед  не
от смелости, от страха, чтобы на меня никто ничего не думал.
   Анна достала из шкафа штоф с  рябиновой  настойкой,  налила  две  большие
рюмки толстого граненого стекла.
   - Все выбросить хотела бабкины рюмки, вот и сгодились.
   Барчук перекрестил рот, выпил залпом, шумно выдохнул:
   - Крепка...
   Анна выпила не торопясь, обтерла губы, спросила:
   - И чего ты там нашел?
   - Винтовку, ты же знаешь.
   - Всем показал карабин, а что-то схоронил, скорее выбросил.
   - Ну что прилипла? - без злобы спросил Барчук. - То  дело  скоро  замнут.
Что с этим письмом и звонком делать?
   - Признаваться, - убежденно ответила Анна. - Только правду надо  говорить
всю, до донышка. Ни милицейских сыскарей, ни прокурорского тебе не обмануть.
Я как баба говорю, нутром чую. В одном солжешь, и в другое верить не будут.
   - А миллион?
   - Нету у тебя, не было никогда. В этом вопросе насмерть надо стоять.  Так
и  так,  тебя  сверху  снимут,  а  нам  больше  и  не  надо  ничего,  будешь
каким-нибудь никчемным министром.
   - Могут и поглубже засунуть.
   - С глаз долой, из сердца вон. Не  можешь  о  ты  править,  душой  мягок,
правитель должен быть... - Анна  сжала  кулак.  -  Нам-то  с  тобой  к  чему
лукавить? И двигают тебя и привеча- ют оттого, что не перечишь.  А  тебе  за
твою доброту куски с  барского  стола.  А  нам  и  куски  сгодятся.  Домишко
отстроили, землицы прихватили?  И  хватит,  надо  меру  знать.  Конечно,  со
Скопом, этим недомерком, накладка получилась, кому он мешал, не пойму!
   - Вот и я не пойму, оттого и руки дрожат, налей-ка!
   Анна налила мужу в бабушкин стопарик, себе немного.
   - А пишет и звонит плохой человек. Думает, мы со страху отдадим чего.  Ты
властям всю правду расскажи, ведь невиновный ты.Тебя охранять должны.
   - Невиновных бьют крепче. Меня охраняют от дураков и пьяниц.
   - Дом и деньги не отберут. Сегодня в России, слава Богу, ни у кого ничего
не отбирают. Вон - Булат-кровопийца, сколько невинной крови пролил, на нарах
сидел, вышел и снова в квартире Брежнева обитает, ничего ему  не  сделали.Ты
по сравнению с теми, да и нынешними убийцами, святой человек.
   - Да не в церкви мы! Дура, простого не поймешь! Когда в другого  человека
стреляют, то одно, когда в тебя лично - совсем иное. Когда Скоп грохнулся  с
пулей во лбу, у меня ноги отнялись. То моя была пуля!
   Жена подошла к Барчуку, прижала его голову к своей мягкой груди.
   Еркин считал деньги. С вечера он старательно пытался заснуть, даже  чуток
подремал,  но  вспомнился  телефонный  разговор,  веселый,  уверенный  голос
собеседника, и сон пропал. Стало ясно, звонивший валял дурака, никакого дяди
не существовало,  просто  объявился  человек,  желающий  состояние  Ер-кина,
нажитое каторжным трудом, забрать себе. И  человек  знал,  деньги  у  Еркина
имеются, и почему-то не сомневался - депутат свои кровные отдаст.
   Он долго лежал, смотрел в потолок, надоело, поднялся поставил чайник.  Он
давно не считал свои капиталы, справедливо  полагая:  пересчитывать  свои  -
просто глупо. А тут мелькнула мысль: пусть он, Еркин, такой умный, а чего-то
не допер, и деньги могут отобрать.  У  него  больше  миллиона  долларов,  но
сколько точно? Вот исхитрятся, миллион заберу, так сколько останется?
   Конечно, он не держал деньги в квартире,  они  были  хитро  рассованы  по
норкам. Он даже не поленился, съездил к родителям в деревню  -  вот  старики
удивились-то! - и схо-вал там пакетик,  упакованный  в  баночку  стеклянную,
знаем мы эти миноискатели.
   Список своего состояния он зашифровал  под  телефонные  номера,  а  места
хранения  обозвал  простыми  русскими  именами.  Кни  жечку  имел   в   двух
экземплярах, одну всегда  при  себе.  То  ли  нервишки  разыгрались,  только
пересчитывал Еркин в третий раз, и все  пятерка  куда-то  девалась,  то  она
вроде есть, а вот ее и нету. Миллион  триста  семьдесят  пять  выходило  или
восемьдесят, наконец, ровно?
   Солидные деньги, да Бог с ними. Он  решил,  путь  будет  без  пятерки,  а
найдется, так в ра дость. Тогда он умножил сумму на пять тысяч сто  пять.  И
хоть закончил техникум, а выговорить полученный результат никак не мог.
   А ведь он, Олег Кузьмич Еркин, на сегодня побогаче самого Саввы  Морозова
будет. А Савва не бедным мужиком на Руси слыл. Ну, в те времена и рупь  иной
вес имел. Вот до  чего  русского  мужика  довели,  поначалу  эти  большевики
разоряли, потом коммунисты принялись, конечно, немец большой урон нанес...
   Но Россия была, и мужик русский есть, заработать всегда сумеет. Вот и  он
Еркин, казалось бы, из ничего капитал нажил. А подсказку дал Чубайс с  этими
ваучерами. Только не каждый ту подсказку услышал правильно. Он, Олег  Еркин,
очень правильно понял.
   Что такое приватизация, Еркин не понимал точно. Да и большинство  россиян
не понимало. Приватизируют завод, который всю жизнь принадлежал государству,
его оценят и продадут рабочим завода.  И  тут  начинается  ерунда,  то  есть
разбазаривание государственных денег.  Государственные  деньги  всегда  были
ничьи деньги, а завод всегда принадлежал народу, то  есть  никому.  И  Еркин
точно понял: кто будет оценивать завод, тот и положит деньги в карман.
   Депутат Олег Еркин,  происхождение  какое  надо,  образование  -  нужное,
внешность - с него Леню Голубкова придумали, даже артиста  подобрали.  Чтобы
каждый неимущий, не еврей, не шибко умный и уж совсем не интеллигент  в  нем
своего парня почувствовал.
   И, не  прилагая  особенного  труда,  Еркин  начал  заседать  в  различных
оценочных комиссиях. А почему нет? Личной заинтересованности  нет,  пайщиком
не является, представляет законодательную власть. Люди,  заинтересованные  в
приобретении зачухан-ного магазина или модернизированного на Западе  завода,
быстро разобрались, что Еркин фигура хоть и невеликая, но очень полезная.  В
общем, попал Еркин на золотое дно и, как  всякий  житейски  хитрый  человек,
понял: главное - не зарываться, всех поддерживать, со всеми дружить  и  пить
водку, постоянно говорить о равноправии и бескорыстии.
   Вскоре Олег Еркин в определенных кругах, где занимаются мелким  бизнесом,
ничем не отличающимся от обыкновенного воровства,  стал  фигурой  известной,
даже заметной. Он ни за что не отвечал, ни в  одном  денежном  документе  не
расписывался, он лишь вносил предложение от  имен  народа  и  от  его  имени
голосовал.
   Сегодня он с превеликим трудом заработал один миллион триста  восемьдесят
тысяч долларов. И отдавать кровью добытое не собирался.
   Правда, когда в тот странный в