рян помягче, крестьян покрепче), возрасту (не пытали, если перевалило за
семьдесят или не было пятнадцати  лет),  здоровью  (не  пытали  беременных).
Пытали также определенное количество раз и давали после каждого  раза  время
на отдых и лечение. Пытали, кстати, и свидетелей. (Из этой  категории  опять
же  негодными  считались  несовершеннолетние,  клятвопреступники,   судимые,
прелюбодеи и - иностранцы.)
   За дачу ложных показаний отсекался палец (так сейчас поступают  в  случае
проступка японские мафиози, якудза), к свидетелям мог применяться и допрос с
пристрастием (побоями) - по решению судьи.
   Часто  применялась  т,  н.  "очистительная  присяга".  Принесший  присягу
ответчик считался оправданным, а отказавшийся - виновным. Дело,  юридически,
оставалось нерешенным, вопрос переносился в область этическую.
   Решение выносилось большинством голосов, при равенстве перевешивал  голос
председательствующего. Приговор  по  делам  "с  пыткой"  утверждался  высшим
чиновником (фельдмаршалом или генералом).
   Решение низшего суда можно было обжаловать только в высшем.
   Затем приговор приводился в исполнение.
   При Екатерине Второй система полицейского  управления  была  обсуждена  в
процессе работы  Уложенной  комиссии.  Проект  был  закончен  в  1771  году.
Предполагалось создать полицию в городах как аппарат для охраны "благочиния,
покоя и добронравия".
   В  сфере  полиции  были  всевозможные  недозволенные  поступки  и   формы
городской  жизни:  нарушение  порядка  при  богослужении,   крестном   ходе,
проявление излишней роскоши, распутство, скорая езда, кулачные бои.
   Полиция контролировала народные  развлечения,  книги  (цензура),  чистоту
рек,  воды  и  съестных  припасов,  наблюдала  за  торговлей  и   санитарным
состоянием.
   Также в обязанности полиции входили организация городской стражи,  борьба
с бродягами и грабителями,  пожарами,  нарушителями  спокойствия  и  тайными
сборищами.  Полиция  принимала  меры  по  обеспечению   города   продуктами,
контролировала торговлю на рынках (пресечение обмера и обвеса), трактиры.  В
ведении полиции  находилась  архитектурная  планировка  города,  организация
праздников и налогообложение.
   Органом полицейского  управления  в  городе  стала  управа  благочиния  -
коллегиальный орган, в который входили  полицмейстер,  городничий,  приставы
гражданских и уголовных дел, выборные от граждан ратманысоветники.
   Город делился на части и кварталы по числу зданий. В части главой полиции
был частный пристав, в квартале - квартальный надзиратель.
   По мелким уголовным делам полиция осуществляла суд.
   "Устав благочиния" перечислял правонарушения  и  санкции,  относящиеся  к
ведению полиции:
   1) непослушание законам и решениям полицейских властей;
   2) действия, направленные против православной веры и богослужения;
   3) нарушение общественного порядка;
   4)  нарушение  нормы  благочиния   (пьянство,   азартные   игры,   брань,
непотребное поведение, самовольная застройка, недозволенные представления);
   5) нарушения порядка управления или суда (взяточничество);
   6) преступления против личности, имущества и т, д.
   Полиция  могла  применить  собственные  санкции   только   за   некоторые
правонарушения  из  этих  пунктов:  ведение   споров   против   православия,
несоблюдение воскресных  и  праздничных  дней,  передвижение  без  паспорта,
нарушение правил маклерского посредничества (!), незаконное ношение  оружия,
нарушение  таможенных  правил  и  некоторые  имущественные  преступления.  В
большинстве других случаев полиция лишь проводила предварительное  следствие
и передавала материал в суд.
   Полиция  применяла  как  наказания  -  штраф,   запрещение   определенной
деятельности, порицание, арест на несколько  суток,  заключение  в  работный
дом. Сформировалось полицейское право.
   Зря нынешние правоохранители, упорствуя, ведут отсчет своей  деятельности
от создания НКВД, ЧК и ОГПУ в "послереволюционные годы". Вместо  изможде.  -
чого расстрелами и чахоткой сына польского ксендза давно  пора  бы  украсить
кабинеты портретами знаменитейших министров внутренних дел прошлых столетий;
несомненно,  что  деятельность  полиции  150-200  лет  назад   носила   ярко
выраженный этический характер государственнического толка. Не было  проблемы
с кадрами, кого попало не брали даже в "будочники" и в тюремные надзиратели.
Количество злоупотреблений было минимальным,  и  уж  вовсе  редчайшими  были
случаи преступлений, совершенных служащими полиции, - как бы ни  насмехались
над ними демократы-разночинцы, современники...
   Язвительнейший  обличитель  Салтыков-Щедрин,  возвратившись  из   Европы,
сказал друзьям: "Смотреть не на что. Не  люди,  а  мелюзга  какая-то.  А  на
границе увидел нашего жандарма - великан, красавец, - дал ему три  рубля  на
радостях".
   Великий  философ  Константин  Леонтьев  оборвал   извозчика,   грубившего
полицейскому, ударом кулака: "Как смеешь ты прекословить? Ведь он  поставлен
полицмейстером,  а  тот  -  губернатором,  а  губернатор  -  Государем...  А
Государь..." Тут Леонтьев показал пальцем вверх.
   Для великого консерватора оскорбление полицейского сводилось чуть ли не к
богохульству, к покушению на Богом установленную власть.
   Одновременно  с  развитием  полицейского  права  складывалась  и  система
исправительно-трудовых  учреждений.  Тюрьма  и  каторга  получили   законные
обоснования и стали основным местом изоляции преступных элементов.  К  концу
девятнадцатого века в России насчитывалось 895 тюрем. По данным на 1  января
1900 года, в них содержалось 90 141 человек. (Для сравнения: сегодня  только
в СИЗО сидит 280 тысяч человек и более 1 млн, в тюрьмах и на зонах.)
   В первой половине XIX  века  была  создана  разветвленная  сеть  тюремных
учреждений. Принятый в 1832 году "Свод учреждений и уставов  о  содержащихся
под стражей и ссыльных" регламентирует  порядок  содержания  под  стражей  и
ссылки лиц разных сословий. При Александре I в 1802 году был принят манифест
"Об  учреждении  министерств".  Среди  них  новыми  были  лишь  Министерство
внутренних  дел  и  Министерство  просвещения.  На  МВД  возлагались,  кроме
организации и поддержания общественного порядка, управление  государственной
промышленностью и строительством.
   В  1810  году  из  МВД  было  выделено   особое   Министерство   полиции,
возглавившее всю систему полицейских органов. В 1819  году  оно  вновь  было
включено в состав МВД.
   В 1826 году на основе Особой  канцелярии  МВД  возникает  знаменитое  3-е
Отделение,   занимавшееся   вопросами   государственной    и    политической
безопасности.
   В 1827  году  был  создан  специальный  жандармский  корпус,  составивший
оперативную и вооруженную основу 3-го Отделения.
   В 1837 году система полицейских органов реорганизуется: уезды делятся  на
более мелкие территориальные единицы (станы), и появляется новая полицейская
должность - становой пристав, опирающийся в своей деятельности  на  сельскую
выборную полицию (сотских, десятских) и вотчинную полицию помещиков.
   В 1862 году городская и уездная полиции  были  объединены.  Иерархическая
лестница начиналась с урядника и пристава и на уездном уровне  возглавлялась
исправником.  В  губернских   городах   руководство   полицией   осуществлял
полицмейстер.   Вся   губернская   полиция   подчинялась    губернатору    и
генерал-губернатору.  Венчал  пирамиду  министр  внутренних  дел.   Ему   же
подчинялись включенные в 1880 году в единую полицейскую  систему  губернские
жандармские управления.
   Ранее, в царствование Елизаветы, часты были  злоупотребления  на  местах.
Около города Царицына с проезжающих по  Волге  людей  разных  чинов  брались
немалые взятки.
 
 
   РАЗБОЙ В ДУРОВСКОЙ СТЕПИ
 
   Генерал-майор Лачинов сообщал из Тамбова: был он на казанской  ярмарке  в
Верхоломовском монастыре; вблизи города есть степь, называемая Дуровская, на
которой во время ярмарки собираются воры и совершаются большие грабительства
и убийства; и в 1761 году было  то  же  самое.  Однако  приказчик  дворянина
Семенова, собравши своих и посторонних людей, сделал над разбойниками поиск;
нашел их; атамана и 11 человек положил на месте, а  двоих  привел  живыми  в
воеводскую канцелярию, где они рассказали свои похождения,  рассказали,  что
из их шайки знаменитый разбойник Топкин во время нападения на шайку захватил
награбленные деньги (по-нашему общак) и ушел; воевода послал за ним  погоню,
и злодей был пойман. Лачинов, бывши у воеводы, видел разбойника, но заметил,
что содержали его слабо, не как злодея, а  как  приличившегося  в  небольшом
деле. Вскоре Лачинов услыхал, что разбойник ходит по  ярмарке,  и,  наконец,
услыхал, что воевода его выпустил.
   Сенат приказал Тамбовской провинциальной канцелярии исследовать это дело.
Канцелярия отвечала, что означенного воеводы Бологовского в  Верхнем  Ломове
не имеется, а должность его правит прапорщик Вышеславцев, а по какому  указу
и откуда, о том  в  канцелярии  известий  нет.  Сенат  приказал:  Тамбовской
воеводской канцелярии следствие о Бологовском кончить как  можно  скорее;  а
что касается рапорта ее о  незнании,  где  Бологовский  и  по  какому  указу
Вышеславцев исправляет воеводскую должность,  то  это  может  быть  причтено
только к ее слабому смотрению, ибо ей об отлучке подчиненного  воеводы  и  о
вступлении на его место другого всегда должно быть  известно,  и  впредь  ей
таких необосновательных представлений в Сенат отнюдь не делать.
   Наконец пропавший воевода был найден и подал в Сенат объяснение, что  был
уволен на два месяца Воронежскою губернскою канцеляриею,  о  чем  дал  знать
тамбовскому воеводе. Относительно злодея Топкина воевода заперся, что никуда
его не отпускал, а ушел он ночью из-за оплошности караульного. Дело  перешло
в Воронежскую губернскую канцелярию, и далее сведений не имеется.
   История детективная;  сюжет  мог  бы  получить  любое,  самое  витиеватое
развитие, достойное романов Стивенсона или Фенимора Купера.
 
 
   СТРЕЛЯЮЩИЙ ВОЕВОДА
 
   Частыми были столкновения между двумя властями в городах -  воеводской  и
полицейской Коломенская полиция донесла, что коломенский воевода Иван Орлов,
приехавши в многолюдстве  к  полицмейстерской  конторе  верхом  на  лошадях,
стрелял в контору из пистолетов, которые были у него в обеих руках; в тот же
день воевода, ездя с помещиком Крюковым и псовою его охотою по самым  тесным
улицам, стрелял из пистолетов.
   Эта картинка может напомнить американские фильмы из жизни дикого  Запада;
отметим лишь, что Иван Орлов стрелял с двух рук по полиции в середине  XVIII
века.
   Аналогий в современности не найти: все равно  как  если  бы  мэр  Лужков,
подъехавши на "Мерседесе-600", стрелял  бы  из  "Макарова"  по  зданию  ГУВД
столичного исполкома.
 
 
   КОДЛА КИСЛОГО
 
   Приходили известия и об  особых  разбоях.  Крестьяне  графини  Чернышевой
Башкирцев, Михайлов и Кислый  с  товарищами,  крестьянами  разных  деревень,
человек  до  3000  (!),  собравшись  нарядным  делом,  с  ружьями,  шпагами,
рогатинами и дубьем пришли на заводы госпожи своей - Летажский, Лупандинский
и Крапивинский, - пограбили хлеба четвертей до 1000 да вина более 800 ведер,
целовальников  побили  и  разогнали;  потом  пришли  в  слободу  Бабинец   в
господский, дом и многих убили.
 
 
   ГОСПОДА-РАЗБОЙНИКИ
 
   Рыльский  помещик  Поповкин   собрался   с   разбойничьего   партиею,   с
беспаспортными и бродягами в числе 50 человек, пришел к помещику Нестерову в
село Глиницы и произвел разбой и грабеж, а двух человек убил до смерти.
   Поручик Иван Мусин-Пушкин подал жалобу, что новгородская помещица  девица
(!!!) Екатерина Дирина с людьми в числе 50 человек приехала  в  его  деревню
Кукино Новгородского уезда и произвела разорение и драку, причем было  убито
двое крестьян.
   Ай да Катя!
   Имелось и то, что сейчас называется дорожным рэкетом, причем аналогий тут
найдется немало. Одно из дел имело  чрезвычайные  последствия  и  напоминает
нынешние дела, так  или  иначе  связанные  с  организованной  преступностью,
сросшейся с бюрократическим аппаратом.
   Купцы Григорий, Иван и Кузьма Кольцовы жаловались, что ночью  на  большой
Смоленской  дороге  напали  на  брата  Григория  брянского  помещика   Ивана
Зиновьева люди и завезли его к помещику во двор в село Бежичи, где  Зиновьев
его бил и держал на цепи в приворотной избе. По просьбе братьев Григорий был
освобожден людьми, посланными из Брянской канцелярии, и разбой ЗАювьева  был
по суду доказан. Однако Зиновьев, избегая следствия и  минуя  Брянск,  подал
жалобу  на  братьев  Кольцовых  в  Главный  Магистрат,  что  они  приезжали,
бесчестили его. По этому челобитью Главный Магистрат потребовал Кольцовых  к
себе;   они   послали   поверенного   посадского   Бадулина;    между    тем
обер-президентом Главного Магистрата  стал  близкий  родственник  разбойного
помещика Степан Зиновьев. Он судил по-родственному:  поверенного  (по-нашему
адвоката) Бадулина держали в цепях и железах под  караулом,  и  судные  речи
говорил он в цепи. Тем временем  началось  давление:  люди  Ивана  Зиновьева
нападали на Кольцовых в городе и  грозились  их  убить;  Зиновьев,  захватив
другого поверенного Кольцовых, посадского Меренкова, бил его немилостиво,  а
приказчик Зиновьева Гончаров жаловался в это время на  Кольцовых  в  Сенате,
что, мол, Кольцовы приступили к его конюшенному двору с купцами  числом  700
человек (!) и стреляли из ружей. Сенат велел Магистрату  ответить  обо  всем
деле и, в частности, присутствовал ли обер-президент  Зиновьев  при  разборе
дела своего родственника. Магистрат тянул с ответом  сколько  мог,  а  потом
вдруг обвинил Кольцовых в беспорядках на таможне. Сенат  потребовал  вначале
ответить на первый запрос; магистрат отвечает, мол, гербовой бумаги нету.
   Пока искали гербовую бумагу, дело обернулось беспорядками. От Зиновьева и
Гончарова побежали крестьяне, нападали на других людей с рогатинами,  ножами
и кинжалами. Военная команда от поимки  отказалась:  мало  людей.  Магистрат
отказался: мол,  у  нас  приказные  ссоры  между  Зиновьевым  и  Кольцовыми,
некогда.  Канцелярия  поручила   схватить   беглых   прапорщику   Федосееву,
назначенному для сыска воров и разбойников. Федосеев донес, что  ходили,  но
беглые, имея при себе огненное оружие, бердыши и копья, взять себя не  дали,
объявили, что живыми не дадутся; в это время брянские посадские  выбежали  с
дубьем до ста человек; а от полицмейстерской конторы помощи никакой не дают,
должно быть, по согласию...
   Явился для поимки капитан Рязанского полка Махов, велел заборы ломать, но
посадские не дали, стали кричать,  что  хоть  сам  полицмейстер  с  воеводою
придут их заборы ломать - забьют дрекольем и животы ножами порежут,  а  если
капитан Махов хоть один кол выдернет, то сам на него и посажен будет;  ежели
кто во дворы взойдет и их овощи потопчет, то  голову  положит.  Полиция  тем
временем обратилась к магистрату,  чтобы  он  собрал  посадских  для  взятия
злодеев - магистрат отмолчался по привычке. Тогда полиция сама обратилась  к
посадским, требуя подписки против злодеев, - не подписался  никто...  Беглые
натаскали большие кучи каменьев и песка, на крыши втащили огромные колоды  и
повесили на веревках: если нападать станут, то побьют нападающих  камнями  и
песком глаза засыплют, колодами искалечат.
   Из-за проволочек Магистрата и нерешительности  полиции  дело  закончилось
посылкой в Брянск штабофицера с  приказом:  если  крестьяне  не  сдадутся  -
поступить с ними как со злодеями, но только в самом крайнем случае.
 
 
   ВОЕВОДА ВОЮЕТ С ПОЛИЦИЕЙ
 
   Воеводам, как уже говорилось, трудно было ладить с  полицией.  Симбирский
полицмейстер жаловался, что воевода Колударов вступает в  полицейские  дела,
приказывает  полицмейстера  и  его  команду  ловить  (!!),   грозится   его,
полицмейстера, бить кошками и людей его ловить и в тюрьму сажать и платье  с
них обирать; рассылыцики Колударова полицейскую команду бьют без причины,  и
он, полицмейстер, ездить для исправления своей  должности  боится,  чтоб  по
старости  его  не  изувечили;  полицейской  должности  править  некому,  ибо
осталось команды три человека, и те стары и дряхлы; а подьячий один,  и  тот
престарел и слеп, копиистов и пищиков нет, а вольным ходить  в  полицию  для
письма воевода запретил.
 
 
   РУОП ПРИ ЕЛИЗАВЕТЕ
 
   То,   что   называется   сейчас   "организованной    преступностью",    в
елизаветинские времена проявлялось  в  сколачивании  разбойничьих  шаек.  По
словам историка (С. Соловьев), "как скоро войска очищали внутренние  области
для заграничного  похода  (война  с  Пруссией),  то  немедленно  усиливались
разбои". В Петровском и Пензенском уездах появились шайки  числом  не  менее
5060 человек, разбивали дома, жгли и резали людей; в  Шацком  уезде  злодеи,
переодевшись в драгунское и казачье платья, напали на  Дворцовую  контору  и
пограбили около 2000 рублей (огромная по тем временам сумма). На  Оке,  выше
Нижнего,  появились  лихие  люди  на  двух  лодках  с  6   пушками;   войско
правительства столкнулось с ними и потеряло 27 человек убитыми;  разбойников
убили 6 человек.
   Во  время  же  войны  с  Фридрихом  послали  указы  главным  сыщикам:  из
находящейся при них воинской  команды  оставить  необходимое  количество,  а
остальных отпустить  к  полкам.  Уменьшили  команды  сыщиков  -  увеличилось
количество разбоев. Появились разбойники близ Москвы на Владимирке, пристань
(малину) имели в Лефортове у  разночинцев.  В  Новгородском  и  Старорусском
уездах разбои увеличивались с такой силой, что  власти  вынуждены  были  для
сыску назначить всех воинских служителей, а  в  помощь  им  брать  отставных
офицеров, а где нужно и обывателей.
   Пока один помещик находился при войске, другой  нападал  на  его  имение.
Орловский помещик Шамардин напал со своими на людей майора  Шеншина  и  убил
четырех человек; бил также и сыскную команду, - посланную против него.
 
 
   ШАНТАЖ И ДРАКА
 
   Иные дела: отставной  комиссар  князь  Жировой-Засекин  в  Юстиц-коллегии
повинился в трекратном закладе и продаже одних и тех же своих имений.
   ... Прокурор Статс-конторы Андрей Батюшков побоями вымучил у  своей  жены
крепость на приданные ее деревни, доставшиеся ей от первого мужа Унковского.
Сенат приговорил, лиша всех чинов, бить бывшего прокурора кнутом.
   ... В доме обер-кригс-комиссара Спичинского произошла драка,  участниками
были  генерал-майор  князь  Владимир  Долгорукий  и  асессор  Иван  Данилов.
Следствие тянулось пять лет. Наконец  решили,  что  генерал,  как  зачинщик,
должен заплатить обиженному, статс-секретарю Суровцеву, годовое жалованье за
бесчестье и увечье; асессору Данилову, который хоть и не был зачинщиком,  но
самоуправным отмщением право свое потерял, вменить  в  наказание  пятилетнюю
отсидку под арестом, определить к тем же делам тем же чином в другое место и
удержанное жалованье по бедности выдать.
   Таковы были  нравы,  законы  и  наказания  в  Российской  империи  времен
царствования Елизаветы - благодатный период истории, богатый на  победы  над
внешними врагами, славный обустройством внутренней жизни, негласной  отменой
смертной казни и многим другим.  Конечно,  совершались  преступления  и  при
Елизавете, но трудно было бы из факта преступлений сделать обобщение.
 
 
   ЖАНДАРМЫ: ОМОН ИМПЕРИИ
 
   Впервые в русской истории и в полном собрании законов  встречаемся  мы  с
учреждением жандармов, и в русский язык вводится новое, совершенно  до  того
неизвестное слово "жандарм". В 1815 году, когда  именным  высочайшим  указом
императора   Александра   I   от   27   августа   того   же   года,   данным
генерал-фельдмаршалу графу Барклаю-де-Толли, поведено  было  Борисоглебскому
драгунскому полку именоваться жандармским полком и нести  военно-полицейские
обязанности. Жандармы были распре