а. За что ей  одной  столько  счастья?  Разве  это
справедливо?
   Искусством превращать  шапочное  знакомство  с  дамами  в  нежную  дружбу
Бубенцов  владел  в  совершенстве.  Через  две  недели  квартира   покойного
песенника была обчищена - тихо, аккуратно,  профессионально.  Сама  вдовушка
осталась цела-невредима, и Бубенцов счел это своей личной заслугой.
   Остатки страха испарились, когда  Колдун  выложил  перед  ним  толстенную
пачку долларов. Такой суммы Юрий не  держал  в  руках  даже  в  свои  лучшие
времена, а подержав единожды, выпустить уже не мог.
   Он стал возобновлять свои  прежние  знакомства,  навещал  забытых  старых
товарищей, маститых писателей и поэтов. Юрий всегда был компанейским парнем,
а тут разошелся  вовсю,  вспомнил  даже  о  своем  первом  тесте,  распил  с
отставным секретарем бутылочку, посетовал с ним хором  на  новые,  нехорошие
времена и нравы, пожалел о добрых старых временах. Отставной секретарь,  для
которого сегодняшние общественные обиды давно затмили прежние, личные, в том
числе и на бывшего зятя, остался очень доволен  возобновленным  знакомством.
Ему и в  голову  не  пришло  как-то  связать  это  с  постигшим  его  вскоре
несчастьем - ограблением квартиры и дачи.
   Никому из пострадавших также не пришло в голову хоть словом  упомянуть  в
разговорах со следователями, что накануне ограблений заходил в гости  старый
знакомый, славный парень, член Союза писателей Юрий Бубенцов.
   Однако вскоре выяснилось, что не так уж много в Москве богатых писателей,
раз, два и обчелся. Источник иссяк. Бубенцов с ужасом обнаружил, что Колдуну
он  больше  неинтересен.  Между  тем  он  уже   достаточно   поворошился   в
колдуновской среде, чтобы знать: здесь с людьми просто  так  не  расстаются.
Даже кратковременное сотрудничество делало человека обладателем определенной
информации, а Колдун никогда не допускал, чтобы информация  гуляла  сама  по
себе, безнадзорно. Либо с обладателем  информации  продолжали  сотрудничать,
либо он становился отработанным материалом и бесследно исчезал.
   Бубенцову исчезать, естественно, не хотелось, а новых форм сотрудничества
Колдун не предлагал. Надо было что-то придумывать самому.
   И туг Бубенцову пришла в голову шальная мысль. Еще в  армии  он  научился
снайперской стрельбе. Потом многие годы продолжал тренировать свою  меткость
в стрелковой секции и добился весьма серьезных результатов.
   Поведав Колдуну о своих снайперских способностях, Юрий не  думал  о  том,
как именно Колдун решит ими воспользоваться. Просто он отчаянно боялся стать
отработанным материалом и хотел хоть за что-нибудь зацепиться.
   Колдун не поленился, устроил  небольшой  экзамен  в  спортивном  тире,  а
убедившись, что писатель и правда классный стрелок, задумался. Он не  любил,
когда добро пропадает, а стрелок в хозяйстве хоть раз да пригодится.
   Именно к этому моменту и подоспел Анатолий Вейс со своим заказом.
   Колдуна  сразу  насторожило,  что  Вейс,  имея  собственные  возможности,
обращается все-таки к  нему.  Заказ-то  был  элементарный:  убрать  бабу,  у
которой ни оружия, ни охраны. Не надо даже ее вычислять: фотография, адреса,
телефоны все на руках. Вроде бах - и готово.
   Но Вейс  мудрил,  требовал  инсценировать  несчастный  случай,  прекрасно
понимая,  что  по  несчастным  случаям   работают   только   очень   дорогие
специалисты.
   Колдун чувствовал,  что  есть  в  этом  заказе  какой-то  хитрый  подвох.
Например, баба эта, молодая и красивая, может оказаться близкой подругой или
дальней родственницей какого-нибудь серьезного авторитета. Такие случаи  уже
бывали, правда, пока не с Колдуном, с другими,  но  ему  очень  не  хотелось
оказаться на месте этих других. Авторитет - не ментовка, сразу выяснит,  чей
был киллер.
   Однако терять заказ не хотелось: взять за него можно было много. И хитрый
Колдун   решил   дать   Вейсу   вместо   настоящего   киллера    приблудного
стрелка-писателя.
   Конечно, несчастного случая не получится. Но и Вейс не такой уж серьезный
заказчик. Съест и обычное заказное, не подавится. А что  касается  писателя,
так он ведь чует, что давно под дулом ходит. Недаром все твердит, как щука в
русской сказке: "Не убивай меня, Емелюшка, я тебе пригожусь!"  Вот  пусть  и
пригодится!
   - Несчастный случай стоит дорого, - задумчиво произнес  Колдун,  выслушав
Вейса.
   - Я знаю, - кивнул тот, - даю половину вперед.
   - А все вперед можешь?
   Это было против правил, но Вейс легко согласился и выложил перед Колдуном
пятнадцать тысяч долларов.
   "Эко как приспичило! - подумал Колдун, глядя ему вслед. - Точно,  нечисто
что-то с твоим заказом".
   Бубенцов примчался галопом, по первому звонку.
   Вот что, Юрик, - начал Колдун ласково, - у тебя всегда с бабами так ловко
получается, прямо льнут к тебе - аж завидно. Так вот, надо тут одну красивую
женщину успокоить. Хороший человек попросил.
   Бубенцов покрылся испариной. Он понял, что Колдун поручает  ему  заказное
убийство и убивать придется женщину.
   "Нет! - хотел крикнуть он. - Я не могу!" - но не крикнул, промолчал.
   - Заказ простенький, а деньги приличные, - продолжал Колдун, -  баба  эта
живет одна, ходит без охраны, ни  оружия,  ни  стальной  двери  у  нее  нет.
Пальнул тихонько, по-умному, и все дела. Правда, времени мало, всего  два  с
половиной дня, но зато и адрес есть, и прочие анкетные данные.
   Колдун протянул ему маленькую цветную фотографию. С  фотографии  смотрела
на Бубенцова и улыбалась Лена Полянская.
   - Эту женщину я убить не могу, -  хрипло  выдавил  Бубенцов,  -  она  моя
бывшая жена. Меня сразу заподозрят.
   Колдун засмеялся.
   - Ну, ты даешь, землячок! В какую бабу ни ткни наугад,  обязательно  твоя
бывшая. Сколько у тебя их было?
   - С этой мы развелись восемь лет  назад.  Прожили  два  года,  -  тусклым
голосом объяснил Бубенцов.
   Колдун повертел в мыслях, как, камешек на ладони, этот забавный  сюрприз,
разглядел его со всех сторон и остался доволен.
   Разумеется, ментовка сразу включит писателя в число подозреваемых. Но оно
и к лучшему. Выйдет для них забавный ребус.
   То, что она восемь лет назад была женой  писателя,  вовсе  не  мешает  ей
сегодня быть близкой подругой авторитета. А  бывший  муж  между  тем  вполне
способен пришить ее из ревности. Такая версия и у ментов созреет, и своим ее
можно предложить, если что. А потом надо будет  аккуратненько  этого  Отелло
убрать. Все равно бы убирать пришлось,  а  так  хоть  с  музыкой  похоронить
можно. Пятнадцать тысяч "зеленых" на дороге не валяются.
   - Ну, что замолк? - Он уставился на Бубенцова холодным, тяжелым взглядом.
- Я ведь дважды не предлагаю. Учти, заказ хороший, желающие найдутся. Только
потом смотри не жалуйся.
   От этого взгляда и от последней,  вроде  бы  безобидной  фразы  сердце  у
Бубенцова ушло в пятки. Он почти физически почувствовал, как пуля  впивается
в затылок, и еле слышно произнес:
   - Я не отказываюсь. Сделаю, как скажешь.

***

   Сергей Кротов проснулся в восемь утра,  тихонько  заглянул  в  комнату  к
Лене. Она крепко спала. Он не стал ее будить,  умылся,  поставил  чайник,  в
буфете нашел банку растворимого кофе, в холодильнике - сыр и колбасу. Быстро
позавтракав, он позвонил в Центральное адресное бюро и узнал  адрес  доктора
Курочкина.
   Из  комнаты,  где  спала  Лена,  приковылял  Пиня,  потягиваясь,  завилял
хвостиком, тявкнул : слегка и лизнул Сергею руку. Он просился гулять. Кротов
нашел в прихожей поводок и ключи.
   Во дворе было тихо и почти пусто. Только две бабушки с детскими колясками
сидели на лавочке да высокая красивая блондинка в черных  джинсах  и  черной
кожаной куртке задумчиво курила, прислонившись к дереву.
   Вернувшись, Сергей убрал со стола, вымыл посуду, положил в  Пинину  миску
пару кусков колбасы и написал записку:
   "Елена Николаевна! Доброе утро! Я уехал по делам. С Пиней погулял. Никуда
без меня не выходите. Вернусь не позже двенадцати.
   С.К."
   Впрочем, он надеялся, что Лена до его возвращения не проснется.
   Поднявшись на четвертый этаж черемушкинской "хрущобы", он увидел у  двери
квартиры Курочкина пожилую женщину в тапочках и фланелевом  халате.  Женщина
изо всех сил давила на кнопку звонка. В руке у нее была коробка сахара.
   - Вы случайно не к Дмитрию Захаровичу? - спросила она, увидев Кротова.
   - К нему, - кивнул Сергей.
   - Вы знаете, я звоню уже минут десять. А до этого по телефону звонила.
   - Может, он вышел куда-нибудь или спит? - предположил Кротов.
   - Так рано в воскресенье он никуда уйти не мог. А спит он чутко.  Услышал
бы. Я, знаете, почему волнуюсь? Вчера мусор пошла выносить, вечером, часов в
девять. Смотрю - Дмитрий Захарович идет. Так странно идет, шатается,  пальто
нараспашку - будто пьяный. Я спрашиваю: "Вам  плохо?",  а  он  отвечает:  "Я
устал". А я ему как раз сахар  купила.  Он  давно  просил,  знаете,  твердый
рафинад, чтоб вприкуску чай пить. Сейчас редко бывает. Хотела отдать,  а  он
только рукой махнул. И лицо у него такое странное было... У  меня  вообще-то
ключ есть от квартиры. Дмитрий Захарович,  когда  на  работе  задерживается,
просит, чтоб я кота покормила. Кот у него на особой  диете,  старый  совсем,
ест часто и понемножку. Обычно я спокойно захожу, а сейчас боюсь  что-то.  А
вы кто ему будете?
   - Я по делу, - сказал Сергей и показал женщине свое удостоверение.
   Когда они открыли дверь, из квартиры молнией вылетел огромный рыжий кот.
   Доктор Курочкин лежал на диване в рубашке и брюках. Он был мертв.

***

   Лену разбудил телефонный звонок.
   - Мне надо срочно тебя увидеть, - услышала она  низкий,  хорошо  знакомый
голос.
   - Что-нибудь случилось? - спросила она, плохо соображая спросонок.
   - Случилось. Я очень прошу, пожалуйста! Хоть на несколько минут ты можешь
прийти? Лена молчала.
   - Помнишь тот дворик? Он от тебя в двух шагах.  Я  буду  ждать  тебя  там
через полчаса.
   - Хорошо, я приду, - зевнув, пообещала Лена и повесила трубку.
   Идти она не собиралась. Пусть сидит и ждет. Пообещать и не явиться -  это
вполне в его духе.  Он  любил  проделывать  такие  штуки  с  другими.  Пусть
обидится и больше не звонит. А если все-таки позвонит, то  придется  обидеть
его еще раз.
   На чистом кухонном столе Лена нашла записку Кротова и догадалась, что  он
отправился к доктору Курочкину. Ночью  она  оставила  на  кухне  беспорядок.
Сейчас посуда была перемыта, стол вытерт. Чайник оказался еще теплым.

Глава 15

   Два дома, к которым примыкал дворик, были на капитальном ремонте. Жильцов
выселили, а рабочих сегодня не было - воскресенье. Все это Бубенцов  выяснил
заранее и решил, что место подходящее, высокий деревянный забор  и  ни  души
вокруг.
   Он сел на кусок широкой бетонной трубы, предварительно  стряхнув  носовым
платком налипший подтаявший снег, не спеша навинтил глушитель, закурил.
   Он старался ни о чем не думать, но  в  голову  лезли  самые  неподходящие
воспоминания,  будто  кто-то  нарочно  прокручивал  перед  ним  всю  историю
отношений с Леной  Полянской.  Особенно  ярко  вспоминалась  их  неожиданная
встреча в Канаде через восемь лет после развода,
   Сборник очерков о малочисленных народах Севера был одной из его последних
книг. Очень нужны были деньги, и он  нашел  свои  старые  сибирские  очерки,
добавил один новый - о брачных традициях народов ханты и манси. Книгу издало
небольшим тиражом бедное тюменское издательство, гонорар был смехотворен,  а
тираж  так  и  сгинул  на  складах  тюменских  и  ханты-мансийских   книжных
магазинов. Но каким-то чудом сборник попался канадцам, и  в  Союз  писателей
пришло приглашение на его имя.
   Колдун, услышав о приглашении на конференцию  под  названием  "Женщина  и
полюс", долго смеялся,  а,  отсмеявшись,  сказал:  "Приедешь  -  расскажешь,
вкусны ли эскимоски".
   Там, в маленьком заснеженном городке, в вечной мерзлоте, он встретился  с
одной из своих бывших жен. Она сначала и смотреть на него не хотела.
   Бубенцов не знал английского, а приставленный к нему канадцами переводчик
был трезв только в конференц-зале, а в остальное, нерабочее, время умудрялся
напиваться в стельку,  несмотря  на  сухой  закон,  строго  соблюдавшийся  в
маленьком городке.
   Он попросил Лену Полянскую сходить  с  ним  в  супермаркет.  Она  отлично
говорила по-английски, выручила его не только с супермаркетом, но и  помогла
общаться на трех банкетах, устроенных городскими властями. Переводчик хоть и
присутствовал на них, но лыка  не  вязал,  и  без  Лениной  помощи  Бубенцов
чувствовал себя глухонемым.
   После второго банкета он напросился  к  ней  в  номер.  У  него  не  было
переходника для кипятильника, вилка не подходила к  канадскому  штепселю,  а
чаю попить хотелось.
   У Лены был переходник, и отказать бывшему мужу в чашке чая она не смогла.
За чаем он стал рассказывать,  что  одинок  и  никому  не  нужен,  жизнь  не
сложилась и она, Лена Полянская, оказалась единственным светлым пятном в его
несчастной судьбе.
   Лед тронулся. Бубенцов вышел из ее номера только утром,  а  на  следующий
вечер они снова пили чай...
   Лена за восемь лет совсем не изменилась, не постарела, не растолстела, на
свои тридцать пять не выглядела. Юрий был бы не  прочь  продолжить  роман  с
бывшей женой и в Москве, но она резко оборвала с ним всякие отношения.
   Еще ни одна женщина не рвала с ним по собственной  инициативе.  Самолюбие
его было задето, он стал искать с ней встречи.
   Она  вежливо  отказывалась  и  придумывала  разные  предлоги,  чтобы   не
встречаться: то работы много, то тетя заболела. Вот к дому тети и приехал он
однажды, сел на подоконник в подъезде и стал ждать.
   Лена вышла, ведя на поводке  старую  рыжую  таксу.  Увидев  Бубенцова  на
подоконнике,  она  не  выразила  ни  удивления,   ни   радости,   равнодушно
поздоровалась и  прошла  мимо.  Ей  нужно  было  зайти  в  аптеку,  потом  в
гастроном. Он отправился с ней.
   Так и не сказав ему ни слова, она купила лекарства и продукты  для  тети.
Но Юрий все-таки уговорил ее посидеть с ним где-нибудь  по  дороге  хотя  бы
десять минут.
   Именно в этот безлюдный дворик они и зашли. Ремонтом еще не пахло, но  из
домов выехали почти все жильцы, и было очень тихо.
   - Я все равно от тебя не отстану. Ты ломаешься из-за глупого упрямства. Я
ведь знаю, у тебя никого нет, - начал он.
   Ему очень хотелось, чтобы она опять растаяла, стала ручной и покорной. Но
Лена холодно усмехнулась:
   - Прямо-таки хрестоматийный вариант: "Онегин, я тогда  моложе,  я  лучше,
кажется, была". - В ее голосе он уловил легкую издевку.
   - Однако ты не вышла замуж за генерала. И потом в Канаде...
   - А не было ничего в Канаде!
   - То есть как не было? - опешил он.
   - Померещилось тебе. Мы только  чаю  попили  с  тобой  -  и  все.  -  Она
рассмеялась, глядя ему в глаза. - У  тебя  какая  по  счету  жена?  Восьмая?
Десятая? И ребенок есть, мальчик, полгодика.  Вот  и  успокойся,  остановись
наконец. Живи с женой, воспитывай сына и кончай беситься.
   - Но я не люблю жену...
   - А женился зачем? Все, Юра, хватит. Мне надо идти, меня тетя ждет.
   Она встала, подозвала собаку, пристегнула поводок и направилась к  выходу
в переулок.
   - Лена! - позвал он тихо.
   Она чуть замедлила шаг и оглянулась.
   - Ты ведь любишь меня. Ты будешь потом жалеть.
   Не ответив ни слова, Лена ушла.
   Это было три месяца назад. Только начинался  август,  а  казалось  -  уже
глубокая осень. Было холодно, и моросил дождь. Бубенцов помнил, что на  Лене
были  узкие  бледно-голубые  джинсы  и  свободный  бежевый  свитер.  Длинные
темно-русые волосы слегка курчавились от мелкого дождя.
   Да, был август, и шел дождь. А теперь  ноябрь,  на  небе  ни  облачка,  и
светит яркое утреннее солнце.
   "Как странно", - подумал Бубенцов и посмотрел на часы. После  его  звонка
прошло двадцать минут. Он достал сигарету, но закурить не успел.
   Прямо на него по засыпанной битым кирпичом дорожке шла  женщина.  На  ней
были узкие бледно-голубые джинсы, свободная бежевая куртка и большие  темные
очки. Распущенные темно-русые волосы развевались по ветру. Солнце светило ей
в спину, четко очерчивая тонкий прямой силуэт и не давая разглядеть лица.
   Вдруг он почувствовал - если она подойдет чуть ближе, снимет темные очки,
скажет хоть слово, он уже ни за что не выстрелит. И  тогда  ему  конец.  Его
найдут везде, достанут из-под земли и убьют, не слушая оправданий.
   Она сделала еще шаг, и он выстрелил.
   Раздался тихий хлопок. Несколько ворон в панике сорвались с забора.
   В голове зазвучал мерзкий металлический  визг,  будто  огромная  пружина,
сжатая до предела глубоко внутри его, вдруг мгновенно распрямилась и быстро,
мелко задрожала.
   По тому, как она упала, Бубенцов понял - в контрольном выстреле  не  было
необходимости, но Колдун велел сделать все, как полагается.
   Одним прыжком подскочив к убитой. Бубенцов остолбенел.
   Темные очки слетели и валялись рядом. Перед Бубенцовым лежала  совершенно
незнакомая девушка, не старше двадцати пяти лет.
   Она действительно была похожа на Лену Полянскую, но только издали.
   Быстро оглядевшись, он втащил убитую в обломок бетонной трубы, на котором
только что сидел. Ноги девушки, обутые в короткие замшевые  сапожки,  слегка
подогнул, чтобы не было видно, и прислонил  к  одному  концу  трубы  большой
кусок фанеры,  валявшийся  поблизости.  Другой  конец  он  прикрыл  короткой
неотесанной доской, всадил занозу в левую ладонь, машинально выругался.
   Доска упала, он не стал ее поправлять. Автоматически подумал, что  сойдет
и так, а время дорого. Так же автоматически он сообразил, что разумней войти
в подъезд на Шмитовском не через двор, а со стороны переулка.
   Все это он проделывал и соображал, ничего уже не чувствуя, как заведенная
машина.
   Переулок был пуст, и Бубенцова никто не заметил.

***

   Полежав в  постели  еще  немного,  Лена  поняла,  что  уже  не  уснет,  и
отправилась в ванную.
   "Как раз сейчас мне только Бубенцова и не хватало!" - усмехнулась она про
себя, намыливая голову шампунем.
   В прихожей послышался лай Пини. Пес лаял редко, только когда перекликался
с какой-нибудь соседской собакой.
   Бубенцов впервые применил набор отмычек, которым  снабдил  его  Колдун  в
придачу к пистолету и глушителю. Нехитрый  замок  открылся  сразу.  Бесшумно
войдя в квартиру, он не запер за собой дверь, а лишь прикрыл, поставив замок
на предохранитель, чтобы потом не терять драгоценных минут.
   Старая неуклюжая такса лаяла и  пыталась  схватить  его  за  штанину.  Он
легонько пнул пса ногой и направился к ванной, откуда доносился шум воды.
   Дверь оказалась не запертой изнутри. Задвижка давно отлетела, а  одинокой
Зое Генриховне не от кого было запираться, когда она мылась.
   На него пахнуло  теплым  паром.  Сквозь  задернутую  плотную  пластиковую
шторку ничего не было видно. Такса, вбежавшая за ним в ванную, залилась лаем
и все пыталась вцепиться ему в ногу, но он уже не обращал  на  пса  никакого
внимания.
   - Кто здесь? - донесся сквозь шум воды знакомый испуганный голос.
   Пена попала Лене в глаза, она стала тереть их, и получилось еще хуже. Лай
Пини раздавался совсем рядом, и кафельная акустика ванной комнаты делала его
гулким и тревожным.
   Бубенцов  резким  движением  отдернул  пластиковую  шторку  и   успел   с
удивлением заметить округлившийся живот.
   Раздался негромкий выстрел.
   "Вот и все, - устало подумала Лена, - почему-то совсем не больно".
   Бубенцов повалился лицом вниз, прямо в ванну, и застыл в  странной  позе,
перекинувшись чеРез борт и упершись головой в мокрое дно. Туда же, в  ванну,
прямо к Лениным ногам, под струи душа упал пистолет с глушителем.
   У Лены сильно зазвенело  в  ушах,  глаза  заволокло  густым  пульсирующим
туманом.
   "Господи, прости меня!" - пронеслось у нее в голове. На долю  секунды  ей
показалось, будто чьи-то руки подхватили ее