и захватом заложников.
12 оборотней арестованы. Им предъявлено  обвинение  по  210-й  статье  УК  -
"Организация преступного  сообщества".  Еще  двое  вурдалаков,  которые,  по
оперативным данным, были лидерами группировки, при задержании застрелились.
   Раскрыть группировку следователям помог сотрудник коммерческого банка Н.,
ныне пропавший без вести.
   Летом 1996 года, когда Н, на Бутырской улице садился в свою иномарку,  ее
окружили  несколько  вооруженных  милиционеров.  Они  предъявили   служебные
удостоверения и предложили Н, проехать  в  отделение  -  будто  бы  на  него
написали заявление,
   Предприниматель сел в их машину. Но в отделение они  не  поехали.  Машина
через некоторое время остановилась у подъезда  жилого  дома.  На  Н,  надели
наручники и затащили в квартиру. Тут его стали бить и стрелять из  пистолета
над головой, требуя за освобождение $100 тыс. наличными. Такой крупной суммы
у Н, не было, поэтому пытки продолжались несколько  дней.  Н,  понимал,  что
живым ему не уйти. Он предложил милиционерам: пусть отпустят его на  свободу
в сопровождении одного из своих людей, а он через  несколько  дней  принесет
деньги. Милиционеры согласились.
   Оказавшись на свободе, Н, сбежал от охранника и обратился в  прокуратуру.
Но дела в прокуратуре почему-то не  завели.  Тогда  бизнесмен  отправился  в
ближайшее отделение милиции.  Там  обещали  помочь.  Сообща  был  разработан
следующий план. Если бандиты выйдут на связь,  Н,  назначает  им  встречу  и
немедленно  информирует  милицию.  А  те  берут  вымогателей   с   поличным.
Оперативники угрозыска даже изготовили "куклу - $100 тыс, ни у Н., ни у  них
не нашлось.
   Но все приготовления оказались напрасными. На назначенную вскоре  стрелку
бандиты не явились. А еще через  несколько  дней  исчез  и  Н.  Оперативники
решили, что он ударился в бега, и заниматься этим делом не стали.
   Исчезновением Н, заинтересовалась ФСБ.
   Они уже давно охотились за милицейской бандой и собирали данные обо  всех
преступлениях, в которых участвовали люди  в  погонах.  Фээсбэшники  резонно
решили, что операция провалилась из-за утечки информации, а  Н,  убрали  как
нежелательного свидетеля. Разрабатывая эту версию,  оперативники  20  апреля
1997 года задержали двоих сотрудников УВД  Центрального  округа  Москвы.  Их
обвинили в убийстве Н., но собрать доказательства так и не  смогли  и  через
некоторое время отпустили. Это произошло во многом потому, что  тело  Н,  до
сих пор не найдено.
   Поиски милицейской банды продолжались.  К  ним  подключились  прокуратура
Северного  округа  (а  потом  и  городская),  МУР   и   служба   собственной
безопасности МВД. Участники операции не рассказывают, как именно им  удалось
выйти на милицейскую группировку, но к концу года в Лефортово и Бутырку было
отправлено 12 человек.
   Все они оказались офицерами и сержантами московской  милиции.  Служили  в
разных подразделениях: уголовном розыске, управлении по незаконному  обороту
наркотиков,  спецназе,  отделе   по   экономическим   преступлениям.   Один,
подполковник, даже преподавал в Московском юридическом институте МВД России.
Предполагаемых    лидеров    группировки,    сотрудника    ГУУР    МВД     и
оперуполномоченного уголовного розыска ОВД "Даниловский",  живыми  взять  не
удалось. Когда за ними явилась группа захвата, милиционеры застрелились.
   Во время обысков на работе и по месту жительства бандитов было изъято  10
единиц незарегистрированного  автоматического  оружия,  огромное  количество
боеприпасов, а также гранаты,  взрывчатка,  40  комплектов  формы  различных
подразделений  МВД,  компьютерная  техника  (с  базой  данных  о   жертвах),
спецтехника для прослушивания телефонов, сотовые телефоны, средства скрытого
наблюдения, радиостанции, пять иномарок.
   Кроме того, у преступников обнаружили огромную картотеку с компроматом на
бизнесменов и уголовных авторитетов. Особенно тщательно милиционеры собирали
данные на наркодельцов. Как потом сказал один из них на допросе: "Мы держали
под контролем несколько каналов, по которым наркотики поступали в Московский
регион".
   Выяснилось  также,  что  милиционеры  контролировали  и  десятки   вполне
легальных коммерческих структур. Выступая в роли их "крыши",  они  регулярно
участвовали в разборках с  бандитами.  Причем  оружие  применялось  редко  -
милиционеры задерживали недругов и сажали.
   Банда совершила десяток вооруженных  налетов  на  коммерческие  структуры
(всякий  раз  в  милицейской  форме),  грабежей,  вымогательств  и  захватов
заложников. Хотя милиционеры  профессионально  заметали  следы,  по  почерку
преступлений все же удалось установить, что  они  действовали  не  только  в
Москве, но и в Подольском, Чеховском и Серпуховском районах Подмосковья.
   За ментами-бандитами числится 18 убийств. Многие жертвы проходили как без
вести пропавшие. Установить их помог изъятый у  преступников  фотоальбом,  в
который они вклеивали фотографии тех, кого грабили и убивали. Признались они
и в том, что брали в заложники Олега Н., пытали его, но не убили.
   Уголовное дело  едва  умещается  в  10  толстых  томов.  Конечно  же,  мы
столкнулись с милицией первый раз отнюдь не вчера. Первые встречи происходят
в самом раннем детстве - мало кто избежал т, н. "улицы"  и  ее  пресловутого
"влияния". Многие  помнят  знаменитые  беседки  во  дворах  (просуществовали
сравнительно недолго и были сломаны по негласным распоряжениям  властей  как
"рассадники хулиганства).  Именно  в  этих  беседках  появлялись  откуда  ни
возьмись знаменитые участковые шестидесятых-семидесятых годов,  эти  осколки
соколов сталинской эпохи, чаще всего - здоровенные и спокойные  дядьки.  Они
заставляли выворачивать карманы (о, права  человека!),  отбирали  у  старших
сигареты  и  перочинные  ножи,  а  у  младших  -  рогатки   и   осуществляли
обыкновенный разгон компании по домам. Они, видимо, в большей степени,  были
похожи  на  дореролюционных  городовых,  чем  нынешние  постовые  похожи  на
"морских котиков" ВС США...
   Впрочем,  и  в  старые  времена  существовали  экземпляры,  из   которых,
собственно,  и  вылупились  все  сегодняшние  "достойнейшие"   представители
органов правопорядка...
 
 
   ИСТОРИЧЕСКИЙ экскурс
 
   В древнейшие времена функции  современной  милиции  и  полиции  исполняла
княжеская  дружина  -  как  единственный  институт  насилия  и   поддержания
правопорядка.
   Преступление по Русской Правде определялось не как нарушение  закона  или
княжеской воли, а как "обида", причинившая моральный или материальный  ущерб
лицу или группе лиц.  Объектами  преступления  были  личность  и  имущество.
Разделялось  покушение  на  преступление  (наказывался  обнаживший  меч)   и
оконченное преступление, намечалось понятие соучастия  (разбойное  нападение
скопом),  но  еще  не   определялись   роли   соучастников   (подстрекатель,
исполнитель,  укрыватель).  В  Русской  Правде  уже  существовали   принципы
необходимой самообороны (нельзя было убивать  вора  спустя  некоторое  время
после задержания, когда исчезала  опасность  от  его  действий).  Смягчающим
обстоятельством было, например, опьянение, а отягчающим - корыстный  умысел.
Русская Правда определяла рецидив и повторность преступления (конокрадство).
   Преступниками могли быть признаны любые  физические  лица  вне  сословных
ограничений и возраста. Субъективная сторона преступления включала умысел  и
неосторожность.
   Княжеский дружинник Алексаха из  рода  Сегеней  ударил  братиной  по  лбу
персиянина, прибывшего с купеческим обозом и пировавшего за княжеским столом
после поднесения  даров.  От  удара  персиянин  скончался  на  месте.  Между
персиянами и дружиной завязалась потасовка, в которой покалечили  еще  троих
нехристей,  а  боярскому  сыну  Артемиеву  "в   шуйце   жилы   искровянили".
Постановлено было:  Алексашке  Сегеню  -  10  гривен  в  казну  уплатить  за
нехристя, а с битыми персиянами полюбовно замириться (т.е., вероятно, обмыть
это дело и, возможно, снова  помахать  кулаками).  Сын  Артемиев,  наоборот,
получил с персов "за жилы - штуку (шелковую)... ".
   Тут видим, что за иноземца, да  еще  и  некрещеного,  штрафовали  как  за
холопа. Если бы вышеупомянутый Алексаха закатал бы братиной православному  и
свободному русичу, то, даже не убив и не нанеся повреждений, был бы  наказан
гораздо строже: оскорбление считалось тяжким преступлением. (А в наше  время
за иностранца больше дают, чем за родного.) "Шелковая штука" за искалеченную
"шуйцу", видимо, вполне достойная цена, и сын Артемиев  был  весьма  доволен
таким исходом дела.
   Никакой особой "милиции" для задержания преступников не требовалось. Чаще
всего никто (кроме воров-татей) никуда не скрывался и сам  предавал  себя  в
руки правосудия с биениями в грудь кулаком и горьким плачем.
   Высшей мерой наказания в  Русской  Правде  был  "поток  и  разграбление",
назначавшееся в  трех  случаях:  за  убийство  в  разбое,  за  поджог  и  за
конокрадство  (ср.  угон  автосредства).  Наказание   включало   конфискацию
имущества и выдачу преступника (вместе с семьей) "головой"  в  рабство  (как
будто "включали счетчик").
   По остальным  преступлениям  применялся  вышеупомянутый  принцип  штрафов
("виры"). Суммы варьировали в зависимости от тяжести  преступления  и  могли
также налагаться на всю общину ("дикая вира").
   Судебный процесс делился на  три  этапа.  Первый  -  "заклич"  -  являлся
объявлением о довершившемся преступлении, производился в  людном  месте,  на
торгу, например... Второй этап - "свод" - напоминал современную очную ставку
и осуществлялся либо до заклича, либо в срок до истечения  трех  дней  после
заклича. Лицо, у которого обнаружили пропавшую  вещь,  должно  было  указать
путь приобретения. На человеке, не  сумевшем  объяснить  приобретение,  свод
останавливался, и человек объявлялся "татем".
   Третья стадия судебного процесса - "гонение следа" - наиболее близка теме
этой книги. Однако во времена Русской Правды никаких  розыскных  органов  не
существовало,  и   гонение   следа   осуществляли   сами   потерпевшие,   их
родственники, общинники и добровольцы.
   Показания  давали  "видоки"  (очевидцы  татьбы)  и  "послухи"  (свидетели
доброго имени, поручители).
   На практике также  существовал  судебный  поединок,  не  упоминавшийся  в
Русской Правде, но имевший обширное распространение по всей Руси.
   Так,  весной  1193   года   такой   поединок   состоялся   между   некими
Гаврюшей-гусляром и Михаилом, поповым  сыном.  Длилось  побоище  до  заката,
отливали, как говорит летопись, водицею  студеной  обоих  молодцев.  А  спор
вышел из-за лошади поповской, коей Гаврюша (вероятно,  крепчайшего  здоровья
индивидуум) надломил хребет кулачищем, "будучи в  виде  непотребном,  зельем
одурманенный". Чем закончилась дискуссия - летопись не  говорит.  Опьянение,
как мы знаем, являлось в русских законах  смягчающим  обстоятельством  (это,
кстати, доказывает отчасти,  что  пьянство  вовсе  не  было  на  Руси  делом
привычным и излюбленным), поэтому попович не мог возместить лошадиный  ущерб
в обычной тяжбе и выбрал путь иной...
   Вместе  со  становлением  русской   государственности   формировалось   и
законодательство. Развились и укрепились сословия, появились  служилые  люди
(государевы слуги), часть из которых занималась охраной наивных, может быть,
на    теперешний    взгляд,    но    честных    законов.    В    XVI    веке
сословно-представительными органами на местах стали земские и  губные  избы.
Выборные  и  самоуправляющиеся  избы  приняли  на  себя   налоговофинансовую
(земские) и полицейско-судебную (губные) функции.  Их  права  закрепились  в
царских грамотах, их штат состоял из лучших людей - сотских,  пятидесятских,
старост, целовальников и дьяков.  Выше  были  приказы:  Земский,  Разбойный,
Разрядный, Поместный и др. Полицейские и сыскные функции исполнял  Разбойный
приказ (в Москве - Земский).
   В конце XV века сформировалась система полицейских служителей -  бирючей,
тюремных сторожей, палачей и т, д. В 1649 году был принят первый полицейский
закон - Наказ о Градском благочинии.
   Как ни удивительно, но лишение свободы в виде заключения в тюрьму  долгое
время было одним из самых малораспространенных мер наказания на Руси.
   Княжеские и все прочие суды совершались  скоро,  без  ненужной  волокиты,
поэтому не было нужды долго держать  преступника  за  решеткой.  Его  просто
связывали, сажали на сутки-другие в какой-нибудь погреб, подклеть или баню и
приставляли стражника, чтоб не сбежал, только и всего.
   Строить для этого специальные тюрьмы не было никакой необходимости.
   Действовали законы простые и понятные, которые, в сущности,  сводились  к
формуле т, н, талиона: "око за око, зуб за зуб".  Более  того,  пострадавший
мог без всякого суда разобраться  с  обидчиком  на  месте  преступления,  не
обращаясь к властям. К примеру, одна из статей  Русской  Правды  (начало  XI
века) звучала так: "Кого застанут ночью у клети или на  каком  -  воровстве,
могут убить, как собаку".
   Тяжелой обидой на Руси считалось нанесение  увечий,  отсечение  руки  или
ноги. Сделавший это, если вина его была доказана, подвергался точно такой же
участи - ему тоже, вместо того чтобы давать срок  и  сажать  в  тюрьму,  без
всякой жалости отрубали руку или ногу.
   Строго  наказывалось  оскорбление  действием,  которое  называлось  тогда
"преступлением против чести", сейчас бы мы назвали это злостным хулиганством
- "удар мечом в ножнах или рогом, или жердью, или вырывание усов и  бороды".
Преступника тоже никуда не сажали, просто  по  приговору  суда  пострадавший
отвечал ему тем же - рвал бороду или же ударял "рогом или жердью".
   Если же в результате судебного разбирательства ни одна из сторон не могла
доказать своей правоты, тогда назначалось "поле". Поединок и  его  результат
считались  видом  судебного  доказательства.  Кто  победит,  тот   и   прав.
Ограничивали цепями небольшую площадку вроде ринга, и противники сходились в
честном бою. Обычно дрались в присутствии друзей и болельщиков  с  той  и  с
другой  стороны,  которые  криками  подбадривали  соперников.  Зрелище  было
увлекательным,  поскольку  "дерутся  в  потасовку,  кулаками,   батогами   и
дубинами... ". Те, кто сам был неспособен драться (женщины, больные, старики
и т, п.), имели право нанять бойца. Но тут строго следили за тем, чтобы  это
был не профессиональный боец, чтобы дрался он без хитростей и без приемов.
   Бывали случаи, когда женщина не могла или не желала найти бойца,  который
мог бы постоять за нее, и тогда она сама выходила на  поединок.  Так,  вдова
одного княжеского дружинника Феодосья победила в поединке на мечах какого-то
поляка Гонтковского. Но  для  таких  случаев,  когда  на  поединок  выходила
женщина против мужчины, существовали особые правила  -  мужчина  должен  был
сражаться с ней, стоя по пояс в специально вырытой яме.
   Главная суть наказаний сводилась к  тому,  что,  вопервых,  возмездие  за
преступление наступало скоро и  неотвратимо,  а  во-вторых,  само  наказание
производилось, как правило,  публично,  при  большом  стечении  народа,  для
устрашения и назидания собравшегося, дабы другим неповадно было.
   Видов наказания было великое  множество  -  повешение,  сажаниб  на  кол,
отрубание головы, битье батогами и кнутами,  вырывание  ноздрей,  утопление,
сожжение, закапывание в яму и т.д., всего не перечислить,  но  очень  долгое
время  суды  на  Руси  не  выносили  такого  самого  распространенного  ныне
приговора, как лишение свободы. Потому и не было никаких специальных тюрем и
никто не думал их строить вплоть до середины семнадцатого века.
 
 
   КАТАЛАЖКИ
 
   По  Соборному  Уложению  1649  года  во  времена   царствования   Алексея
Михайловича  Тишайшего  тюрьма  начинает  применяться  как  мера  наказания.
Тюремное  заключение  отбывалось  в   специально   построенных   для   этого
помещениях, а также в монастырях. Тюрьмы были построены  в  Москве,  Устюге,
Шуе, Муроме, Верхнетурье.
   Были они каменными, земляными или же деревянными.
   Самый суровый режим  для  особо  опасных  преступников  устанавливался  в
земляных тюрьмах. Рылась большая яма, в нее опускался  деревянный  сруб,  на
дно кидали несколько охапок соломы и пищу заключенному опускали на веревках.
   Деревянные  тюрьмы  считались  обыкновенными,  это  было  несколько  изб,
которые огораживались заостренными крепкими кольями - отсюда пошло  название
острог.
   Каменные тюрьмы появились несколько позже, когда построены были Орловский
централ,  Алексеевский  равелин,   Шлиссельбургская   крепость.   До   этого
арестантов помещали в монастырях, в кельях или подвалах.
   Построена была в Москве и так называемая  бражная  тюрьма,  что-то  вроде
современных вытрезвителей, куда свозились задержанные в пьяном  виде.  Попал
туда пьяным во второй раз - секли кнутом, а особо  злостных  могли  оставить
там на долгий срок для исправления. Или как тогда было указано: "Но  если  и
сие не поможет, да останется в тюрьме, пока не сгниет".
   Лишение свободы и заключение в тюрьму применялись уже в  сорока  случаях.
Но почти всегда заключение в тюрьму сопровождалось дополнительным наказанием
- битьем батогами, кнутом, вырыванием ноздрей, увечением и т, д.
   Самые распространенные  виды  преступлений  того  времени:  богохульство,
действия   против    царя,    заговоры,    бунты,    содержание    притонов,
фальшивомонетничество,  самогоноварение,  дача  ложных  показаний  в   суде,
вымогательство,  взяточничество,  убийство,  нанесение  увечий,   воровство,
разбой, поджог (застигнутого на месте  преступления  поджигателя  бросали  в
огонь), кража овощей из огорода, порча чужого имущества, непочитание  детьми
родителей, сводничество, блуд жены (но не мужа!), мошенничество...
   С этих самых пор начинает действовать и знаменитое "слово и дело", когда,
заподозрив  кого-нибудь  в  измене  или  в  другом  серьезном  преступлении,
доносчик объявлял "государево слово и дело".
   Начиналось следствие в застенке с применением  пыток.  Пытки  применялись
самые  разные,  начиная  от  простого  сечения  до  более   тяжелых,   когда
допрашиваемого подвешивали на дыбу, связав ему руки и  ноги  и  прикрепив  к
ногам тяжелое бревно, "растягивали".
   Иногда разводили  под  ногами  костер,  затем  клали  спиной  на  уголья.
Выбривали темя и капали холодной водой. Пытки повторялись до трех раз.
   Самой страшной пыткой считалось рвать тело раскаленными клещами.
   Если подследственный не признавал своей вины,  он  считался  оправданным.
Теперь доносчик, объявивший "слово и дело", должен был  какими-либо  другими
фактами доказать его вину.  Если  он  сделать  этого  не  мог,  его  ожидало
наказание, которое постигло бы обвиняемого. Поэтому  доносить  на  кого-либо
было  крайне  опасно.  С  другой  стороны,  недоносительство  о  какомнибудь
злоумышлении против царя каралось смертной казнью. Даже если жена не донесла
на мужа или дети не донесли на отца, все они заслуживали смертной казни.
 
 
   СМЕРТНАЯ КАЗНЬ
 
   Смертная  казнь  применялась  довольно  широко,  и  виды  ее  были  очень
разнообразны.
   Повешение. Этот вид смертной казни существовал с  незапамятных  времен  и
среди всех народов. Всегда считался одним из самых позорных и  унизительных.
Вешали за измену и предательство (возможно, это связано с  именем  предателя
Иуды, который, как  известно,  выбрал  для  себя  именно  этот  вид  смерти,
удавившись в петле).
   Сожжение. Применение этой  казни  тоже  уходит  корнями  в  глубь  веков.
Сжигали за преступления против веры, а также за умышленный  поджог.  Огню  с
древних времен приписывалась  очищающая  сила,  недаром  сам  Господь  огнем
поразил погрязших в мерзости Содом и Гоморру.
   Утопление. Этот вид казни применялся обычно,  когда  наказанию  подлежали
большие массы народа, бунтовщи