то это был? Ты должен сказать правду, как ни тяжело, но должен.
   - Ба... Ба... Ба... Нет! Не могу!
   - Коля, это был Баринов?
   Масохин кивает головой:
   - Если можно - воды...
   Стакан ходуном  ходит  в  его  руке,  зубы  стучат  по  стеклу,  вода  по
подбородку стекает на одежду.
   - Если можно - еще...
   Постепенно он успокаивается. Расслабился.
   - Вы сейчас будете писать?
   - Если ты не возражаешь, да. Потом будет труднее.
   - Хорошо.
   Масохин взял себя в руки. Рассказ его был подробным и последовательным.
   ... Когда он понял, что удар, нанесенный Пановым, делает положение совсем
печальным, то позвонил дежурному по отделению:
   - Ребята грохнули комитетчика.
   - Господи, какого? Того, что задержали?!
   - Его.
   - О идиоты! Ничего не делайте, я ищу начальство...
   ... В тот  вечер  начальник  5-го  отделения  милиции  отдела  по  охране
метрополитена Баринов находился на больничном. Дома не сиделось,  съездил  в
больницу, сделал перевязку и заехал к коллеге  по  работе.  Распили  бутылку
коньяка, потом  вторую.  О  художествах  подчиненных  во  время  службы  был
осведомлен отлично - сам  иногда  грел  на  этом  руки.  Поэтому  постоянное
ожидание какого-нибудь ЧП не покидало Баринова ни на час.  Собираясь  домой,
позвонил дежурному по отделению и услышал одну из самых  неприятных  за  все
годы службы новостей. Дал команду ничего не предпринимать, вызвал  служебную
автомашину и помчался на "Ждановскую".
   Осмотрев Астафьева, сразу все понял. Посторонних и тех, кому не  доверял,
выгнал. Оставил старослужащих - Масохина, Лобова и Панова.
   - Ну и что будем делать, красавцы?
   Масохин предложил отвезти Астафьева в больницу и объяснить, что  в  таком
состоянии его доставили в комнату милиции.
   - Дурак, - обругал его Баринов, - к утру здесь будет свора  комитетчиков,
а вы все - пьяные. Да они вас через час расколют, как цыплят.
   - Может, вывезем за город и создадим видимость, что его ограбили и убили?
- предложил Панов.
   - Куда везти? - угрюмо спросил Баринов.
   - Есть хорошее место, - оживился Масохин. - По  дороге  на  Быково  стоит
одна дача - он вполне мог там быть.
   ... Все  остальное  сделали  быстро  и  по-деловому.  Автомашина  близко.
Случайных свидетелей не боялись. Кто заподозрит в плохом людей в милицейской
форме? Первым в салон влез Масохин, затем затащили Астафьева,  усаживая  его
как пассажира. За ним втиснулись  Лобов  и  Панов.  Баринов  разместился  на
переднем сиденье. Тронулись. Неожиданные осложнения  возникли,  как  мы  уже
знаем, на посту ГАИ,  но,  благо,  удалось  скрыться.  За  поселком  Пехорка
свернули направо и возле ворот одной из  дач  развернулись.  Место  удобное.
Вытащили Астафьева. Верхняя одежда с него  частично  сползла,  и  ее,  сняв,
разбросали в  стороны.  Баринов  дал  команду  потоптаться,  чтобы  имитация
нападения  была  поубедительней,  и  предложил   Масохину   проверить,   жив
потерпевший или мертв - благо Николай в прошлом был фельдшером.
   - У него есть пульс, и он живой, - еле выдавил из себя Масохин.
   - Тогда добейте его, - скомандовал Баринов. - И чтобы каждый по очереди.
   Из багажника автомашины достали монтировку. Первым ее взял Масохин.
 
 
   ПОКАЗАНИЯ МАСОХИНА
 
   "Меня всего трясло от страха, потому что я до  этого  никогда  не  убивал
человека. Я наклонился и с небольшим полузамахом нанес  ему  удар  по  лицу.
Целился в лоб, а удар мой пришелся ему в переносицу. Я ужаснулся, поняв свое
положение, а также то, что я совершил  непоправимое.  Я  понял,  что  убиваю
человека, которого видел впервые и который  мне  ничего  не  сделал.  Ударив
Астафьева, я передал монтировку Панову. Тут же увидел, что Панов  подошел  к
Астафьеву и ударил его монтировкой один раз, затем - еще раз. Меня всего бил
озноб, и я отвернулся. Отворачиваясь, увидел,  как  Лобов  ударил  Астафьева
ногой по голове..."
   Уже на обратном пути, разбираясь, все ли сделано надежно, сошлись на том,
что если и не добили, то к утру потерпевший все равно  замерзнет.  Поклялись
молчать о случившемся, и Баринов лично проконтролировал, чтобы от похищенных
у Астафьева ценностей  избавились.  Как  профессионал  он  знал,  что  самое
опасное - это вещественные доказательства.
 
 
   БАРИНОВ
 
   Никто в это время еще не предполагал о роли в этом деле Баринова.  Он  же
сам, по телефону, настойчиво добивался  встречи.  И  такую  возможность  ему
предоставили 5 февраля 1981 года.
   Разговор шел - выдержанный в идейно-моральных тонах. Баринов сокрушался о
происшедшем и "искренне не верил" в то, что "ребята  могли  сделать  такое",
намекал,  что  показания  они  дают  из  страха  перед  могуществом  КГБ   и
Прокуратуры Союза.
   На вопрос, что же он сам делал в тот день, Баринов сообщил, что находился
у знакомой, зам,  директора  одного  из  гастрономов  Москвы.  Описывал  все
подробно, детализируя... Это и подвело его.
   Следователю  стало  ясно,  что  к  "разговору"  Баринов  готовился  -   и
неспроста. Было принято решение  немедленно  проверить  его  показания.  Уже
через час оперативники выяснили, что у знакомой  Баринова  26  декабря  1981
года был выходной день, и они  в  магазине  (как  утверждал  Баринов)  никак
свидеться  не  могли.  Это  подтвердили  и  свидетели  из  числа  работников
магазина.
   Было принято решение о задержании Баринова. Встал вопрос о санкции на его
арест, что и было сделано незамедлительно.
   После этого обстановка (вопреки утверждениям и  воспоминаниям  Чурбанова)
резко обострилась: начались мелкие провокации со стороны органов МВД.  Тогда
Андропов направил к Щелокову одного  из  своих  заместителей  с  бесспорными
материалами дела. Щелоков ознакомился с ними, извинился - и обстановка стала
намного спокойней, хотя в различных  "кругах"  и  продолжались  разговоры  о
"фабрикации" дела.
 
 
   ЛОБОВ
 
   Неожиданно следствие обратило внимание на  непонятную  заинтересованность
жены Лобова поведением ее супруга на следствии. Выяснилось вот что...
   - Я точно ничего не знаю, - заговорила Лобова, -  но  пять  лет  назад  я
уехала ненадолго, а когда вернулась, то в комнате было много следов крови...
Виктор сказал, что подрался с приятелем... Я ему помогла замыть эти пятна...
А года через два он, пьяный,  вдруг  объявил,  что  убил  в  нашей  квартире
человека..
   В декабре 1975 года, работая в 4-м  отделении  милиции,  Лобов  во  время
дежурства на станции метро "Таганская" задержал жителя города  Армавира  А.,
находившегося в Москве проездом в командировку За  мзду  пообещал  отпустить
его. Распив с задержанным бутылку водки, предложил продолжить пьянку у  себя
на квартире. По пути заехали в ресторан "Россия". За спиртное  расплачивался
А., при этом за деньгами полез в плавки. Это и натолкнуло пьяного Лобова  на
предположение о том, что так можно прятать только большую сумму денег.
   Парня он убил, но денег оказалось мало, всего восемьдесят  рублей.  Нужно
было избавляться от трупа, и, накупив на деньги потерпевшего дешевого  вина,
Лобов занялся его расчленением. На это у него ушло  несколько  дней.  Первую
ходку сделал к станции метро "Октябрьская" и отдельные части  тела  выбросил
там. Остальные стал отвозить на электричке, разбрасывая  в  лесопосадках  на
промежуточных станциях по пути к подмосковному городу, в котором он  родился
и вырос и где жили его родители.
   Самые  большие  трудности  возникли  при  транспортировке  нижней   части
туловища, к тому времени начавшей разлагаться. От сумки шел трупный запах, и
пассажиры в электричке отсели от Лобова подальше. То ли они сказали об  этом
милиционеру, сопровождавшему электричку, то ли он сам что-то заподозрил, но,
подсев к Лобову, завел с ним разговор. Оба они хорошо знали друг друга, были
земляками и почти в одно время пошли на работу в милицию. Коллега  постоянно
поглядывал на сумку, Лобов нервничал и пытался отвлечь его внимание. В конце
концов от него отстали.
   Ему  пришлось  доехать  до  конечной  станции.  От  туловища  нужно  было
избавляться в пределах городской черты, и потому Лобов решил утопить  его  в
проруби. Опасаясь сойти на лед, бросок сделал с моста и в прорубь не  попал.
Пришлось убегать, оставив туловище на льду и понимая, что утром его  найдут.
Несколько дней со страхом ожидал разоблачения. Но обошлось...
   Факт  обнаружения  части  трупа  в  городском   отделе   внутренних   дел
зарегистрирован не был, хотя мы нашли свидетелей, помнивших о таком  случае.
Милиционер, о котором рассказал Лобов, ничего не помнил или делал вид,  что,
не помнит. Как бы то ни было, но Лобов  остался  безнаказанным  и  продолжал
совершать новые преступления.
   Раскрытие этого убийства многих ответственных работников МВД  повергло  в
состояние шока.
   На диване в квартире Лобова были обнаружены  обильные  и  большей  частью
замытые следы крови и кожного эпителия потерпевшего. Изъятые там  же  туфли,
перчатки, другие предметы одежды опознали родственники убитого. В  МВД  СССР
официально сообщили о результатах расследования, и,  как  говорят,  раздался
гром среди ясного неба. На сцене внезапно появился Ю. М. Чурбанов.  Началась
"чистка"  среди  рядового  и  сержантского  состава.  С  работой  в  милиции
расстались сотни бывших "стражей порядка".
 
 
   ИЗ ПОКАЗАНИЙ ОБВИНЯЕМОГО МАСОХИНА
 
   У нас в  отделении  работал  милиционер  Плечиков.  Это  был  законченный
алкоголик, тем не менее на работе его держали и  прощали  абсолютно  все.  В
декабре Плечиков задержал какого-то мужчину, отобрал шесть рублей и  выгнал.
На собрании милиционер Левштанов написал  в  президиум  записку,  в  которой
задал вопрос: "Как может работать в милиции преступник-грабитель?"
   На эту записку ответил Баринов. Он стал говорить, что мы должны правильно
понимать кадровую политику и сейчас,  в  канун  Московской  Олимпиады,  наша
главная задача - полностью укомплектоваться личным составом...
   Укомплектовались.
 
   Проблемы с кадрами решались в эти пред - и послеолимпийские  годы  весьма
простым способом: в милицию приглашались люди с темной репутацией и  даже  -
преступники. Во  время  ведения  следствия  на  станции  метро  "Пушкинская"
офицеры милиции ограбили  задержанных.  Лобов  за  шесть  лет  службы  сумел
"накопить" денег на двухкомнатную кооперативную квартиру...
   На вокзалах  вербовали  дембелей  из  провинции  на  службу  в  столичную
милицию: отбоя не было от желающих, тут бы выбрать, поискать - ан нет, брали
все, что попадалось...
 
 
   ИЗ ПОКАЗАНИЙ ПОТЕРПЕВШЕГО РУКИНОВА
 
   Сержант милиции с возгласом "Люблю клиентов с  "дипломатами"!"  пригласил
меня зайти в комнату милиции. Пройти туда я не отказывался, но, несмотря  на
это, был втащен за рукав пиджака. Я  заявил  протест  и  потребовал  вызвать
дежурного офицера или врача, так как я находился в трезвом состоянии. На мое
требование  сержант  не  отреагировал  и  вызвал  из  вытрезвителя   машину.
Прибывший из вытрезвителя сопровождающий взять меня отказался,  сказав,  что
не видит для этого оснований. Обругав  сопровождающего  нецензурной  бранью,
сержант пообещал устроить мне "хорошую жизнь", заявил, что он  передавил  бы
всех интеллигентов, "а я - что захочу, то с тобой и сделаю". Кроме того,  он
говорил: "Передо мной здесь не то что ты - замминистра валялся..."
   ЛОЗА
   Принимавший участие в избиении Астафьева милиционер Лоза родился и  вырос
в небольшом селе на Днепропетровщине. Окончил  среднюю  школу,  но  большими
способностями не блистал. Не лишенный честолюбия, мечтал  о  поступлении  на
учебу в юридический институт. Немного проработал в колхозе и был призван  на
действительную военную службу. После демобилизации возвращался  домой  через
Москву. На Курском вокзале с ним заговорили  вербовщики  столичной  милиции.
Так он и оказался в 5-м отделении
   Позже на допросах Лоза рассказывал:
   - Во время работы с Лобовым я понял,  что  у  них  сложилась  система  по
ограблению задержанных, которых условно называли  "карасями",  а  отобранные
деньги - "фанерой". Среди  милиционеров  бытовала  фраза:  "Поймать  в  сети
карася  и  отобрать  фанеру".  Лобов  стал  обучать  меня  приемам  обирания
задержанных. Позже предложил попробовать самому...
   Лоза попробовал, как и многие другие. Не подчинялись ему  -  бил.  Служба
такая ему нравилась... И не так даже служба, как форменная одежда  -  она  у
него всегда была "с иголочки". Особенно любил носить  до  блеска  начищенные
сапоги и заправленные в них, плотно облегавшие ноги брюки.  Задержанных  бил
только излюбленными ударами: один - в живот, другой - ребром ладони по  шее.
Когда потерпевший падал, гордо отходил в сторону и наблюдал за остальным  со
снисходительной ухмылкой.
   Все проходило  безнаказанно  и  даже  тогда,  когда  исход  избиения  был
трагическим. Одного из задержанных на станции метро "Пролетарская"  отделали
так, что испугались сами. На место  выехал  заместитель  Баринова.  Избитого
доставили в 68-ю горбольницу и оставили без оказания медицинской  помощи  до
утра. За это  время  у  него  развился  перитонит.  Запоздалая  операция  не
помогла...
   Была печальная известность в Москве у 68-й  городской  больницы,  которую
называли  "спецтравма".   В   нее   круглосуточно   возили   травмированных,
преимущественно в нетрезвом состоянии. Где и  как  человек  получил  травму,
значения  не  имело.  Сортировала  пострадавших  постоянно  находившаяся   в
больнице милицейская дежурная часть.
   Известного советского ученого, доктора юридических  наук,  профессора  В,
ограбили  недалеко  от  станции  метро  "Ждановская".  Шел  он  домой  после
официального приема, где выпил бокал шампанского. Обмыв  дома  окровавленное
лицо со следами повреждений, он пришел в отделение  милиции,  обеспечивающее
охрану общественного порядка в районе станции. Ограбленного тут же  посадили
в патрульную машину и стали возить по району с  целью  поиска  преступников.
Безрезультатно! Вернулись обратно, но теперь уже в опорный пункт милиции,  и
началась обработка.
   - Очень быстро, - пояснял  впоследствии  В.,  -  я  понял,  что  от  меня
добиваются одного - отказаться от заявления об ограблении. Я все-таки юрист,
и такое предложение возмутило меня... Своего возмущения я не  скрывал.  Часа
через   два   мне   доброжелательно   разъяснили,   что   нужно   произвести
судебно-медицинское освидетельствование. Последнее было  естественным,  и  я
согласился Если бы я знал, какой кошмар впереди!..
   В, привезли в 68-ю больницу. Он ждал, когда его осмотрит  специалист,  но
ему  заломили  руки  и  стали  вытряхивать  содержимое  карманов.  Партбилет
швырнули на стол как ненужную  бумажку.  В,  пытался  хоть  этим  усовестить
обыскивающих. В ответ услышал такое, что и пересказывать подобное стыдно.
   - Но это были цветочки, - продолжал свои  показания  В  -  Меня  раздели,
приподняли со стула и забросили в какое-то отверстие. По желобу я скатился в
помещение без окон с искусственным освещением. Двое в белых халатах  усадили
меня на стул, перетянули одну из рук жгутом,  и  ко  мне  стал  приближаться
человек со шприцем в руках. Животный  страх  охватил  меня,  но  тут  к  нам
подошел четвертый (как я понял, врач)  и,  успокаивая,  сказал,  что  только
возьмут кровь для определения степени алкогольного опьянения. Я  не  мог  не
подчиниться. Когда со мной остался один врач, я обратился к нему,  взывая  к
совести, назвал себя. Видимо, врач был хорошим и  порядочным  человеком.  Он
объяснил, что помочь ничем не может, но здесь недалеко есть  телефон,  и  он
дает мне пять минут на звонок домой или знакомым. Только это и спасло  меня.
Через полчаса в больнице была жена с друзьями...
   На следующий день В, был принят заместителем Генерального прокурора  СССР
В. Д. Найденовым. По его личному указанию началась проверка, но  она  ничего
не дала. С одной стороны был ученый с безупречной репутацией, с другой - все
причастные к этой истории должностные  лица  и  исполнители.  Вывод  сделали
однозначный:  может   быть,   потерпевший   и   говорит   правду,   но   где
доказательства? Нет  доказательств.  Да  и  быть  не  должно.  Наша  милиция
безупречна.
   На почве безнаказанности  процветало  пьянство.  Пример  подавали  многие
офицеры. Сам Баринов пил в рабочее время, пил  после  работы.  По  рассказам
подчиненных (в том числе технических работников), с утра к  нему  в  кабинет
боялись заходить. Проследив, когда дежурный сбегает  в  магазин  и  вернется
обратно,  выждав  некоторое  время,  говорили  друг  другу,  что   шеф   уже
опохмелился и можно идти подписывать бумаги.
   ... Однажды вечером Баринов позвонил дежурному:
   - Саша, мне нужно пять штук, - и бросил трубку.
   Что он имел в виду? Указание начальника расшифровывала вся дежурная часть
отделения милиции. Учитывая, что Баринов празднует 8 Марта у знакомой,  зная
его наклонности, единодушно решили, что нужно пять бутылок водки. Купили  их
за счет денег, полученных от  реализации  штрафных  талонов,  выписанных  за
нарушение  общественного   порядка   Гнев   и   возмущение   Баринова   были
беспредельны. Ему, оказывается, нужны были цветы - пять букетов.
   Отругав на чем свет стоит водителя дежурной автомашины, водку он  все  же
забрал...
 
 
   СНОВА ЛОБОВ
 
   "Несколько лет назад меня аттестовывали. Аттестация проходила в  кабинете
Баринова. В состав комиссии входили  сам  начальник  и  другие  офицеры.  На
аттестацию я пришел пьяным. Стоял перед комиссией, покачиваясь, но по уставу
- "смирно". Мне разрешили идти, зачитав мою положительную характеристику.  Я
отдал честь, развернулся, но потерял ориентиры, подошел к встроенному  шкафу
и открыл его. Только тут сообразил, что это не дверь, и  пошел  вправо.  Все
сделали вид, что ничего не заметили..."
 
 
   ЗАКЛЮЧЕНИЕ
 
   Потерпевшие - вчерашние задержанные -  шли  с  жалобами  на  Петровку,  в
районные и  городскую  прокуратуры,  в  советские  и  партийные  органы.  Их
внимательно выслушивали и  обещали  разобраться...  Но  дальше  была  глухая
стена, в которую все упиралось.
   Доходило даже до такого,  что  директора  одного  из  московских  заводов
забрали  абсолютно  трезвым,  а  когда  он  стал  возмущаться,  обвинили   и
злоупотреблении спиртным. Сфабрикованные по этому поводу документы направили
в партийные органы. На бюро райкома  директор  клялся  и  божился,  что  все
написанное на бумаге - ложь, и тогда первый секретарь сказал:
   - Слушайте, товарищи, ведь мы знаем его много  лет,  и  спиртного  он  не
употребляет, но ведь органы не врут.  Я  вношу  такое  предложение:  давайте
оставим этот вопрос без рассмотрения...
   Грязное пятно с человека было смыто только при  расследовании  уголовного
дела об убийстве Астафьева. Другим везло меньше.  Иногда  спиртное  насильно
вливали в рот задержанному, и тогда все было в полном ажуре...
   Фальсификация документов доходила до абсурда.
   Слегка подвыпившего гражданина П, задержали на станции метро "Щукинская".
П, просил дать ему возможность покинуть метро. "Не подчиняешься?" Здесь  же,
на перроне, резкий удар кулаком - и зуба нет!
   Жалующийся гражданин с выбитыми зубами - штука серьезная; да и заключение
судмедэксперта будет однозначным. Где выход? Выход есть. Первое: обвиним его
в том, что на перроне ярко освещенной и  многолюдной  "Щукинской"  отправлял
естественные потребности; во-вторых, надо  что-то  решать  с  зубом.  И  вот
командир взвода офицер Педрук пишет  рапорт:  "Пьяному  гражданину  постовой
предложил пойти с ним в комнату милиции, но тот почему-то стал увертываться,
махать руками. В это время подошел  я,  спросил,  в  чем  дело?  Неизвестный
сказал, что, мол, щас дорву зуб и пойду, полез руками в рот. Я  ему  сказал,
что не нужно этого делать, а он все ковырял во рту, измазался в крови..."
   За год до убийства  Астафьева  недалеко  от  станции  метро  "Ждановская"
обнаружили труп ограбленного  и  избитого  мужчины.  О