ь.

Глава 25

   О разгроме Доктора Вейс узнал из вечерних новостей радиостанции "Свобода"
из Вашингтона. Хозяйка одолжила ему свою старенькую "Спидолу", и  от  нечего
делать он крутил ручку настройки, ловил новости и слушал все подряд.
   Вейс не поверил своим ушам. Завтра  утром  собирался  ехать  в  Москву  и
звонить в Нью-Йорк с Центрального телеграфа. Ему не терпелось услышать,  что
Полянскую наконец убили.
   "Кто? - стучало  у  него  в  голове.  -  Кто  мог  Доктора  и  его  людей
перестрелять, как воробьев?"
   Выстроенная, выстраданная им,  Вейсом,  конструкция,  сложная,  разумная,
безупречная, развалилась за  несколько  дней,  будто  смерч  снес  все,  что
создавалось многолетним, кропотливым трудом. Нет, не смерч, не бессмысленная
стихия! Виной всему -  красивая,  тридцатипятилетняя  беременная  женщина  -
Елена Николаевна Полянская. С нее начался весь этот кошмар, ею и закончился.
Она, судя по всему, жива-здорова и скоро преспокойно возвращается в Москву.
   Вейс вышел на крыльцо, выкурил сигарету, немного  успокоился  и  возразил
самому себе: не Полянская послала боевиков громить Доктора, не она виртуозно
убрала  Зотову,  не  она  пристрелила  киллера  на  Шмитовском   и   пустила
профессиональные "хвосты" за ним, Вейсом...
   Он уговаривал себя: "Не будь идиотом, не впадай  в  мистику,  думай,  ищи
выход!"
   Он не сомневался: Колдун уже знает о разгроме Доктора. Теперь  он,  Вейс,
для него ничего не значит. А что, если  попытаться  встретиться  с  ним  для
последнего разговора? Не с его безмозглой кодлой, а с ним, Колдуном,  лично.
Он не дурак, должен понимать: препарат - это  живые  деньги.  Такие  деньги,
какие и не снились ему с его бандитскими амбициями. Можно попробовать начать
все сначала  -  переждав,  отсидевшись  и,  разумеется,  убрав  наконец  эту
Полянскую, которая торчит, как заноза в глазу.
   И правда - почему бы не поставить теперь на Колдуна? Чем он хуже Доктора?
Какая разница, под какой уголовной "крышей" работать?
   Тем более Колдун не раз намекал, мол, его люди  могли  бы  участвовать  в
деле не только в роли курьеров. Но Доктор не потерпел бы конкуренции. Они  с
Колдуном знали друг друга, соблюдали  взаимный  нейтралитет  -  внешний,  во
всяком случае. Но в последние  два  года  доходы  Доктора  галопом  обгоняли
колдуновские барыши...
   Теперь Доктора нет. И не откажется же Колдун занять его место!
   Вейс продрог, сидя на крыльце.  Так  приятно  было  вернуться  в  теплую,
натопленную комнату и забраться под ватное одеяло. Думая о  том,  как  лучше
выстроить разговор с Колдуном, он незаметно заснул.

***

   - Что ты собираешься делать дальше? - спросила Света, наливая кофе Арсюше
и себе.
   После бурной ночи они проспали до двух часов  дня  и  только  в  половине
четвертого сели завтракать.
   - Есть под Сан-Франциско православный мужской монастырь.  Настоятель  там
архимандрит отец Владимир Верещагин,  мой  двоюродный  дядя.  Я  давно  туда
собираюсь.
   - Очень поэтично - монашествовать в Америке, - усмехнулась Света. -  Ехал
бы уж тогда в Россию.
   - Что ты, какой уж из меня монах! Я с дядей хочу повидаться,  Верещагиных
на  свете  совсем  мало  осталось.  Поживу  там  послушником,  поработаю   в
монастырских мастерских, попробую грехи свои замолить, а дальше  -  как  Бог
даст. Может, и вернусь в Россию. А пока у меня ни документов нормальных,  ни
денег нет.
   - Ну, на  билет  до  Сан-Франциско  ты  своей  детективной  деятельностью
заработал, - задумчиво произнесла Света,  -  только  не  получится  из  тебя
послушника.
   - Почему?
   - Глаза у тебя больно блудливые!

***

   Через три дня Арсюшу провожали в Сан-Франциско. Ссадины у  него  на  лице
почти зажили. Света купила ему приличную одежду. В  темном  свитере,  из-под
которого  выглядывал  белоснежный  воротничок  сорочки,  он  опять  выглядел
красавцем.
   Самолет улетал через  полчаса.  Они  сидели  в  полупустом  аэропорту,  в
маленьком кафе.
   - Ты хоть будешь думать обо мне иногда? - внезапно спросил Арсюша,  глядя
Свете в глаза.
   - Я тебе напишу, - пообещала Света. Лена, чтобы не мешать  им,  встала  и
отошла к супермаркету.
   - Письма идут долго, - вздохнул Арсюша,  -  интересно,  увидимся  мы  еще
когда-нибудь?
   - Как Бог даст...
   Несколько минут они просидели, молча глядя друг  на  друга.  Арсюша  снял
маленький эмалевый образок Казанской  Божьей  Матери,  висевший  у  него  на
цепочке вместе с нательным крестиком, и протянул Свете.
   - Спасибо, - она сжала образок в ладони. Посадку объявили  уже  в  третий
раз. Подошла Лена.
   -  Все.  Пора.  -  Арсюша  поднялся  и  залпом  допил  ледяной  "спрайт",
оставшийся в стакане. Потом достал из сумки толстую  потрепанную  тетрадь  в
клеенчатой обложке и отдал Лене. - Если сможешь, перепечатай что  понравится
и попробуй опубликовать в России.
   Лена перелистала тетрадь, исписанную от корки до корки стихами. Почерк  у
Арсюши был крупный, острый, как галочьи следы на снегу.
   - Хорошо. Сделаю, что смогу.  Ты  пиши  мне.  ...Уже  пройдя  полицейский
контроль, на котором просвечивали багаж - нет ли бомбы, - но документов  при
этом не проверяли, Арсюша оглянулся и закричал на весь аэропорт своим хорошо
поставленным баритоном по-русски:
   - Полянская! Как родишь, сразу напиши! - и скрылся  в  небольшом  табунке
пассажиров, которых дежурная провожала к самолету.

***

   Колдун был заядлым бильярдистом. В последнее время было  сложно  выкроить
часок-другой, чтобы доиграть. Но не  хотелось  терять  форму,  а  потому  он
назначил себе два часа в неделю, которые проводил в бильярдной, несмотря  ни
на что. Именно там, в бильярдной на Пресне, его всегда можно было застать по
четвергам с восьми до десяти.
   Увидев Вейса, Колдун ничуть не  удивился.  Он  знал,  Вейс  будет  искать
встречи с  ним  лично,  и  даже  примерно  представлял  себе  содержание  их
разговора. Только не придумал еще, что ответить.
   Впрочем, Колдун не любил загадывать наперед, предпочитал  действовать  по
наитию - как карта ляжет.
   Вейс выглядел неплохо для человека, находившегося в бегах. Он  был  давно
не брит, но это его только красило, а черные джинсы и толстый  белый  свитер
шли ему даже больше деловых костюмов, в которых он обычно ходил.
   Быстро взвесив все "за"  и  "против".  Колдун  сообразил:  он  ничего  не
теряет, если согласится на предложение Вейса, а приобрести может многое. Тем
более Вейса теперь можно жрать с потрохами. Сам ведь приполз: мол, на, кушай
меня на здоровье! И денег своих назад не просит, будто забыл.
   - Где тебя искать? - быстро спросил он, не глядя Вейсу в глаза.
   - Сколько  времени  понадобится,  чтобы  выяснить,  кто  за  мной  пустил
"хвосты"? - ответил тот вопросом на вопрос.
   - Денечка два, не больше. - Колдун похлопал собеседника по плечу.  -  Так
где же ты отсиживаешься? Может, скажешь по старой дружбе?
   - Я сам позвоню тебе через два дня, никуда я от  тебя  не  денусь,  -  он
улыбнулся через силу, - я не прячусь,  просто  отдыхаю.  Телефона  там  нет,
ехать далеко. Зачем тебе беспокоиться? В субботу позвоню.
   "Ага, не прячется он! - усмехнулся про себя Колдун. - Отдыхает он,  сучий
потрох. За ним ментовка носится с высунутым языком, а он отдыхает. Ох, собью
я  с  него  эту  фраерскую  спесь  с  большим  удовольствием".  Колдун  даже
зажмурился, предвкушая, как будет сбивать спесь с этого надменного красавца.
   - Ну, как знаешь, - сказал он вслух и принялся за прерванную партию.
   Два дня Вейс жил спокойно, делал гимнастику по  утрам,  колол  дрова  для
хозяйки,  натопил  маленькую  баньку  в  глубине  двора  и  с  удовольствием
попарился, похлестал себя березовым веничком.
   В субботу утром он не спеша дошел до станции, сел в  электричку,  которая
ехала в противоположном от Москвы направлении. Через полтора часа  он  вышел
на конечной  станции,  в  маленьком  старинном  городке,  на  самой  окраине
Московской области.
   На переговорном пункте было пусто - никакой очереди. Он  купил  несколько
жетонов и позвонил Колдуну.
   - Я тебя не знаю и не знал никогда. Все.  Засохни,  -  быстро  проговорил
Колдун и повесил трубку.
   Вейс тут же перезвонил.
   - Подожди, скажи только кто. Милиция?
   - Как же, разбежался! - рявкнул Колдун. - Про милицию ты  и  сам  знаешь.
Тот, кто за тобой ходит, любой милиции круче. Допер? Теперь засохни.
   Раздались частые гудки.
   "А вот это действительно конец, -  подумал  Вейс,  -  надо  быть  круглым
идиотом, чтобы сразу не понять, кто за мной шел. Додуматься можно было бы  и
без Колдуна, в общем, я и додумался, но врал себе, мол, быть этого не может,
не мешаю я им, у них свое дело, у меня - свое. Теперь все..."
   Он опять поднял трубку и набрал еще один номер. Только бы там  кто-нибудь
оказался, все-таки сегодня суббота.
   - Журнал "Смарт". Приемная главного  редактора,  -  услышал  он  приятный
женский голос;
   - Здравствуйте. Скажите,  пожалуйста,  когда  возвращается  из  Нью-Йорка
заведующая отделом литературы Полянская Елена Николаевна?
   - Простите, с кем я говорю?
   - Я переводчик с французского. Моя фамилия  Стрельцов.  Елена  Николаевна
просила меня кое-что перевести. Перевод готов. Она говорила, срочно...
   - Елена Николаевна прилетает в среду.
   - Спасибо вам огромное. Утром или вечером? Дело в том, что именно в среду
я улетаю в Париж на месяц, а мне бы очень хотелось с ней встретиться.
   - Вы можете занести рукопись в редакцию в любое время.  Елена  Николаевна
прилетает в первой половине дня, но  вряд  ли  она  сразу  будет  заниматься
делами. В среду ее лучше не беспокоить.
   - Хорошо. Я не буду ее беспокоить.  Сделаю,  как  вы  сказали,  -  завезу
рукопись в редакцию. Спасибо вам. Всего доброго.
   Выйдя  из  переговорного  пункта,  Вейс  немного  погулял  по  старинному
городку. Неподалеку от станции он нашел маленький уютный ресторан  и  вкусно
пообедал. Затем сел в электричку и вернулся в Камыши.

***

   В понедельник утром  секретарша  Катя  столкнулась  в  коридоре  с  Гошей
Галицыным.
   - Ленка улетела, так ты совсем разленился, - она нежно потрепала  его  по
щеке, - мне ваши переводчики телефон оборвали.
   - Прямо так и оборвали? - усомнился Гоша.
   -  В  субботу  звонил  какой-то  Стрельцов  или  Скворцов...  Да,  точно,
Стрельцов. Он по заказу Полянской перевел там что-то с  французского,  хочет
срочно отдать.
   -  Стрельцов,  говоришь?  С  французского?  Интересно,  о  чем  он   тебя
спрашивал?
   - Спрашивал, когда начальница твоя возвращается.
   - Ты сказала?
   - Конечно. А что?
   Войдя в отдел, Гоша сел за компьютер. Никакого переводчика  Стрельцова  в
базе данных не было. Не было его и  в  большой  амбарной  книге,  куда  Лена
записывала данные новых авторов, прежде чем ввести их в компьютер.
   Вечером Гоша позвонил Кротову.

***

   Самолет улетал в Москву в два часа дня по нью-йоркскому времени,
   - Когда же я теперь тебя увижу? - грустно спросил Стивен, поцеловав Лену.
   - Приезжай ко мне в Москву. Я теперь долго не выберусь. Все, нам пора.
   Лена не любила прощаться, к тому же действительно было пора.
   - Вы здесь единственные русские без багажа, - заметил Стивен.
   Света взглянула на соотечественников, толпившихся у стоек  сдачи  багажа.
Все были нагружены коробками, огромными чемоданами, ящиками. И лица  у  всех
были хмурые, озабоченные - московские. Еще бы, им приходилось доплачивать за
лишние фунты багажного веса.
   Налегке летели только пассажиры бизнес-класса, и Света еще раз  похвалила
себя: она не пожалела денег, заблаговременно зашла в  агентство  "Аэрофлота"
на Пятой авеню, доплатила и поменяла обратные билеты  на  бизнес-класс.  Там
можно вытянуть ноги, укрыться пледом,  нормально  выспаться.  К  тому  же  и
очередь на посадку другая - маленькая, спокойная.
   Они уже поставили свои вещи на движущуюся ленту - два  небольших  кожаных
рюкзачка, две сумочки и чемодан с подарками и детскими вещами, которые  Лена
купила в Нью-Йорке заранее.
   Вещи  медленно  уплывали,  содержимое  рюкзаков  уже   высвечивалось   на
мерцающем экране перед чернокожим пограничником.
   Вдруг Лена, как ошпаренная, бросилась  к  ленте  и  схватила  свою  почти
скрывшуюся сумочку.
   - Простите, о, простите, пожалуйста! Я должна  вернуться  на  секунду.  Я
забыла часы на полочке в туалете.
   - Часы у вас на руке, мэм! - удивленно заметил пограничник.
   - Да? Действительно... -  Лена  густо  покраснела.  -  Значит,  я  забыла
кольцо. Я чувствую, чего-то не хватает. Кольцо очень дорогое,  старинное.  Я
не переживу, если оно пропадет.
   - Не надо так волноваться, мэм. В вашем положении это вредно.  Ладно  уж,
сейчас мы что-нибудь придумаем...
   Через три минуты Лена уже неслась по проходу сквозь встречную толпу.  Она
пулей вылетела в зал и заметила  вдалеке,  у  выхода  к  автостоянке,  седую
голову Стивена.
   Догнав его, она сунула ему в руки свернутый пластиковый пакет. Он даже не
успел удивиться.
   - Не разворачивай. Там  пистолет.  Выброси  где-нибудь  подальше  отсюда,
чтобы никто не нашел. Все, прости, мне пора.
   Стивен смотрел ей вслед и качал головой.
   -  Леди,  пожалуйста,  быстрее,  посадка   заканчивается!   -   прокричал
чернокожий пограничник. - Ну что, нашли свое кольцо?
   - Нашла! - Лена вытянула левую руку, на которой  поблескивало  колечко  с
изумрудом, папин подарок. Она успела на бегу  заблаговременно  снять  его  с
правой руки и надеть на левую - на всякий случай.
   - Одну секунду, - пограничник все-таки остановил ее, - я должен заглянуть
в вашу сумочку.
   - Да, пожалуйста. - Лена раскрыла перед ним сумку.
   - Все в порядке,  мэм.  Счастливого  пути.  Как  только  Лена  шагнула  в
самолет, дверь закрыли и трап откатили.
   - Ты сумасшедшая, - заметила Света, - ты что, все это время так и таскала
его в сумке?
   - Он же маленький, - Лена, тяжело дыша, упала в кресло, - я просто забыла
о нем.
   - Надеюсь, ты не бросила его в первую попавшуюся урну?
   - Нет. Я вручила  его  полицейскому  и  сказала:  передайте  эту  игрушку
детективу Мак-Ковентри из Департамента полиции с большим приветом  от  Елены
из России. Учтите, именно из  этого  пистолета  были  убиты  два  бандита  с
Брайтона.
   - И что ответил тебе полицейский?
   - Он вытянулся по стойке "смирно" и сказал: "Благодарю, леди, Америка вас
не забудет!"
   Тут обе они прыснули со смеху и смеялись до слез, не могли  остановиться.
Чинные пассажиры бизнес-класса оглядывались на них с удивлением.

Глава 26

   Борода у Вейса росла быстро и делала его лицо совершенно неузнаваемым.  К
тому же он действительно сильно изменился  за  последние  дни.  Под  глазами
залегли коричневатые тени, щеки ввалились. Он не спал и не ел,  несмотря  на
тишину и свежий воздух.
   - Что-то ты осунулся, сынок, - вздыхала, глядя на  него,  хозяйка,  -  не
кушаешь ничего, будто сохнешь по кому-то.
   Прежде чем отдать Колдуну фотографию  Полянской,  Вейс  сделал  для  себя
отпечаток, будто чувствовал - пригодится.  Сейчас,  глядя  на  это  красивое
смеющееся лицо, он понимал: не будет ему покоя, пока она жива.
   Его дело приносило ему не только деньги. Ему  удалось  разработать  новые
технологии, используя не только плод и плаценту, но и околоплодные  воды,  и
материнскую кровь. Спектр действия препарата расширился и обещал расшириться
еще. Сколько  веков  человечество  билось  над  эликсирами  жизни  и  вечной
молодости!  А  он,  Анатолий  Вейс,  подошел  к  открытию  ближе  остальных.
Остальные  использовали  не  более   двадцати   процентов   от   потенциала,
заложенного самой природой в женской утробе. А он дошел  уже  до  пятидесяти
процентов и мог бы дойти до ста. Это не  только  огромные  деньги  и  слава,
это...  Вейс  не  заметил,  что  размышляет  вслух.  Дверь  в  комнату  была
приоткрыта, хозяйка заглянула и спросила:
   - Ты, что ли, звал меня, сынок? - Заметив в  его  руках  фотографию,  она
подошла ближе. - Жена твоя или кто?
   Вейс вздрогнул и спрятал фотографию.
   - Ладно, не хочешь, не отвечай. - Уходить она явно не собиралась. - Из-за
нее, что ли, сохнешь? Красивая... - Старушка вздохнула и скрестила  руки  на
груди.
   - Сохну? - удивился Вейс. - Вообще да. Из-за нее, - неожиданно  для  себя
признался он. И это было правдой.
   Больше он не сказал ни слова. Старушка еще повздыхала, покачала головой и
наконец удалилась.
   В ночь со вторника на среду он не спал ни минуты. Тихо варил себе кофе на
кухне, выходил покурить на крыльцо, накинув куртку.
   Выпавший днем снег уже не таял. К ночи небо  расчистилось,  звезды  сияли
холодно, совсем по-зимнему. Мягкий  морозный  воздух  пах  свежестью  и  тем
особым покоем, который бывает только в Подмосковье глубокой  ночью  в  самом
начале зимы.
   "Погода летная. Рейс не задержится", - подумал Вейс, глядя на звезды.  Он
вернулся в комнату и, запершись на задвижку, в который уже раз проверил свой
маленький свежесмазанный "браунинг".

***

   - Получается, мы будем ловить Вейса на  Лену,  как  на  живца,  -  сказал
Кротов, взглянув в глаза своему начальнику.
   - У тебя есть другие  варианты?  -  усмехнулся  Казаков,  закуривая  свою
высушенную на батарее "явину", десятую по счету за сегодняшний вечер.  -  Ну
что ты паникуешь?  Аэропорт  будет  оцеплен,  твою  Полянскую  ребята  сразу
возьмут s кольцо. Ты же сам понимаешь, если мы его к ней  не  подпустим,  он
уйдет. А  если  он  уйдет,  твою  зазнобу  придется  посадить  в  бункер  на
неопределенное время. Он будет охотиться за ней, пока не пристрелит.
   - Но ведь одна секунда - и все может кончиться...
   - Слушай, сколько раз  твоя  Полянская  могла  умереть?  Ведь  обходилось
как-то. И на  этот  раз  обойдется.  Вычислим  мы  Вейса.  Успеем.  Она  под
счастливой звездой родилась.
   - Прекрати! Сглазишь! - почти крикнул Кротов и трижды с силой стукнул  по
деревянной столешнице.
   - Сколько тебя знаю,  никогда  таким  взвинченным  не  видел,  -  заметил
Казаков. - Возьми себя в руки. Последний рывок остался.
   Вейс вошел в здание аэропорта Шереметьево-2 через пятнадцать минут  после
того, как объявили, что самолет приземлился. Входить раньше не  стоило:  чем
меньше он будет мелькать среди встречающих, тем лучше.
   Он заметил, что милиции очень  много,  больше,  чем  обычно,  но  тут  же
успокоил себя: узнать его в таком  виде  невозможно,  даже  если  у  каждого
милиционера есть его фотография. Да и не в  его  честь  их  сюда  согнали  -
Москва боится террористов из Чечни, а аэропорт для них  -  самое  подходящее
место.
   У перегородки собралась толпа встречающих. Сквозь пустые пока выходы было
видно, как зал вдалеке, за пограничным  контролем,  наполняется  только  что
прилетевшими нью-йоркским рейсом пассажирами. Кто-то уже подходил к витринам
фри-шопа, кто-то закуривал в ожидании багажа.
   Правая рука нервно сжала холодную рукоять пистолета в кармане куртки. Да,
его тут же возьмут. Спастись нет надежды. Но его бы все равно взяли рано или
поздно. Однако после того, как он выстрелит, это уже будет не так важно.
   Первые пассажиры стали выходить из ворот, толкая перед  собой  тележки  с
багажом и растерянно оглядываясь в поисках встречающих. Толпа заколыхалась.
   На несколько секунд Вейса оттеснили от щели в перегородке, сквозь которую
были хорошо видны все три будки пограничного контроля. Он попытался  вежливо
подвинуть  полную  возбужденную  даму,  жадно  припавшую  к  наблюдательному
пункту.
   - Гражданин, не толкайтесь! - громко возмутилась дама.
   - Простите, - тихо произнес он и тут же отошел к соседней, освободившейся
щели.
   Полянскую он увидел сразу - в одной  из  будок  между  зеркалами.  Сердце
заколотилось, будто сошло с ума. Сейчас пограничник отдаст ей паспорт и  она
пойдет к выходу. Вещей у нее наверняка  мало,  багажа  ждать  не  будет,  на
таможне не задержится, пройдет через "зеленый коридор". Она  выйдет  к  нему
через эт