. - Вот доказательства...
А  это  еще  что  за  план?  -  спросил  Герцег,  взяв  со   стола   белую
промокательную бумагу с чертежом на ней.
   - Я хочу построить себе виллу.
   - Здесь?
   - В Баварии. Собираюсь несколько лет спустя открыть свой пансионат.
   - И это вы сами вычертили план?
   - Скорее, просто баловался...
   - Та-ак... И шифр вы раскодировали тоже из баловства?
   - Я должен был это сделать.
   - Сколько вам посулили за это?
   - Вы совсем рехнулись, Герцег.
   Тот подошел к Хуберу и ударил его по лицу.
   - Это как задаток, - сказал он.
   Удар был сильным, Хубер усилием воли подавил в себе  готовый  вырваться
наружу стон.
   - Вы еще пожалеете об этом, - сквозь зубы прошипел он и понял, что  ему
ничего иного не остается, как бросить на стол свою последнюю карту. -  Да,
вы очень пожалеете об этом, Герцег!
   - Что же, раскаяние в содеянном - дело благородное,  -  ехидно  ответил
Герцег и нанес еще более сильный удар Хуберу. -  Так  пусть  уж  раскаяние
будет полным.
   Голова у Хубера откинулась назад, все перед глазами поплыло. И он,  уже
ничего не соображая, почувствовал, что проваливается  куда-то.  В  течение
нескольких минут он ничего не слышал и не видел: ни  бушующей  над  озером
грозы, ни вспышек молний, ни ударов грома. Не видел он и того, как  Герцег
сгреб со стола все бумаги и положил их в целлофановый мешочек. Первое, что
ему пришло в голову, когда он очнулся, была мысль: "Глупо погибать  именно
сейчас, на пороге новой жизни". Он принялся считать про себя. Сосчитав  до
двадцати, почувствовал, что сознание полностью к нему вернулось.
   - Подойдите к отопительной батарее, - тоном приказа произнес  он,  -  и
загляните за нее.
   Он хорошо понимал, что ему трудно будет перехватить  инициативу,  но  с
людьми, которые, подобно Герцегу, способны на все, в сложившейся  ситуации
можно и нужно разговаривать только так. И он вдруг представил  себя  снова
офицером генштаба, привычно отдающим приказы,  офицером,  который  даже  в
последние, безнадежные дни войны не потерял голову и  без  страха  смотрел
смерти в лицо...
   Герцега и впрямь поразил неожиданный тон Хубера. Ведь  он  предполагал,
что этот старый надменный пруссак, оказавшись в  таком  положении,  начнет
умолять о пощаде. Не спуская ни на миг глаз с Хубера, он медленно  подошел
к батарее отопления. Что-то внутри подсказывало ему,  что  он  должен  это
сделать. Бросив быстрый  взгляд  за  батарею,  он  увидел  спрятанный  там
радиопередатчик  и  микрофон.  Герцег  даже  присвистнул   от   изумления.
Дотянувшись левой рукой до миниатюрного передатчика, умещавшегося  у  него
на ладони, он вытащил его.
   - Тип "А", если не ошибаюсь, - сказал он. - Мы таким уже не пользуемся.
   - А я пользуюсь и считаю его чувствительнее и надежнее  других.  В  нем
можно произвольно менять длину волны,  и  в  радиусе  пяти  километров  он
обеспечивает отличный прием.
   - Зачем вам понадобилась эта техника?
   - Я ведь знал, что вы попытаетесь каким-то образом разделаться со мной,
- сказал Хубер. - И мне, в общем-то, было бы это  безразлично,  я  уже  не
молод. Жизнь прожита, и я устал. - Он говорил медленно, убежденно, и в его
словах звучали искренность и волнение. - Да, да, я просто устал жить. Но я
не желаю, чтобы мой сын считал своего отца предателем. Я не  молил  вас  о
пощаде. Вы спокойно можете  покончить  со  мной  хоть  сейчас.  Но  должен
предупредить вас: план ваш провалился. Вам не  удастся  в  глазах  властей
представить мою смерть как дело  рук  "неизвестных  убийц".  Магнитофонная
запись сохранит голос Вальтера Герцега и ускорит его  разоблачение.  После
моей смерти эта запись попадет в  надежные  руки.  И  компетентные  органы
точно будут знать, кто действительные предатели  и  убийцы,  а  кто  хотел
сорвать гнусные планы этих предателей.
   Герцег задумался. От  его  самоуверенности  не  осталось  и  следа.  Он
понимал, что попался в ловушку, причем в такую, из которой не так-то легко
выбраться. И поделом - ведь и Шлайсиг предупреждал его:  "Будьте  очень  и
очень осмотрительны, Герцег. Хубер недюжинный человек. И в поединке с  ним
используйте не только кулак и пистолет, но и ум, сообразительность". И вот
сейчас Герцег стоял перед Хубером, зажав в ладони  микропередатчик,  и  не
знал, как ему быть. Такого оборота дела он, конечно, не мог предвидеть.  А
главная беда в том, что Браун и его советчики ошиблись. Все говорит за то,
что Хубер действительно не предатель. "Какой же я был  болван,  -  подумал
Герцег, - что поверил Брауну. Ведь мне-то уж следовало знать, это у Брауна
и Шлайсига имеются  свои,  личные  причины  желать  гибели  Хубера.  И  по
возможности "за железным занавесом", чтобы и самая легкая тень  подозрения
не пала на них". А теперь и Браун и Шлайсиг будут все  отрицать,  а  то  и
донесут на него, Герцега. Возможно, они в это самое  время  уже  известили
окольными  путями  венгерские  органы  госбезопасности,  предав  и  его  и
Еллинека. Тем самым они освободятся не только от  Хубера,  но  и  от  них,
опасных свидетелей.
   - Где приемник и магнитофон? - рявкнул Герцег.
   - Как же, так я вам и сказал. Кончайте со мною и бегите. Спасайте  свою
шкуру, если сумеете.
   Решительный ответ  Хубера  еще  больше  смутил  Герцега.  Этот  старик,
кажется, и в самом деле не дорожит жизнью.
   - А ну, встать! - заорал Герцег. - Живо!
   В этот момент в комнату вбежала Лиза. Еще в дверях она закричала:
   - Господин Хубер!.. Беда, господин Хубер!..
   Только тут она заметила Герцега, стоявшего с пистолетом  в  руке.  Лиза
как вкопанная застыла на месте. Словно заслоняясь от направленного на  нее
пистолета, она невольно подняла руку.
   - Станьте рядом с Хубером, - ледяным тоном скомандовал Герцег.
   Лиза повиновалась.
   - Так что же за беда случилась? - спросил Герцег.
   - Это касается только господина Хубера, - ответила женщина.
   - Тем не менее вы скажете это  и  мне,  моя  прелесть.  -  И  Герцег  с
угрожающим видом сделал шаг в сторону Лизы.
   - Не советую вам делать еще одну глупость, Герцег, - спокойно  произнес
Хубер. - А вы, мадам, говорите, что хотели мне сообщить. Можете говорить и
при нем.
   Лиза протянула ему кусок телетайпной ленты.
   - Вы умеете читать по-венгерски? - спросила Лиза у Герцега.
   - Нет.
   - Тогда  я  переведу  вам  это  на  немецкий.  "Полковнику  Эрне  Каре.
Приказываю немедленно арестовать гражданина ФРГ  Отто  Хубера  и  венского
корреспондента агентства Рейтер Вальтера Герцега и срочно доставить  их  в
Будапешт По поручению министра  внутренних  дел  генерал-майор  Ходоши..."
Пожалуйста, прочтите сами.
   Герцег взял у нее из рук бумагу и быстро пробежал глазами. Вот его имя:
Вальтер Герцег, а вот и имя Хубера. "Да, видно, предчувствие и на этот раз
не обмануло меня, - подумал он. - Браун ждать не стал..."
   - Как это к вам попало? - спросил он у Лизы.
   Лиза смерила его оскорбленным взглядом.
   - С вами я вообще не желаю разговаривать.
   -  Выходит,  Герцег,  -  не  без  ехидства  заметил   Хубер,   -   ваша
рекогносцировка оставляет желать лучшего. А вам-то уж следовало бы  знать,
что мадам Лиза - доверенное лицо полковника Кары, но одновременно работает
и на меня. Теперь вы по крайней мере видите, как ухитрились все испортить.
А вообще-то, если бы вы внимательно просмотрели список,  то  заметили  бы,
что тринадцатый агент в нем не назван. Могли бы  и  сами  сообразить,  что
этот список был  подготовлен  для  нее  самой  -  ведь  у  кого-то  должны
храниться все эти сведения...
   - Я согласилась на это только при условии, что заплатят тысячу долларов
вперед, - сказала Лиза. - Меннель обещал, но так и не заплатил...
   - Вы получите все сполна, мадам.
   Герцег слушал, не очень понимая, что,  собственно  говоря,  происходит.
Значит,  старику  действительно   удалось   внедрить   своего   агента   в
непосредственное окружение полковника Кары. Завербовав эту женщину,  он  и
составил для нее список агентуры.  Таково,  наверное,  истинное  положение
вещей. "Тогда все логично, черт бы меня побрал! - рассуждал Герцег. -  Так
же логично,  как  и  то,  что  Хубер,  сказал  о  своей  шифровке  Брауну.
Разумеется, Браун и Шлайсиг очень хорошо знают, что Меннеля убили. И  если
Хубер сообщил в шифровке о  повреждении  машины,  Браун  и  Шлайсиг  могли
сделать из этого вывод, что намеченная операция сорвалась из-за  какого-то
непредвиденного обстоятельства... - Тут Герцег с  раздражением  подумал  о
своих хозяевах: - Боссы сидят  на  своих  шикарных  виллах  или  в  уютных
квартирах в полной  безопасности,  и  им  наплевать,  что  какие-то  шавки
рискуют ради их интересов собственной шкурой. Значит, остается одно: нужно
договориться с Хубером. Пока мне бояться нечего - Хуберу не  удастся  меня
провалить.  Иначе  он  утопит  и  самого  себя.  Судя   по   распоряжению,
принесенному  этой  женщиной,  над   нами   обоими   нависла   смертельная
опасность..."
   - Она ваш агент? - уточнил Герцег.
   - Да, и именно это не понравилось Брауну, - ответил Хубер.
   - Послушайте. У нас с вами личные счеты из-за Греты. Признаюсь,  я  вел
себя мерзко. Но сейчас речь идет не об этом: если все то, что сообщила эта
женщина, - правда, нам обоим нужно поскорее спасаться бегством.  Предлагаю
бежать вместе, иначе мы просто погубим друг друга. Решайте!
   Но Хубер не успел ответить, как в разговор вмешалась Лиза:
   - Вас, господин Хубер, я спрячу, а этого человека - ни за что.
   - Его тоже необходимо спрятать, Лиза, - твердо сказал Хубер. - Ради вас
самой. Если его схватят, он выдаст вас.
   - Об этом я не подумала, - озадаченно проговорила Лиза. -  А  жаль.  Он
мне противен.
   - Я вас понимаю, - согласился Хубер. - И все же вы должны помочь и ему.
   - Мы тратим  время  на  болтовню,  -  перебил  их  Герцег.  -  Говорите
поскорее, где нам укрыться.
   - Я спрячу вас в винном погребе. Там никто не станет искать. Пересидите
денек-другой. О пище я позабочусь. Раздобуду и документы. Через  несколько
дней, думаю, вы спокойно сможете выбраться отсюда. Подходит?
   - Подходит.
   - Это будет стоить еще тысячу долларов,  -  сказала  Лиза.  -  Даром  я
делать ничего не стану.
   - Деньги вы получите, - пообещал Хубер. - Но что будет с Еллинеком? Его
бы тоже следовало взять с собой.
   - А где этот ваш Еллинек? - спросила Лиза.
   - Он ждет нас с мотоциклом в шести километрах отсюда. Там, где развилка
шоссе идет к берегу. Наверное, промок как суслик под дождем.
   - Пожалуй, самое правильное, - обратился Хубер к  Герцегу,  -  если  вы
черкнете Еллинеку пару строк, чтобы он подчинился указаниям мадам Лизы.  А
вы, мадам, сходите за ним и передадите ему записку.
   - Ладно, - согласилась Лиза. -  Только  пусть  и  он  тоже  выкладывает
тысячу долларов. Впрочем, можно и в марках.  А  теперь  идемте,  я  должна
спрятать  вас.  Пистолет  бросьте,  -  потребовала  Лиза,  повернувшись  к
Герцегу. - А еще лучше дайте его  мне.  При  вас  не  должно  быть  ничего
недозволенного. Когда будете уходить из погреба, я верну его вам.
   - Ну нет! Оружие я не отдам!
   - Тогда сидите здесь, - решительно сказала Лиза. -  Ваше  дело.  -  Она
вышла на террасу. Дождь лил, не ослабевая. Лиза  слышала,  как  в  комнате
приглушенными голосами ожесточенно спорили Хубер и Герцег.
   - Вот пистолет, мадам,  -  громко  сказал  Герцег,  выходя  к  Лизе  на
террасу.



        "9"

   Когда до Лизы  донесся  усиленный  динамиком  подслушивающего  аппарата
голос Герцега, она остолбенела от удивления. Хотя уже  много  дней  они  с
Шалго надеялись услышать с помощью  своего  аппарата  что-то  важное,  эти
надежды,  к  их  большому  огорчению,  не  оправдались.  Шалго  готов  был
поклясться, что с Хубером не все ладно. У Оскара это уже стало  навязчивой
идеей. Он считал, что во всей истории убийства Меннеля ключевая  фигура  -
Хубер. Поэтому он  ни  на  мгновение  не  поверил,  что  показания  Хубера
действительно ценные, как склонен был считать полковник Кара.
   - Мне кажется, ты уже запутался в своих версиях,  дорогой,  -  говорила
Лиза. - В конце концов совсем не обязательно, что Хубер знал  о  секретной
рации в машине и о том,  что  Меннель  был  шпионом.  Ведь  фирма  "Ганза"
занимается наряду со шпионажем и нормальной торговой деятельностью. Почему
нельзя предположить, что Хубер приехал только для подписания соглашения  и
для того, чтобы доставить на родину тело Меннеля?  И  если  он  разоблачил
Меннеля, почему мы не можем поверить, что он сделал  это  искренне,  желая
порвать со своими хозяевами?
   Шалго задумчиво возражал:
   - Хуберу стало известно, что мы нашли рацию. Следовательно,  он  вполне
резонно предположил, что, пока он будет в Венгрии, мы будем  наблюдать  за
ним. И вероятнее всего, что своим "честным" признанием он  хотел  добиться
того, чтобы за ним перестали наблюдать.
   - Возможно, - соглашалась Лиза. - Но  зачем?  Если  его  задача  только
подписать соглашение вместо Меннеля, то плевать ему  на  ваше  наблюдение.
Если же он должен еще что-то сделать, то возникает вопрос: что именно?
   - Может быть, выполнить задание, которое не сумел осуществить  Меннель?
- предположил Шалго.
   - Оскар, дорогой, согласись, что эта версия  смешна,  -  возражала  ему
Лиза. - Тогда бы Хубер не рассказал, в чем состояло задание Меннеля.
   Однако Шалго не сдавался:
   - Откуда ты знаешь, что у Меннеля было именно  то  задание,  о  котором
сообщил Хубер? Да и что он нам сказал? В Венгрии есть агенты. А  кто  они,
эти агенты? Спрятаны  драгоценности.  Но  где  они  спрятаны?  Их  спрятал
гитлеровский офицер, майор. Но как его звали? В деле  замешаны  венгерская
девушка, ее жених и ее мать. Конечно, может быть, речь идет о Беате  Кюрти
и ее матери. Но, может, это совсем другие люди... Слушай, а вдруг он нашел
микрофон и сейчас смеется над нами?
   - Оскар, ты просто невозможен!
   - Да, таков уж я есть. Я поверю ему, только когда он  выдаст  нам  хоть
одного агента. А пока почему это я должен верить на слово Хуберу?
   Когда в этот же день Хубер заявил, что он решил выдать  всю  агентурную
сеть Меннеля в обмен на заграничный паспорт и право выехать куда пожелает,
Лиза торжествующе посмотрела на Шалго.
   Теперь  Оскару  Шалго  нечего  было  возразить.  Кара  и  его  товарищи
радовались, а он по-прежнему испытывал какую-то неудовлетворенность. "Черт
меня побери! Если бы я мог сам себе  доказать,  на  чем  основываются  мои
сомнения? Что мешает мне спокойно признать свое поражение? И вообще, какие
у меня претензии к господину Хуберу?"
   Уже сидя  рядом  с  Карой  в  машине,  Шалго  поделился  с  ним  своими
сомнениями. Хубер, например,  упомянул,  что  в  тридцать  восьмом  или  в
тридцать девятом он изучил венгерский язык.  Вряд  ли  это  так.  Конечно,
могут быть хорошие языковые способности, отличная память, допустим, что он
полюбил венгерский язык и до сих пор много читает по-венгерски,  используя
любую возможность поговорить с венгерскими эмигрантами. И еще одно:  зачем
Хубер ездил в Балатонфюред и бродил  по  кладбищу?  Интересно,  что  Хубер
ответил бы на этот вопрос? Допустим, он сказал бы: "Признаю, господа,  что
это, конечно, странно. Но ведь  у  каждого  свои  причуды.  Одни  собирают
спичечные этикетки, другие под старость играют в "железку",  третьи,  как,
например, я,  бродят  по  кладбищам.  Так  я  обычно  знакомлюсь  с  новым
городом". Тогда мы бы спросили у  него:  "Почему  же  вы  до  сих  пор  не
посетили красивое кладбище в Балатонэмеде?" И действительно, почему он  не
посетил его? Хотя скучает от безделья целыми днями...
   - Словом, ты никак не хочешь ему поверить? - улыбаясь, спросил Кара.
   - Не могу, - честно признался Шалго. - Не знаю, что со мной происходит,
но не могу. Наверное,  старею,  Эрне.  И  самое  смешное,  что  я,  всегда
веривший фактам, сейчас почему-то вопреки фактам больше доверяю  интуиции.
Понимаю, что это глупо, но это так. А  почему  он  попросил  устроить  ему
билет на самолет в Гавану?
   - Боится Брауна и его людей.
   - Это понятно. На его месте и я бы боялся. Но что он собирается  делать
на Кубе?
   - Понятия не имею. Спроси у него. Правда, насколько мне известно,  этот
рейс из Праги предусматривает посадку в Канаде. Так что Хубер может просто
прервать полет там.
   - Но это будет означать, что он не так уж боится Брауна.
   - Послушай, Шалго, -  проговорил  Кара,  смеясь.  -  Ну  зачем  ты  все
усложняешь? Мы получим от него имена агентов, изучим список, а  там  будет
видно. Меннеля убил не он. Перед Венгрией он не виновен. Ну и  пусть  себе
катится на все четыре стороны. В  конце  концов  это  его  дело,  где  ему
прятаться от Брауна...  Да,  чуть  не  забыл!  А  ведь  я  разгадал  смысл
поздравительной открытки, которую ты нашел  у  Салаи.  -  Кара  достал  из
внутреннего кармана бумажку, на которую Шалго в свое время переписал текст
открытки. - Вот смотри. Я расшифровал, код довольно  примитивный:  начиная
со второй строки к единице (первой букве) прибавляешь семь,  плюс  семь  и
так далее. Получается фраза: "Жду в Эмеде". Кстати, я нашел и разъяснение,
почему открытку пометили семнадцатым, а отправили по  почте  пятнадцатого.
Разность между семнадцатью и пятнадцатью -  два,  то  есть  смотри  вторую
строку. Затем прибавь двойку к семнадцати, - получишь девятнадцать.  Иначе
говоря,  автор  поздравительной  открытки  ждал  нашего  Салаи   в   Эмеде
девятнадцатого. Скорее всего, Меннель намеревался встретиться не только  с
Гезой Салаи, но и еще с кем-то третьим.  Возможно,  с  Сильвией.  Хотя  не
исключено, конечно, что Сильвия - это кличка самого Меннеля...
   - Н-да, - протянул Шалго, - все возможно...
   - Интересно, как отреагирует на это Салаи? Позвони, пожалуйста, Балинту
и скажи, чтобы они с Фельмери допросили Салаи о Сильвии.
   Позвонив по телефону Фельмери, Шалго передал ему  указание  полковника.
Балинта он застал  в  помещении  местного  совета.  Майор  отпустил  своих
сотрудников, пригласил Шалго сесть и поделился с ним  радостной  новостью:
удалось получить важные  данные.  Повторно  просмотрев  книги  регистрации
проживающих в гостинице и мотеле, его  сотрудники  установили,  что  некто
Эрих Фокс, гражданин ФРГ, антиквар из Мюнхена, пятнадцатого июля прибыл  в
гостиницу. Он забронировал себе номер по тридцатое июля, но уже двадцатого
куда-то бесследно исчез.
   - Это что-то  новое!  -  заметил  Шалго.  -  Ведь  твои  люди  доложили
полковнику  Каре,  что  после  восемнадцатого  никто   из   гостиницы   не
выписывался.
   - Произошла ошибка, - ответил Балинт. - Дело в том,  что  Фокс  оплатил
свой счет  по  тридцатое  включительно.  Двадцатого  вечером,  выезжая  из
гостиницы, он предупредил, чтобы номер за ним сохранили, потому что  через
два-три дня он вернется. Но не вернулся. Несколько минут назад я говорил с
нашими пограничниками в Хедешхаломе.  По  их  данным,  Эрих  Фокс  пересек
границу двадцатого июля около полуночи. Теперь нужно  установить,  был  ли
знаком Фокс с Меннелем. Наверное, кончится все это тем, что  мы  признаем:
Салаи сказал правду.
   Шалго не  хотелось  спорить  с  Балинтом,  тем  более  что  эта  версия
выглядела логично: Меннель нашел драгоценности,  а  Фокс,  улучив  момент,
убил его, завладел драгоценностями и поспешно выехал из  Венгрии.  Кстати,
эта версия объясняет и необычное для западного коммерсанта поведение -  он
уплатил за номер за несколько дней вперед.
   - Возможно, все это верно, - сказал Шалго, хотя доводы  Балинта  ничуть
не убедили его. - Только речь сейчас идет о более важном.
   И он передал майору Балинту указание полковника Кары.
   - Разумеется, когда вы будете допрашивать Салаи о Сильвии, не  забудьте
спросить его и об Эрихе Фоксе, - заметил Шалго.
   - А вы не хотите прокатиться со мной в Веспрем? - спросил Балинт. - Моя
Эржи, думаю, была бы рада...
   - Нет, не могу.
   - А куда вы собрались? Не затем  же  только  вы  приехали