ечер Скоп рухнул с дыркой во лбу, то ноги у
Еркина подкосились, чудилось: в него метили, да промахнулись.  Когда  где-то
убивают. Бог с ним, когда рядом - сильно на нервы действует.
   Вероника с телевидения вернулась, только в квартиру вошла, поняла: кто-то
приходил.
   К приходу жены Ждан малость протрезвел, даже умылся, но лица не приобрел.
Она увидела перед ним бутылку,  которой  быть  здесь  не  должно,  собралась
устроить истерику, передумала, сказала ласково:
   - Расслабиться решил? Тоже правильно. Только как же ты бар сумел открыть?
   - Это не я, - быстро ответил Ждан. - Это Лев Иванович.
   - Какой еще Лев Иванович? - спросила Вероника, хотя отлично  поняла,  кто
хозяй- ничал в квартире, лишь не могла понять, чем это кончилось. 1
   - Я ему ничего не сказал. Мол, письмо у тебя, а я и не видел его толком.
   Вероника в который раз за время жизни с мужем  поняла,  что  он  умный  и
добрый му-дак, привычно удивилась, как  такие  качества  умещаются  в  одном
человеке, взяла бутылку, сделала глоток, безвольно опустилась в кресло.  Она
еще не старая, но уже и не молодая женщина; она устала пахать в этой  жизни,
тяжко пахать за двоих, порой невмоготу.
   С телевидением ее обманули, устроили цирк.  Потребовалось  козу  из  дома
увести, сунули под нос морковь, и застучала дура копытами. Она и фамилии той
бабы телевизионной не  помнила,  как  пьяная  была.  А  и  помнила  бы,  что
докажешь? Что доказывать и кому? Что мент мог здесь вынюхивать? Да ни черта,
Юрка и не знает ничего, а письма все получили.
   Егорка Яшин - не  ума  палата,  но  с  письмами  разберется,  все-таки  с
Коржановым работает, а тому в рот палец не клади. Завтра, она  взглянула  на
часы, уже сегодня Егор покончит с  беспредельщиком.  Надо  такое  придумать:
если хочешь спокойно жить  -  плати,  да  не  кустики  -  миллион  долларов.
Солидных людей, словно паршивых торгашей, на сильственной охраной  облагают.
Не дурак придумал, отнюдь не дурак. Был  когда-то  популярен  фантастический
роман "Продавец воздуха". Хочешь  дышать  -  покупай  воздух,  дыши  в  свое
удовольствие. А не  хочешь,  денег  нет,  так  никто  не  виноват.  Блестяще
придумано. Так то фантастика - придумано все. А тут в обыденной жизни  хотят
получить деньги. Не за бизнес, не за место получше, а просто так,  за  право
жить.
   Гуров и Татьяна скромно поужинали. Она убрала со стола, перемыла  посуду,
налила в хрустальные стаканы виски и, поджав ноги, уселась в кресло.
   - Ты не пьян совсем. - В голосе женщины слышалось и  одобрение,  и  некая
ностальгия по ушедшему. - Я эгоистка, но когда ты  выпьешь,  с  тобой  легче
общаться.
   - Я знаю. Мой любимый Хемингуэй говорил: "Пить можно  всегда,  только  не
тогда, когда ты работаешь и сражаешься".
   - Значит, тебе - никогда нельзя?
   - Значит. Станислав обвинил меня в пьянстве,  я  согласился,  мы  бросили
вдвоем. Теперь он хнычет, называет меня сатрапом.
   - Ты можешь мне ответить?
   - Нет. - Гуров отодвинул стакан, достал сигареты.
   - Ты даже не знаешь...
   - Знаю... Не люблю бессмысленных, слюнявых разговоров. Я такой, ничего не
поделаешь.
   - Не перебивай меня! Ты считаешь, их начнут убивать?
   - Видимо, начнут с Яшина. Я должен их охранять, а не хочу. Гибнут десятки
невиновных, а я обязан растаскивать  клубок  гадюк.  Убили  Игоря  Ильина  -
полковника КГБ. Человек всегда жил хорошо, а в последнее  время  плохо.  Они
его заставили жить плохо, а умер он, как мужик. Значит, они  властны  только
над нашей жизнью, над смертью они не властны.
   - Но ты и живешь, как человек. ,
   - Не надо, Танюша. Я живу,  как  могу,  и  не  более  того.  Я  занимаюсь
совершенно бессмысленной работой. Поле проросло сорняками,  их  уже  больше,
чем злаков. Поле следует перепахать, засеять по новой, а я пытаюсь прополоть
его руками. Надо идти в политику, становиться подвижником, а у меня  на  это
нет ни смелости, ни силы. А чудак Гуров их устраивает, пусть живут несколько
особей, для смеха и разнообразия. Изменить они ничего не могут.
   Татьяна видела, как лицо Гурова посерело, заблестело от пота.
   - В конце концов, не имеет  никакого  значения,  кто  кого  убил  в  этой
расчудесной компании. Можно не сходя с места высчитать, кто точно не убивал,
и взглянуть на оставшихся.  Якушев,  Барчук,  Яшин  и  Ждан  исключаются  из
потенциальных убийц полностью. Остается Еркин и сам Игорь  Скоп,  который  в
силу недоумия попал под собственную  пулю.  Ну,  определю  точно,  допустим,
докажу, что мне видится невозможным. Произойдет чудо, и я докажу!  Что?  Что
изменится? Сейчас ими заинтересовался профессиональный киллер Галей. Они его
создали, выпестовали, дитя пожирает своих родителей. Даже интересно.  Он  их
не убьет, высосет кровь. А у них, кроме денег, другой крови нет.
   - Замолчи, прошу. Будь проклят тот день, когда я увидела тебя.
   Гуров рассмеялся, вытер лицо ладонью.
   - Я тоже их дитя, кровопиец. Только во мне ген другой, тут они бессильны.
- Он выпил виски, вновь  рассмеялся,  налил  и  опять  выпил.  Женщина,  как
всегда, победила.
   - Ты любишь меня? Я красивая?
   - Ты не красивая.
   - Ты хочешь познакомиться с моей дочерью?
   - Чем позже, тем лучше!
   - Боишься?
   - Боюсь! Я это уже проходил.
   - Ну и черт с тобой. Я вижу, как расправились у  тебя  плечи,  физиономия
снова наглая! Отнести меня в спальню!
   Гуров взял женщина на руки,  принес  в  спальню,  легонько  подкинул,  но
положил на кровать аккуратно, мягко.

   Глава десятая
   Егор Яшин заснул, когда ночь уже валилась к утру, заснул глубоко, но  тут
же его разбудил звонок. Яшин резко сел, так  быстро  он  поднимался  лишь  в
казарме, много лет назад. Часы показывали десять, значит, спал он ПОРЯДОЧНО,
часов пять с лишним. Зазвонил телефон, и Яшин матюгнулся, так как уже должен
был находиться на службе.
   - Слушаю, - сказал Яшин, стараясь казаться спокойным и уверенным.
   - Выходя из дома, не забудь взять почту, - произнес совсем детский голос,
и трубку повесили.
   Взмахнув руками и дав себе слово завтра же начать делать гимнастику, Яшин
поднялся, занялся привычными делами: бритье,  завтрак.  Пристегнул  плечевую
кобуру, которая так неудобна и с оперативной точки зрения и с  бытовой,  так
как рвет и пачкает рубашки. На службу  можно  и  не  торопиться,  расписание
Президента известно, а непосредственный  начальник  вьыетел  в  город,  куда
днями собирается Президент.
   Яшин никогда не жаловался  на  нервы,  и  врачи  на  него  поглядывали  с
уважением, словно их заслуга, что он такой спокойный и уравновешенный.
   Он не собирался отдавать ни копейки,  но  кейс  при  себе  иметь  обязан.
Таковой имелся, и с секретным замком: постороннему не  открыть.  В  принципе
вся затея  с  заманиванием  и  захватом  шантажиста  казалась  Яшину  чем-то
несерьезным, похожим  на  игру.  И  на  что  рассчитывает  человек?  Уму  не
постижимо. Заместитель начальника Управления охраны  Президента  по  первому
требованию  выложит  миллион  долларов?   Оборзели   совсем,   остатки   ума
растеряли...
   Из своих оперативников Яшин выбрал двоих, которые были ему должны по гроб
жизни, особенно подробно в план операции их не посвящая, сказал,  что  будут
работать на подстраховке, а по его  маяку  стрелять  на  поражение,  и  все.
Договорились, что поедут на двух машинах. На машине Яшина  установили  маяк,
обе имели радиотелефоны. Ясно,  что  Киевский  вокзал  только  начало  пути,
деньги на вокзале даже последний дурак брать не станет.
   Яшин не забыл про почтовый ящик, в котором обнаружил  простой  конверт  с
запиской: "Откроешь ячейку двадцать пять, код - сегодняшнее  число.  К  тебе
подойдут, скажут, что делать. Покажешь деньги. Если денег не  будет  или  за
тобой увидят хвост, ты свободен".
   Он смял записку. Значит, они не такие простые.  Ясно,  подойдет  связник,
которого бери хоть на крест, хоть жги каленым железом, он и не знает ничего.
   Нужны деньги! Где взять? У него за бугром есть, так не затребуешь,  да  и
рисковать нельзя. Изготовить "куклу"? Тоже уметь надо, не простое дело.
   Яшин никогда не считал себя "умником"  и  относился  к  данной  категории
людей  с  достаточным  скепсисом.  "Умники"  порой  нужны,   но   лишь   для
обслуживания парней хватких, умелых. Он  считал  себя  одним  из  хватких  и
умелых, всегда находился на вторых ролях. Боссы менялись, он ни разу  никого
не подвел. Сейчас ему никто не укажет, не прикрикнет, он все  должен  решить
сам. А до встречи со связником оставалось около четырех часов.
   Яшин вышел из подъезда, потоптался на месте, вернулся к лифту и  поднялся
в квартиру Вероники Ждан.
   За подъездом, из которого с первой попытки не сумел выйти Яшин,  наблюдал
Станислав Крячко. Приехав сюда к девяти, когда Яшин должен  был  выехать  на
службу, Станислав ругал  себя  последними  словами,  но  Гурову  доставалось
больше.
   "Их Величеству кажется, что с бугаем Яшиным должно  произойти  нечто'?  И
полковник важняк должен проследить за придурком, вычислить это нечто. Может,
у Яшина расстройство желудка или, наоборот, - запор?"
   В десять часов Станислав позвонил Гурову и спросил:
   -  Лев  Иванович,  а  как  ты  свои  наития  определяешь?   Они   земного
происхождения или космического?
   - Станислав, забыл предупредить: если Яшина начнут убивать - не мешай. Но
исполнителя возьми живым.
   - Спасибо за доверие. А если желающих будет несколько и все с автоматами?
   - Нам с тобой нужен один. А на несколько, да еще с автоматами, у тебя при
всем желании рук не хватит.
   - Черный юмор и плевое отношение к подчиненному. - Крячко положил трубку,
за подъездом наблюдал уже с интересом. Почему Яшин не идет на службу?
   В одиннадцать Яшин вышел, повертелся на месте и вернулся в подъезд.
   Крячко о происшедшем доложил, начал думать. Решил,  что,  возможно,  Яшин
вызвал машину, которая не пришла.
   - Ты меня слышишь? - спросил Гуров.
   - Ну?
   - Я ошибся. Галей хочет получить, с  охранника  деньги.  Думаю,  они  ему
какие-то условия  выставили,  в  почтовый  ящик  положили.  Он  эти  условия
выполнить не может.
   Яшин позвонил в квартиру к Жданам, не зная,  что  будет  говорить.  Слава
Богу, дверь открыла мадам. Юрий уже уехал на работу.
   - Короче, Вероника, я не стану тебе ничего объяснять, но  моя  встреча  и
все последующие под угрозой срыва.
   - Если не объяснишь, я тебе не смогу помочь, - с непредсказуемой  женской
логикой ответила Вероника.
   - Ты права, - усмехнулся Яшин. - Все предусмотрел, а в ерунде прокололся.
Они еще до встречи с организатором хотят видеть доллары.
   - Нормально. Не дураки. Надеюсь, ты заготовил "куклу"?
   - Мать твою так! Вот не заготовил.  -  Яшин  отлично  понял,  что  свалял
дурака, оправдания ему нет, злился на себя еще больше.,
   - Потом поговорим, дорогой. - Верюни-ка ушла в  глубь  квартиры,  оставив
незваного гостя в прихожей, вернулась с кейсом. -  Здесь  ровно  миллион.  С
тебя двадцать тысяч!, десять я заплатила за  изготовление.  -  Он.а  открыла
кейс, и Яшин увидел ровно выложенные пачки сотенных в банковской упаковке. -
Итого тридцать тысяч.
   - Не ношу же я их в кармане! - Яшин переложил пачки в свой кейс. Они были
абсолютно настоящие, даже с  желтой  контрольной  полосой  по  ребру  каждой
пачки. - Ты упростила задачу. - Яшин захлопнул кейс, запер секретный  замок.
- Вечером ты получишь кейс.
   Яшин вошел в камеру хранения Киевского вокзала без одной минуты  три.  Он
знал, что вокзальные оперативники наблюдают за пассажирами, и  привлекать  к
себе внимание нельзя. Он набрал код,  открыл  двадцать  пятую  ячейку,  взял
лежавшую в нем небольшую коробочку и небрежно прикрыл дверцу, когда  услышал
негромкий голос:
   - Здорово, братишка! Каким судьбами? Яшин и Аким были одного  роста,  оба
широкоплечие, и перегородили узкий  проход  между  металлическими  ячейками.
Сразу образовался небольшой затор.
   Какая-то женщина с двумя пацанятами, крепко державшимися за мамкину юбку,
пыталась засунуть в ячейку непомерно большой узел.
   - Мать, надо было два соорудить, не войдет, - сказал Аким.
   Яшин смотрел в широченную спину Акима и чувствовал тяжесть внизу  живота,
ему вдруг захотелось в туалет.
   - Да проходите, че, золото ховаете? Аким не был так уверен, что  гэбэшник
баксы не принесет. Уверенный в прикрытии, он покажет  настоящие  Доллары.  А
такую сумму Аким выпустить из рук никак не  может.  С  чем  Аким  соглашался
безоговорочно, так это с требованием, чтобы при нем  не  то  что  пистолета,
пилочки для ногтей не было. По пути следования было три остановки, на второй
Аким и получит пистолет с глушителем.
   Сейчас Аким видел, что гэбэшник от страха весь трясется,  морда  в  поту.
Отнять у него баксы - жизнь временно оставить. Галей  поймет,  что  ни  один
чекист не стоит миллиона "зеленых". А ехать - значит рисковать.  Две  машины
сопровождения, гаишники, и вообще дорога полна  неожиданностей.  На  случай,
если придется взять руль на себя, Аким запасся помощником, о  котором  Галей
никогда не узнает. Этот парень был действительно современным Гаврошем. Роста
среднего, фигурой неказистый" одет как все:  кожанка  из  Турции,  штаны  из
Лапландии,  кеды  под  фирму,  взгляд  рассеянный.  В  руках  парень  держал
цветастый плотный пакет, в который можно  было  легко  упрятать  франтоватый
кейс гэбэшника. Через несколько секунд этого подручного обнаружить  в  толпе
было бы невозможно.
   Но Крячко засек Гавроша практически сразу, уж больно  последовательно  он
держался за  Яшиным.  Полковник  парня  засек,  но  определить  его  роль  в
создавшейся ситуации не сумел.
   - Ты, парень, вроде и встрече не рад. - Аким, улыбаясь, подталкивал Яшина
к свободному углу. - Дай взглянуть, чего там у тебя в  кейсе,  да  я  пошел.
Смрадно тут, а я вообще не люблю закрытые помещения.
   Яшин, пытаясь унять резь в животе,  присел,  мокрыми  пальцами  тыркал  в
шифровый замок.
   - Слушай сюда, - прижимая Яшина  к  стене  и  загораживая  его  собой  от
окружающих, вещал Аким. - В ящике ты взял приемник-передатчик, у меня  такой
же. Они настроены на одну волну, так что ты ничего не крути, тогда мы сможем
говорить друг с другом. Я тебе буду диктовать куда ехать. В одном  месте  мы
остановимся, ты переложишь баксы в простой мешок, может, в твоем чемоданчике
радио запрятано. Понял? Ну, показывай товар, чего  возишься?  Или  ты  туфту
привез, баклан?
   - Все честно... живот у меня... Не могу! - прошептал Яшин, опускаясь  еще
ниже на пол, сунул кейс в руки Акима.
   Тот подозрительно огляделся, увидел  своего  парня,  мужика,  возившегося
поодаль с мешком, и, наконец, взял кейс.
   - Шифр?
   - Тысяча девятьсот девяносто пять, - ответил Яшин.
   - Если рванет, так обоих. - Аким положил кейс на голову Яшина, который  в
этот момент уже сидел на полу, открыл, увидел банковские  пачки  долларов  и
сторонне, словно не его касается, подумал: "Я честно  предупреждал,  миллион
не давай". Он захлопнул кейс и вдруг увидел, что  сидевший  на  полу  гэбист
натурально плачет,  а  из  под  него  расплывается  мокрое  пятно  и  пахнет
обыкновенным говном.
   Аким кивнул подручному, бросил в его цветастый пакет кейс,  повернулся  к
Яшину, который, оскальзываясь на собственном дерьме, пытался подняться.
   - Сиди, останешься жив, - прошептал Аким, толкнул  Яшина  в  лоб,  и  тот
шлепнулся на пол.
   Аким не мог видеть,  что  его  "шестерка"  успел  сделать  по  залу  лишь
несколько шагов, как ткнулся животом в ствол пистолета. Сначала Крячко решил
оглушить парня, разобраться потом. Но сыщик не знал, что творится за спиной,
вспомнил шутку Гурова, что на всех рук не хватит, выхватил у малого пакет  с
кейсом, отвесил парню по шее так, чтобы мало не показалось, сунул  добычу  в
свой мешок.
   Движения Крячко  были  так  быстры  и  непринужденны,  что  заняли  всего
несколько секунд, и никто из окружающих не заметил ни пистолета в его  руке,
ни исчезнувшего в мешке из-под картошки сверкающего кейса.
   Яшин сидел в луже, вонь от него исходила  страшная,  держался  за  живот.
Аким уже отошел на несколько шагов, когда услышал голос  с  хорошо  знакомой
интонацией:
   - Стоять! Руки за голову! Вести себя хорошо!  За  твоей  спиной  прячется
парнишка из уголовного розыска. -  Крячко  ловко  обыскал  Акима,  вынул  из
внутреннего кармана паспорт, присвистнул: - Чем ты ткнул этого  мужика,  что
сидит в собственном дерьме позади нас?
   -  Можно  повернуться,  командир?  -  спокойно  спросил  Аким,   медленно
повернулся, одарил Крячко своей  фирменной  улыбкой.  -  Разрешите  опустить
руки.
   Аким вмиг оценил уверенное спокойствие опера, что  пушку  он  не  достал,
стоит хорошо, правильно.
   - Ты смотри - и паспорт настоящий. Как же  ты,  солидный  авторитет...  -
Крячко голос приглушил, и собравшийся бьыо народ начал расходиться по  своим
вокзальным делам. - Не ожидал  от  тебя,  Ленчик,  что  ты  в  такое  дерьмо
вмажешься.
   - Идемте, командир, взглянем на героя. Ежели на нем хоть царапина, я  без
суда в зону пойду, - сказал Аким, которому, с одной  стороны,  льстило,  что
опер сразу его опознал, с другой - подобная засветка была  совершенно  ни  к
чему.
   Все время Крячко боковым зрением держал свой  мешок,  валявшийся  в  трех
шагах от тяжело осевшего Яшина. Крячко подошел,  первым  делом  ткнул  мешок
ногой, убедился, что "кукла" на месте, затем обратился к Яшину участливо:
   - Вам плохо, Егор Владимирович?
   - Кто вы такой?
   - Вам помощь не нужна? - уже без всякого участия, чистым ментовским тоном
спросил Крячко. - Гражданин Яшин,  вы  к  данному  гражданину  претензий  не
имеете?
   - У меня пропал кейс!
   Прибежала уборщица. За ней, шмурыгая,  подошел  сонный  сержант;  услышав
последнюю фразу Яшина, проснулся и закричал:
   - За хулиганство накажем!  Дома  не  срешь  посреди  комнаты?!  Пойдем  в
отделение! Там мы тебе такой кейс устроим!
   Яшин поднялся на ноги, шагнул, из-под брючины потекло. Сержант схватил  -
знал бы парнишка, кого хватал, - Яшина за рукав:
   - Бесстыжая морда, заплати Екатерине, она не обязана твое говно убирать.
   Как развивались события дальше, Крячко не слышал, подхватив  свой  мешок,
он пошел к машине.
   Настал звездный час  Станислава  Крячко.  Он  рассказывал  о  происшедших
событиях Орлову и Гурову.
   Чтобы не беспокоили сообщениями об убийствах и прочих творящихся в России
безобразиях, друзья собрались не в кабинете генерала, а у оперативников.
   Крячко  был  бесподобен.  Орлов  промокал  свое  бульдожье  лицо  носовым
платком, Гуров порой лишь сдержанно хрюкал.
   - Главное, конечно, запах! - Крячко закатил глаза и схватился за живот.
   - Верим! - быстро сказал Гуров. - Потому марш в гальюн!
   - Обижаешь, командир! - Крячко  вышел  степенно,  из  коридора  донеслась
дробь его ботинок.
   - Успеет? - озабоченно спросил Орлов.
   - Должен успеть. - Гуров кончиками пальцев  повернул  лежавший  на  столе
кейс с "куклами", сказал совсем об ином: -  Петр,  меня  мой  мальчик  очень
беспокоит. Недавно Галей заявил, что никаких дел у него с Ленчиком  быть  не
может. Если Галей по округе  слух  пустил,  слава  Богу.  А  если  он  моего
парнишку проверяет, заподозрил в чем? Я жизнью парня рисковать  не  могу.  И
отослать его из Москвы сейчас никак нельзя, это только укрепит Галея  в  его
подозрениях. А всю жизнь прятать парня мы не можем, не в Америке живем.
   - Глупости, - с несвойственной ему быстротой ответил генерал. - У тебя  в
мозгах помутнение. Кабы Галей хоть чуток твоего парня подозревал, то никогда
Акима сразу в дело не задействовал бы. Да еще в такое дело. Он же  собирался
Яшина убрать и его смер- тью остальных придавить. Ему  Аким-Ленчик  Д  нужен
был лишь для одного дела. Как одноразовый шприц.
   Гуров и Орлов посмотрели друг другу в глаза и одновременно вскочили.
   - Ко мне! - Орлов бросился из кабинета. - От меня проще!
   Длинноногий Гуров еле поспевал за коротышкой-началь