орт машины.
   - Но если автомобиль был взят  напрокат,  все  наши  гипотезы  летят  к
черту. Вполне возможно, что Меннель и не знал о  существовании  у  него  в
машине всего этого устройства!
   - А теперь получается, что прав-то оказался Эрне, - подхватила Лиза.  -
Что, Оскар, осечка?
   - Все может быть, - повел плечом Шалго. - Но вряд  ли.  Каково  бы  мне
было, если бы все оказалось именно так?  Миклош  Балинт  замучил  бы  меня
своими насмешками. Черт побери, и как я об этом не подумал?
   Шалго тяжело поднялся и ушел к  себе  в  комнату.  Немного  погодя  они
услышали, что он с кем-то говорит по телефону. Вскоре  он  возвратился  на
веранду и с кислой миной сообщил:
   - Машина принадлежит фирме по  прокату  автомобилей  "Фридрих  Мессер",
Гамбург, Кенигсплац, три.
   Оставшись наедине с Фельмери, Кара отдал распоряжения:
   -  Поезжайте  к  майору  Балинту.  От   него   позвоните   в   Будапешт
подполковнику Домбаи  и  передайте  следующее:  пусть  товарищи  в  Центре
соберут асе имеющиеся сведения о фирмах  "Ганза"  и  "Фридрих  Мессер",  о
профессоре Табори, а также о Бланке и Казмере Табори.  Кроме  того,  пусть
Домбаи установит в отделе постоянное дежурство. Все сведения  я  хотел  бы
получить сегодня.


   - Дорогой господин профессор, - говорил Отто  Хубер,  сидя  в  гостиной
виллы Табори, - я  вам  весьма  признателен  за  приглашение,  но  мне  не
хотелось бы обременять вас.
   Отто Хубер действительно говорил  по-венгерски  очень  хорошо,  хотя  и
медленно, тщательно обдумывая каждую фразу. У него был  негромкий,  слегка
хрипловатый, как у всех заядлых курильщиков, голос.
   - Вы ничуть не обремените меня, - запротестовал профессор. - Прошу вас,
чувствуйте себя как дома.
   Гость сидел в кресле спиной к камину и явно любовался через распахнутую
дверь видом на Балатон.
   - Очень тронут, - поблагодарил он, закуривая сигару, -  но  я  не  могу
воспользоваться вашим гостеприимством безвозмездно.
   Хотя профессор сидел в глубине комнаты, гость  смог  хорошо  разглядеть
его: узкий разрез глаз  и  тонкие,  как  лезвие  клинка,  губы,  горестная
складка в углах рта, глубокие морщины на щеках, под глазами.
   - Милый доктор, - возразил профессор Табори. -  Моя  вилла  не  платный
пансионат. И хоть я и не миллионер, вы можете гостить здесь и целый год.
   В это время на крыльце послышались шаги. Профессор обернулся и увидел в
залитом  солнцем  квадрате  распахнутой  настежь   двери   фигуру   своего
племянника.
   - Казмер Табори, инженер-электрик. Доктор Хубер,  -  представил  он  их
друг другу.
   Племянник профессора, высокий худощавый молодой  человек  лет  двадцати
восьми, поклонился  Хуберу,  крепко  пожал  ему  руку  и,  пригладив  свои
растрепавшиеся русые волосы, сел в плетеное кресло.
   - ...Казмер у нас молодой ученый, занимается исследовательской  работой
в области ультракоротких волн. Скоро уезжает в СССР на несколько лет...
   - Думаю, что господина Хубера это мало  интересует,  -  заметил  Казмер
Табори, зло посмотрев на дядю.
   - Боюсь, что стесню вас. Вот и господин инженер... Пожалуй,  я  все  же
попытаюсь получить номер в отеле.
   - Честное слово, господин Хубер, вы  меня  нимало  не  побеспокоите.  -
Казмер положил  журнал  на  колени  и  попытался  встретиться  взглядом  с
Хубером. Он любил говорить, глядя в глаза собеседнику. - Но даже  если  бы
это было и так, вы можете не считаться со мной. На этом корабле капитан  -
мой дядя! А я здесь тоже только гость. Не так  ли,  дядюшка?  -  с  легкой
иронией спросил Казмер и перевел взгляд на профессора Табори.
   - Чепуху ты мелешь, мой мальчик, - махнул тот рукой,  стараясь  понять,
почему Казмер враждебно отнесся к появлению нового гостя.
   -  Честно  говоря,  знаете,  господин  доктор,  что  мне   в   тягость?
Бесконечные вопросы-допросы, неприятные визиты из милиции.  Мне  во  время
отпуска хотелось бы только отдыхать. И ничего больше.
   - Насколько мне известно, тебя всего один-единственный раз допросили. И
не делай из этого трагедии. Майор Балинт выполнял свои обязанности.  Будем
надеяться, что больше никаких допросов не последует.
   - Если не последует новых убийств, - вставил Казмер.
   Наступила пауза.
   "Память погибшего почтили молчанием, - усмехнувшись, подумал Казмер.  -
Если бы дело было не в гостиной, все, наверное, почтительно встали бы".
   Он прислушался к хрипловатому голосу дяди. "Все в порядке,  -  процедил
Казмер сквозь зубы,  -  профессор  нашел  благодарную  аудиторию.  Дамы  и
господа, сейчас профессор Табори прочтет вам научно-популярную  лекцию  об
устойчивости болезнетворных бактерий".
   - Должен признаться, профессор, - проговорил Хубер, - я не очень хорошо
знаком  с  биологией.  Знаю  только,  что  в  генетике  сейчас  происходят
эпохальные открытия. Но я простой инженер и еще юрист.  И  служащим  фирмы
"Ганза" стал совершенно случайно. Правда, таким занимающимся  коммерческой
деятельностью  предприятиям  юристы  бывают  подчас  нужнее  любых  других
специалистов. Но я не хочу этим принизить роль ученых.  Отнюдь.  Я  высоко
ценю тружеников науки и восхищаюсь их достижениями.
   Собеседники посмеялись. Потом Хубер снова заговорил:
   -  Прежде  чем  я  вернусь  к  официальным  переговорам,  я  хотел   бы
распорядиться  относительно  отправки  на  родину  останков  моего   друга
Меннеля.
   Казмер встрепенулся:
   - Почему вы не хотите похоронить его здесь?
   - Где здесь? - Табори с ненавистью впился взглядом в племянника.
   - В Балатонэмеде! - отвечал тот, переводя взгляд на Хубера.  -  Меннелю
теперь безразлично, где вы его похороните. А  фирма  может  сэкономить  на
этом кучу денег.
   - Казмер! - резко оборвал его профессор.
   - А что, дядюшка? - откликнулся Табори-младший. - Тебе  ведь  известно,
что это так. Сам же просил нас  в  прошлом  году,  чтобы  тебя  похоронили
именно здесь.
   - Это не имеет никакого отношения к делу, - возмутился профессор.  -  И
прошу тебя, перестань паясничать. Никого не интересуют твои советы.
   Казмер, войдя в роль расходившегося сорванца, только пожал плечами:
   - Как вам угодно. Я ведь хотел как лучше. Надеюсь, не обидел? -  сказал
он, посмотрев на Хубера.
   - Ничуть, господин инженер, - заверил его гость. -  Откровенно  говоря,
вы правы. Но ведь есть  семья:  отец,  мать,  братья.  Они  настаивают  на
отправке тела на родину. Вы же знаете, что такое родительская любовь.
   - Не знаю, - безразличным голосом бросил Казмер.  -  Я  не  знаю  своих
родителей. Родители подкинули меня в чужое парадное, когда мне было не  то
два, не то четыре месяца. - По его лицу промелькнула горестная усмешка.  -
Но вполне возможно, что и они тоже горевали бы, узнав о моей смерти.
   - А родители ваши еще живы?
   - Не знаю. Никто этого не знает. Даже моя  приемная  мать,  усыновившая
меня.
   - Простите, - сказал немец. - Я не хотел сделать вам больно.
   Казмер махнул рукой и отвернулся. И в  этот  момент  на  террасу  вошли
женщины. Казмер  поспешил  навстречу  матери,  ласково  осведомился  о  ее
самочувствии и, повернувшись к Хуберу, воскликнул, смеясь:
   - Вот видите, доктор, почему вы не сделали мне  больно?  Потому  что  у
меня есть мама. В тысячу раз лучше, чем самая родная. - Казмер нежно обнял
и поцеловал мать. - Мама, а у нас гость. Вы еще не знакомы?
   Хубер поднялся и поклонился Бланке Табори. И вдруг Казмер почувствовал,
как дрогнуло у него под рукой ее плечо. Он  крепко  прижал  к  себе  мать,
испуганно спросил:
   - Что? Что с тобой? Тебе плохо?
   - Жарко, - едва слышно прошептала она.
   Лиза опомнилась раньше всех.  Крикнув  профессору,  чтобы  он  поскорее
вызвал врача, она побежала в кухню за водой. Но Бланка и слышать не хотела
о враче, уверяя, что она просто перегрелась на  солнце  и  что  это  скоро
пройдет.
   Лиза смочила ей водой виски, лоб.  Профессор  же  с  глубокой  тревогой
взирал на все происходящее, не зная, что делать.
   - Я пойду к себе, - тихо проговорила Бланка,  с  трудом  поднимаясь  из
кресла. Казмер подхватил ее под руку и вывел из гостиной.
   - Упрямцы! - сказал им вслед Табори-старший.
   - С ней уже и раньше так  бывало?  -  почему-то  вдруг  заинтересовался
Хубер.
   - В последние дни - несколько  раз,  -  доставая  из  серванта  бутылку
абрикосовой водки, ответил Табори. - Хочется думать, ничего серьезного.  -
Он налил себе и гостю. - Моя сестра - женщина  крепкого  здоровья.  Крепче
стали. Я всегда дивился силе ее воли.
   Профессор опустился на кушетку, закрыл  глаза.  В  его  ушах  зазвучали
однажды оброненные сестрой слова: "Если мне  станет  совсем  невмоготу,  я
знаю, как поступить. Но ты не бойся, Матэ, решительный миг еще не пришел".
   - Можно еще вам налить,  профессор?  -  дошел  до  его  сознания  голос
Хубера.
   - Да, пожалуйста. - Он протянул свою рюмку в сторону, откуда  доносился
голос гостя.
   Вернулся Казмер. На лице его уже не было беспокойства.
   - Ей лучше, - сказал он. - Не волнуйся. Ты же знаешь, у  мамы  отличное
здоровье. Только ее все время как магнитом тянет на солнце, а это  ей  как
раз противопоказано.
   - Мне не хотелось бы вмешиваться... но на  вашем  месте  я  обязательно
пригласил бы врача, - заметил Хубер.
   - Господин Хубер прав, - подхватил Казмер.  -  Мы  это  сделаем.  Очень
скоро. Хотя я не предполагаю ничего опасного. Мама просто очень устала.  И
немудрено: взвалить на себя столько забот и хлопот.  Месяц  назад  от  нас
ушла прислуга. Она одна ведет хозяйство: убирает, стряпает.
   От взгляда Казмера не  ускользнуло,  что  Хубер  слушает  его  с  явным
интересом, профессор же сидит с отрешенным видом.  "Зачем  я,  собственно,
все это рассказываю?" - подумал Казмер, однако, словно помимо своей  воли,
продолжал:
   - Внезапная смерть Меннеля  очень  подействовала  на  нее.  Представьте
себе: вы беседуете с человеком, вместе завтракаете, а через  полтора  часа
вам звонят и говорят, что ваш собеседник только что утонул.
   - Через полтора  часа?  -  перестав  мерить  шагами  гостиную,  спросил
Табори. - Откуда ты взял? Прошло не меньше двух с половиной часов.
   -  Да?  Может  быть.  В  конце  концов  неважно,  через  сколько  часов
позвонили, - заметил инженер. - Интересна сама ситуация.
   - Интересна? Что ты находишь в ней интересного?
   -  Ну   как   же?   Внезапно   умирает   здоровый   человек.   Молодой,
жизнерадостный. Это же не только трагично, но и  интересно.  Разве  ты  не
согласен со мной?
   - Я считаю это ужасным! - возмущенно выкрикнул Табори. - Да-да! Ужасным
и трагичным.
   - Фантастическим и непонятным, - добавил Хубер. -  В  Гамбурге  мы  все
были в недоумении. Кто мог убить Виктора, за что?
   - Мы тоже недоумеваем, - подтвердил профессор. - Да и милиция...
   Казмер махнул рукой.
   - Милиция... Знаю я их. На  все  эти  вопросы  мы  никогда  не  получим
ответа.
   Табори-старший стоял, прислонившись спиной к камину, и смотрел в сад.
   - Как знать? - обронил он. - Жизнь доказывает обратное: ни один  вопрос
не остается без ответа. И я  убежден,  что  милиция  очень  скоро  поймает
преступника или преступников...
   - Возможно, - погасив сигару, проговорил Хубер. -  Только  Виктору  это
уже не поможет. - Он взглянул на часы. - Машина Меннеля в гараже?
   - Да, - сказал профессор. - Власти разрешили ее переправить  на  родину
покойного. Это его собственный автомобиль?
   - Я отвечу вам на этот вопрос, когда увижу машину. Не исключено, что он
приехал сюда на служебном автомобиле. Но возможно, и на своем. У него  был
"БМВ-250".
   - А это "мерседес", - сказал Казмер, - "Мерседес-280".
   - Ключи от машины у вас, господин профессор?
   - Казмер, не сочти за труд. Они лежат у меня в кабинете, на  письменном
столе. Сегодня утром мне их передал майор Балинт, - сказал Табори, заметив
вопросительный взгляд Хубера.
   Когда Казмер вышел, гость спросил:
   - Они осматривали и машину?
   - Весьма тщательно,  -  подтвердил  Табори-старший.  -  Даже  отпечатки
пальцев снимали. Хотя не вижу в этом резона. На любой машине  можно  найти
тысячи отпечатков.
   - Наверное, таков порядок. Выполняют все, что предписывают  инструкции,
- вежливо заметил Хубер.
   Возвратившийся с ключами от машины Казмер предложил гостю свои  услуги,
но тот сказал:
   - Спасибо, не беспокойтесь. Я разбираюсь в "мерседесах".
   Казмер равнодушно посмотрел вслед удаляющемуся Хуберу  и,  улегшись  на
кушетку, принялся разглядывать свисавшую с потолка замысловатую люстру  из
кованого железа. Он догадывался, что вот-вот раздастся  голос  дядюшки,  и
весь подобрался, твердо решив про себя, что, несмотря ни на что, больше не
ввяжется с ним в спор. Он достал сигарету и закурил.
   -  Я  хотел  бы,  Казмер,  чтобы  ты  кое-что  принял  во  внимание,  -
действительно заговорил уже мгновение спустя профессор.
   Казмер промолчал, разглядывая потолок гостиной и пуская  вверх  колечки
дыма.
   - Як тебе обращаюсь.
   - Слышу и жду продолжения...
   Казмер чувствовал, что ответ его  был  не  очень  учтивым  да  и  голос
противно дрожал.
   - Этот дом - мой дом...
   - Ты уже столько раз напоминал об этом, дядя, что я при всем желании не
смогу этого забыть, - уже спокойно, с примирительными нотками в  голосе  и
даже с улыбкой подтвердил Казмер.
   - И я волен приглашать к себе в гости кого захочу. Поэтому я требую  от
тебя соблюдать приличия по отношению к моим гостям.
   - Блестяще! - отозвался Казмер. - А я ради тебя буду ползать перед этой
иноземщиной на брюхе? Нет уж, дудки! Да и тебя я не понимаю, чего  это  ты
перед ними кривляешься? Ты же не дипломат, чтобы так-то  уж  ухаживать  за
ними!
   - Никто от тебя не требует, чтобы ты ползал,  как  ты  выражаешься,  на
брюхе!..
   Казмер сел на тахту и, с неприязнью посмотрев на дядю, сказал:
   - Может, хватит поучать меня? Если хочешь, я могу  немедленно  покинуть
твой дом. Жалею, что не сделал этого раньше. Мне было тошно смотреть,  как
профессор Табори угодничает перед этими подонками.
   - Меннель не был подонком.
   - Все равно. Мне он был просто противен.
   - Прежде ты этого не говорил.
   - Потому что ты не спрашивал. Настолько тебя очаровал этот неофашист. А
он был им. Я ведь тоже с ним побеседовал. Я почему-то считал, что человек,
отсидев четыре года в Бухенвальде, никогда не  забудет  это  время.  Но  я
ошибся: ты все забыл. Все на свете. Или не хочешь помнить.
   - Я ничего не забыл, - проворчал Табори, мрачнея. - Виктор  Меннель  за
Бухенвальд не отвечает.
   - Возможно. Но я видел все это. Был там на экскурсии. И  не  требуй  от
меня, чтобы я заискивал перед твоими дорогими гостями!
   - Никто не заставляет тебя заискивать перед кем-то. Но твои  вульгарные
замечания отвратительны.
   - А мне было отвратительно зрелище фабрики смерти. Так что не учи  меня
этикету.
   В это время в гостиную вошла Лиза, и они прекратили разговор.
   - Бланка попросила меня похозяйничать у вас сегодня. Я  пришла.  Хотите
кофе?
   - Спасибо, но, пожалуй, попозже, - попросил  Табори.  -  Как  она  себя
чувствует?
   - Ей лучше, однако  серьезное  обследование  у  хорошего  врача  ей  не
повредило бы, - сказала Лиза. Поняв по мрачному виду Казмера, что он опять
поругался с Матэ, она не удержалась:
   - Что с тобой? Ты будто в воду опущенный!
   -  Да  вот  дядюшке  не  нравится,  что  я  нелюбезен  с  его  доктором
Ху-Хубером...
   - Мой племянничек любит преувеличивать, - примирительным тоном  заметил
Табори. Скрипнула садовая калитка. По тропинке медленной, тяжелой поступью
приближался Оскар Шалго со своей неизменной дымящейся сигарой  во  рту,  в
потрепанной соломенной шляпе, надежно укрывавшей  от  солнца  его  круглое
лицо.
   "Тебя только не хватало, -  раздраженно  подумал  профессор.  -  Святая
троица в сборе. Ну, держись, Табори!"
   - Слава всевышнему! - крикнул ему толстяк. - Наконец-то  тучи  покинули
твое чело.
   - Чело?
   - Ну да, оно же было мрачное, как дождливое небо, - подтвердил Шалго  и
перевел взгляд на Табори-младшего. - Привет, Казмер. Давно вернулся?
   - Сегодня утром, - ответил Казмер.
   - Забавно. Как же это я не расслышал знакомый рев мотора?
   Шалго добрался до стола и завладел коньячной бутылкой.
   - Я оставил машину внизу, на станции обслуживания, - объяснил Казмер. -
Возьмите чистую рюмку в серванте.
   - Ты предлагаешь мне выпить? Что ж, не возражаю.
   - Только не увлекайся, пожалуйста! - предостерегла его Лиза. -  Сегодня
ты уже выполнил норму.
   Шалго некоторое время разглядывал  рюмку  с  коньяком  на  свет,  затем
плюхнулся в кресло и без всякого перехода вдруг спросил:
   - Казмер, а где ты был ночью с девятнадцатого на двадцатое?
   - А с какой стороны это может вас интересовать?
   Казмер как-то странно заглянул сверху в лицо толстяка.
   - Да не меня. Майор Балинт из милиции спрашивал. А я сейчас вспомнил.
   - Почему же он спросил об этом вас?
   - Действительно странно. Как иногда ты бываешь несокрушимо прав.
   Казмер, заметно волнуясь, достал сигарету.
   - И как пришло в голову этому майору вынюхивать обо мне стороной всякие
сведения?
   - Это его  обязанность,  -  сказал  Табори.  -  Не  забывай,  произошло
убийство. В таких случаях принято проверять  алиби  всех  без  исключения.
Правильно я говорю, Оскар?
   Шалго пододвинул к себе пепельницу.
   - Лучше не смог бы выразить эту мысль даже я, - подтвердил он. -  Алиби
очень важно. Особенно сейчас.
   - Сейчас? Почему сейчас? А вчера оно не было важно?  Или  позавчера?  -
уже более спокойно выразил свое удивление Казмер.
   Шалго отметил про себя, что инженер хорошо владеет собой.
   - Сейчас потому, - пояснил  он,  -  что  следствие  взял  в  свои  руки
полковник Кара из Будапешта. А он не новичок. И у меня такое ощущение, что
он скоро задаст тебе, Казмер, тот же самый вопрос: где ты  был  двадцатого
июля, между двумя часами ночи и десятью утра? И тебе придется ответить  на
него. Вот я и хотел, чтобы ты был готов к такому вопросу.
   Казмер задумчиво погладил подбородок.


   А в это самое время полковник Кара сидел в "штабе" следственной  группы
- в комнате на втором этаже здания  поселкового  совета  -  и  внимательно
просматривал поступившие оперативные донесения. К сожалению,  в  них  было
много пробелов, и это соответственно рождало новые вопросы.
   - Так что же мы знаем о Матэ Табори? - спросил он. - От Домбаи  еще  не
поступили материалы?
   - Пришел ответ из архива: в картотеке не значится, - ответил Фельмери.
   - Оказывается, он не так уж и стар, наш профессор, - заглянув в одну из
бумаг, заметил Кара. - Родился в четырнадцатом году.
   - Ему пятьдесят пять, и он в  отличнейшей  форме,  -  подтвердил  майор
Балинт.
   Кара вслух стал читать справку:
   - "...Вдов, жена умерла в марте тысяча девятьсот сорок шестого года..."
   - Неудачные роды, - пояснил Балинт. - Но дочка осталась в живых. Сейчас
она чемпионка страны по  теннису.  Входит  в  состав  сборной  Венгрии.  В
настоящее время уехала на соревнования в Калифорнию.
   - Это я знаю, - взглянув на него, сказал полковник. -  Но  я  почему-то
считал, что и Казмер его сын.
   - Нет, Казмер усыновлен сестрой профессора, Бланкой Табори.  Она  взяла
его в июле сорок пятого из веспремского детдома.
   - А кто его родители? - спросил Фельмери.
   - Не знаю. Я не проверял. Не думал, что это существенно.
   - Посмотреть не мешает, -  посоветовал  Кара.  -  Меннель  жил  у  них.
Желательно знать об этом семействе все. Словом, как можно больше.
   -  Хорошо,  я  себе  заметил,  -  сказал  Балинт.  -  Есть   еще   одно
обстоятельство. В документах оно, правда, не отражено, но хочу обратить на
это ваше внимание: до войны Матэ Табори проживал в Дании. После  оккупации
страны сражался вместе с датскими  патриотами  против  нацистов.  В  сорок
втором он и его жена были схвачены гестапо и отправлены в Бухенвальд,  где
пробыли вплоть до освобождения лагеря.
   - Это интересно. А его сестра?
   - Она