елая, в доле, а нет - значит, нет.
   - Если я ничего не делаю, зачем я вам нужен?
   - Законный вопрос. В вашу контору может обратиться  высокопоставленный  и
глупый человек, который скажет, что  его  шантажируют  убийством  и  требуют
деньги. Так он врет, его не шантажируют,  убийством  не  угрожают.  Об  этом
сигнале я должен знать.
   - Наконец-то, - облегченно вздохнул Ильин. - Значит, ты хочешь сделать из
меня осведомителя.
   - Я? - искренне удивился Галей. - Господь с вами, Игорь Трофимович!  Если
хотите знать, я вообще ничего не хочу. Я практически ни за что предлагаю вам
серьезные деньга. Я побеспокоюсь, чтобы человек не  был  круглым  идиотом  и
никуда о моей скромной просьбе не сообщал. А наша беседа и ваше согласие вас
ни к чему не обязывают.  Желаете  -  предупреждаете,  не  желаете  -  я  без
претензий.
   - Ничего я тебе не отвечу, так как не понимаю. - Ильин продиктовал адрес.
- Запомнил?
   - Ну?
   - Если я позвоню и спрошу, состоится ли сегодня пулька, ответишь, -  мол,
ошиблись номером. На следующий день в двенадцать придешь  по  этому  адресу.
Там решим, если перестанешь темнить, конечно.
   - Всего наилучшего, Игорь Трофимович, звони, чтобы меня вывели. И не будь
дураком, сотри запись нашего разговора.
   Ильин выпил еще коньячку,  чего  раньше  а;  никогда  себе  не  позволял,
откинулся на спинку кресла и задремал.
   Сквозь дрему он философски рассуждал, чего только черт не  делает,  когда
Бог спит. Очень полковнику нравился спокойный и рассудительный парень  Борис
Галей. Многоопытный кагэбэшник отлично понимал, что на  предложение  бывшего
киллера соглашаться нельзя. Но тот же опыт утверждал,  что  ему,  полковнику
контрразведки, никто никакого предложения и не делал. Его  просто  поставили
перед фактом, точнее, перед  выбором,  -  помогать  преступнику  и  получать
деньги. Или не помогать, деньги не получать, но если он провалится, в том  и
другом случае сгорит дотла. Если полковник не помогает  Галею,  тот  рискует
больше, а при аресте Галея он сдает гэбэшника,  и  горят  оба,  Ильин  горит
значительно ярче, а уж вони будет больше неизмеримо.
   "Разберем варианты. Я отказываюсь, денег не беру,  Галей  ошибается,  его
берут, он не может вывернуться и закладывает меня.  Что  мне  предъявить  со
слов уголовника?"
   От  такой  перспективы  Ильин  резко  выпрямился,   сонливость   пропала.
"Полковник Ильин говорит о визите - отрицать его невозможно.  Раскручивается
вся история с  неудачной  вербовкой  уголовника  и  выплывает  мое  указание
ликвидировать Галея. Авария и изъятие его тела  зафиксированы.  Моих  парней
потрясут, и хоть один да посыплется, за ним  расколются  остальные.  Отмывая
себя, оперативники все свалят на Ильина. Газеты поднимают дикий вой. Это уже
не отставка - суд и тюрьма.
   Вариант второй. Я принимаю предложение и беру деньги.  В  случае  провала
результат тот же, да не совсем. Галей считает, что у полковника Ильина  счет
в далеком банке. В том банке ильинского даже кучи говна не найдешь.  Если  я
играю с Галеем, то вряд ли такой ловкий и осторожный  парень  сьшанет-ся  на
первом же деле, да еще при моей страховке. Он один раз обернется,  я  получу
тысяч двести, о меньшей  сумме  Галей  не  начинал  бы  разговора.  Человек,
имеющий в кармане двести  тысяч  долларов,  уже  совсем  другой  человек,  и
возможности у него совершенно иные".
   Итак, полковник Ильин сделал выбор. А если бы он знал,  о  каких  деньгах
идет разговор, то все его выкладки и рассуждения  оказались  бы  значительно
короче.
   Погода стояла промозглая, март к концу, пора бы москвичам привыкнуть,  из
года в год одно и то же. Под ногами темная  жижа,  наледь  проступает,  лужи
расползаются, в общем - мразь.
   На что уж ботинки на Галее добротные, подошва  толстая,  рифленая,  носок
шерстяной, а ногам зябко, все кажется, что промочил, а не дблжно. В  ноябре,
когда его так неудачно грохнули, на улице было немногим лучше. Четыре месяца
он в Москве не был, изменилось мало,  цены  подросли,  так  Галей  точно  не
помнит,  какие  они  были.  Следовало  поесть,  спокойно  обдумать,  чем  же
закончился разговор с гэбэшником. По а: первому взгляду, он, Галей,  козырем
вышел, однако известно, первый взгляд, случается, в десятку бьет, а может  и
в "молоко" увести. Он  открыл  дверь  неприметного  с  виду  кафе,  колыхнув
портьеру, навстречу шагнул охранник. То,  что  малый,  хоть  и  в  форменном
пиджаке с золотыми пуговицами, не  официант,  тем  более  не  хозяин,  Галей
определил сразу. Охранник  поправил  бабочку  под  белоснежным  воротничком,
переступил с ноги на ногу; обычно  он  безошибочно  определял,  кому  помочь
раздеться, кому указать на табличку "Мест нет".  Но  вошедший  был  прост  и
одновременно опасен. И чего в неказистом  госте  опасного  -  не  разберешь;
несмотря на молодость,  вышибала  за  год  приобрел  изрядный  опыт,  нутром
чувствовал - мужик "ряженый" и суть его не в одежде.
   Галей оглядел небольшой уютный  вестибюль,  ткнул  взглядом  в  швейцара,
определил, что малый сопливый, хоть и "качок", сомнения его  понял,  прервал
просто. Галей стянул мокрый плащ, швырнул в парня, пригладил  мокрые  волосы
ладонью, которую тут же вытер о штаны, и шагнул в зал.
   Из шести столиков занят был лишь один, за ним  гуляли  две  шумные  пары,
явно при деньгах и из местных. Галей, хотя и  был  чист  как  новорожденный,
занял столик в углу, лицом к дверям  и  подальше  от  уже  пьяной  компании.
Девицы были, конечно, блондинки, а парни в  костюмах-балахонах,  размера  на
два больше, чем требовалось. На запястье'  одного  тускло  блеснули  золотые
часы. Даже  на  таком  расстоянии  Галей  определил,  что  "бока"  настоящие
"рыжие", не подделка, браслет массивный,  в  общем,  мальчик  деловой,  либо
только вылупился и красится под крутого.
   - Здравствуйте, господин хороший! - прощебетала  подбежавшая  официантка,
протянула меню. - Я вас слушаю.
   - Сто пятьдесят "Абсолюта" в стакане, пачку "Мальборо",  салат  с  мясом,
кусок мяса с кровью и с картошкой, чашку кофе.
   Официантка крутила в  наманикюренных  пальцах  карандаш,  не  знала,  что
записать, мялась, затем тихо спросила:
   - Простите, вам наши цены известны?
   - Коли не хватит, у тебя, красавица, займу. - Галей вынул пачку  сигарет,
вытряхнул последнюю, закурил и вздохнул.
   Галею не нравилось, что он  начал  пить  и  курить,  хотя  тем  и  другим
занимался не все- рьез, больше для баловства, чтобы отвлечь-1 ся. Настроение
было хреновое, ежели рассудить, так без причины. Он живой, здоровый,  голова
давно не болит,  встреча  с  гэбэшником  прошла  нормально,  хотя  последний
окончательного согласия не дал, но мужик он головастый, вмиг сообразит,  что
деваться ему некуда.
   Вернулась  официантка,  накрыла  ловко,  умело  и,  чуть  размыкая  сочно
накрашенные губы, прошептала:
   - Вы меня простите, хотела как лучше, у нас недоразумения случаются. - Я,
сестренка, с понятием. - Галей выпил с водку одним глотком, зажевал листиком
са-а: лата, затем  достал  из  брючного  кармана  пачку  долларов,  отслюнил
сотенную, положил на стол, указал на стакан. Повтори, пожалуйста.
   - Мы вообще-то валюту не берем...
   Девица смахнула сто долларов и исчезла
   Галей жил по принципу: только вперед: катился, как  паровоз,  не  имеющий
заднего  хода  и  привычки  оборачиваться.  Что  было,  то  прошло   и   уже
неинтересно, забыто и не нужно. Профессиональный киллер, он не помнил  имена
и лица ликвидированных. У него была избирательная память, она выталкивала из
небытия  факты,  имена,  даже  номера  телефонов,  если  в  них  оказывалась
сиюминутная надобность.
   Однако сейчас он, не ощущая вкуса, ел салат и смотрел  черно-белое  немое
кино последних месяцев в своей жизни.
   Прошлой осенью, когда он был взят спецслужбой, познакомился с полковником
Ильиным и жил в гэбэшной загородной резиденции, то вначале не  дергался.  Он
знал себе цену, таких не ликвидируют. Ведь никто не швырнет в  пруд  золотую
монету, чтобы посчитать, сколько кругов от ее всплеска разойдется. Для такой
забавы под ногами сколько хошь камешков валяется.
   Но когда  Ильин  стал  как  танк  лезть  вперед  в  отношении  "горячего"
"вальтера", Галей забеспокоился. Он почуял, что "вальтер" нужнее стрелка,  и
он, Галей, тут интерес не главный. Какую-то темноту служба  замыслила,  и  в
исполнении замысла "горячая" пушка важнее исполнителя. Тем более что ни одно
дело Галея, даже при наличии орудия убийства, в суде не доказывалось. Уж  об
этом он заранее позаботился.
   Тогда  Галей  поздно  понял,  где  оплошал,  просто  свалял  дурака.   Он
выставился перед полковником слишком умным и  хватким,  гэ-бист  его  понял,
испугался, что такой конь под уздой не ходит, - может по желанию за-сбоить и
понесет куда не следует.
   Галей догадался - решили обойтись без  его  услуг,  хватит  и  стреляного
ранее "вальте-ра". Киллер не отдавал пистолет до последнего, пока не  понял,
что дошел до самого края, времени у полковника нет, а он в игре не "джокер".
Шлепнут упрямого малого, может, и жалко, да так легло,  и  выбора  у  Ильина
нет. Тогда Галей требуемый "вальтер" отдал, но  и  тут  лишку  допустил.  Не
просто тайник указал, а в присутствии оперов пистолет втихую забрал,  пронес
в ихнюю "малину" и шикарным жестом выложил перед  полковником.  Галей  хотел
лишний раз доказать свой класс, мастерство, а вышло  наоборот,  выпендрился;
полковник убедился, что киллер спецслужбе не по зубам,  пистолет  забрал,  а
Галея решил ликвидировать наверняка.
   Получив  "вальтер",  Ильин  из  особняка  исчез.  Через  два  дня,  когда
стемнело,  знакомые  охранники,  уже  кореша,  предложили  киллеру   поехать
взглянуть на место предстоящей "работы". Но усадили не  в  свой  "мере"  или
"волгу", а в "жигуль" Галея, и он понял,  что  его  везут  убивать.  И  даже
догадался, как именно станут убивать.  Стрелять  не  собираются,  организуют
аварию, потому и взяли машину Галея. "Сейчас главное не  показывать,  что  я
все понимаю.  Поверили,  посадили  рядом  с  водителем,  не  боятся,  что  я
выброшусь из машины на ходу. Ударят по затылку, пересадят за руль и  спустят
машину под откос".
   За спиной зашебуршились, он как бы невзначай  обернулся,  один  из  ребят
держал стакан, второй открывал бутылку коньяка.
   - Жаль, не пьешь, а то бы как раз на троих, -  сказал  один,  старательно
отворачиваясь от взгляда Галея.
   - А я не знаю, пью или нет, - беспечно  ответил  тот,  даже  хохотнул.  -
Давай, раз такое дело, попробую.
   - Неужто и впрямь в жизни  не  пробовал?  -  удивился  державший  стакан,
повернулся - из-под ляжки у него торчала монтировка.
   "Значит, бить будет он, когда ему нальют и  он  начнет  глотать,  я  могу
выпрыгнуть. Но справа от шоссе тянулось ровное поле, спрятаться  негде.  Как
ловко я ни упаду, пока поднимусь, они машину назад подадут, догонят и убьют.
А нет, так пристрелят".
   Все правильно просчитал Галей, а момент удара пропустил. Много  позже  он
понял: ам-бал ударил,  когда  передавал  товарищу  стакан.  Они  и  возню  с
коньяком устроили, чтобы создать максимально мирную обстановку.
   Сознание вернулось, когда в машине уже никого  не  было,  она  летела  по
шоссе. Галею казалось, что он выныривает  из-под  воды  еще  секунда,  можно
вздохнуть...
   Только позже он понял, что "Жигули"  врезались  в  опору  столба,  потому
Галей из-под воды не вынырнул, ушел в глубину.
   ...Он вновь пришел в себя, услышав мужской голос:
   - Повезло парню, ноги, руки вроде целы...
   - Затылок видел? Наверняка шейные позвонки поехали, коли выживет, урод на
всю жизнь.
   Галей шевельнул пальцами ног - получилось. Он приоткрыл глаза, понял, что
уже в "скорой". Мелькнула  дурацкая  мысль,  мол,  здорово  у  нас  "скорая"
работает.
   В приемном покое он окончательно пришел в себя,  двинул  ногами,  руками,
сел, коснулся запекшегося в крови затылка. Здесь на Галея никто  не  обращал
внимания. В операционную стояла, точнее, лежала,  очередь,  кругом  стонали,
кричали, матерились. Какой-то, невидимый Галею, осипший мужик  выл  и  искал
свою ногу.
   Галей потихоньку слез  с  каталки  и  примостился  на  стул  между  двумя
мужиками, такими же, как он, окровавленными, к тому же пьяными.
   Две женщины - одна в халате, другая в  пальто,  не  обращая  ни  на  кого
внимания, разговаривали между собой.
   - Ну, счастливого тебе дежурства, - говорила в пальто.
   - Ты скажешь, - отвечала в халате, - сей- час еще привезут, мало в крови,
так еще и... - Не греши, дуреха, - перебила в пальто. -  Слушай,  а  ты  мне
тысчонок десять до получки...
   - С ума сошла? Бывай! - Сестра в халате вильнула круглым задом и скрылась
за углом.
   Галей понял - вот его шанс; собрав всю силу воли, поднялся, взял  женщину
в-пальто под руку и сказал:
   - Выйдем.
   Она хотела отстраниться, взглянула на его  голову,  сказала:  "Да  вам  к
хирургу требуется", - но к двери шагнула.
   Они вышли на припорошенное снегом крыльцо. Галея замутило, он  чуть  было
не осел, но ведь с детства бился за жизнь, устоял.
   - У меня деньги есть, а тут загнусь в очереди. - Вынул из  кармана  пачку
денег, сунул женщине. - Помоги, сестра.
   - Меня зовут Настя, ты оскользнулся, упал, давно знакомы. - Она взяла его
под руку жестко, по-мужски. - Спустимся, дай Бог, ног от земли  не  отрывай,
волочи...
   Счастье улыбнулось Галею, как в голливудской комедии. Настя  оказалась  в
меру душевной, корыстной, по-русски пьющей. Жила она неподалеку в  отдельной
квартире одна.
   - Странный вы какой-то, - сказала официантка, присаживаясь к его столу. -
Вроде и одеты никак, не больно молоды и красивы, не фигуристы, а чувствуется
в вас мужицкая сила.
   Галей согласно кивнул, взял  принесенный  девушкой  стакан  водки,  отпил
ровно половину, доел салат и только после этого сказал:
   - Хозяин прислал, интересуется, что за птица  залетела?  Передай,  не  из
органов и не блатной, просто вольный человек.
   - И пачка баксов в кармане.
   - Так к вам другие не ходят.
   - Не так одеты и держитесь не так, опасный вы человек.
   Галей нахмурился, волк не должен  выглядеть  волком,  могут  пристрелить,
спросил:
   - Тебя как зовут?
   - Душечка, милочка, лапочка, - ответила девушка, кокетливо улыбаясь.
   - Разведенная, ребенку сколько?
   - В школу ходит, пацан, у матери живет, а я абсолютно свободная.
   - Ты мне нравишься, лапочка, только я девкам деньги не плачу. Умная  меня
так полюбит, а дурочка мне ни к чему.
   Официантка  фыркнула  и  отошла.  Галей  проводил  ее  взглядом.   Девица
смотрелась, лет двадцати семи, тело в норме, где требуется - выпуклости,  но
не раскормленная, косметика на месте, но лишнего нет, губки  пухлые,  глазки
хитрые, значит, не дура. Женщина была Галею нужна  не  для  постельных  дел,
хотя мужик он был нормальный, а после выпивки и темпераментный,  требовалась
женщина с квартирой, где можно появляться, при необходимости отлежаться.
   Медсестра Настя, с которой Галею поначалу так  повезло  и  у  которой  он
прожил несколько месяцев, почуяв у мужика деньги,  начала  тянуть  на  себя.
Дело было не в деньгах, спрятал, не дал, при необходимости дал  а:  по  шее.
Настя начала пить и много болтать. Явился участковый, к тому  времени  Галей
уже получил у Сашки свой паспорт, разговор с ментом кончился  мирно,  выпили
по рюмашке. Но жить с болтливой пьющей бабой было совсем ни к чему. Однажды,
когда Настя дежурила, Галей шагнул за порог и захлопнул за собой дверь.
   Странное дело, с одной стороны, Галей определенным женщинам  нравился,  с
другой - совершенно не  умел  с  ними  знакомиться.  Он  стеснялся.  Смешно?
Возможно. Только Галею от такого  смеха  было  не  легче.  Ладно  скроенный,
хорошего роста, спокойный и уверенный,  он  не  умел  подойти  к  женщине  и
сказать  слова,  которые  с  легкостью  произносили  миллионы   мужчин,   не
обладающие его  внешностью  и  умом,  не  говоря  уже  о  деньгах.  У  Галея
существовал некоторый недостаток: он  был  киллером,  наемным  убийцей.  Но,
во-первых, мужчины при знакомстве о своих недостатках говорят необязательно,
во-вторых, кто без греха?
   Когда женщина обращала на него внимание  первой,  Галей  чувствовал  себя
уверенно. Официантка явно клюнула, слова об его уверенности и  прочее  можно
пропустить, девица увидела деньги. Она не  стояла  на  улице,  не  торговала
собой в открытую, но явно была "платная девочка".  Не  то  чтобы  Галей  был
таким девственником, что  никогда  женщинам  не  платил,  случалось,  но,  в
принципе, они есть у каждого, он хотел от женщины ласки естественной, деньги
не за любовь, а как бы в придачу, в виде подарка.
   Официантка  проводила  шумных  гостей.  Галей  остался   в   ресторанчике
практически  один,  если   не   считать   скромную   парочку,   сидевшую   в
противоположном углу. Галей приподнял руку, когда девушка подошла, сказал:
   - Счет, пожалуйста.
   - Все о'кей, вы уже заплатили. - Черкни мне свой телефончик,  лапочка,  и
не вздумай дурочку валять. Я парнишка не ленивый, зайду... В общем, поняла.
   - Грубиянов не люблю. - Девушка вырвала из блокнота листок, записала свой
номер.
   - Спасибо и до скорого! -  Галей  сунул  листок  в  карман,  в  гардеробе
позволил надеть на себя плащ, дал десять  долларов  и  вышел  под  моросящий
дождь.
   Михаил  Захарченко,  которому  Гуров  назначил   встречу   у   кинотеатра
"Варшава", жил на Масловке, рядом с домом, где обитали братья Галей.
   Малолеткой  Мишка  отсидел   около   двух   лет   за   карманную   кражу,
следовательно, прошел лагерную "школу" и имел определенный  авторитет  среди
местной шпаны и разномастных уголовников  мелкого  розлива.  Парень  он  был
смелый, физически крепкий, не амбал, не качок, но в уличной драке совсем  не
последний человек, промышлял в районе по мелочи, был смел и дерзок.  Местные
авторитеты взяли Мишку Захарченко на заметку и однажды  пригласили  его  для
"раз- говору".
   Ссылаясь на  "просьбу"  людей  очень  серьезных,  Михаилу  предложили  за
солидные деньги и пропуск в круг избранных  под  видом  ограбления  замочить
одного мужичка. При  этом  авторитеты  забыли  упомянуть,  что  мужичок  тот
известный мент, всегда вооружен и в уличной схватке крайне  опасен.  Короче,
бросили Мишку с его друзьями-малолетками прямо в пасть сыщику Гурову.
   Поздним вечером "банда" из четырех сопляков подстерегла Гурова в переулке
у двора его дома, схватки, естественно, не получилось,  один  из  нападавших
был оглушен паралитическим газом,  двое  бежали,  а  Мишку  сыщик  захватил,
приволок к себе домой, где беседовал с ним до утра.
   Гуров никогда не упускал возможности подвербовать  человека  "из  среды".
Полковник не заводил дел, не отбирал подписок о сотрудничестве, устанавливал
человеческий контакт  и,  если  за  парнем  не  было  серьезного  криминала,
отпускал на все четыре стороны, давал советы, в действенность которых Гуров,
конечно, не верил. Так сыщик поступил и с  Михаилом  Захарченко.  Да,  он  с
дружками напал на человека,  могли  ограбить,  а  то  и  убить,  но  ведь  в
конкретной ситуации отвести парня в отделение милиции равносильно тому,  что
выпустить на волю. Состав  преступления  не  доказывался.  Но  пройдя  через
отделение, тумаки районных  оперов,  бессмысленные  допросы  дознавателя,  в
Москве появился бы еще более озлобленный,  чувствующий  себя  победителем  -
ведь не доказали, - грабитель, возможно, убийца. Гуров  же  выпустил  парня,
увидевшего окружающий мир в несколько ином свете,  уверовавшего,  что  среди
ментов есть мужики стоящие, на которых в трудный момент можно положиться.
   Конечно, тот факт, что Михаил  жил  в  соседнем  доме  с  разрабатываемым
Гуровымубий-цей, был чистой  случайностью.  И  помочь  Гурову  в  разработке
Бориса Галея он вряд ли чем мог, так как дружил с  младшим  братом  киллера,
увечным Сашкой, который о делах брата особо не знал.  Одна